Тема лесных пожаров по-прежнему не уходит из сводок новостей. Люди медленно приходят в себя после полученного шока. Кто-то из журналистов очень метко заметил, что москвичи ждали окончания задымления практически как окончания войны.
Официальные источники, как им и положено, всячески старались смягчить беспощадную реальность, но в нынешних условиях сдержать потоки информации было невозможно. Да и сама действительность предельно красноречиво свидетельствовала о том, что происходит нечто небывалое и драматическое. Сообщения о состоянии дел в больницах и детских учреждениях наводили ужас даже на не самых слабонервных. Жара и дым за несколько дней стали привычным признаком московских улиц, и невозможность спастись от стихии превратилась в действенный деморализующий фактор.
С другой стороны, телевидение добросовестно информировало граждан о том, что государство делает все возможное для обуздания огня (с дымом вроде как ничего нельзя было сделать). В связи со всем этим, электронными и бумажными СМИ была обнародована информация о том, что за период задымления смертность в Москве повысилась в разы (количество которых колебалось на протяжении всего периода). В то же время, официальные инстанции в лице министра здравоохранения высказали сомнения в достоверности этих сведений. Таким образом, возникло что-то вроде «плюрализма мнений». На этой «позитивной» волне общественное сознание адаптировалось к новой ситуации и привыкало к мысли о том, что все еще не закончилось и может в любой момент возобновиться. На бытовом уровне со всех сторон слышатся жалобы людей, особенно пожилых, на то, что после длительного задымления у них сильно пошатнулось здоровье. Личное участие руководства страны в тушении лесных пожаров, несмотря на злопыхательство отдельных СМИ, было ярким и представительным.
Сообщается, что собираются средства (в виде сборов-пожертвований) для помощи людям, потерявшим жилье (сегодня их называют ставшим почти официальным термином «погорельцы»). Суммы называются весьма внушительные. Остается верить в хорошее. Например в то, что эти средства хотя бы частично дойдут по назначению...
В августе Россия отмечает скорбную дату - десять лет со дня гибели атомной подводной лодки «Курск». Это трагедия потрясла Россию, на тот момент еще не совсем привыкшую к тому, что в мирное время на собственной территории могут гибнуть военнослужащие - молодые, полные сил моряки, призванные защищать Отечество. Обстоятельства гибели «Курска» и по сей день еще не прояснены до конца, не названы официально ее причины. Многим в то время виделась в этой трагедии зловещая символика. К сожалению, впоследствии, на протяжении десяти лет эта символика многократно проявлялась - в трагедиях Беслана и Дубровки, в аварии на Саяно-Шушенской ГЭС, во многих других трагедиях, произошедших и продолжающих практически уже ежедневно происходить сегодня на просторах России.
Нынешнее национальное бедствие - лесные пожары и задымление - не есть ли логическое продолжение той инерции распада, когда продолжают разрушаться механизмы государственной машины, созданные и запущенные Советским государством, на обломках которого сегодня пляшут продажные СМИ и космополитическая «пятая колонна»? И если нет, тогда что же это?
Большой общественный резонанс вызвала обнародованная инициатива о переименовании милиции в полицию. Пожалуй, мало какая другая инициатива власти вызывала такое практически единодушное неприятие общества, включая представителей самой милиции. Причин этому много - это и, несмотря ни на что, позитивное в принципе отношение народа к милиции, и традиционно негативное, зафиксированное в классической русской литературе, отношение к слову «полиция», и память о «полицаях» - прислужниках фашистов в годы Великой Отечественной войны... И вообще, спрашивает народ, неужели нет более важных проблем сегодня у страны? Официальные источники сообщают, что переименование практически предрешено.
Куда идем?
Иван Голубничий, секретарь Правления Союза писателей России, специально для «Русской народной линии»
