Антисталинизм и русофобия

Данная статья навеяна вышедшей 21 декабря 2023 года статьи главного редактора Русской народной линии А.Д. Степанова «Антисталинисты – враги Церкви».

Говорить о некоторых государственных деятелях в российской истории не принято без определённой политической ангажированности и порождённой ею эмоциональности. Либеральная трактовка русской истории сопряжена с демонизацией власти в России. Но два русских правителя были демонизированы особо изощрённо. Никому так не досталось, как Ивану Грозному и Иосифу Сталину. Эпитеты «маньяка», «убийцы», «палача» настолько закрепились за ними, что предъявляемые разумные доводы и объективные факты начинают восприниматься в рамках созданного нарратива как попытки «оправдать палачей», «низкопоклонтво», «рабская сущность» и тому подобное.

Эта беда поразила общественную мысль в России уже очень давно. Стоит только осознать факт, что император Александр II, проникшийся излишне эмоциональным изложением и недостатком объективности «Истории государства Российского» Н.М. Карамзина, отказался устанавливать на памятник «Тысячелетие России» фигуру Ивана Грозного.

Но давайте посмотрим в лицо историческим фактам. Общего в политике Александра II и Ивана Грозного оказывается больше, чем принципиально разного. Александр II издал исторический манифест, покончивший с крепостным правом, что повысило правовой статус крестьянства, и земская реформа Ивана Грозного так же способствовала развитию и усилению местного самоуправления, выборных институтов, что снижало произвол феодалов и воевод, мечтавших о польско-литовском произволе и безнаказанности. Подавление Александром II польского восстания 1863 года можно вполне сравнить с походом на Новгород Ивана Грозного.

Число смертных казней в России эпохи Ивана Грозного, как минимум, не превышало число таковых в Западной Европе того периода.

Но Александр II относительно памятника «Тысячелетие России» продемонстрировал то, что сейчас называют «культурой отмены».

Теперь об И.В. Сталине. Не только его фигура, но и сам период СССР воспринимается среди патриотов-традиционалистов как серьёзный такой камень преткновения. В первую очередь, из-за политики государственной атеистической пропаганды и преследования священнослужителей и верующих.

В церковной и околоцерковной среде принято обвинять правительство большевиков в политике гонений на Церковь, очень часто не учитывая всей предыстории данного вопроса.

Безусловно, в вопросе антирелигиозной политики большевиков сыграло роль атеистическое мировоззрение русских революционеров-демократов 19-го века, которые вдохновлялись французскими просветителями, дарвинизмом, немецкой философией. При этом христианство и церковный аппарат воспринимались как атрибут русского традиционного самодержавия.

Атеистическое мировоззрение во второй половине 19-го века поражало интеллигенцию достаточно обширно. Ряды нигилистов пополняли бывшие семинаристы и дети священников. И именно под это мировоззренческое влияние и попали будущие советские вожди. И.В. Сталин, будущий глава Советского государства, и оказался одним из таких семинаристов, пришедших в революцию

Почему революционные идеи становились популярными у молодых людей? Этот вопрос требует отдельного рассмотрения, и вряд ли мы найдём на него однозначный ответ.

Но революционное и атеистическое мировоззрение начали набирать обороты задолго до появления самой партии большевиков – это факт. Поэтому считать большевиков источником этих идей – исторически неверно. Это были одни из носителей и проводники того, что считалось в ту пору научным и прогрессивным.

Можно провести вот такое сравнение. Для позднесоветского интеллигента, пришедшего в Церковь Православие было таким же элементом протеста против системы, как атеизм для такого же интеллигента рубежа 19-го и 20-го веков.

Но в авангарде русской революции, Февральском перевороте, стояли далеко не марксисты-атеисты. Революция началась не слева, а справа. Генералы выбивали из Императора отречение, а Святейший Синод поддержал революцию с воодушевлением. Так, что были даже случаи служб во время Великого поста в пасхальных ризах.

Отдельно отметим, что Император Николай II и его семья в последствии были канонизированы. И уместно спросить: а как, вообще, расценивать этот «некрасивый» поступок духовенства?

Взявших в Октябре 1917 года власть в стране, доведённой буржуазными демократами практически до состояния анархии, большевиков отличало то, что они имели конкретную стратегию будущего, жёсткую организацию, пускай и откровенно чуждую русской традиции, но стройную теорию в основе мировоззрения. Ничего этого у адептов Учредительного собрания, а по совместительству, предателей Божиего Помазанника, не было, кроме туманных перспектив движения в одном русле с буржуазной Европой, чей закат, по авторитетному анализу Освальда Шпенглера, наступил уже в первой четверти ХХ века.

Но самое главное, – большевики вновь собрали воедино трещавшую по швам Россию. В подтверждение этого тезиса приведём слова Великого Князя Александра Михайловича, представителя Царственного дома Романовых: «Мне пришло в голову, что, хотя я и не большевик, однако не мог согласиться со своими родственниками и знакомыми и безоглядно клеймить всё, что делается Советами только потому, что это делается Советами. Никто не спорит, они убили трёх моих родных братьев, но они также спасли Россию от участи вассала союзников. Некогда я ненавидел их, и руки у меня чесались добраться до Ленина или Троцкого, но тут я стал узнавать то об одном, то о другом конструктивном шаге московского правительства и ловил себя на том, что шепчу: «Браво!»… Какой бы ни казалось иронией, что единство государства Российского приходится защищать участникам III Интернационала, фактом остается то, что с того самого дня Советы вынуждены проводить чисто национальную политику, которая есть не что иное, как многовековая политика, начатая Иваном Грозным, оформленная Петром Великим и достигшая вершины при Николае I: защищать рубежи государства любой ценой и шаг за шагом пробиваться к естественным границам на западе!»

Более красноречивой передачи эстафеты от Царственного дома новой власти, пускай в чём-то и от противного, доказавшей верность Отечеству и народу, трудно.

Говоря о советском атеизме, стоит отдельно отметить, что несмотря на вполне конкретную государственную пропаганду безбожия, практики «безбожной пятилетки», СССР не был провозглашён атеистическим государством. Это было государство, где свобода вероисповедания была закреплена конституционно. Статья 124 Конституции Союза ССР в редакции 1936 года звучала так: «В целях обеспечения за гражданами свободы совести церковь в СССР отделена от государства и школа от церкви. Свобода отправления религиозных культов и свобода антирелигиозной пропаганды признается за всеми гражданами».

Сложные отношения Советской власти и православного духовенства во многом имеют под собой, не сколько мировоззренческую, сколько политическую подоплёку, рассмотрение которой нельзя отрывать от конкретно-исторических условий того времени.

Часть духовенства во главе с Ленинградским митрополитом Иосифом отказалась признать «Послание» заместителя Местоблюстителя Патриаршего Престола митр. Сергия Старогородского и Временного Патриаршего Синода, где подчёркивалась лояльность православного духовенства советской власти. Фактически это означало раскол, произошедший к тому же на фоне ещё недавней Гражданской войны.

Хотим мы этого, или нет, но духовенство уже показало себя как политического субъекта, поддержав в своё время Февральский переворот, что вполне себе определяет отношение к духовенству со стороны Советской власти.

В первые годы советской власти отмечалась направленная пропаганда на разрушение института семьи, который на основании работы Фридриха Энгельса «Происхождение семьи, частной собственности и государства» объявлялся пережитком прошлого. Вкупе с легализацией абортов это вступало в жёсткое противоречие с христианскими ценностями. Но, надо отметить, что упор на данную политику делал Л.Д. Троцкий, высланный из страны, а позже ликвидированный по приказу Сталина.

Сталин же начал проводить политику в области семьи, абсолютно противоположную тем тенденциям, которые проводили Ленин и Троцкий, основанную не на антисемейном марксизме, а на традиционном христианском понимании семьи и брака.

7 марта 1934 года была утверждена уголовная статья за мужеложество (содомию), а 27 июня 1936 г. выходит сталинское постановление о запрете абортов.

По проституции же был нанесён очень жёсткий удар ещё Лениным, ненавидевшим проституцию. В годы военного коммунизма количество проституток резко сократилось.

Тут стоит упомянуть, что проституция в Российской империи была легализована в 1843 году, обрела статус профессии. А после Февральского переворота проститутки даже хотели создать профсоюз.

Таким образом, политика Советской власти и Сталина, в частности, пресекла негативные тенденции, которые привели современный Запад к легализации содомии и объявления её нормой.

Сам Троцкий, резко осудивший политику сталинского руководства по вопросу абортов, проводит параллели с продвижением христианской этики: «Один из членов высшего советского суда, Сольц, специалист по вопросам брака, обосновывает предстоящее запрещение абортов тем, что в социалистическом обществе, где нет безработицы и пр. и пр., женщина не имеет права отказываться от "радостей материнства". Философия попа, который обладает в придачу властью жандарма».

В критике Сталина справа, то есть с позиций либо осознанного либерализма, либо поверхностного традиционализма, сознательно или несознательно (это смотря у кого) с водой выплёскивается младенец. Критика сталинского социализма (не марксистского по своей сути) очень часто означает осознанную или неосознанную защиту западного капитализма, империализма и колониализма. Считать его христианским, а уж, тем более, православным, не представляется возможным. Он – иудо-христианский, порой, – даже иудейский.

Кстати, немецкий нацизм – это пример ветхозаветного мировоззрения. Мол, есть некие «избранные», а остальные должны ходить у них в рабах. В США – то же самое с идеей «Града на Холме».

Тут дело в том, что под конец своего существования Российская империя опасности вот этого иудо-протестантского мира не видела. Тем более, она подвергалась через единение с Западом вполне конкретным формам развращения и культурному влиянию. И всё это привело к революции в России.

И то, что Сталину удалось создать – это просто концептуальный противовес иудо-христианскому капиталу. Поэтому, вполне закономерно напрашивается вывод, что антистализим – это вариант русофобии, часто закамуфлированный.

Используя квазимаркситскую фразеологию, Сталин говорит о революции, как о противостоянии колониальному глобализму, называемому в прошлом веке империализмом. Стоит отдельно подчеркнуть, что Сталин не навязывает всем и вся диктатуру пролетариата, оправдывая, в том числе и монархию, если она способствует борьбе с империализмом: «Революционный характер национального движения в обстановке империалистического гнёта вовсе не предполагает обязательного наличия пролетарских элементов в движении, наличия революционной или республиканской программы движения, наличия демократической основы движения. Борьба афганского эмира за независимость Афганистана является объективно революционной борьбой, несмотря на монархический образ взглядов эмира и его сподвижников, ибо она ослабляет, разлагает, подтачивает империализм, между тем как борьба таких "отчаянных" демократов и "социалистов", "революционеров" и республиканцев, как, скажем, Керенский и Церетели, Ренодель и Шейдеман, Чернов и Дан, Гендерсон и Клайнс, во время империалистической войны, была борьбой реакционной, ибо она имела своим результатом подкрашивание, укрепление, победу империализма. Борьба египетских купцов и буржуазных интеллигентов за независимость Египта является, по тем же причинам, борьбой объективно революционной, несмотря на буржуазное происхождение и буржуазное звание лидеров египетского национального движения, несмотря на то, что они против социализма, между тем как борьба английского "рабочего" правительства за сохранение зависимого положения Египта является, по тем же причинам, борьбой реакционной, несмотря на пролетарское происхождение и на пролетарское звание членов этого правительства, несмотря на то, что они "за" социализм. Я уже не говорю о национальном движении других, более крупных, колониальных и зависимых стран, вроде Индии и Китая, каждый шаг которых по пути к освобождению, если он даже нарушает требования формальной демократии, является ударом парового молота по империализму, т. е. шагом, несомненно, революционным».

Антисталинизм рубежа 1980-х и 90-х имеет безусловную политическую ангажированность, служащую глобальному гегемону и исходящую от него же.

Никто не собирается оспаривать трагедию новомучеников, пострадавших не только от рук непосредственных исполнителей приговоров, но в силу предательства со стороны власть предержащих Божиего Помазанника Государя Императора Николая Александровича в феврале 1917 года. Но на рубеже 1980-х и 90-х тема новомучеников была использована против России новыми февралистами и стоящим за их плечами Западом с целью навязывания России и русским комплекса коллективной вины и комплекса неполноценности для удобного переформатирования для управляемости извне.

В России на рубеже 1980-х и 90-х слишком восторгались белоэмигрантами, насаждался их культ. Вплоть до того, что даже их считали «настоящими русскими» в пику советскому большинству, которое сочли нуждающимся в «переформатировании» за счёт белоэмигрантской идентичности. Забыв совершенно, что эти самые эмигранты даже в момент покидания России, сущности всех русских далеко не выражали, только сущность отдельных социальных групп: дворянства, буржуазии, частично духовенства. Поэтому, считать их видение исторических процессов объективным – неверно. Тем более, что, живя на Западе эти эмигрантские группы, тоже пережили переформатирование под требования уже западного общества.

Но у нас отнеслись к белоэмигрантам на рубеже 80-х и 90-х крайне некритично. И к Русской Православной Церкви Зарубежом – тоже. Отсюда были приняты все филиппики в адрес советских церковных деятелей. Даже такое понятие, как «сергианство» оттуда взяли. Хотя, это пропагандистское понятие. Оно хоть и было придумано раскольниками 1920-х, но полноценное хождение обрело в эмигрантской среде.

Ощепков Алексей Николаевич, православный философ, «Русское собрание», г. Пермь