Книги на столе: «Лето Господне» (о ней русский философ Иван Ильин написал: «Это сама духовная ткань верующей России») - такая светло-радостная, что дух захватывает; а рядом - «Солнце мертвых», от которой судорогами сжимается горло («Читал ее... задыхаясь», - отзовется один из современников). Такие разные книги вышли из-под пера одного автора - Ивана Шмелева (1873-1950). В день его рождения - 4 октября (21 сентября по ст.ст.) - и в год 65-летия смерти вспомним о нелегкой судьбе писателя.
Среднего роста, тонкий, худощавый, большие серые глаза... Эти глаза владеют всем лицом... склонны к ласковой усмешке, но чаще глубоко серьезные и грустные. Его лицо изборождено глубокими складками-впадинами от созерцания и сострадания... лицо русское - лицо прошлых веков, пожалуй, - лицо старовера, страдальца...
Ю.А. Кутырина. Иван Шмелев (Париж, 1960)
Иван Сергеевич Шмелев
Неразвеянный экстракт русскости
Когда рождается ребенок, мир словно распахивает ему свои объятия. У малыша еще всё впереди. Родители, близкие полны радости и надежд. Рождение ребенка - это всегда чудо, которое наполняет счастьем всё вокруг.
А между тем есть культуры, в которых всё наоборот: люди радуются смерти как переходу в лучшее состояние и оплакивают рождение. Ведь что ждет только что появившегося на свет человека - никто не ведает.
«В мире будете иметь скорбь, но мужайтесь: Я победил мир» (Ин. 16: 33).
Знай бы родители маленького Ивана, появившегося на свет далеким 1873 годом, 21 сентября, как сложится его жизнь, они бы, наверно, горько плакали. Ему предстояла долгая и тяжелая жизнь. Судьба, так похожая на судьбу Родины.
Но, по милости Божией, провидеть будущее нам не дано.
Иван Сергеевич родился в Москве, в Замоскворечье. Мир белокаменной древней столицы в сорок сороков до конца жизни подпитывал писателя силами и вдохновением.
«Что во мне бьется так, наплывает в глазах туманом? Это - мое, я знаю. И стены, и башни, и соборы... и дымные облачка за ними, и эта моя река, и черные полыньи, в воронах, и лошадки, и заречная даль посадов... - были во мне всегда. И всё я знаю. Там, за стенами, церковка под бугром - я знаю. И щели в стенах - знаю. Я глядел из-за стен... когда?.. И дым пожаров, и крики, и набат... всё помню! Бунты, и топоры, и плахи, и молебны... - все мнится былью... - будто во сне забытом».
(Иван Шмелев. Лето Господне)
"Это не случайно, что Шмелев родился и вырос в Москве... Вот откуда у него эта национальная почвенность"
В своем труде «О тьме и просветлении» великий русский философ Иван Ильин, рассуждая о творчестве Ивана Шмелева, отмечал: «Это не случайно, что Шмелев родился и вырос в Москве, проникаясь от юности всеми природными, историческими и религиозными ароматами этого дивного города... Вот откуда у Шмелева эта национальная почвенность, этот неразвеянный, нерастраченный, первоначально-крепкий экстракт русскости. Он пишет как бы из подземных пластов Москвы, как бы из ее вековых подвалов, где откапываются старинные бердыши и первобытные монеты. Он знает, как жил и строился первобытный русский человек. И, читая его, чувствуешь подчас, будто время вернулось вспять, будто живет и дышит перед очами исконная Русь, ее израненная историей и многострадальная, но истовая и верная себе, певучая и талантом неистощимая душа».
Мама писателя, Евлампия Гавриловна Савинова, происходила из купеческого рода. Она окончила один из московских институтов благородных девиц и была образованнее своего мужа. В воспитании детей была строга. Близости с матерью Иван не чувствовал. Шмелев вспоминал: когда его пороли, веник превращался в мелкие кусочки. О матери Иван Сергеевич практически не пишет, зато об отце - Сергее Ивановиче Шмелеве - бесконечно. С восхищением, любовью и нежностью. Сергей Иванович вообще умел расположить к себе людей: он был открытым и радушным и обладал неиссякаемей энергией. Набожность была неразрывно связана с бытом и делом. Благодаря этим качествам, получив от своего отца (который умер, когда Сергею Ивановичу было 16 лет) 3 тысячи рублей наличными, дом на Калужской улице в Замоскворечье (купеческая сторона Москвы) и долг на 100 тысяч рублей, он сумел наладить дела и спасти семью от нищенства и разорения.
Сергей Иванович владел большой плотничьей артелью, в которой трудилось более 300 работников, и банными заведениями, а также брал подряды. Рабочие Шмелевых были даже представлены царю Александру II за прекрасно выполненную работу - помосты и леса храма Христа Спасителя. Последним делом С.И. Шмелева стала работа по изготовлению мест для публики на открытии памятника А.С. Пушкину. За несколько дней до открытия памятника Сергея Ивановича трагически не стало: он разбился на лошади и так и не сумел выздороветь. Ивану тогда было 7 лет.
Несомненно, смерть отца стала тяжелым ударом для мальчика. Много лет спустя он опишет эти события в мельчайших подробностях в романе «Лето Господне». И сколько ни перечитывай эти страницы, сердце вновь и вновь сжимается от сострадания к мальчику, впервые столкнувшемуся со смертью.
«Мы сидим в темноте, прижимаясь друг к дружке, и плачем молча, придавленно, в мохнатую обивку. Я стараюсь думать, что папашенька не совсем умрет, до какого-то срока только... будет там, где-то, поджидать нас... И теперь папашеньку провожают в дальнюю дорогу, будут читать отходную. И все мы уйдем туда, когда придет срок...»
(Иван Шмелев. Лето Господне)
Собственно, похоронами отца Шмелев и закончит свое самое известное произведение - «Лето Господне». С уходом отца детство закончилось. Началась уже совсем другая жизнь - взрослая.
«Превознесешься своим талантом»
После окончания 6-й московской гимназии Иван Сергеевич поступил на юридический факультет Московского университета.
Весной 1891 года Шмелев познакомился с Ольгой Александровной Охтерлони; тогда ему было 18, а ей 16 лет. Женитьба состоялась 14 июля 1894 года. Вместе они проживут 41 год. 6 января 1896 года у них родится единственный сын Сергей. По просьбе молодой жены они едут в несколько необычное свадебное путешествие - на остров Валаам. Перед отъездом отправляются в любимую Шмелевым с детства Троице-Сергиеву Лавру. Еще мальчиком он ходил туда пешком на богомолье и получил благословение от отца Варнавы.
«И кажется мне, что из глаз его светит свет. Вижу его серенькую бородку, острую шапочку - скуфейку, светлое, доброе лицо, подрясник, закапанный густо воском. Мне хорошо от ласки, глаза мои наливаются слезами, и я, не помня себя, трогаю пальцем воск, царапаю ноготком подрясник».
(Иван Шмелев. Лето Господне)
И вот, спустя столько лет, он снова приехал за благословением, хотя, как сам признавался, делал это скорее по инерции, чем по велению сердца. Но встреча со старцем снова пробудила душу писателя.
Всмотревшись в юношу, старец положил руку ему на голову и раздумчиво произнес: "Превознесешься своим талантом"
Еще при жизни старца «современники находили духовное родство между иеромонахом Варнавой и преподобным Серафимом Саровским». У Шмелева богомольцы видят старца в сиянии света, его слова и улыбка озаряют, освещают душу, «как солнышко Господне».
Всмотревшись в юношу, старец положил руку ему на голову и раздумчиво произнес: «Превознесешься своим талантом». Предсказание сбылось.
И.С.Шмелев. Рисунок Калинченко. 1917. На портрете надпись: «Дорогому Ивану Сергеевичу. 21.1.1918»
«И написалась книга, путь открылся. Батюшка Варнава благословил "на путь". Дал крестик и благословил. Крестик - и страдания, и радость. Так и верю», - завершает свой очерк об отце Варнаве Шмелев. Так начался крестный путь Ивана Сергеевича.
Шмелев, видя множество несправедливости и неправды в окружающей действительности, надеялся на очищающую силу Февральской революции. Он был воодушевлен «идеей чудесного социализма» и даже отправился в Сибирь для встречи политкаторжан. Однако «красного октября» Шмелев не принял - последовало разочарование, так знакомое многим его современникам. Большевистский переворот привел к значительным переменам в мировоззрении писателя.
Одна роковая буква
В июне 1918 года он вместе с женой и сыном, отравленным газами на фронтах Первой мировой войны, уехал в Алушту. Уже оттуда горячо любимый сын Сережа был мобилизован в армию Деникина. Во время отступления Белой армии Шмелевы вынуждены были остаться: у Сергея открылся туберкулез.
Сергей Иванович Шмелев, сын писателя
Сергей,
как и многие его сослуживцы, поверил в объявленную
большевиками амнистию. Но оказался жестоко
обманутым.
Он был расстрелян без суда и следствия в январе 1921 года, после трехмесячного пребывания в арестантских подвалах.
В служебной записке от 25 мая 1921 года председатель ВЦИК М.И. Калинин писал наркому просвещения А.В. Луначарскому: «Расстрелян, потому что в острые моменты революции под нож революции попадают часто в числе контрреволюционеров и сочувствующие ей. То, что кажется так просто и ясно для нас, никогда не понять Шмелеву».
Иван Сергеевич долго не знал о судьбе сына.
«Без сына, единственного, я погибну. Я не могу, не хочу жить... У меня взяли сердце. Я могу только плакать бессильно. Помогите, или я погибну. Прошу Вас, криком своим кричу - помогите вернуть сына. Он чистый, прямой, он мой единственный, не повинен ни в чем».
(Из писем А.В. Луначарскому)
Стоит ли говорить о величине горя отца, узнавшего о гибели единственного сына...
"Ни Родины, ни России не знали те, что убивать ходят"
Эти события в истории получили название «красного террора в Крыму» и стали самыми массовыми убийствами за всё время гражданской войны. По сей день общее число жертв неизвестно. Современники событий были под таким впечатлением от размаха террора, что говорили о совершенно невероятном количестве жертв - до 120 тысяч. Позднее исследователи называли разные данные - от 20 до 56 тысяч жертв. Но несомненно одно: ужас от произвола и осознание собственной беспомощности проникли в сердце каждого, кто находился в то время на полуострове.
«Не знаю, сколько убивают на чикагских бойнях. Тут дело было проще: убивали и зарывали. А то и совсем просто: заваливали овраги. А то и совсем просто-просто: выкидывали в море. По воле людей, которые открыли тайну: сделать человечество счастливым. Для этого надо начинать - с человечьих боен.
...в подвалы Крыма свалены были десятки тысяч человеческих жизней и дожидались своего убийства. А над ними пили и спали те, что убивать ходят. А на столах пачки листков лежали, на которых к ночи ставили красную букву... одну роковую букву. С этой буквы пишутся два дорогих слова: Родина и Россия. "Расход" и "Расстрел" - тоже начинаются с этой буквы. Ни Родины, ни России не знали те, что убивать ходят».
(Иван Шмелев. Солнце мертвых)
На семи ветрах
В 1922 году Иван Сергеевич и его жена Ольга Александровна покинули Советскую Россию и отправились сначала в Берлин, а затем в Париж, где и прожили до конца жизни.
Началась жизнь «на семи ветрах, у семидесяти семи дорог». Так называется одна из статей Шмелева.
В марте-сентябре 1923 года в Париже и в Грассе, в гостях у Бунина, Иван Сергеевич пишет «Солнце мертвых». Эпопею об ужасах большевистского террора. Хронику распада мира и человека. «Читайте, если у вас хватит смелости», - писал Нобелевский лауреат по литературе Томас Манн.
С библейской простотой книга рассказывает об апокалиптических событиях не только - а может, и не столько - российской истории, сколько истории мировой, общечеловеческой. Ритмику почти документальной эпопеи исследователи сравнивают с ритмикой и напевностью псалмов царя Давида.
«О чем книга И.С. Шмелева?
О смерти русского человека и русской земли.
О смерти русских трав и зверей, русских садов и русского
неба.
О смерти русского солнца.
О смерти всей вселенной - когда умерла Россия,
- о мертвом солнце мертвых...» (Иван
Лукаш).
Весь прежний миропорядок, складывавшийся веками, рушится.
Новых хозяев мира - «тех, что убивать ходят», - Шмелев изображает больше похожими на животных, чем на людей:
«Спины у них - широкие, как плита, шеи - бычачьей толщи; глаза тяжелые, как свинец, в кровяно-масляной пленке, сытые; руки-ласты могут плашмя убить. Но бывают и другой стати: спины у них - узкие, рыбьи спины, шеи - хрящевый жгут, глазки востренькие, с буравчиком, руки - цапкие, хлесткой жилки, клещами давят...
Теперь люди говорят срыву, нетвердо глядят в глаза. Начинают рычать иные...
...здесь отнимают соль, повертывают к стенкам, ловят кошек на западни, гноят и расстреливают в подвалах, колючей проволокой окружили дома и создали "человечьи бойни"! На каком это свете деется? ...звери в железе ходят, здесь люди пожирают детей своих, и животные постигают ужас!..»
(Иван Шмелев. Солнце мертвых)
"Солнце мертвых" - это предостережение: не заигрывайтесь лозунгами! не становитесь частью толпы!
Настоящая литература - это всегда не только и не столько о прошлом, сколько о будущем. Пророчество или предостережение. «Солнце мертвых» - это предостережение сытому и успокоившемуся человечеству. Не заигрывайтесь лозунгами! Не становитесь частью толпы! Даже если она упорно твердит о грядущем счастье миллионов. Потому что жизнь одного ничуть не менее ценна, чем жизнь десятков и сотен людей. Потому что Господь пострадал за каждого...
В книге очень много солнца. Оно присутствует почти на каждой странице! Для любителей статистики отметим: солнце упоминается в произведении более 100 раз. Это очень много для такой небольшой по объему книги. Но это солнце не дает жизни. Принося новый день, оно несет только муку и смерть.
Позже в творчестве Ивана Сергеевича снова засветит солнце жизни, солнце памяти - «солнце живых». Будут написаны «Богомолье» и «Лето Господне», так полюбившиеся в среде русских эмигрантов и любимые нынешней Россией. Эти произведения полны солнечного света, радости и любви. Любви к Родине и к людям, которые ее населяли.
«Зажмуришься и вдыхаешь - такая радость! Такая свежесть, вливающаяся тонко-тонко, такая душистая сладость-крепость - со всеми запахами согревшегося сада, замятой травы, растревоженных теплых кустов черной смородины. Нежаркое уже солнце и нежное голубое небо, сияющее в ветвях, на яблочках...
И теперь еще, не в родной стране, когда встретишь невидное яблочко, похожее на грушовку запахом, зажмешь в ладони, зажмуришься - и в сладковатом и сочном духе вспомнится, как живое, - маленький сад, когда-то казавшийся огромным, лучший из всех садов, какие ни есть на свете, теперь без следа пропавший... с березками и рябиной, с яблоньками, с кустиками малины, черной, белой и красной смородины, крыжовника виноградного, с пышными лопухами и крапивой, далекий сад... - до погнутых гвоздей забора, до трещинки на вишне с затеками слюдяного блеска, с капельками янтарно-малинового клея, - все, до последнего яблочка верхушки за золотым листочком, горящим, как золотое стеклышко!.. И двор увидишь, с великой лужей, уже повысохшей, с сухими колеями, с угрязшими кирпичами, с досками, влипшими до дождей, с увязнувшей навсегда опоркой... и серые сараи, с шелковым лоском времени, с запахами смолы и дегтя, и вознесенную до амбарной крыши гору кулей пузатых, с овсом и солью, слежавшеюся в камень, с прильнувшими цепко голябями, со струйками золотого овсеца... и высокие штабеля досок, плачущие смолой на солнце, и трескучие пачки драни, и чурбачки, и стружки...»
(Иван Шмелев. Лето Господне)
Будут и «Пути небесные», и очерки, романы, статьи... Но всё же «Солнце мертвых» стоит особняком среди всего творческого наследия Ивана Сергеевича. Это произведение сегодня незаслуженно забыто. А ведь поколению, выросшему в относительном комфорте и покое, так важно знать о тех событиях вековой давности. Знать, чтобы суметь распознать «Бабу-Ягу с железной метлой» еще на дальних подступах. Помнить, чтобы не повторить.
Завещание исполнилось
"Я хочу умереть в Москве и быть похороненным на Донском кладбище, имейте в виду. На Донском!"
24 июня 1950 года Иван Сергеевич Шмелев переехал в обитель Покрова Пресвятой Богородицы в Бюси-ан-От в 140 километрах от Парижа. В тот же день сердечный приступ оборвал его жизнь.
Иван Сергеевич писал:
Могила И.С. и О.А. Шмелевых на кладбище Донского монастыря
«Да,
я сам хочу умереть в Москве и быть похороненным на
Донском кладбище, имейте в виду. На Донском! В моей
округе. То есть если я умру, а Вы будете живы, и моих
никого не будет в живых, продайте мои штаны, мои
книжки, а вывезите меня в Москву».
Похоронен он был на парижском кладбище Сент-Женевьев-де-Буа.
Памятник-бюст писателю торжественно был открыт 29 мая 2000 года в старом столичном районе Замоскворечья, где прошло его детство.
А на следующий день, 30 мая 2000 года, в родной Москве на кладбище Донского монастыря прах Ивана Сергеевича был захоронен рядом с могилой отца. Перед погребением останков Ивана Шмелева и его жены Ольги Александровны Патриарх Московский и всея Руси Алексий II отслужил панихиду.
Завещание исполнилось: прах обрел покой под солнцем Родины.
