Жизнь вашу мученически совершивше, исповедания венцы украсившеся, к небесным востекосте, Михаиле премудре, с доблим Феодором, молите Христа Бога, сохранити Отечество наше, град же и люди, по велицей Его милости.
Тропарь, глас 4
* * *
В Москве, на восточном фасаде храма Христа Спасителя, обращённом к Кремлю, над сводчатым левым окном портала размещены бронзовые изваяния князя Михаила Черниговского и боярина Фёдора. Почему скульптуры черниговцев находятся на главном храме России? Какой потаённый смысл в этом скрыт?
В скорбной судьбе благоверного князя Михаила и его верного сподвижника Фёдора, будто в капле воды, отразилась трагическая веха нашей истории, когда восточнославянская цивилизация пала в смертельной схватке с сильным и беспощадным врагом. Недальновидная политика князей, ратовавших между собой в неуёмном стремлении к власти и личному обогащению, обрекла Русь на потерю своей государственности, порабощение её иноплеменниками. Но не все князья на Руси безропотно приняли свою горькую участь и смиренно пали ниц перед завоевателями.Князь Михаил родился 6 августа 1179 г., при родах умерла его мать Мария, дочь польского короля Казимира II. Запомним его родство с польским королевским домом. Придёт время и он сполна познает свою горькую долю на чужбине. На себе испытает суровую справедливость народной мудрости: пока ты на «коне», все к тебе лицом, а упал - растопчут.
Отцом его был черниговский князь Всеволод Святославич Чермный, прямой потомок по мужской линии легендарного Рюрика. Дошедшие до наших дней летописи не вносят ясность в родословную Михаила Всеволодича (в Любецком синодике, в котором записаны для поминовения черниговские князья, мать Михаила названа Анастасией), к тому же отзываются о нём предвзято. Летописные разночтения дали повод историкам к неоднозначному толкованию княжеской генеалогии. Появилась версия, что отец Михаила не Всеволод Чермный, а Всеволод Святославич, князь Курский и Трубчевский, более известный по «Слову о полку Игореве» как Буй-Тур Всеволод (А.Журавель. О происхождении Михаила Всеволодича Черниговского, интернет-сайт «Хронос», 2002). Такая гипотеза, по мнению исследователя, убедительно объясняет «шероховатости» биографии Михаила Черниговского и позволяет доказательно объяснить его противоречивые, на первый взгляд, поступки в борьбе за власть накануне вторжения монголо-татар на Русь.
Красной нитью через историю Руси проходит княжеская междоусобица за первенство в Русской земле. Особенно выделялись своим воинственным пылом черниговские князья Ольговичи (родоначальником династии стал Олег Святославич, названный Гориславичем в «Слове о полку Игореве»). Не раз в лютых сечах сходились они со своими ближайшими родственниками Мономашичами. Как показали дальнейшие события, соперничество это оказалось для Руси пагубным. Епископ Владимирский Серапион, свидетель монголо-татарского нашествия, скорбно заметил, что князьям отмерялось той мерою, какой они мерили сами.
Первая половина жизни Михаила Черниговского скупо освещена в летописях, деятельного участия в общерусских делах он не принимал. Известно лишь, что недолго княжил в Переяславе. А когда ему исполнилось 32 года, женился на сестре Даниила Галицкого - Елене.
Трагические события 1223 года круто переменили его жизнь. В том году Русь впервые столкнулась на реке Калке с монголо-татарской тьмой. Монголы, верные своей тактике «разделяй и властвуй!», перед битвой прислали к русским князьям посольство с предложением мира. Мол, они ничего не имеют против них, а пришли наказать половцев, своих «конюхов». Но посольство было изрублено, и Михаил Черниговский был причастен к такому «дипломатичному» ответу монголам. Сеча на Калке в результате несогласованных действий русских князей завершилась ужасным разгромом. Только киевлян полегло десять тысяч. На поле русской скорби и печали осталось девять князей, среди них великий киевский князь Мстислав Романович. С Калки вернулся только каждый десятый воин. «И бысть плач и туга в Руси и по всей земли, слышамшам сию беду», - записал летописец. С той поры страх перед грозным и беспощадным врагом («синдром Калки») остался в памяти русичей, вызывая у них гнетущие воспоминания. И синдром этот не раз ещё проявится в малодушных действиях русских князей в ответственный период отечественной истории.
После гибели на Калке Мстислава Черниговского Михаил Всеволодич по праву старшего занимает черниговский стол. И с этого момента принимает активное участие в непрекращающихся междоусобицах на Руси. Постоянно враждует со своим шурином Даниилом Галицким и амбициозным Ярославом Всеволодичем Переяславским, а потом и князем Новгородским, отцом Александра Невского. Нередко в этом противостоянии ему сопутствовал успех, но в конечном счёте удача ему изменяла.
Дважды он княжил в Новгороде Великом, недолго занимал Галич, стал великим киевским князем (1238). Однако, взлетев на такую желанную высшую ступеньку власти (хотя Киев уже давно только формально считался главным городом на Руси), он недолго на ней пребывал. Если верна пословица: «Из грязи да в князи!», то верно и наоборот. Преходящая мирская слава стала прологом его большого падения.Уже пала под натиском монголо-татар Северо-Восточная Русь, уже захватчики спалили Чернигов и подошли к Киеву (1239). И опять повторилась история Калки. На предложение сдать город Михаил Черниговский ответил отказом и круто расправился с монгольскими посыльными. Монголы, не решившись на осаду города, ушли восвояси, правда, ненадолго.
Даже по меркам жестокого средневекового времени убийство послов было преступлением тяжким. Однако разве это не говорит о непримиримом отношении Михаила Черниговского к врагу? Но последовавшие за этим события - срочный его отъезд в Венгрию - современники расценили как проявление малодушия. Ушёл он якобы за поддержкой (сын его Ростислав был помолвлен с дочерью венгерского короля Белы IV), но фактически князь бросил киевлян на произвол судьбы, оставив их без верховного военачальника. А если он действительно смутился духом, объяснить его поступок можно всё тем же синдромом Калки - боязнью жестокого и беспощадного врага.
Даниил Галицкий, пользуясь его отсутствием, захватил Киев. Но в городе остаться не пожелал, а вместо себя оставил тысяцкого Дмитра, в скором будущем прославившегося героической обороной Киева от монголо-татар.
И Ярослав Всеволодич не забыл своих прежних обид. Собрав большую рать, захватил в полон жену Михаила Черниговского и устремился разорять киевское княжество. И это в то время, когда на Руси уже свирепствовал враг! Думали ли в такой трагический момент русской истории князья о своём отчем доме? Ответ напрашивается неутешительный.
Король Венгрии Бела IV, видя бедственное положение черниговского князя, отказал его сыну в руке своей дочери. И отец с сыном, несолоно хлебавши, повернули к своим родственникам в Польшу, но и там их приняли холодно. Пришлось возвращаться в Русь. Примирившись со своим ярым противником Даниилом Галицким, они остались в его княжестве, потому что Киев уже пал к ногам завоевателей (1240). Русь как суверенное государство фактически прекратила своё существование.
И уже Даниил Галицкий спешит в Венгрию сватать своего сына Льва за королевскую дочь (благо, дочерей у венгерского короля хватало!), но тоже получает отказ и отбывает в Галич. А орды Батыя уже разоряли Галицко-Волынскую землю. Узнав об этом, князь Даниил с полпути возвращается в Венгрию. А Михаил Черниговский со своим ближайшим окружением вновь бежит в Польшу. Синдром Калки тяжёлым роком довлеет над русскими князьями! В мгновение ока лишившись всех почестей и благ, один из влиятельнейших русских князей становится изгоем, которого родственники в Польше не захотели признать. А уничижительный приём в Германии обернулся для него грабежом и убийством малолетнего сына.
И князь опять возвращаться в Русь, испепелённую и разграбленную кочевниками. Киев лежал в руинах, в обезлюдевшем городе стоял смрад от разложившихся трупов его защитников. Отправив сына в такой же опустошённый Чернигов, он нашёл приют на днепровском острове близ Киева.
До поры до времени монголы его не трогали. А вот его ярый соперник Ярослав Всеволодич смиренно склонил свою голову перед завоевателями. Первым из русских князей посетив Золотую Орду (1243), он, покорно пройдя языческие обряды, был признан старейшим среди русских князей и получил от хана Бату ярлык на владение Владимирским и Киевским княжеством. Так с помощью монголо-татар завершился многолетний спор Ярослава Всеволодича с Михаилом Черниговским за первенство в Русской земле. А вслед за ним и Даниил Галицкий вынужден был испить до дна «злую честь татарскую» в ставке хана Батыя.
Иная судьба была уготована Михаилу Черниговскому. Его сын Ростислав всё же женился на Анне Венгерской. Несчастье не только разъединяет, но и сближает людей. Монголы, разгромив Западную Русь, таки добрались до Венгрии. Король Бела IV, потерпев жестокое поражение, бежал в Австрию, где сполна познал на себе все прелести беглой жизни. В родные края он вернулся только после ухода монголо-татар. Поэтому уже не смотрел свысока на молодого русского князя и согласился на его брак со своей дочерью.
Михаил Черниговский с надеждой спешит к своему сыну, но неожиданно встречает в Венгрии холодный приём. Обескураженный таким к себе отношением, он с тяжёлым чувством возвращается в Чернигов. Христианский мир, каковым он воспринимал его всю свою сознательную жизнь, рухнул у него на глазах. По выражению монаха-францисканца Плано Карпини, проехавшего по пути в Золотую Орду через сожженную и разграбленную монголами Русь, всё в этом мире смешалось, как волосы эфиопа. И вот в эти трагические минуты вмиг обвалившейся жизни Михаил Черниговский нашёл в себе силы и сжал в кулак свою пошатнувшуюся было волю.
Не отказываясь от борьбы с врагом, он посылает на католический собор в Лионе, в повестку которого был включён вопрос о борьбе с монголами, киевского митрополита Петра (1245). Призывает христианский мир в едином порыве подняться на борьбу с монголо-татарами. Но его обращение осталось гласом вопиющего в пустыне, Европа его не услышала. Вот уже откуда тянутся «уши» двойных европейских стандартов по отношению к России, Украине, всему славянскому миру!
Монголы же, видя в Михаиле Черниговском непримиримого русского князя, решили расправиться с ним. Он это знал и, когда его «пригласили» в Золотую Орду, духовно и физически был готов к смерти. А помог ему укрепиться решимостью и верой его духовник черниговский епископ Иоанн. Именно он неустанной молитвой наставлял князя крепиться духом, чтобы не посрамить перед язычниками свою православную веру. Благословляя в последний скорбный путь, говорил, что его пример укрепит других. А пошатнувшихся, нестойких душой и верой в столь тяжёлое для Руси время было множество.
В Золотой Орде 67-летнего Михаила Всеволодича, отказавшегося пройти языческие обряды, чтобы предстать перед ханом Бату, убивал выходец из черниговской земли путивлец Доман. Недавний христианин, перебежавший к язычникам, бил растянутого за руки и ноги князя пяткой под сердце, а потом отрезал ему голову. Такая же мученическая кончина ожидала боярина Фёдора, отказавшегося по примеру своего князя пройти языческие обряды, как его ни увещевали монголы, даже обещая ему княжество Михаила Черниговского. Поражённые стойкостью князя и его боярина, монголы разрешили их землякам забрать тела невинно убиенных. Останки мучеников привезли в Чернигов и захоронили в Спасо-Преображенском соборе (1246).
В царствование Ивана IV Грозного Русская Православная Церковь причислила князя Михаила Черниговского и его верного боярина Фёдора к лику святых в чине мучеников, пострадавших за православную веру. А монах Зиновий Отенский написал их житие и службу. После прославления мощи их были перевезены из Чернигова в Москву, в специально построенную по такому случаю церковь (1572). Этим символическим актом царь Иван Грозный как бы примирил два враждующих при жизни княжеских рода: Ольговичей и Мономашичей. Ведь его собственная родословная по мужской линии шла от Юрия Долгорукого, младшего сына Владимира Мономаха. Со времён основания Москвы род Мономашичей пустил глубокие корни в Северо-Восточной Руси. И в тяжёлых условиях монголо-татарского ига сумел не просто выжить, а возродить русскую государственность. А с другой стороны, Иван Грозный желал подчеркнуть своё наследственное право на сиверские земли. Ведь и он, и Михаил Черниговский были Рюриковичами.При Екатерине II мощи святого благоверного князя Михаила Черниговского и боярина Фёдора были перенесены в Архангельский собор, усыпальницу российских самодержцев. Здесь в бронзовой раке (серебряная пропала в 1812 году, когда в Москве хозяйничали французы) они покоятся и поныне.
Потомками Михаила Черниговского явились княжеские роды Болховских, Волконских, Воротынских, Горчаковых, Долгоруковых, Одоевских, Репниных. Все они широко известны своими славными делами на благо России. А потомками боярина Фёдора были служившие верой и правдой русским царям Шетневы и Зузины.Князю Михаилу Черниговскому, как и простому смертному, были свойственны все человеческие слабости. С врагами бывал жесток, много пролил русской крови, не раз проявлял нестойкость души. Но в тяжелейший момент своей жизни он сумел подняться над жизненными невзгодами, показал себя мужем с истинно государственным складом ума, готовым пойти на смерть ради любимой Отчизны. Своим бесстрашием перед лицом неминуемой смерти князь Михаил Черниговский и боярин Фёдор обрели вечную жизнь в памяти Церкви. Стали примером для последующих поколений, всех честных людей, любящих свою Родину по велению сердца, а не показушной - в грудь кулаком, с пеной у рта - любовью, замешанной, как это часто бывает и сегодня, на сиюминутной политической выгоде.
Народ осознал, что даже в такую горькую годину не всё для отчей земли потеряно. Русь обязательно найдёт в себе силы и мужество - разорвёт рабские путы и непременно воспрянет! И снова станет, как во времена Ярослава Мудрого, землёй, «знаемой во все концы света», что в конечном счёте и случилось, но уже в новых исторических условиях. Русский народ, окрепнув духом, на полях кровопролитных сражений воскресил свою независимость! Россия вспомнила своих верных сынов - князя Михаила Черниговского и боярина Фёдора, предвестников вновь возрождённой русской государственности. «Смертию смерть поправ», они стали для потомков символом несгибаемой веры.
