Русское солнце Омейядов

Продолжение. Начало здесь.

«Видит Аллах, я всей душой люблю Россию! Это страна, которая дарит миру солнце! Оно каждый день к нам приходит с Востока. – Произнес доктор Бадр аль-Дин Хассун. – У России и Сирии давние отношения - нас обручила сама любовь. Это великое чудо! И бесценный дар неба! Есть в Дамаске одно таинственное место… - сделав паузу, доктор Бадр аль-Дин оглядел каждую из нас своим ласковым взглядом, и, увидев в наших глазах недюжее любопытство, как добрая мама, рассказывающая на ночь детям сказку, еще более загадочно продолжил, - это место, подобного которому не сыскать во всем мире. Это место священного союза и особой силы. Это пространство страшное для сил зла и хранимое Ангелами Света. Воистину, только священная земля Дамаска смогла родить миру подлинное чудо - великую церковь христиан, которая в свои объятья приняла мечеть».

Доктор Хассун замолчал. Он был так счастлив, что сам светился, как то самое «русское солнце», о котором нам только что рассказывал. Возникла небольшая пауза, все пытались разгадать загадку муфтия. Что же это за чудесный храм такой?

«Мечеть Омейядов что ли?» – робко спросила я. Улыбаясь, доктор Хассун весело закивал головой. «Да, но только там ведь все наоборот, ни церковь, а мечеть обнимает христианскую святыню, гробницу Иоанна Крестителя». Муфтий смотрел на меня своими сияющими глазами и продолжал зачарованно кивать. В его лице было что-то такое… что-то… ну очень загадочное. Нет, - подумалось мне, - этот человек, конечно в привычном понимании слова не совсем человек, он скорее «явление» какое-то, или «стихия». Таких людей я прежде никогда не видела. Мы все его полюбили! И даже матушка Александра нам потом сказала, что Господь нас привел к человеку очень высокой духовности. Это химэкспертом ООН быть не надо, чтобы почувствовать, какая сила от него исходит!

«Как тебя зовут?» - спросил муфтий. Я ответила, что Мария. И тут совершенно неожиданно и очень серьезно он сказал: «Мария, дочь моя!». Вот это да! Сподобилась Маруся стать муфтиевой дочерью. И главное, я ведь сразу поверила ему. Поверила и, надо сказать, очень обрадовалась! «Я очень хочу, чтобы в следующий раз ты приехала к нам в гости уже не одна, - продолжал мой новообретенный папа, - но чтобы у тебя было много детей. Хорошо?». От навалившейся ответственности по исправлению демографической ситуации в России, я тяжело вздохнула. Но откуда он знает, что у меня нет детей, - подумала я, но сразу догадалась: конечно же, это Бог ему все рассказывает, он же не просто муфтий, а целое «явление»…

«А ведь с храмом, который обнимает мечеть муфтий не ошибся, - прошептал мне на ухо наш замечательный сопровождающий господин Хайсам, - в таких вещах у этого человека ошибки быть не может». Тут я крепко и задумалась…

Наш кортеж двигался по узким улицам Дамаска. Такого количества парков и тенистых садов на выжженных солнцем землях невозможно сыскать больше ни в одном городе. Несмотря на два с половиной года войны, Дамаск неотразим, восхитителен! Во всем ощущается, что жители им очень гордятся. Если бы через каждые сто метров не размещались КПП с вооруженными солдатами, было бы просто невозможно поверить, что положение в городе чрезвычайное. Аккуратные газоны, подстриженные квадратиками, как в Лувре кустики, чуть ли ни на каждом перекрестке бьют фонтаны и фонтанчики, которые являются особой гордостью дамаскцев, ведь вода в пустыне, знак особой милости Божией. На каждом углу работают кафе, магазины, лавочки. На площадках играют дети и, что нас поразило, - за ними даже не присматривают родители. В военное-то время! Но это ни оттого, что родителям все равно, нет, детям здесь особый почет, для каждого мусульманина дети - это свято. Но просто такова их вера. Они верят в Бога и уповают на него во всем, - так нам объяснили.

Мы приближались к «старому городу», людей становилось всё больше. Рабочий день, город живет, на улицах небольшие пробки. Мелькают за окном лавки со сладостями, продают настоящие шавермы и фелафели (то же самое, но с перетертыми жареными бобами), очень популярны магазинчики, в которых делают свежевыжатый сок. В кафе колоритные арабские бородачи пьют традиционный кофе с кардамоном, что-то эмоционально обсуждают, курят кальян, а увидев нас, охотно машут в ответ руками и кланяются. Очень хотелось выйти из машины и пешком пройтись по старинным закоулкам Дамаска, ведь здесь каждый камушек – говорящая история. Но нельзя… – безопасность превыше всего.

Если говорить о возрасте Дамаска, то археологи даже сегодня теряются в догадках. По некоторый исследованиям, он составляет 6-8 тысяч лет. Арабский историк XII века Ибн Асакир утверждал, что первой стеной, построенной после Всемирного потопа, была именно стена старого Дамаска.

Город видел рождение, становление и гибель Древнего Египта, Вавилона, Ассирии, Персии, встречал войска Александра Македонского, римские легионы и священников Византии, был знаком лично с легендарным Салах ад-Дином. Город героически сопротивлялся Тамерлану, был безмолвным свидетелем великого расцвета Османской империи. Он перенес колониальное иго Франции и только в 1946 году его покинул последний иностранный солдат. Древний Дамаск смог отстоять свою свободу, и на сегодняшний день он – неизменная столица Сирии. Дамаск, безусловно, мистический город! В его «живучести» есть что-то не вмещающееся в рамки обычной человеческой логики. Это какой-то несокрушимый столп, молчаливый свидетель истории цивилизаций. Именно поэтому жители Дамаска уверены, что с их городом ничего не случится, ведь он ни такой, как все, он особенный.

Мы въехали на знаменитую Прямую улицу (виа Ректа). Именно по ней вели ослепленного Господом юного Савла, гонителя христиан и будущего апостола. На одной из примыкающей узких улочек показывают другой дом, связанный с именем апостола, в котором жил один из учеников Христа – Анания, тот самый, который исцелил Савла, а потом крестил его с именем Павел. На месте дома Анании до сих пор стоит часовня, которая носит его имя. Именно здесь когда-то собирались первые последователи учения Христа, здесь они впервые и стали называться христианами, а святой Анания считается первым епископом Дамаска. Евангелие рядом – только руку протяни. Чудо!

И вот мы въехали на площадь знаменитой мечети Омейядов. Обернувшись и взглянув на дамасский базар Сук Хамидие, я увидела, что в самом его конце возвышаются странные колонны с полуразрушенными фронтонами. Нам объяснили, что эти колонны - остатки римского храма Юпитера III века, который потом был перестроен сначала в христианскую церковь Иоанна Крестителя, а потом уже - в мечеть Омейядов. Но что самое удивительное, ведь при этом ни христиане, ни арабы языческих этих колонн не тронули. Да, воистину Дамаск - мудрый город мира, призванный хранить и созидать великое наследие человечества. Но, по каким-то неведомым нам роковым причинам, именно он оказался бесконечно испытуем войной, которая туго вплелась в канву его истории, став путем спасения и судьбой. Интересно, что по одной из версий даже само название города с древнееврейского «даннаш», переводится, как «проливший кровь». Этот топоним появился в память о том, что именно здесь, на горе Касьюн, у подножия которой раскинулся Дамаск, было положено начало братоубийственным воинам, именно здесь было совершено первое в истории человечества убийство и впервые пролилась кровь, - кровь праведного Авеля, первого мученика и первого святого в мире. И возжглась горячая, как угли, история великих противостояний. Камням этого города суждено было впитать кровь христиан, мусульман, иудеев, друзов, буддистов…

И вот теперь плотным кольцом подступают к великой купели цивилизаций наемники и убийцы более чем из 80 стран мира, - беспрецедентный случай в истории мировых войн! Дамаск - великая судьба, трагичная и прекрасная.

Под залпы разрывающихся снарядов, а в этот день армия Асада как раз начала наступление и бои шли на многих фронтах, включая ближайшие пригороды Дамаска, мы, наконец, вышли из машин и направились к ней - к мечети Омейядов! Прежде чем войти в святая святых, нас облачили в белые, праздничные хитоны и попросили разуться.

«Ну что же, здравствуй, место священного союза и место особой силы. Здравствуй, пространство страшное для сил зла и хранимое Ангелами Света!» - произнесла я, вспоминая слова Муфтия и… перекрестясь, ступила во внутренний двор величественного и прекрасного храма. Меня ослепило!

Это было какое-то невероятное чудо! Огромное пространство двора было все залито теплым сиянием заходившего солнца. Оно отражалось во всю необъятную ширь столетиями отполированного мраморного пола, на котором, точно ангелы на небе, еле заметные в ослепительном сиянии, то показывались, то скрываясь под яркими лучами, куда-то исчезали маленькие детские фигурки. Боже! Да это же «море стеклянное» у престола Божиего, о котором свидетельствовал в Откровении апостол-тайновидец Иоанн Богослов: «И видел я как бы стеклянное море, смешанное с огнем» (Откр. 15: 2). Оно было прямо передо нами! И оно было настоящее!

Прозрачное как алмаз пространство, сияющее со всех сторон различными цветами, точно в зеркале отражало все, что было вверху и что скрывалось внизу. Я увидела множество человеческих душ, имеющих прозрачный облик и облаченные в одежды, сотканные из света: дети весело играли в салочки, шалили, верещали. Здесь на «стеклянном море», по откровению должно быть, можно было видеть самое главное место у престола, то самое, которое занимают победители и оставшиеся верными Богу до смерти. Они познали ценность крови Христовой и встретили невозможное с решительной верой. Они никогда не отступали перед трудностями и заграждали уста обольщению. Они в светлых облачениях, с венцами на головах… (Откр. 2: 10,15: 2-4).

Меня кто-то осторожно взял за руку. Я обернулась и увидела крошечную девочку с огромными оливковыми глазами, она глядела на меня снизу вверх и тоненьким голоском что-то лепетала на своем ангельском языке, но я не могла понять, что же именно. Через мгновение из света вынырнули ее подружки. Обступив меня со всех сторон, каждая пыталась дотронуться и каждая что-то весело лепетала... «Они говорят, им нравится, что ты улыбаешься, - наконец, кто-то перевел мне с птичьего языка слова маленьких ангелочков. - Им сказали, что вы русские, и они пришли, чтобы принести вам любовь». Я посмотрела вокруг и увидела, что все наши женщины были окружены плотным кольцом детей. Но больше всего малышей восхищали ордена батюшки Олега Теора и вообще, нужно сказать, батюшка производил на них неизгладимое впечатление, - такого воина они еще точно никогда не видели. Боже, все это было невероятно!

Через несколько минут вся мечеть была наша! Огромной, радостной семьей, все вместе, ступая по солнечному небу теплого храма, под непрекращающийся гром разрывающихся снарядов, мы шли к великой святыне – к честной главе пророка и предтечи Крестителя Иоанна…

Так вот ты значит какое, русское солнце Омейядов! Ай да муфтий! Ай да таинственный союз! Ничего не скажешь! Вот так и отец у меня нашелся! Силён доктор Хассун!

Но между тем, я все думала, думала, но никак не могла понять: и что же он имел ввиду, когда говорил о некой христианской церкви, принявшей в объятия мечеть… Загадка.

Мария Мономенова, журналистка, Дамаск-Москва