Чудо на пути в Дамаск и арзамасский ужас

Я отношусь к художественному творчеству Л.Н.Толстого с величайшим почтением, поскольку Лев Николаевич один из самых великих национальных и мировых художников, если не самый гениальный. Господь очень щедро одарил его художественным даром, который ему и удалось воплотить необыкновенно глубоко. Но это то, что касается его художественных произведений. 

Что касается его воззрений, то все его религиозные работы, связанные с Христианством, конечно, воспринимаются резко отрицательно. Восприятие Толстого как гениального художника и очень плохого христианского мыслителя хотя и правильно, но оно не охватывает всей глубины проблемы, которая встает, когда мы говорим о творчестве этого писателя. Вспомним слова апостола Павла: «А это были образы для нас, чтобы мы не были похотливы на злое, как они были похотливы» (1Кор.10:6).

Я, как православный человек, считаю, что в истории Льва Толстого скрыто очень много поучительного, и это надо нам понять. Мы знаем, когда начался перелом в его духовной биографии - это 1869 год. Этот год очень знаменателен в истории России, это год создания Периодической системы Менделеева, в этом же году Лев Николаевич завершил свой роман «Война и мир» и это время создания «Катехизиса революционера», убийство студента и весь тот ужас, который хлынул в Россию с другой стороны, как из подземелья. Интересно, что именно в этом году с Толстым произошло событие, которое в литературе называют «арзамасским ужасом». Он поехал покупать имение в Пензенскую губернию, в г. Арзамасе его охватил необыкновенный ужас, который писатель чрезвычайно остро переживал. Он сам пишет об этом в своих письмах, а позже подробно рассказал в произведении «Записки сумасшедшего», которое как раз создавалось в те годы, когда он начал работать над своим огромным сочинением, которое называется «Соединение и перевод четырех Евангелий». 

Видимо, это не случайно. Судя по письму жене и тому, что он пишет в «Записках сумасшедшего», где явно есть автобиографический элемент, с ним произошло примерно то же самое, что произошло когда-то с апостолом Павлом. Когда гонитель христиан Савл, дыша угрозами, двинулся в Дамаск, он был остановлен по дороге, ему встретился Христос со словами: «Савл, Савл! что ты гонишь Меня?» (Деян.9:4). И вот тот ужас, который испытал тогда Савл, очень схож с тем ужасом, который испытывал Толстой. Но вот тут очень важна реакция человека. Если Савл пал и его душа была готова к общению с Богом, его ужас был трепетом слепоты перед желанием прозреть. 

Напротив, Лев Толстой, когда испытал описываемый им ужас, начал молиться, и оглядываясь назад, смотрел, видит ли кто-нибудь, что он молится. Если Савл был готов принять то, чего Господь хочет от него, и принял полностью, то у Толстого это поза русской интеллигенции - «как на меня посмотрят другие, что я вот общаюсь с Богом, это вроде как не совсем хорошо с точки зрения интеллигенции». Естественно, что никакой силы такая молитва не имела, никакого результата не было; наоборот, этот ужас продолжал жить в Толстом. 

Преградой между Толстым и Богом стала гордыня, которая переполняла этого великого художника, который возомнил себя равным Творцу. Он позабыл, что его художественный дар - это дар от Бога. Ему начало казаться, что его дар делает его самого равным Богу, что он может говорить на равных с Богом и понимать Его так же просто, как других людей, как он понимает героев своих произведений. У Толстого не было и в помине смирения. Если апостол Павел принимал все от Господа и делал по велению Его, то Толстому нужно было, чтобы он сам вносил свои поправки, так как договариваются люди, которые заключают какой-то взаимовыгодный контракт. 

У Льва Толстого смирения не было и в помине. У него было ощущение равенства с Богом. И вот потом начинается другая жизнь, духовные поиски, работа его огромного таланта, он продолжает искать приемлемый для него выход. И он находит его в том, что решает просто переписать Евангелие. Все, что сказано в Евангелии от апостолов, он принимает с учетом, что это сказал не Бог, а простой человек, который говорит очень хорошие и нужные вещи. А все вредное, на его взгляд, - это от того, что Христос есть Бог. И Толстой начинает переписывать Евангелие. Его огромный труд «Соединение и перевод четырех Евангелий», который, к сожалению, печатался у нас только в 90-томном издании, сейчас уже размещен в Интернете, и каждый может с ним ознакомиться. Я этот труд называю «филологическим доказательством бытия Божия». 

Это пример того, как удивительно талантливый человек, гениальный художник, обращая данный ему Богом дар на разрушение Евангелия, на разрушение Слова Божия, - вдруг тут же теряет этот дар. Читаешь вот такие фразы «Была девица Мария; девица эта забеременела неизвестно от кого. Обрученный с нею муж пожалел ее и, скрывая ее срам, принял ее. От нее-то и неизвестного отца родился мальчик. Мальчика звали Иисус». Даже трудно поверить, что этот убогий глумливый текст создан автором романа «Анна Каренина», который, кстати, писался в то же время. Мы видим, что Господь мгновенно отнимает дар художника от Толстого, и тот превращается в то ничто, кем бы он и был на самом деле, если бы не великий дар, который ему был дарован Богом. 

Господь не лишил Толстого дара совсем, в отличие от апостола Павла, который чудом из гонителя христиан стал великим проповедником Евангелия, равным Петру и духовным писателем. Если бы Толстому не помешала его непомерная гордыня, если бы он проявил необходимое смирение и воспринял то, что ему хотел сказать Господь, то трудно представить себе, что бы мы имели. Это был бы взлет Толстого на неведомую нам высоту. Но этого не произошло. Он молится тайком, чтобы никто не узнал об этом. Конечно, Бог не принял такой молитвы. В итоге Лев Толстой остается сам с собою, вынужденный сам решать свою духовную проблему. 

Он, к сожалению, решает ее в силу своей необыкновенной гордыни из-за ощущения своего равенства Творцу, забыв, Кто дал ему саму возможность творения литературных произведений. Толстой решает сам переписать Евангелие, приспособить под себя все Христианство, переделать его так, как ему самому удобно. По сути, писатель делает то, что постоянно творят слуги сатаны, может зачастую и не осознавая того, что они делают. Когда он пытается сам создать свое «евангелие», которое его устраивает, которое полностью отвергает существующие четыре Евангелия, тогда Господь и лишает его художнического дара, которым тот был бесконечно одарен. Это мы видим в тексте «Соединение и перевод четырех Евангелий», который стал абсолютно ничтожным и графоманским. 

На примере Льва Толстого нам показано, как величайший художник может превратиться в графомана. Мне кажется, это и есть самый главный поучительный смысл в истории духовных исканий Льва Толстого. Нам следует этот урок всегда помнить, потому что, хотя никто из нас не одарен так щедро, как он, но зачастую мы совершаем в своей гордыне поступки не менее омерзительные, чем тот поступок, который совершил Лев Николаевич Толстой.

Николай Коняев, секретарь правления Союза писателей России, специально для «Русской народной линии»