Окончание
Какие наиболее яркие и показательные эпизоды его эпохальной деятельности можно вспомнить?!
Может быть, установление накануне Дня независимости Беларуси в честь освобождения Минска от немецко-фашистских захватчиков и националистических коллаборационистов «Дня вышиванки» с подчеркнуто неоязыческим антуражем? «Праздник», к которому сам министр выказывал особе усердие, неизменно собирая в вышиванках иностранных послов, особенно западных. Разумеется, за вышиванками, надеваемых под джинсы и без традиционной славянской бороды, женских юбок-платьев и головных уборов, никаких реальных народно-культурных продолжений не следовало. При этом когда британское посольство демон-стративно вывесило содомитский флаг, а патриотический министр внутренних дел Игорь Шуневич выступил с осуждением этого и одновременным упреком в молчании руководства Церкви, Макей вступился в защиту «важного» посольства и его «свобод» (тогда вскоре министр И.Шуневич был снят с должности, а министр Макей продолжил свою деятельность). Очень характерно также, что близким другом семьи Владимира Макея был Филипп Киркоров, а еще одним кумиром среди российской эстрады – рэпер Тимати, – символы отнюдь не традиционной славянской культуры, а, прямо говоря, западной и даже либерально-глобалистской (антихристианской).
Или, может быть, налаживание активного сотрудничества с организацией БЧБ-националистической диаспоры «Бацькаўшчына», в рамках которого в Беларусь приезжали и проводили «Съезды белорусов мира», а также выступали перед аудиториями в госучреждениях не только идейные и прямые потомки гитлеровских коллаборационистов, но даже сами отдельные выжившие экземпляры? Возможно, активное сотрудничество с потомками польско-литовской шляхты с привлечением их в Беларусь в качестве украшения возможной будущей элиты «после Лукашенко» во главе с князем Радзивиллом. Здесь же и памятники и в целом прославление польских революционеров против российской власти, мечтателей о «возрожденной Речи Посполитой» с их господством над белорусскими «холопами»: Костюшко, Домейко, Калиновский, Богушевич. Здесь и регулярное мемориальное почитание совместно с французским посольством общеевропейской армии Наполеона в месте ее знаменитого разгрома при переправе через Березину: в это же самое время в Беларуси происходила административная смена статуса Отечественной войны 1812 года на «гражданскую» для белорусов в силу наличия в рядах наполеоновского войска польско-литовской шляхты. Венцом за полгода до БЧБ-майдана стала здесь официальная белорусская делегация во главе с вице-премьером Игорем Петришенко в Вильнюс для ритуального захоронение лжеостанков Винцента Калиновского вместе с литовскими фашистами Дудой и Науседой в сопровождении БЧБ-манифестации.
А может быть активное создание «экспертного пула» МИДа из числа, прежде всего, одиозного «Либерального клуба» Прейгермана-Можейко, яростного пропагандиста либеральных реформ, с которым В.Макей создал проект «Минский диалог» по дистанцированию от России, также «объединению Европы против общих вызовов» в ее лице и, наконец, «открытию Беларуси для политической элиты Европы и США», и «Центра стратегических и внешнеполитических исследований» Царика-Сивицкого (посещавшего саммиты НАТО с принятием на них участие в имитационных «играх»), постоянно убеждавшего своей «аналитикой для руководства страны» в том, что именно Россия является главным источником угрозы для Беларуси и безопасности Европы вообще при предельно миротворческом (!) поведении США и ЕС, а также в том, что главная угроза белорусскому суверенитету исходит именно от белорусских силовиков как якобы «потенциальных коллаборационистов» Кремля.
Возможно, это была история с дискредитацией и выдавливанием из Беларуси нового российского посла с белорусской фамилией Михаила Бабича, – православного христианина-патриота, приехавшего на смену абсолютно индифферентному функционеру А.Сурикову («белорусскому Черномырдину») в Минск с помощником по гуманитарным и военно-патриотическим вопросам белорусом Андреем Францевичем Клинцевичем, – который якобы вел себя в Беларуси как генерал-губернатор из Москвы и «за несколько месяцев разрушил белорусско-российские отношения», но на самом деле лишь выявил и мягко высветил катастрофическую ситуацию в плане белорусско-российских отношений и их действительного разрушения (известно, кто громче всех кричит: «держи вора»), обнаружив заметную роль в них и лично покойного министра.
Здесь же можно вспомнить и едва не удавшийся самоотвод при заключении договора о Евразийском экономическом союзе. Системное саботирование дорожных карт по исполнению договора о Союзном государстве (вместо хотя бы адаптации его к текущему моменту). Наконец, категорическое блокирование размещения на территории Беларуси каких-либо российских военных частей, даже авиационной, под предлогом (прежде всего, для главы государства) якобы «имперских угроз для белорусского суверенитета» и «подрыва нейтрально-миротворческого статуса», хотя такое размещение – помимо экономических и военно-технологических выгод для самой Беларуси, дополнительного обеспечения безопасности в условиях явно приближавшегося БЧБ-майдана и угроз НАТО – давало дополнительную уздечку не Москве по отношению к Минску, а ровно наоборот!
Одновременно с этим происходили активные налаженные связи и даже визиты в Беларусь элитных генералов американских ЦРУ и Пентагона, а тесные контакты доходили аж до «Кворума двенадцати апостолов Церкви Иисуса Христа святых последних дней» (ультрарусофобской сектой мормонов). Проведение совместного Совбеза Польши, Украины, Беларуси и США в Варшаве. Или активнейшее участие Беларуси в «Восточном партнерстве» в качестве «самого надежного партнера для ЕС» – специально созданном органе Евросоюза для втягивания под политической господство его англосаксонско-германско-скандинавского ядра оставшихся стран Восточной Европы и Кавказа. Или проведение «под сенью Джона Маккейна» в Минске «Мюнхенской конференции по безопасности», где господствовал дух евроатлантической солидарности и стремление установить власть украинского нацистского режима над Донбассом. Или совместные учения белорусов и британского спецназа под Витебском.
Едва ли возможно пройти мимо активного выстраивания моста между Минском и Ватиканом, преподносимом главе белорусского государства как «окно в Европу» с одновременным возвышением самого польско-католического Костела в Беларуси и продвижением идеи «многоконфессиональной Беларуси», ради которой закономерно подавлялась общественно-просветительская деятельность Православной Церкви, с заходом на идею автокефальной «белорусской церкви» с продвижением к унии как «белорусской национальной религии». Весьма кстати, подоспело и открытие «белорусской масонской Великой ложи» незадолго до президентских выборов. Наконец, на самом пороге этих выборов было реализовано давнее чаяние министра Макея – возвращение в Минск американского посла со снятием всех ограничений на численность сотрудников посольства США: в белорусскую столицу уже были готовы десантироваться новый посол и до 400 штатных сотрудников ЦРУ и Пентагона.
Безусловно, самыми масштабными проектами стали доктрины многовекторности и «нейтральной миротворческой площадки – донора безопасности», автором которой было бы просто нелепо считать самого главу белорусского государства.
Первая доктрина прикрывалась – перед лицом как широкой публики, так и самого руководства страны – легендой о якобы экономическом характере многовекторности, о многовекторности во внешней торговле и инвестировании. При этом был запущен проект «треть-треть-треть» – по изменению структуры белорусской внешней торговли на равные доли для России, Запада и стран дальней дуги. Учитывая, что огромную долю торговли с Россией составляет импорт углеводородного сырья и металлов, в реальности это означало переориентацию преобладающей части белорусской экономики на Запад. Идеологическим обоснованием для этого служила и «значительная часть» спасительного экспорта в Европу с одновременным сильным дефицитом торгового баланса с Россией: при этом за статистикой укрывалось, что львиная доля «спасительности» приходила от торговли на Запад переработанным сырьем (которое вполне можно продать и в любую часть мира), а львиная доля «коварного дефицита» приходилась на само российское сырье для переработки. Убери российское сырье – исчезнет и торговый дефицит с Россией, и весь профицит торговли с Западом, напротив, подавлявшем белорусскую промышленность товарами своих ТНК. Суть этого идеологического кульбита заключалась в том, что глава государства по-марксистки глубоко верил в то, что именно экономические показатели – гарант безопасности и суверенитета страны, ради которого можно жертвовать всем – религией, идеологией, символами, традиционными ценностями, правовым суверенитетом, информационной защитой – одним словом, «какой-то там» надстройкой над базисом.
В рамках экономической части многовекторности была сделана ставка на прибалтийские порты, ожидаемо рухнувшая потом в одночасье. Было набрано немалое количество финансовых кредитов, причем со всё большим акцентом на лондонские финансовые рынки. Одновременно налаживались тесные связи с масонской британской аристократией и непосредственно с представителями Ротшильдов – да еще для их шефства в приватизации. Уже разрабатывался план активного участия западных инвесторов в белорусской приватизации и, в частности, в приватизации банковской и страховой систем. Британские консультанты стали приглашаться для политического консультирования руководства страны не только по экономическим и юридическим вопросам, но даже по гуманитарным, апофеозом которого стала британская разработка графической символики белорусской столицы. Отдельно следует упомянуть про аферу с формированием в Беларуси «троянского IT-рая» с «криптовалютным офшором», для организации которого были приглашены британские и израильские «специалисты» под патронажем «облюбованного» мошенника, лондонского резидента, впоследствии крупного спонсора БЧБ-майдана Прокопени, и зонально введено англосаксонское право. Помимо прочего, здесь под приманкой халявных денег на майнинг-фермах создавалась совершенно явная база для электронного финансирование будущего БЧБ-майдана.
В конечном итоге, все усилия по угождению Запада и «привлечению» западного капитала принесли, то, что и можно было только ожидать: «стеклянные бусы для туземцев». В промышленности за всё время «экономической» многовекторности был создан только один крупный завод по сборке электропоездов Stadler, заемный капитал через евробонды привлекался по крайне завышенным ставкам, со всех «международных фондов» (западных банков) были собраны смехотворные суммы, никаких рынков сбыта для белорусской промышленности открыто не было и подавно. Ну и в нагрузку – те самые «бусы» в виде разных потешных развлечений, попаразитировавших на белорусском бюджете, типа Евроигр (хорошо хоть до содомитского Евровидения не успели дотянуть), а также бурные аплодисменты «белорусскому» пацифизму с «инвестициями в минские диалоговые площадки». Если в странах комплементарной Прибалтики ЕС произвел деиндустриализацию с вывозом рабочей силы и мозгов и с захватом местных рынков сбыта, с какой радости они бы стали благотворить онтологически враждебной Белоруссии? А если бы и было что-то сделано, то только ради усиления экономической зависимости Беларуси от Запада.
Конечно же, экономическая подоплека многовекторной политики была – уж точно со стороны самого Запада, что было очевидно любому специалисту, – лишь ширмой или, точнее, приманкой для многовекторности политической и далее – духовно-идеологической. «Беларусь – не Россия (не Русь)» – вот была точная формула политики многовекторности. Превращение Белой Руси из западного бастиона Руси как таковой, а возможно и маяка всего Русского мира, русской Вандеи, – в независимое от России (не от Кремля или Путина) и от собственной белорусской сущности «суверенное» государство особой, европейской нерусской нации, «члена семьи европейских народов-государств», а в реальности – в очередную восточноевропейскую колонию-протекторат Евросоюза как современной формы англосаксонско-германского Третьего Рейха с католической Польшей (и Хорватией) в качестве регионального надсмотрщика над славянами – вот была религиозно-политическая квинтессенция той многовекторности, о чем и свидетельствовало всё многообразие предпринимаемых действий. При этом как раз с рядом стран, как минимум народы которых дружелюбны и духовно комплементарны белорусам (в частности, балканские), никаких серьезных экономических отношений в рамках мнимой «многовекторности» и не выстраивалось. Точно также были во многом заброшены связи с другими неугодными Западу странами типа Ирана. Что касается же России… То внешнеполитическая доктрина МИДа В.Макея здесь была проста: «Деньги из России, а дух и идеология с Запада», духовно-культурная реинтеграция Белоруссии и России была попросту заморожена.
В тесной связке с доктриной многовекторности шагала и концепция «политически нейтральной миротворческой площадки» (с проектом Хельсинки 2.0 в духе Нью-Васюков), формированию которой, безусловно, всячески поспособствовала либо бездарная, либо предательская деятельность внешнеполитического руководства РФ. Согласно этой доктрине, особенно пестовавшейся Владимиром Макеем, Беларусь должна была занять нейтральную позицию, прежде всего, в конфликте на Украине, а потом и во всем противостоянии России и Запада. В жертву этому псевдомиротворчеству (а-ля пацификация нацистов по англосаксонскому образцу 1930-х) была принесена и позиция Беларуси по установившемуся на Украине нацистско-бандеровскому режиму, и жизненно важная в этих условиях народная мобилизация в подготовке к противостоянию ему. Едва ли было непонятным для образованных международников, что «дружелюбное» отношение украинского режима к Беларуси, закрывающее глаза на почитание ВОВ и Победы в ней, будет длиться ровно столько, сколько сама Беларусь будет отдаляться от союза с Россией, расслабляться, искажать политику исторической памяти в угоду пацифизму. Символами этой самооскопляющей коллаборации можно считать совместное открытие Макееем и Саакашвили завода шампанских вин в Одессе через год после «холокоста» в Доме профсоюзов, откровенное интервью президента Лукашенко жидобандеровскому журналисту Гордону за несколько дней до президентских выборов и активное сотрудничество с СБУ вплоть до истории с задержанием «33 вагнеровцев», якобы приехавших свергать А.Лукашенко по заданию Кремля.
Суть политики «нейтралитета» и «миртоворческой площадки» была совершенно очевидна (и уж, конечно, для совсем не наивного министра иностранных дел) и исторически не нова. В условиях уже начавшейся в феврале 2014 года фазы открытого противостояния никогда и не заканчивавшейся войны антихристианского Запада (условного Четвертого Рейха, Нового Вавилона и Евросодома) и христианской России и ее потенциальных союзников Белоруссия должна была и должна быть частью этой большой России в качестве союзника ее великоросской части в лице Российской Федерации, а далее – и освобожденных Новороссии и Малороссии, русской Украины. Извечная же стратегия самого Запада еще с древнеязыческих времен – разделять и властвовать, нарушать единство у своего врага, то есть, у нас: религиозное, межсословное (социальное), этническое (национальное), политическое (межгосударственное). Этому и служила доктрина «нейтралитета», поданная президенту Лукашенко и белорусскому народу как основа для «почетного и славного миротворчества Беларуси», – хотя никакого вклада Беларусь в умиротворение Запада и их украинского гауляйтерства, разумеется, не вносила и не могла внести. Напротив, именно «Минские соглашения» покрыли имя белорусской столицы позором: невыполнимые в принципе, они послужили лишь прикрытием для геноцида народа Донбасса и выращиванием достаточно крепкого милитаризованного нацистского государства на землях юго-западной Руси – Укрорейха или Бандерштата. Впрочем, основная вина и позор здесь лежат отнюдь не на самой Беларуси.
К двум данным антибелорусским доктринам-концепциям в пользу западников-глобалистов, которые проводил Владимир Макей в рамках своей личной идеологии, можно еще добавить и отвлеченную идею «единого Евросоюза», которую воспринял и нередко воспроизводил в рассуждениях Александр Лукашенко. Он верил, что единый Евросоюз составит некий альтернативный полюс США и одновременно Российской Федерации, что позволит Беларуси выстраивать политику нейтрального балансирования (саму по себе неблагородную), «белорусской Швейцарии». Но уж для кого-кого, а для специалистов-международников совершенно очевидным является то, что Евросоюз – это никакой не альтернативный полюс США, но, напротив, евроатлантический проект западных транснациональных элит, в котором США и Великобритания контролируют – через Германию и Францию – не только экономику, но и политику, религию, культуру всех европейских стран. Да министр Макей и не скрывал этого: «Беларусь выступает за сильную и единую Европу, а также за устойчивое евразийско-атлантическое партнерство, в том числе в военно-политической сфере… И мы предпринимаем практические шаги в этом направлении. Беларусь, будучи членом ОДКБ, в то же время восстановила военное сотрудничество с Великобританией, Германией, Латвией, Литвой, Польшей и США. Мы налаживаем взаимодействие с соседними странами – членами НАТО в области обмена информацией. Успешно развивается сотрудничество с США по линии правоохранительных органов, включая Госпогранкомитет, Следственный комитет и МВД».
Писалось это летом 2019 года, за год до БЧБ-революции. А для самой Белоруссии и ее подлинных патриотов, разумеется, нужен не «единый Евросоюз», а распавшийся Евросоюз с высвободившимися странами и народами, способными формировать власть из патриотов данных народов, а не «демократически» выбирать клоуноподобных «слуг народа» из подготовленных коллективным Соросом марионеток и покорно следовать разным гендерным, болонским и мультикультурным доктринам.
Август 2020-го года стал апофеозом деятельности Владимира Макея и его единомышленников – как во внешнеполитической деятельности, так и во внутренней политике, особенно же – духовно-идеологической (культурной). Апофеозом и бесславным завершением. Перед БЧБ-майданом Владимир Макей горячо и открыто убеждал западных правителей «не обострять ситуацию» и не рушить этим неминуемо всё, что было выстроено за предыдущие годы. Ряд экспертов полагают, что в случае успеха БЧБ-революции в результате успешного использования в качестве тарана Тихановской и компании (о чем она сама не раз и твердила) на политическую сцену вышли бы реальные, системные и рукопожатные кандидаты, причем устраивающие кремлевских «старцев» и олигархов, во главе с «белорусским Порошенко», которым и мог бы стать Владимир Макей.
Самым тяжелым наследием прошедшей эпохи следует признать большой раскол в белорусском народе в результате длительной БЧБ-зации сознания (точнее душ) белорусов, особенно молодых, и потом достаточно неловких действий белорусской власти по ликвидации выращенного политического (но не людского!) монстра. Вторым неотделимым от первого плодом той эпохи стала если не неготовность, то заметная ослабленность Белой Руси перед лицом грозящего прямого столкновения с Западом и ее авангардом Польшей, жадно дышащей на «Всходние Кресы»: вместо десятилетия религиозного, идеологического, военного и экономического сплочения и укрепление белорусского народа и белорусско-российского Союза происходило общее ослабление в тщетной надежде на «мир и безопасность» по «доброй воле» Запада. Впрочем, видимо, нужно признать, что пройденный Беларусью в темную эпоху 2010-х путь был неизбежен и необходим для нового ее возрождения в качестве западнорусского бастиона.
После провала БЧБ-майдана почему-то подал в отставку сын министра Макея, заместитель начальника управления Министерства иностранных дел, ранее работавший советником по экономическим и экологическим вопросам в представительстве Беларуси при ООН, первым секретарём посольства Беларуси в Австрии и консультантом в ИТ-компании IBA Group. Вскоре сделал то же и сам министр, но был оставлен на должности. С тех пор многие его заявления приобрели совсем иной характер, порой дерзко-патриотический, в стиле Дмитрия Медведева: изменились ли взгляды В.Макея на международное мироустройство и место в ней Беларуси, не известно. Владимир Макей мог лицезреть плоды своей политики, и Господь явно дал ему возможность на ее переосмысление. Не спеша, спустя почти год после БЧБ-майдана, и глава государства собрал особое совещание по внешней политике и признал провальность выбранного внешнеполитического курса, макеевской многовекторно-пацифистской евробеларуской доктрины – концепции вестернизации и евроглобализации Беларуси.
Весьма при этом показательно и то, что особое почтение и чувства после кончины Владимира Макея выразил католический Ватикан: вначале папский нунций Анте Йозич, признавший его особые заслуги перед Костелом, затем и пришедший с ним на церемонию гражданского прощания католический митрополит Минский Юзаф, наконец, новоназначенный «министр Ватикана по восточным землям» и активный вдохновитель карательной операции Украины на Донбассе Клаудио Гуджеротти, признавший, что «господин Макей сыграл решающую роль для диалога между Святым Престолом и местными католиками, с одной стороны, и белорусскими властями, с другой. Именно благодаря посредничеству умершего Министра иностранных дел были также реализованы важные гуманитарные инициативы». Почтил умершего министра и главный раввин Беларуси. А вот каких-либо посещений или заявлений со стороны белорусской Православной Церкви не прозвучало: Ее голос не слышал сам покойный министр в течение своей земной жизни. Впрочем, у гроба новопреставленного родом из чернорусских земель стоял православный крест…
А политическая эпоха Владимира Макея закончилась еще в августе 2020-го. И дай Бог, чтобы никогда больше не белорусских землях она не повторилась.
