- Отец Александр, что такое для Вас в первую очередь Праздник Пасхи?
- Основа веры человека.
Можно смириться с тем, что существует смерть, привыкнуть к этому и просто ждать всеобщего воскресения. Как, например, ожидали его сестры умершего Лазаря Марфа и Мария. Когда Иисус Христос говорит Марфе: «Воскреснет брат твой», Марфа отвечает ему: «Знаю, что воскреснет в воскресение, в последний день».Но Христос говорит не об этом. Следующие Его слова такие: «Я есмь воскресение и жизнь; верующий в Меня, если и умрет, оживет. И всякий, живущий и верующий в Меня, не умрет вовек». Он говорит о реальном воскресении человека и всего человечества, о полной победе над смертью, о том, что человек после Его Воскресения будет иметь вечную жизнь. Воскресение Христово - победа над смертью, и факт этой победы мы празднуем каждый год. То, что она преодолена, что после смерти и Воскресения Христова человечество получило совершенно новые возможности для вечной жизни, что людям было открыто Царство Небесное, недоступное ранее, - основа нашей веры. И апостол Павел пишет в Первом послании к коринфянам: «А если Христос не воскрес, то и проповедь наша тщетна, тщетна и вера ваша».
- Помните Вашу первую Пасху в сане диакона?
- Как не помнить! Она была очень сложной. Меня рукоположили 7 апреля, в Праздник Благовещения, который в тот год совпал с Вербным Воскресением. Богослужебная практика в кафедральном Елоховском соборе длилась вместо положенных сорока только три дня. В Великие Понедельник, Вторник и Среду я как практикант сослужил на литургиях Преждеосвященных даров, а про Великий Четверг мне сказали, что я уже должен быть на своем приходе, в храме Благовещения Пресвятой Богородицы в Федосьине. Храм был в руинах, приходская жизнь восстанавливалась с нуля, а кроме того, на приходе было всего два клирика - мой настоятель, который сам был недавно рукоположен, и новорукоположенный диакон - я. Оба мы не знали в полной мере церковную традицию, я понимал богослужение теоретически, но практического опыта не было никакого. И вот я был «брошен», можно сказать, в открытое море, и должен был как-то сам выплыть, это при том, что на нашем приходе я «отвечал» не только за организацию богослужения, но и за пение хора, и за подготовку облачений. Милостью Божией, та Пасха была очень запоминающейся, радостной, хотя и - от отсутствия опыта - сложной.
- А как-то отличается восприятие Пасхи, когда ты уже служить, от восприятия Праздника, когда ты просто стоишь в храме и молишься?
- Разумеется! Созерцать и участвовать - разные вещи. Прихожанин, даже если стоит молится, все-таки созерцатель, а тот, кто участвует в богослужении - делатель. Ощущение, когда стоишь перед Престолом в алтаре, соучаствуешь совершению Литургии - это гораздо больше, чем просто смотреть, как все происходит.
Участие в пасхальном богослужении - это внутренняя радость, которую трудно описать словами. Она незабываема, и священник или диакон должны пронести ее через всю свою жизнь. Мы знаем, что во время хиротонии священник или диакон надевают белые ризы - символ чистоты, которую священнослужитель должен сохранить и через тридцать, и через сорок лет после рукоположения. И пасхальная радость в сердце человека на самом деле всегда должна жить и никогда не меркнуть.
- А сейчас Вы ждете Пасху?
- Конечно! Ожидание этого Праздника всегда вызывает радостный трепет, потому что Пасха есть Пасха.
- Пасхальное служение в кафедральном соборе отличается от служения на Вашем первом приходе?
- Да, оно другое, но ощущение от него не менее радостное, потому что все-таки мы служим в кафедральном соборе столицы, в центре церковной жизни Русской Православной Церкви. Статус кафедрального собора налагает особую ответственность.
Бывают и непростые ситуации, потому что богослужение совершают множество священнослужителей, далеко не всем привычно служить в соборе, да еще когда вокруг так много людей. Протодиакону приходится лавировать между духовенством, оставаться абсолютно нейтральным и решать возникающие сиюминутные вопросы абсолютно беспристрастно, без всяких амбиций, чтобы ни в коем случае никого не обидеть, не расстроить, помня, что даже молодой священник по своему служению стоит выше тебя. И если уж нужно его поправить, то сделать это надо очень осторожно, деликатно и мягко, ведь ошибиться может каждый. Но с ошибками тоже не все просто.
На приходе, если ты сделаешь что-то не так, круг прихожан покроет твою ошибку своей любовью. А здесь ты совершаешь богослужебные действия на глазах не только тех тысяч людей, которые собрались в соборе, но и миллионов зрителей, которые смотрят трансляцию по телевидению. Эта ответственность связана с особым трепетом и дает несколько иное отношение к происходящему. То есть наше служение здесь связано не столько с почетом и чувством удовлетворения от того, что тебя видят и знают многие, но в первую очередь с ответственностью. Храм - это в принципе не место для амбиций, и богослужение - это отнюдь не возможность показать себя и продемонстрировать свои таланты, а ситуация, в которой ты должен всего себя отдать Богу, смириться максимально, чтобы дать Ему возможность действовать через тебя. Я стараюсь это отношение к службе передать и нашим алтарникам, и молодому поколению. А ответственность связана еще и с тем, что те, кто смотрит трансляцию или запись, учатся служить, смотря на наши действия, и мы будем отвечать, если священнослужители будут у себя на приходах повторять и умножать наши ошибки.
