Русская елка и французские «Мистрали»

То, что Франция – страна постхристианская, как сейчас любят говорить, — это несомненный факт. В стране, которая раньше называлась любимой или даже старшей дочерью католической церкви, сейчас, по традиции, осталось мало что католического. При этом почти исчезли, съехав до уровня мелких сект, знаменитые гугеноты. Ведь не всех гугенотов выгнал в свое время «король-солнце». Многие из них остались, многие гугеноты в XIX веке занимались индустриализацией Франции. Теперь их почти не осталось. В этом плане возник такой позорный конфуз.

Не Бог весть какая сумма требуется от добрых католиков, которых во Франции формально 40 миллионов человек. Елку, подарок Москвы, можно назвать жестом доброй воли. Я бы этот подарок рассмотрел наряду с тем, что наш Первый Чешско-Российский банк профинансировал партию французских патриотов «Национальный фронт». По большому счету, 9 миллионов, которые дали партии «Национальный фронт», не такая и большая сумма, особенно для столь мощной политической партии. Стоимость елки тоже небольшая. Некоторые наши бизнесмены в Париже за день промотают больше в ресторане. Самое главное то, что мы продолжаем обхаживать французское общество и французскую элиту. В отличие от того, что еще лет 30 назад наша страна ассоциировалась с какой-то альтернативной коммунистической идеологией, сейчас мы, и по факту, и по своему пропагандистскому обеспечению, напоминаем хранителей старых добрых истинно европейских и христианских ценностей. Это очень хорошо. Мы, действительно, привлекаем на нашу сторону французских патриотов, которые в большинстве своем, уже больше ста лет, начиная с момента создания Антанты, считались русофилами.

Во Франции общество в значительной степени формируется телевидением. Сказать, что все дружно выступают категорически за или против санкций, нельзя. Более того, можно сказать, что среди тех, кто не поддерживает санкции, есть люди совсем не русофильские. Это объясняется тем, что их раздражает тот факт, почему их не спросили, почему дядя Сэм приказывает и требует от них чего-то, они бы и сами сообразили, что надо делать. Тем не менее, бизнес есть бизнес. Хотя и не так сильно, как некоторые страны Восточной Европы и Германия, Франция что-то потеряет в результате этих санкций. Это тоже сказывается. Французское общество, хоть и вяло, действительно выступает против этих санкций. От того, что мы финансируем отдельную политическую партию, на Западе крика не подняли. В противном случае, можно обратить внимание на то, что они сами финансируют российские политические оппозиционные партии. Таким образом, мы привлекаем на свою сторону немало нормальных настоящих французов.

На мой взгляд, деление на левых и правых давно устарело. Нечто подобное может присутствовать и в самой Франции. Существуют как сторонники социальной справедливости, которые считались левыми, — могут выступать против такого типа глобализации, которая сейчас осуществляется в мире, так и традиционные правые — сторонники сильной европейской католической Франции.

На счет «Мистралей» я могу отметить интересную особенность. Не так уж и важны нам эти «Мистрали». Сейчас любят говорить, что если бы у нас в 2008 году на Черном море был «Мистраль», было бы гораздо легче. Не берусь судить, тем более, что суждение о том, что произошло задним числом, не так интересно и актуально. Важен сам принцип. Одна из стран, членов НАТО (при Саркози Франция вошла и в военную организацию, откуда ее вывел де Голль), продает противнику боевые корабли. Важен сам прецедент. Значит, нет никакого единства в НАТО. Это самое главное заключение, которое можно сделать. Будет у нас этот «Мистраль» или не будет, не так важно. Если не будет, Франция должна будет заплатить неустойку, речь идет о миллиардных суммах. Для французов это будет еще и неприятно, ведь в современном мире деловая репутация и доброе имя в бизнесе – все это само по себе очень важно, это большой капитал.

То, что называется фразой «закат Европы», есть закат на самом деле. «Закат» означает потерю того, чем европейцы всегда гордились, и гордились в значительной степени справедливо. «Свобода, равенство, братство» — ныне пустой отзвук, правовое государство, деловая репутация старой доброй французской буржуазии («буржуазия» - тоже французское слово) оказывается тоже под вопросом. Россия со сделкой с «Мистралем» при любом исходе этого дела оказывается в выигрыше. Если мы получим «Мистрали», то, помимо того, что у нас появятся два хороших боевых корабля, мы еще и докажем, что никакого единства НАТО нет. Это еще больше расщепит эту организацию, которая и так переживает не лучшие дни. Если не получим — хуже будет французам, им придется платить неустойку. Мы получим миллиарды. Французский промышленный комплекс, отличающийся качеством, из-за падения деловой репутации окажется тоже в убытках. Свято место пусто не бывает. Место, которое традиционно занимали французы в продаже оружия, достанется другим. Может быть, даже и России, если наши подсуетятся.