Соборность или народовластие?

Я весьма признателен Николаю Ивановичу Дорошенко за отклик на мою статью , а особенно за то, что он сконцентрировал внимание читателей РНЛ на двух важнейших принципах устроения человеческого бытия, именно: соборности и народовластии. На мой взгляд, от выбора между первым и вторым принципами в ближайшее время будет зависеть вся дальнейшая судьба русского народа и народов, которые пожелают связать с ним свои судьбы.

Народовластие – это фикция, красивая обертка, за которой скрывается обман. Властные полномочия не может осуществлять весь народ целиком. Такого никогда не было и никогда не будет. За личиной народовластия прячутся те, что не желают сами отвечать за свои действия. Их задача – настроить большинство с помощью пропаганды, угроз или подкупа таким образом, чтобы потом спокойно ловить рыбку в мутной воде, ловко прячась за спинами искусственно созданного политтехнологами большинства. И если я не приемлю народовластие, то не потому что страшусь народа (тем более, что почитаю себя частью народа), а потому что не хочу принимать обман в каком бы то ни было обличии.

Совсем другое дело соборность. Это форма осуществления боговластия. Она имеет основание в св. Евангелии. Об этом молитва Спасителя Богу Отцу: «...да будут все едино! как Ты, Отче, во Мне, и Я в Тебе, так и они да будут в Нас едино, - да уверует мiр, что Ты послал Меня» (Ин. 17, 20-21). При боговластии решения принимаются не по произволу большинства, а по признаку соответствия воле Божией. Книга Деяний св. апостолов дает нам образец боговластия, осуществляемого через соборность (в соответствии со словами Спасителя: «Где двое или трое собраны во имя Мое, там и Я посреди них»): когда возникло разногласие по поводу необходимости принятия обрезания обращаемыми из язычников, решающее слово в собрании апостолов и пресвитеров произнес Иаков, брат Господень, – и не потому что был руководителем какой-нибудь «фракции», а потому что собравшиеся уразумели: через него говорил Сам Дух Святый. Отсюда классическая формула в послании Иерусалимской Церкви Антиохийской: «...угодно Святому Духу и нам...» (Деян. 15, 28), которая вошла в позднейшие соборные документы Вселенской Церкви.

Митрополит С.-Петербургский и Ладожский Иоанн (Снычев) в книге «Русская симфония» так описывает действие принципа соборности: «С точки зрения внутреннего «регламента» соборные решения признаются подлинными, если приняты всем Собором единогласно и не противоречат догматам Церкви. Этот принцип коренным образом отличает соборы от иных представительных собраний, на которых вопросы решаются арифметическим большинством голосов. Собор принимает к решению любые несогласия, даже если они исходят от незначительной группы или одного участника. Несогласия разрешаются до тех пор, пока путем свободного рассуждения соборяне не приходят к взаимопониманию. Иначе говоря, Собор не может принять законного решения, поправ при этом мнение сколь угодно незначительного меньшинства несогласных.

Это свойство Собора делает его незаменимым орудием в борьбе со смутами, порождаемыми утерей здорового мiровоззренческого единства в народе. С одной стороны, учитывая вышеописанное условие, Собор не может быть успешным до тех пор, пока общество не окажется готовым к спасительному единению. С другой стороны, будучи созван, он сам по себе является мощным стимулом к достижению такого единства. Примечательно, что, снисходя к человеческим немощам, соборы зачастую предпочитали оставить некоторые вопросы неразрешенными, если непримиримый спор мог нарушить наметившееся единодушие». Все сказанное верно при одном условии, которое прежде было обозначено митрополитом Иоанном: если собравшиеся задались целью постижения божественной воли по рассматриваемому вопросу и молятся об этом Духу Святому.

С внешней стороны народовластие и соборность сходны. Принципиальная же разница в том, что при народовластии источником власти почитается народ, а при соборности – Бог. Ошибка Н.И.Дорошенко, ратующего одновременно и за соборность, и за демократию, - в смешении этих понятий. Видимо, он почитает соборность подвидом родового понятия «демократия», наряду с такими подвидами, как парламентаризм.

Впрочем, следует заметить, в русской философской мысли попытка смешивать и подменять названные понятия имеет глубокую историю. Вспомним хотя бы переписку Царя Иоанна Грозного с князем Андреем Курбским. Здесь Грозный Царь пишет: «Я верую, что всеми обладает Христос, небесными, земными и преисподними, и все на небеси, на земли и преисподней состоит Его хотением, советом Отчим и благоволением Святого Духа... Земля правится Божьим милосердием и Пречистой Богородицы милостью и всех святых молитвами и родителей наших благословением и последи нами государями своими...» Вот дух соборности: он не от земли, а от неба, он объемлет не только нынешнее поколение сынов человеческих, но и все прошедшие, от начала бытия этого мiра. Дух соборности объемлет Церковь торжествующую (небесную) и воинствующую (земную). Себя самого благочестивый Царь ставит в этой великой иерархии на последнем месте.

В обычае же демократии – грызня за власть, которая воспринимается уже как самоцель, как привилегия, а не как крест, не как служение Богу. Соборность возвышает в горний мiр, а демократия побуждает пресмыкаться по земле, выражаясь по-библейски, ходить на чреве своем и есть прах во все дни жизни своей (Быт. 3, 14).

Грозный Царь удивительно тонко понимал высоту своего служения, особенно в сравнении с ограниченной со стороны представителей народа властью европейских королей. После своего поражения от Стефана Батория он пишет его послам: «Государю вашему Стефану Баторию в равном братстве с нами быть непригоже, мы же, смиренный Иоанн, Царь и Великий князь всея Руси по Божьему изволению, а не по многомятежного человечества хотению».

Выдающийся русский правовед М.В.Зызыкин так комментирует в своей работе «Царская власть и Закон о престолонаследии в России» это и другие подобные высказывания русского Самодержца: «Все европейские соседи, по мнению Иоанна, суть представители власти безбожной, руководимой не Божественным повелением, а человеческими страстями: все они рабы тлена и похоти... В силу промысла Божьего, сделавшего его потомком первых Самодержцев, правит Иоанн своим царством. Царь – не делегарий прав народа, говоря современным юридическим языком; верховная власть принадлежит не народу, а той высшей силе, которая указывает цели жизни человеческой. Власть Царя – миссия, свыше данная, она – служение, подвиг, а не привилегия. Монарх лишь представитель веры народа, а не представитель его воли».

Квинтессенцией соборного самосознания можно назвать речь Грозного при открытии Стоглавого Собора: «Ныне молю вас, о богособранный Собор, ради Бога и пречистой Богородицы и всех святых, трудитесь для непорочной и православной веры, утвердите и изъясните, как предали нам св. отцы по Божественным правилам, и, если бы пришлось, даже пострадайте за имя Христово, хотя вас не ожидает ничего, кроме труда и разве еще поношения от безумных людей: на то я и собрал вас. А сам я всегда готов вместе и единодушно с вами исправлять и утверждать православный закон, как наставит нас Дух Святый. Если, по нерадению вашему, окажется какое-либо нарушение Божественных правил, я в том непричастен, и вы дадите ответ перед Богом. Если я буду вам сопротивен, вопреки Божественных правил, вы о том не молчите; если буду преслушником, воспретите мне без всякого страха, да жива будет моя душа, да непорочен будет православный христианский закон и да славится пресвятое имя Отца и Сына и Святого Духа». Для истинно соборного, в Духе Святом, действия нужно не количество, не кворум, не фракции, даже не образованность. Необходим живой страх Божий, ощущение близ присутствия Божества и единодушная молитва, каковую и произнес Царь в подражание богоизбранным Царям Давиду и Соломону.

М.В.Зызыкин далее развивает свою мысль об идеале боговластия, к которому стремился Иоанн Васильевич: «Царь Грозный созывал Земские Соборы и для законодательства, и для решения высших правительственных вопросов из всех чинов Московского государства... он не признавал за подданными никаких политических прав в отношению к Царю – власти Богоустановленной, и у него, конечно, не могло быть и мысли видеть в Земском Соборе представительство власти народа как верховного вершителя дел. Верховной властью была его Царская власть, и все ее права вытекали из ее обязанности, миссии, свыше возложенной; права его были ограничены не правами подданных, а их обязанностями по отношению к Богу. Где верховная власть требует неповиновения Богу, там кончается повиновение ей, ибо она выходит тогда из своей компетенции. Но подданные обязаны содействовать Царю в устройстве государственных дел, когда он призывает их, когда он им приказывает это; самое право на это определяется их обязанностью содействия Царю.

В этом построении – коренная и неистребимая разница с демократическим построением народного представительства на принципе народного суверенитета, лежащего в основе современного конституционного права. Там действительную верховную власть имеет численное большинство, перед волей которого склоняются и законодательные палаты, и монарх, царствующий волею народа. В основе этого построения лежит гуманистическая вера в то, что неповрежденный от природы человек может наилучше направить жизнь, руководясь только своим разумом и волей...» Итак, демократия имеет основу не научную, а религиозную – богоборческую веру в неповрежденность человеческой природы. Эта вера вполне губительна: если природа человека не повреждена, для чего тогда нужен Спаситель, для чего тогда нужно крещение во оставление грехов?

Михаил Васильевич рассуждает далее: «При гуманистическом воззрении совершенно непонятно такое возвышение одного человека, которое происходит при монархии, но, когда люди исповедуют не обожествление человека, а лишь святость подвига, освященного Церковью, тогда они, напротив, не могут понять, во имя чего они будут повиноваться другим без наличности этого освященного подвига, который может нести только личность как носитель религиозно-нравственного сознания.

Не к раболепству перед людьми, а к смирению и подвигу призывает православное учение; смирение и подвиг – его основа; без него нет Православия, и «Император, Престолом Всероссийским обладающий, не может исповедовать никакой иной веры, кроме православной» - гласит статья 63 Основных Законов /Российской Империи/.

Власть православного монарха вытекает из православного мiросозерцания и без него даже непонятна. Ее создает то мiросозерцание, которое не верит в одни силы человеческие, но, уповая на Промысел Божий, полагает, что «кому Церковь не мать, тому Бог не отец». Только указанный Промыслом в силу рождения, верный Церкви, помазанный ею и хранитель ее веры признается достойным устроителем политической жизни».

Именно за свою приверженность к боговластию русский народ ненавидим весьма многими в последние века, этим он страшен своим врагам, этим единственным он силен и несокрушим. Живое осознание названного факта поможет многим отрезвиться и сосредоточиться, чтобы начать державное, в Боге, возрождение Руси.

Н.И.Дорошенко пишет: «Если нашу православную соборность и общинность нашу русскую называют теперь демократией, давайте не будем отдавать свое отчинное сердце врагу». Давайте не будем. Но для начала нужно хотя бы научиться выговаривать эти слова: «соборность» и «общинность», а не заменять их мнимой универсалией демократии, которая, уверен, после длящихся вот уже 95 лет экспериментов, среди многих русских не вызывает ничего, кроме отвращения.

В отличие от демократии, соборность не раздробляет общество на партии в соответствии с какими-то сиюминутными интересами, а сглаживает противоречия, находя с помощью соборной молитвы некую равнодействующую линию развития и создает несокрушимое национальное единство. Об этом говорит Л.А.Тихомиров в статье «Рабочий вопрос и русские идеалы»: «Наш вековечный идеал состоит не в том, чтобы разрушать свое общество, а в том, чтобы хранить его и улучшать, вести по возможности к совершенству. Мы желаем жить в таком государстве, которое дает всем здесь, на земле, тихое и благоденственное житие, по справедливости, по законам христианским, без ненависти и без эксплуатации, но в благосостоянии и доброй нравственности. Мы не желаем господства какого-нибудь класса и не желаем борьбы за власть, а потому в нашем идеале Верховная власть выделена из классов, сословий и партий и вручена единому лицу – Царю, которому все одинаково подчинены и все перед ним равны. Он же должен всех одинаково любить и о всех одинаково заботиться, давая за все ответ Богу, Который поставил его на царство. Поэтому Царь наш освящается Церковью и не может быть Царем, если не принадлежит к сынам Церкви, к которой и мы все принадлежим, и, по торжественному обету перед Богом, правит нами как отец детьми. В нашем идеале – не разделение, а союз: союз людей с Богом, государства с Церковью и братский союз людей между собой».

Идеал этот очень высок и трудно достижим, он требует, скажем прямо, общенародного подвига благочестия. Однако само наличие в жизни высокого идеала делает ее не бездумным времяпрепровождением, а ответственным служением. Православная монархия – соборное дело всего народа. Она может вырасти из недр Руси как растение из семени, а может и не вырасти, будучи задавлена тернием безответственного и лживого народовластия. В русском национальном самосознании глубоко запечатлелись христианские воззрения о том, что властолюбие – грех, что домогаться власти, выпячивая свои мнимые добродетели, – грешно. И те, кто пытаются привить русской душе противоположные представления, разрушают ее. Вполне закономерен факт: во главе всевозможных демократических движений мало русских людей. Этот факт можно было наблюдать и сто лет назад, можно и сейчас. Не пора ли русским людям задуматься и отойти от своих демократических пастухов: либерально-демократического, социально-демократического и прочего розлива? Отойти, чтобы свободно и соборно строить Святую Русь, - по заветам благочестивых предков, а не по инструкциям американского Госдепа.

Иерей Сергий Карамышев, настоятель храма Св. Троицы пос. Каменники Рыбинского благочиния Ярославской епархии, специально для «Русской народной линии»