В России очень большие ожидания связываются с евразийской интеграцией,
Евразийским Экономическим Союзом (ЕАЭС). К сожалению, миссия ЕАЭС
официально определена совершенно в неолиберальном ключе и понимается
как «создание условий для модернизации и дальнейшего стабильного
развития экономик государств-членов в интересах повышения жизненного
уровня населения; обеспечение условий функционирования и развития
Союза».
Российский неолиберализм видит мир только в формате евро-атлантической цивилизации, а цель последней сводит к производству средств к жизни людей на основе техники, товарно-денежных связей, правового регулирования и науки, которую нацеливают только на разработку технологий. «Техника, деньги, право, наука - таковы устои западной цивилизации, - справедливо пишет С.З. Гончаров. - Ограниченность её состоит в редукции ценностей, в сведении духа к материи, духовной жизни - к душевной и телесно чувственной, ценностного сознания - к научному, культуры - к социальным технологиям, нравственности - к праву, искусства - к коммерческим зрелищам..., человеческого общения - к "социальным ролям..."».
В евро-атлантическом мире превратили технику жизни из средства в самоцель. Крах мировоззрения, основанного на душе и нравственности человека, серьезно обеспокоил католическую церковь, что привело к первой в мировой истории встрече папы римского Франциска с патриархом Московским и всея Руси Кириллом 12 февраля 2016 года. В Совместном заявлении первоиерархи двух христианских церквей подчеркнули: «Нашу озабоченность вызывает ситуация, складывающаяся в столь многих странах, где христиане все чаще сталкиваются с ограничением религиозной свободы и права свидетельствовать о своих убеждениях, жить в соответствии с ними... Мы предостерегаем против такой интеграции, которая не уважает религиозную идентичность. Будучи открыты к вкладу иных религий в нашу цивилизацию, мы убеждены, что Европа нуждается в верности своим христианским корням».
В этом призыве - главный смысл гаванской встречи. Отсюда уже и совместное осуждение христианскими первоиерархами как крайней бедности, так и безудержного потребления, призыв отстаивать требования справедливости и семейные ценности. Может ли Россия в процессе евразийской интеграции предложить иные принципы единения, чем неолиберализм? Может.
Решительно поддерживаю тех ученых и общественных деятелей, которые главный смысл прогресса видят в духовно-нравственном развитии человека и общества. Как пишет профессор А.М. Миняйло, именно такое развитие «опережая материальную составляющую общества, делает его жизнеутверждающим, при котором и социальные, и материальные его составляющие начинают бурно развиваться».
Если русские народники вслед за Н.Г. Чернышевским видели в сельской общине ядро будущего социалистического строя, то русские марксисты были настроены по отношению к общине отрицательно, постулируя, что социализму должен предшествовать капитализм. Между тем сам К. Маркс в переписке с русскими народниками предостерегал в 1881 году от слепого копирования западноевропейского опыта развития капитализма. В России, напоминал он, сохранилась община, которая и «является точкой опоры социального возрождения России». Более того, по словам основоположника марксизма, если русские революционеры сосредоточат все свои силы, «чтобы обеспечить свободное развитие сельской общины, последняя вскоре станет элементом возрождения русского общества и элементом превосходства над странами, которые находятся под ярмом капиталистического строя». Жаль, эти письма и наброски К. Маркса остались неизвестны В.И. Ленину.
Энергичной попыткой сломать общину была столыпинская аграрная реформа, но и П.А. Столыпин серьезных успехов не имел. Зато Декрет о земле большевиков, принятый в октябре 1917 года Съездом Советов, попал на благодатную общинникам почву, крестьянство поддержало в Гражданской войне большевиков, а не февралистов.
Именно из русской сельской общины и артельного хозяйства выросла в России кооперация, в которой успешно разрешимы внутренние противоречия и общины, и артели. К 1917 г. только кредитная кооперация объединяла в России более 10 млн человек в 16,5 тыс. кредитных и ссудо-сберегательных товариществах, а вообще в 63 тыс. всех видов кооперативов объединялись 24 млн человек. Сельская кооперация успешно обслуживала 94 млн человек, или 82,5% деревенского населения.
На рубеже XIX-XX веков Россия была одним из лидеров в развитии кооперативных форм производства. После Гражданской войны это поняли и большевики. В.И. Ленин, изживая мировоззрение военного коммунизма с его попыткой огосударствления кооперации, как известно, оставил потомкам формулу: «Строй цивилизованных кооператоров при общественной собственности на средства производства, при классовой победе пролетариата над буржуазией - это есть строй социализма». Жаль, в 30-е годы политические приоритеты большевиков изменились: они стали рассматривать кооперативы как поле классовой борьбы, сортируя на трудовые и кулацкого типа.
Но и от периода СССР мы унаследовали ценнейший опыт. Опыт мобилизации всего народа ради высоких идеалов, опыт стремительного инновационного технологического развития. Эти уроки СССР, как и опыт других социалистических стран, надо бы в XXI веке вспомнить и внимательнейшим образом изучить. Говоря же об особенностях русского дореволюционного опыта, важных и полезных ныне для всего славянского мира, отметим:
- во-первых, русская экономика солидарности предполагает внутреннюю опору хозяйства на духовно-нравственные ценности, «понимание хозяйства как творчества, дающее место свободе» (С.Н. Булгаков в «Философии хозяйства»);
- во-вторых, русская система христианских духовно-нравственных ценностей, давно воплотившаяся в самобытный образ жизни, приемлема для всех даже и не славянских народов, вошедших за минувшие века в культурно-исторический союз с русским народом. Сбережение национальной культуры, языка, укрепление института семьи, уважение к старшим и забота о материнстве и детстве, чувства справедливости и взаимной поддержки - именно эти качества лежат в основе интеграционных процессов и самой философии евразийства. Важны они и для переформатирования процессов внутри славянского мира.
Итак, Россия может предложить для сбережения себя и других славянских народов модель самобытной русской экономики солидарности. Эта модель - вовсе не придумка славянофилов разных поколений. Русская экономика солидарности - это:
1) кооперация во всех её формах как основа народного хозяйства;
2) русская община и русская артель как основные социальные ячейки и производственные коллективы, перерастающие ныне в народные предприятия; сочетание индивидуальной и коллективной ответственности за результат труда;
3) учет национальных, религиозных и региональных особенностей в организации хозяйственной деятельности населения; широкие права местного самоуправления;
4) справедливость в распределении; удовлетворение духовных потребностей каждого по его потребностям, а потребностей материальных - каждому по его труду;
5) социальная солидарность; борьба против имущественного расслоения населения, прогрессивный подоходный налог;
6) долгосрочное перспективное и краткосрочное текущее планирование социально-экономического развития;
7) народный контроль над дисциплиной и собственностью.
Таковы элементы экономики солидарности. Каждый из них важен, каждый проверен и уточнен опытом поколений русских людей.
Русский опыт вобрал в себя жизнь великороссов, белорусов и украинцев. Он важен для всех славян, включая западных и тем более южных. Для всех, у кого творческая индивидуальность и личная инициатива ещё не слились окончательно с эгоизмом и обособленностью, а чувства сострадания и солидарности не заменены равнодушием и корыстью. Тем более (подчеркиваю!) что и русских не надо копировать. Их опыт надо просто проанализировать и учесть.
С.Н. БАБУРИН,
председатель Международного Славянского Совета,
президент Международной Славянской Академии
