Саммиты «Большой восьмерки» (G8) проводятся с 1975 года. Тогда в Рамбуйе собрались представители шести стран во главе с Валери Жискар Д'Эстеном. В 1976 году в Америке к группе присоединилась Канада, и до 1998 года они собирались в формате «семерки», с 1992 года стали приглашать Россию, которая потом вошла в этот состав. В 2006 году саммит прошел в Петербурге, каждый год какая-то страна председательствует, и саммит проходит у нее. Она предлагает повестку дня, прочие мероприятия. Начинает по традиции Франция, поскольку она инициировала это движение, которое называется «неформальный международный институт», а заканчивает Канада, поэтому саммит 2010 года должен был изначально проводиться в России. В 2002 году было принято решение, что в России тоже будут проходить саммиты. Но в Германии тогдашний ее канцлер уступил свой год проведения саммита в пользу России. Так что в нынешнем году саммит прошел в Канаде, он достаточно знаменателен для G8 в организационном плане. Организаторы саммитов выделяют восьмилетние циклы. В 2011 году саммит будет во Франции, и начнется новый цикл в деятельности G8. В 2014 году саммит примет Россия, и тогда она будет председателем.
G8 - это клуб наиболее развитых экономик, 50% мирового ВВП приходится на эти страны. Это очень влиятельные страны в экономическом, политическом, военном отношении. Все страны стремятся вступить в Группу восьми. Многие страны просились туда, например, Испания, но ее не приняли. Единственная страна, которая отказалась от участия в G8, - это Китай. К нему несколько раз обращались при посредничестве России, но китайцы по-восточному ответили, что благодарят за приглашение и вступят, но только тогда, когда для этого наступит время. До сих пор, похоже, это время так и не наступило, и Китай проводит независимую политику.
Группа восьми обсуждает целый ряд вопросов глобального характера, которые касаются стран-участниц G8. Традиционно большое внимание занимают экономические вопросы. Следующий большой блок - это политические вопросы, связанные с глобальной безопасностью, например, на саммите в Петербурге была принята концепция глобальной энергетической безопасности. На саммитах G8 также рассматриваются вопросы и продовольственной, и климатической безопасности. На саммите в Италии был принят известный документ, связанный с экологической и энергетической безопасностью, о том, что современная архаичная энергетическая система ведет к потеплению климата, разрушению экологии.
Рассматриваются и региональные проблемы, в частности, межэтнический конфликт в Дарфуре (Судан). Саммит в Канаде был необычным. Как правило, саммит проводится в течение трех дней. По одному дню выделяется на экономические, политические и общие вопросы, требующие решения. Лишь в 2002 году саммит в Кананаскисе сокращался до 2-х дней, перед этим произошли страшные теракты в Америке, и президент США Буш попросил сократить этот саммит. Однажды саммит в Шотландии покинул лидер Великобритании, потому что в этот момент в Лондоне произошел теракт.
На этот раз саммит в Канаде продолжался всего полтора дня. Это, на мой взгляд, произошло потому, что уже возникает целая система неформальных международных институтов. В XIX веке создаются международные организации, пик их создания приходится на вторую половину ХХ века, самая известная из них - это ООН. А межправительственных организаций сотни. Неправительственных организаций десятки тысяч, с уставами, с планами действий, процедурами и пр. В свое время это было большим достижением. Достоинства всех этих систем часто перерастают в недостатки. Эти организации забюрократизировались, в них обозначились группировки, решения затягиваются на годы. А вот G8 - неформальный клуб, где нет устава, нет процедуры приема, нет штаб-квартиры, нет официальных сотрудников, т. е. это неформальная встреча лидеров, где можно спокойно решать любые вопросы.
Если G8 и принимает решения, то она оформляет их через ту же ООН, потому что такие страны, как США, Россия, Франция, Великобритания составляют 4 из 5 постоянных членов Совета Безопасности, который в ООН играет особую роль. Сейчас такой неформальный формат встреч начинает получать распространение. Возникла группа БРИК, первый ее саммит прошел в 2009 году в Екатеринбурге. Когда произошел мировой кризис, возникла Группа двадцати. G8 пригласила еще 12 стран, среди которых развивающиеся страны, такие как Китай, Индия, Бразилия. G8 – это, в общем, более западное объединение, только включение туда России придало ему глобальный характер. В Группу двадцати вступил Китай, потому что туда входят страны Азии, Латинской Америки, Индия, ОАЭ, Южная Африка. На эту группу приходится уже 85% мировой экономики. Первая тенденция этого саммита - это возникновение в мире неформальных международных институтов. Это делает наш мир более предсказуемым, более управляемым.
Есть такое понятие «Глобальная управляемость». Раньше, в XIX-начале ХХ века под глобальным управлением понимали Всемирное правительство, президента, всемирный парламент, какое-то «мировое государство». Сейчас ясно, что до единого государства и всемирного президента очень далеко, если это вообще не утопия. Сейчас под глобальной управляемостью подразумевают координацию действий в мире. Мы видим, что существует глобальная экономика, глобальные финансы. Американские экономисты и финансисты несколько лет назад пошли на откровенно рисковые шаги, на открытые аферы, и это потрясло не только экономику Америки, но и спровоцировало кризис во всем мире.
Экология тоже стала глобальной проблемой, поскольку потепление затрагивает все страны. Процессы в экономике, политике, экологии, в продовольственных делах требуют согласования, координации во всем мире. Вот под этим мы сейчас и понимаем «глобальную управляемость» мира. Международные традиционные организации важны, но в условиях кризиса, оперативного управления, когда надо быстро принимать эффективные решения, они оказались неспособны выполнять такие функции. Поэтому возникают неформальные международные институты для оперативного управления глобальными процессами. И очень хорошо, что совершенно разные страны находят общий язык, обсуждают вопросы глобальной управляемости. Поэтому можно говорить, что в ХХI веке наметилась тенденция на объединение мира, на создание мировой политической и экономической системы, которая будет не просто глобальной по своей сути, а будет иметь систему управления.
Определенные структуры этой системы сейчас формируются. Мы живем в глобальном мире, и потому формируются структуры, которые будут в нем поддерживать определенный порядок. Россия в этом играет тоже ведущую роль, и это большой успех нашей дипломатии. Россия входит в ООН в число пяти самых сильных держав и состоит в G8, участвуя, таким образом, в управлении мировыми процессами. Конечно, это место для нашей страны не забронировано на века, все будет зависеть от экономического потенциала и развития России, поэтому такое внимание придается модернизации страны. Она нужна не только для повышения уровня жизни нашего народа, хотя это главная задача, но и для сохранения статуса в мире. Если Россия будет превращаться в отсталую страну, то ей будет трудно сохранить свои позиции в наиболее элитарных, привилегированных институтах глобального управления. А если Россия сумеет реализовать те реформы, которые намечены в рамках инновации, то мы сумеем сохранить эти места и потом передать их будущим поколениям.
Что касается оперативных вопросов, которые обсуждались на саммитах, то, в принципе, и на G8, и G20, куда часть экономических вопросов были переданы из G8, констатировалось, что сейчас происходит выход мировой экономики из глобального кризиса. Однако между странами имеются разногласия тактического порядка относительно выхода из кризиса. США и некоторые другие страны полагают, что следует накачивать экономику за счет денег, чтобы активизировать экономическое развитие. Германия, Китай, Россия и некоторые другие страны выступают против этого, считая, что накачивание экономики ничем не обеспеченными деньгами приведет к росту государственного долга и к новому кризису.
Данные разногласия кажутся тактическими лишь на первый взгляд. Американцы сейчас говорят в связи с этим много красивых фраз. Но дело в том, что в современной мировой экономической системе страны находятся в неравноправном положении. Доллар США находится в неравноправном отношении по сравнению с другими валютами. Государственный долг США сейчас составляет 40 триллионов долларов и является крупнейшим в мире. Доллары, которыми накачивается американская экономика, - инвестиционный капитал, ничем не обеспеченный. Евро же действительно обеспечен реальным производством, и мы видим, что когда в Европе наблюдается спад производства, то происходит падение курса евро. Евро в большей степени привязан к производству, чем доллар. А США, производя 20 процентов мировой продукции и услуг, потребляют все 40 процентов. Нынешние механизмы мировой экономики их вполне устраивают. Привязывать свой доллар к производству невыгодно для США, потому что это в два раза снизило бы уровень жизни американского народа. Так что им остается по-прежнему наращивать государственный долг, который, судя по всему, они и не собираются никому возвращать. Все это чревато новым кризисом – и из него придется выходить, создавать новую платежную систему. США надеются, что, обладая политическим влиянием, они смогут в новой системе занять привилегированное положение. Чтобы это произошло, нужно воспользоваться кризисными условиями.
Так что мы видим, что, с одной стороны, мир объединяется, а с другой – происходит его размежевание. Можно говорить, что «холодная война» уже закончилась, и положение стран определяется их экономическими интересами. Мы видим, что США, Канада, Германия расходятся между собой по экономическим интересам, когда как бывшие противники по «холодной войне» - Франция, Германия и Россия - легко объединяются, так как их объединяют общие позиции и в экономике, и политике. Заканчивается первое десятилетие XXI века, в ходе этого десятилетия решались проблемы и задачи, доставшиеся нам еще от ХХ века. Напомню, что в 2001 г. Дж. Буш заявил, что «холодная война» закончилась. Это произошло в связи с тем, что Россия тогда же, после терактов 11 сентября, предложила помощь США в борьбе с терроризмом.
Теперь мы видим, что сложные проблемы ХХ века уже в основном решены, и начинается реальный отсчет XXI века. Века разделяются не только календарными датами, но существуют и определенные исторические периоды. Фактически ХХ век начался не в 1901-м, а в 1914 г., когда началась Первая мировая война, и мне кажется, что XXI век реально начался не в 2001 г., а в 2010 г., когда проблемы, связанные с «холодной войной», ушли в прошлое. Теперь государства опираются не на баланс сил, когда происходили мировые войны, а затем «холодная», а на баланс интересов. Сейчас государства активно создают структуры, коалиции, неформальные институты, новые финансовые и экономически учреждения, а период мировых войн, надеюсь, уже совершенно ушел в прошлое.
Юрий Косов, заведующий кафедрой международных отношений Северо-Западной академии государственной службы при Президенте России, доктор философских наук, профессор, специально для «Русской народной линии»
