Было мило, да сгнило

Увы, спор у нас пока не ладится: Лариса Пахомьевна уже в двух статьях не отвечает на мои вопросы и не опровергает моих доводов, хотя её статьи в три раза длиннее, чем мои (2859 слов против 800, и 4045 против 1454). Такой способ ведения спора знаком - говорить, не отвечая на вопросы, до тех пор, пока слушатели не устанут слушать. А в данном случае - читать.

Вновь прошу Ларису Пахомьевну ответить на мои вопросы, поставленные в статье «Доброволец, а не волонтёр» - ни на один из них я не нашёл ответа в её статье «Сохранить русский язык - сохранить Россию».

Если нет ответов, то так прошу и написать, прямо и честно. Слова «спор продолжать безсмысленно» понимаю как отсутствие ответов. Благодарю Ларису Пахомьевну за возможность возразить её доводам, некоторые из которых новы для меня.

«Число» или «цифра» - со спора об этих словах и начался обмен статьями между нами. Лариса Пахомьевна разъясняет: «Слово же «цифра»... обозначает знак для обозначения числа». И приводит такой пример: «До какой же цифры дойдет сумма слов во всех славянских наречиях в совокупности!»

А вот мой пример: «Официальная цифра посещаемости составила 129 900 человек» (Программа «Вести в субботу» от 22.12.2018 по телеканалу «Россия»).

Лариса Пахомьевна, Вы не ответили, как понимать эти примеры? В этих примерах слово «цифра» применено в разъясняемом Вами значении «знака», или в значении слова «число»?

На мой взгляд, примеры показывают, что слово «цифра» вытесняет слово «число» из живого русского языка, прямо заменяя его.

Русскость слова «цифра» вызывает сомнение. От него произвели слово «цифровизация» (экономики). Зачем латинский суффикс, если слово - русское? Мы же пишем «оживление экономики», а не «живловизация экономики». «Ускорение развития», а не «скоровизация развития».

Прошу Ларису Пахомьевну, утверждающую, что слово «цифра» - русское, привести два-три примера слов с русским корнем и с «-овизацией» на конце.

Например, от слова «киль» - «килевание», но не «киливизация». Слово обрусело. «Цифра» - нет.

«Циферблат» - немецкое слово. Немцы из русского языка взяли корень «цифер» для его создания?

И наконец, слово «цифра», как Вы пишите, обозначает один из десяти знаков, и применяется для десятичных чисел. Однако все технические носители информации, о которых идёт речь в «цифровой экономике», имеют двоичную систему изчисления. Является двоичный код «цифрой» или нет? И вообще, можно ли назвать знаком одно из двух положений технического носителя (замкнут - разомкнут, заряжен - разряжен, плюс - минус)? Можно ли назвать «цифрами» только плюс и минус? И, в итоге, может ли филолог решить этот вопрос, или для создания хорошего термина филолога не достаточно? По-моему, следовало бы ведомственной комиссии по терминологии решить этот вопрос и опубликовать решение, обязательное для всех. С наказанием для ослушников. Так было в СССР, я был членом такой комиссии, и были административные наказания за нарушение установленной терминологии. У нас же в России, из-за отсутствия государственной системы словообразования и терминообразования, не смогли создать термин «по уму», и вместо этого сделали неудачную кальку с английского термина.

Жду появления статьи с ответами на мои вопросы, либо с признанием невозможности на них ответить.

1) Про приставку бес-. Я призываю убрать её из русского письма, отменив п. 5 свердловских 1918 года «Новых правил русского правописания» - о замене З на С в приставках перед глухими согласными. А до отмены этого правила - не выполнять его, и писать «безплатно», «безсильный» и т.д.

Лариса Пахомьевна мне возражает. Она пишет: «Часто слышишь, что приставка «бес» не существовала до 1917 года, но это не так». Однако и существительного «бес» до 1917 года не было, а был «бѣсъ»!

В части же ссылки на труд увенчанной титулами Маршевой, кто-то ошибся - либо Маршева, либо Кудряшова. «23 декабря (по старому стилю) 1917 года Народный комиссариат просвещения - орган новой советской власти - издал декрет о введении нового правописания. Вначале он был обязателен только для школы», - пишет Лариса Пахомьевна. А вот что пишет Наркомпрос в этом Декрете: «Порядок проведения реформы в жизнь. Все правительственные и государственные издания, периодические (газеты, журналы) и не периодические (книги, труды, сборники и т.д.), должны печататься согласно новому правописанию с 1 Января 1918 года». Подробнее предлагаю прочесть в моей статье, опубликованной в шести СМИ, в том числе в печатном органе Союза писателей России.

Лариса Маршева в своей статье так же, как и Крысин в своих трудах, «копает» глубоко но узко, как лингвистка. Кстати, заметьте, узко а не уско! Ни сопоставление Декрета с другими событиями того времени, ни оценки способа принуждения России к новому правописанию, ни схожих явлений в других языках и странах Маршева не приводит. Спасибо ей на том, что признала п.5 Новых правил усложнением, а не упрощением русского письма. Декрет был действием, безспорно, политическим, и оценивать его нужно с политической точки зрения. Как и решать вопрос о его отмене следует, учитывая разницу между целями большевиков тогда - разжечь Красный террор и гражданскую войну, и Россией сейчас - побороть террор и не допустить гражданской войны.

Предлагаю любознательному читателю пройти по двум вышеприведённым ссылкам на статьи и сравнить узкий, но глубокий взгляд специалиста с поверхностным, но широким взглядом военного. За отзывы в комментариях - заранее благодарю!

Попутно отвечаю комментатору Короткову А.В. на его слова: «Свердлов никакие правила правописания не устанавливал, и даже не имел отношения к декрету о введении новой орфографии (этим занимались Луначарский, Покровский и Бонч-Бруевич)». Уважаемый господин Коротков, следуя Вашей логике, и Гитлер не нападал на СССР - напали его солдаты и офицеры. И Трумэн не причастен к атомной бомбардировке Японии - бомбили лётчики, а не Трумэн. Мне кажется, что такая логика не верна. За действие подчинённых отвечает начальник.

2) Про женский род названий профессий. Вновь прошу Ларису Пахомьевну ответить на мой вопрос: когда и почему он пропал? И почему Франция отстаивает женский род, а Россия - теряет.

Опять же, положение с женским родом названий профессий менялось во времени, и продолжает меняться. В 1930-е годы и в деловом стиле речи, и в документах, применительно к женщинам изпользовались слова женского рода: «орденоноска», «акушерка-фельдшерица», «чертёжница» и т.д. Затем положение женского рода действительно изменилось, и в 1989 соответствовало описанному Розенталем. Но сейчас уже не 1989 год, и Розенталь уже устарел. Повсеместно потеряли женский род и существительные, не обозначающие названия профессий и род занятий: «победитель Маша», «участник Клопова», «продолжатель Екатерина». Вслед за существительными, теряют женский род и прилагательные: «славный продолжатель Екатерина». Что Лариса Пахомьевна может поведать нам о связи женского рода названий профессий с демографией, с экономикой? И почему два премьер-министра Франции издавали свои постановления о таком, казалось бы, не премьерском деле - женском роде названий профессий?

Попутно замечу, что началось вытеснение женского рода из русского языка с той же пресловутой свердловской реформы, с отмены «оне», «одне». Если не так - прошу возразить.

3) Почему русские заимствуют чужие слова, а другие народы создают свои, прошу Ларису Пахомьевну, ратующую за словозаимствование, всё же ответить. И раз уж Лариса Пахомьевна упомянула министерство просвещения, прошу разъяснить, какова связь между этим министерством и словообразованием.

4) И о самом, на мой взгляд, важном - о цитате Крысина 2002 года. Хотелось получить ответ на мой вопрос, что важнее: или рост ВВП и уровня жизни, или сохранение культурного достояния предков для потомков? Вместо ответа Лариса Пахомьевна приводит цитату в защиту словозаимствования. Цитата опасная, поэтому возражу сразу. (Ответ всё же прошу дать).

Во-первых, цитата - 16-летней давности. За 16 лет состояние корпуса русского языка сильно изменилось, изменилось наше мировоззрение, мы многое осмыслили и поняли. Ускорилось словозаимствование, словоприменение изменило соотношение русских слов и заимствованных в пользу последних. «Ползком» в русский язык проникает латиница. Выпадает склоняемость существительных и прилагательных. Женский род в отношении человеческих особей выходит из употребления: «победитель Маша», «продолжатель дел Петра Екатерина» и т.п. Воздействие на русский язык возросло, изкажение языка, его норм, усилилось. Утверждаю решительно, что к 2018 году данная цитата 2002 года не применима.

В моих книгах я привожу образный пример пьяной езды. Мой отец ездил на машине, выпив спиртного. Так же поступал и я, и мои друзья. До поры. В том же далёком 2002 году, из которого взята цитата Крысина, мы ездили не просто выпив, а даже и сильно выпив. Со временем число автомобилей в России возросло, появилось множество водителей-новичков. Пьяная езда стала причинять всё больше аварий, и ограничительные и карательные меры нашего государства против неё год от года усиливались. С 2008 года я уже езжу только трезвым - опасаюсь кар.

«Но запретами здесь ничего сделать нельзя. Нужна планомерная и кропотливая научно-просветительная работа», - пишет Крысин. Возражаю. Вообразите себе борьбу против пьяной езды «кропотливой и планомерной просветительской работой». Да, она была уместна в 2002 году - до поры. Но со временем стала совершенно недостаточной, потребовались запретительные и карательные меры.

Так же и в языковой политике. «Кропотливая просветительская работа» была главным способом языковой борьбы Франции. До поры. Ощутив воздействие на свой язык извне, в 1975 году пришлось французам принять закон Ба-Лориоля. Когда же и он оказался недостаточным, в 1994 закон Тубона ввёл ненавистные либералам запретительные и карательные меры защиты языка. И это - притом, что во Франции была государственная система словообразования, которой нет у нас.

На просьбу дать поесть нельзя отвечать: «год назад я купила прекрасной ветчины - извольте отведать её, она до сих пор в чулане лежит». Увы, ту ветчину есть уже нельзя. Было мило, да сгнило.

Все вопросы, в том числе состояния языка и языковой политики, следует разсматривать в привязке ко времени, и никак иначе.

Во-вторых, Крысин - не языковой политик. Языковая политика (ЯП) охватывает гораздо более широкие области познания, чем языкознание (лингвистика) - экономику, историю, социологию, психологию, географию, и другие, а также достижения и провалы ЯП других стран и народов. Являясь безспорным знатоком словозаимствования, Леонид Петрович даже не пытался сопоставить явления в языке с другими событиями, с изменениями разстановки политических сил. Он не анализировал взаимосвязи словозаимствования с экономикой, политикой, демографией. Не пытался Крысин и уяснить причины изменений в языке - он их лишь описал. Прекрасно описал, честь ему за это и хвала!

Величайший знаток артиллерии и баллистики не может выработать стратегию - искусство ведения войны. Стратег должен обладать гораздо более широким охватом знаний. Неизбежно, стратег будет обладать и более мелкими познаниями во всех областях, чем специалисты в каждой из них - артиллерист, лётчик, танкист. Хотя для победы знаток артиллерии очень важен и нужен.

Узкий знаток лингвистики, или педагогики, или иной области знаний не может быть языковым политиком. Так, знакомые мне деятели системы образования утверждают, что воздействовать на язык нужно только образовательными мерами. Правоведы (юристы) утверждают, что достаточно принять желательные законы. Экономисты говорят о воздействии на язык с помощью мер экономических. Все они приводят веские, неопровержимые доводы. И правы они все, но лишь отчасти. Для успеха нашего дела усилия их всех должны быть соединены вместе и согласованы. А для соединения и согласования нужен человек с поверхностным взглядом.

«Разнородными силами, по единому плану, под единым командованием» - вот залог успеха.

Рыбин Вадим Викторович, публицист, капитан 2 ранга запаса