«Среди священнослужителей мало образованных и культурных людей», а поскольку «в Церкви – военная дисциплина», то «обо всех случаях произвола нужно сообщать наверх», - считает заместитель министра культуры России Андрей Бусыгин. Такое заявление он сделал на семинаре, посвященном законопроекту «О передаче религиозным организациям имущества религиозного назначения», который прошел с 3 по 6 июня в Москве, сообщает "Благовест-инфо". Цель семинара, как сказал его ведущий, доктор искусствоведения, зав. отделом древнерусского искусства Государственного института искусствознания Лев Лифшиц – «сделать экспресс-анализ», «расставить точки», и решить, какие возможности остаются у работников музеев в тех «жестких условиях», в которых они оказались в связи с новым законопроектом.
«К сожалению, мы в законе не можем написать, что бы мы хотели от Церкви, а мы бы многого хотели, - сказал далее А.Бусыгин. - Во-первых, чтобы в Московской Патриархии был создан Отдел охраны культурного наследия, чтобы в духовных семинариях и академиях были введены серьезные курсы по подготовке специалистов в области охраны памятников». Кроме того, в Министерстве культуры хотели бы приложить к законопроекту список особо ценных памятников, «которые нельзя передавать ни в коем случае»: Московский Кремль, Ферапонтов и Новодевичий монастыри, Рязанский кремль и другие. Однако, с сожалением отметил он, это невозможно, и потому законопроект «уйдет» в Правительство без этого списка.
Согласно закону, имущество будет передаваться только в соответствии с уставными целями данной организации. «Поэтому если Новодевичий монастырь в уставе запишет, что имеет возможность создать древлехранилище, то эти предметы будут передаваться туда», - сообщил замминистра культуры. Однако такой опыт деятельности древлехранилища пока есть только в Троице-Сергиевой лавре, отметил А. Бусыгин, сообщив при этом, что наместник Соловецкого монастыря уже обратился в Музеи Московского Кремля с просьбой вернуть предметы, некогда принадлежавшие Соловкам. Однако, считает А.Бусыгин, вряд ли возможно «такое быстрое перераспределение массы музейных предметов на свои места», и «мы сейчас говорим о возможности проводить передвижные выставки». Он обратил внимание еще на одну возникающую проблему: «Передача Новодевичьего монастыря означает, что денежные потоки от посетителей больше не будут попадать в ГИМ», следовательно, встает вопрос о «возмещении выпадающего дохода».
Светлана Кистенёва, научный сотрудник Угличского государственного историко-архитектурного музея-заповедника возмущена тем, что в соборе горят свечи, в то время как там же находится иконостас. «Нас – музеи – проверяют жестко, а иконостас, на который идет копоть, никто не замечает», - сказала она. «Сотрудничества не получается», на 95 % этот «диалог» проводится с позиции Церкви, нам дают высокомерный ответ: «А что вы здесь делаете?», - сообщила она. С.Кистенёва выступила с предложением создать правовой центр, комитет, куда сотрудники музеев могли бы обращаться за помощью или консультацией. Участники круглого стола обсудили также проблемы сохранения профильных музейных коллекций и музейных предметов, имеющих религиозное значение. «Ситуация не простая, но есть возможности диалога», - подытожил замминистра без оптимизма.
«К сожалению, мы в законе не можем написать, что бы мы хотели от Церкви, а мы бы многого хотели, - сказал далее А.Бусыгин. - Во-первых, чтобы в Московской Патриархии был создан Отдел охраны культурного наследия, чтобы в духовных семинариях и академиях были введены серьезные курсы по подготовке специалистов в области охраны памятников». Кроме того, в Министерстве культуры хотели бы приложить к законопроекту список особо ценных памятников, «которые нельзя передавать ни в коем случае»: Московский Кремль, Ферапонтов и Новодевичий монастыри, Рязанский кремль и другие. Однако, с сожалением отметил он, это невозможно, и потому законопроект «уйдет» в Правительство без этого списка.
Согласно закону, имущество будет передаваться только в соответствии с уставными целями данной организации. «Поэтому если Новодевичий монастырь в уставе запишет, что имеет возможность создать древлехранилище, то эти предметы будут передаваться туда», - сообщил замминистра культуры. Однако такой опыт деятельности древлехранилища пока есть только в Троице-Сергиевой лавре, отметил А. Бусыгин, сообщив при этом, что наместник Соловецкого монастыря уже обратился в Музеи Московского Кремля с просьбой вернуть предметы, некогда принадлежавшие Соловкам. Однако, считает А.Бусыгин, вряд ли возможно «такое быстрое перераспределение массы музейных предметов на свои места», и «мы сейчас говорим о возможности проводить передвижные выставки». Он обратил внимание еще на одну возникающую проблему: «Передача Новодевичьего монастыря означает, что денежные потоки от посетителей больше не будут попадать в ГИМ», следовательно, встает вопрос о «возмещении выпадающего дохода».
Светлана Кистенёва, научный сотрудник Угличского государственного историко-архитектурного музея-заповедника возмущена тем, что в соборе горят свечи, в то время как там же находится иконостас. «Нас – музеи – проверяют жестко, а иконостас, на который идет копоть, никто не замечает», - сказала она. «Сотрудничества не получается», на 95 % этот «диалог» проводится с позиции Церкви, нам дают высокомерный ответ: «А что вы здесь делаете?», - сообщила она. С.Кистенёва выступила с предложением создать правовой центр, комитет, куда сотрудники музеев могли бы обращаться за помощью или консультацией. Участники круглого стола обсудили также проблемы сохранения профильных музейных коллекций и музейных предметов, имеющих религиозное значение. «Ситуация не простая, но есть возможности диалога», - подытожил замминистра без оптимизма.
_1.jpg)
