Великая Суббота

«У Креста Иисусова стояла Матерь Его».

Христос входит в ночь. Ночь Его Крестных Страданий — явление Его Царства. Ночь Царства Христова — предание Им Своей славы в руки Отчии. Терновый венец, воздетый на Его главу, — венец поругания, но Осужденный — поистине Царь Иудейский. Царь, не имеющий ни вида, ни доброты, и Царство Его никогда не было на земле победоносным. Этот Царь, у Которого нет уже человеческого лица, взял на Себя тусклость и черноту наших лиц. В этот час Он восстанавливает в них сияние образа Божия. Он все на свете меняет ради нас, кроме того, что по-прежнему за всеми событиями будет присутствовать темный силуэт вдохновителя зла, всегда подталкивающего на него слабые души. Царь царей, Господь приносит все человечество Богу, приношением любви. Простерши руки на Кресте, Он предает Своего возлюбленного ученика Своей Матери: «Жено, се сын Твой», «Се, Матерь твоя».

Пречистая Дева, непорочное отражение славы Господней, становится у подножия Креста Матерью нового человечества, радостью всех скорбящих, Царицей надежды.

«У Креста Иисусова стояла Матерь Его».

А вокруг копошится и глумится свора, вся эта солдатня, движутся серые волны тыкающихся наощупь слепых, потерянных людей. Ночь Крестных Страданий Христовых — отказ человечества от Божией любви. Это ночь греха. Некоторые уверовали, но испугались. Некоторые увидели, но не захотели поверить. Некоторые искали, но отказались найти. Даже Пилат на суде загорелся на мгновение, но тотчас отпрянул от истины, обнажающей грех. Люди — в ночи своего греха, когда они предпочитают слепоту свету. Таинственный персонаж, облеченный в ночь, возвышаясь среди легионеров, зорко следит за реакциями Осужденного. Господь восклицает: «Жажду!» Он жаждет ответной любви людей, а люди отворачиваются. Божия Матерь, обращенная к Своему Сыну, становится у подножия Креста обетованием нашего возвращения, путем грешников, в том числе тех, кто отвернулся от Бога.

«У Креста Иисусова стояла Матерь Его».

Мрак покрывает землю. Ночь Крестных Страданий Христовых — ночь мира сего, ночь кажущейся победы его князя. Князь мира сего, черный, как мрак его ненависти, стоит здесь, сбросив маску, уверенный в своей победе. Он сам, собственной рукой вонзит меч скорби в сердце Пречистой. «Все кончено!» — шепчет князь тьмы. Но Господь говорит: «Совершилось!» Все совершилось, все не кончено, напротив, все начинается! Уже мертвые исходят из своих гробов, уже завеса Храма раздирается с верхнего края до нижнего. Победа одержана, это победа Христа Распятого.

Божия Матерь посреди мрака не боится ночи. Она знает того, кто пронзил Ее душу. Их противостояние, предусмотренное от начала, началось давно и теперь достигло предела. Она знает, что рана, нанесенная Ей, — только в пяту, в то время как князь тьмы хочет поразить Ей лицо и голову. Этот князь, захвативший власть на земле, доживает последние моменты своего царства, и это ему хорошо известно. Он пытается нанести последний удар, но без всякой надежды. Надежда — это то, чего он однажды навеки лишился. Единственное, что он может, — сгустить мрак вовне. Божия Матерь становится у подножия Креста первым лучом, зарей избавления.

«У Креста Иисусова стояла Матерь Его».

Ночь окружает Голгофу, но в ней — ожидание света. Царство Божие, избавление, победа — во взоре Матери всех скорбящих. Она приемлет на руки бездыханное тело Своего Сына, но прежде ангела, встречающего жен-мироносиц у гроба, Она возвещает нам: «Вы ищете Иисуса распятого; Его нет здесь — Он воскрес, как сказал. Подойдите, посмотрите место, где лежал Господь». Есть предание, что один из воинов, потрясенный увиденным, искал остаток ночи того, кто был одет во мрак и, казалось, после Животворящих Крестных Страданий испытывал самые большие, адские мучения. Он искал его на улицах, в претории, везде, но напрасно. Тысячи лет назад он пал с небес в бездну, а теперь от дыхания, которое испустил на Кресте Господь, диавол пал бесконечно ниже.

Утреня Великой Субботы

Иудеи получили, что хотели. Они увидели Христа мертвым, и они знают, что Он положен во гробе. И теперь они могут приступать к своему празднику. Но наш праздник иной. Не якоже иудеи празднуем — не в квасе злобы и лукавства, но в безквасии чистоты и истины. Ибо Христос — Пасха наша — за нас пожреся. Иудеи пришли к Пилату и сказали ему, что Христос, когда Он еще был жив, говорил, что воскреснет в третий день. Не то чтобы иудеи допускали возможность этого, но они боятся, что ученики придут и украдут своего Учителя, и скажут, что Он воскрес из мертвых. И они просят Пилата, чтобы он поставил стражу и принял какие-то меры. И Пилат говорит им: «Имате кустодию — имеете стражу, — постарайтесь сделать все, что вы можете» (Мф. 27, 65). Он как бы говорит, не зная, что говорит: «Постарайтесь, если сможете, удержать Христа во гробе». И они действительно приняли все меры.

Огромный камень был привален ко гробу — «велий зело», и гроб был запечатан, и стража была поставлена ко гробу. Но они не учли одной вещи, что нет такого гроба на свете, который мог бы удержать воскресшего Христа, и нет такого синедриона, и нет таких мудрецов во всем мире, и нет такой власти со всею изощренностью их лжи, со всем золотом мира, которым, как им кажется, они могут купить всех, даже свидетелей Воскресения. Со всеми угрозами гонений. Нет такой силы, которая могла бы удержать во гробе воскресшего Христа, потому что смертью Своею Христос отнял силу смерти у имеющего державу смерти, то есть у диавола. И уже сейчас мы можем слышать: «Днесь ад, стеня, вопиет». И уже сейчас Ангел возвещает об этой радости: «Зачем вы ищете Живаго с мертвыми, Его нет здесь, Он восстал». Христос сошел во ад, сокрушив врата медные, и радостный гул этой победы приближается к нам. Еще немного, и эта весть, которая сотрясет все небо и землю, придет к нам. И эта радость заполнит все. Радость, которую ни жизнь, ни смерть, никто и ничто не смогут от нас отнять, потому что жизнь вечная, воссиявшая от гроба, дана нам Богом навеки.