Свое третье рождение Саратовская православная духовная семинария
пережила в 1992 году - тогда она вновь открыла двери перед молодыми
людьми, желающими посвятить свою жизнь священническому служению.
Архиепископ Саратовский и Вольский Пимен (Хмелевской) боролся за
возобновление духовной школы еще с 1985 года. Но только в начале 90-х
годов открытие семинарии в Саратове стало возможным. О том, как это
происходило, рассказал нам протоиерей Николай Агафонов, ректор СПДС с
1991 по 1995 год.
- Отец Николай, как Вы стали ректором Саратовской православной духовной семинарии?
-
Мое назначение на пост ректора СПДС состоялось в 1991 году. Как раз
тогда перед Церковью встал вопрос об открытии духовных школ,
ликвидированных в годы хрущевских гонений. Архиепископ Пимен,
замечательный архиерей, добрейший, умнейший человек, тоже задумал
возродить семинарию - в Саратове. Я в то время заканчивал
Санкт-Петербургскую Духовную Академию, и его выбор пал на меня. Когда
узнал о решении Владыки, то перешел на экстернат и приехал в Саратов.
Начал служить в Свято-Троицком соборе и готовиться к открытию семинарии:
подбирал преподавателей, собирал библиотеку. Вместе с архиепископом
Пименом мы разрабатывали устав СПДС - Владыка многое подсказывал,
советовал, ведь когда-то он был преподавателем в Московской Академии...
Кстати, саратовская духовная школа была зарегистрирована по новому
уложению самой первой из семинарий, открывавшихся на территории России в
те годы.
Мы очень хотели, чтобы открытие
школы состоялось уже в 1991 году, но начались искушения: власти тянули с
передачей здания, бывшего архиерейского дома на улице Волжской. Владыка
даже выступал в горсовете, но вопрос никак не решался. Святейший
Патриарх Алексий II, между тем, знал, что в Саратове планировалось
открыть семинарию, потому к началу учебного года прислал поздравительную
телеграмму: «Поздравляю начальствующих, учащих и учащихся с началом
учебного года». Владыка Пимен, насколько я помню, дал такой ответ: «Ваше
Святейшество! К сожалению, у нас пока нет ни начальствующих, ни учащих,
ни учащихся, потому что нет здания для семинарии».
Затем
я поехал в Москву - мое назначение на пост ректора СПДС должен был
утвердить Священный Синод. Мне довелось встретиться с будущим
саратовским архиереем, а тогда с ректором МДАиС архиепископом
Александром (Тимофеевым), председателем Учебного комитета при Священном
Синоде. Я переживал: не откажутся ли назначать меня ректором, ведь я еще
не окончил Академии. Владыка Александр меня успокаивал: «Не беспокойся,
отец Николай, за тебя сам Патриарх ходатайствует». При Святейшем я
учился в Академии - он был митрополитом Ленинградским в то время, мы с
ним были знакомы. В общем, Синод мою кандидатуру утвердил, и я стал
ректором.
Открытие семинарии состоялось только в 1992 году. Тогда на первый курс поступило тридцать человек.
- Помните ли Вы первый учебный день?
-
Первый учебный день я не помню, но хорошо помню последние дни перед
началом учебного года. Сначала мы готовились к вступительным экзаменам,
набирали музыкальную комиссию. Пригласили врачей, которые составили
врачебный комитет... Помню, что первые абитуриенты стали помогать мне в
обустройстве семинарского храма - тогда церковь «Утоли моя печали» была
еще просто городским храмом. Как в духовной школе без своей церкви?..
Своими руками мастерил иконостас. Ребята помогали его собирать...
Потом прошли экзамены, состоялся торжественный акт, который возглавил Владыка Пимен, и начались будни.
- А как формировался преподавательский состав? Расскажите о тех, кто учил первых семинаристов.
-
Поначалу с преподавателями было трудно: не все учителя в священном сане
имели высшее богословское образование. Кроме того, пришлось многих
преподавателей приглашать и из светских вузов. Однако ситуация
разрешилась благополучно, прежде всего потому, что главный критерий
отбора был такой: человек должен любить предмет, который он преподает.
Вспоминаю
уроки протодиакона Михаила Беликова, знатока литургики - он до сих пор
преподает в СПДС; протоиерея Василия Стрелкова, который вел церковное
пение. Помню священника Александра Мурылёва - он преподавал русский язык
и стилистику. Также прекрасными преподавателями были священники
Константин Нефёдов, Константин Проскурин, Александр Сычев.
В
качестве светских преподавателей пришли в семинарию Михаил Воробьев и
Алексей Пенькевич - оба впоследствии приняли священный сан. Отец Михаил
читал лекции по Священной истории Нового Завета и догматике, а отец
Алексий - по Священной истории Ветхого Завета, учил ребят латыни. Я взял
на себя преподавание основного богословия и общецерковной истории.
Университетский
профессор Евгений Ардабацкий преподавал историю Русской Церкви,
профессор Виктор Парфенов - библейскую археологию и греческий язык,
профессор ПАГСа Владимир Гасилин - философию.
В
общем, у нас были замечательные преподаватели, которые любили свое
дело. Они сумели передать и учащимся любовь к изучению богословских,
исторических наук и языков. Ребята занимались с удовольствием и жили
одной дружной семьей.
- Из первых выпускников семинарии Вам кто-то запомнился особо?
-
Могу сказать, что я многих помню с тех первых курсов - в лицо узнать
смогу, а вот фамилии уже забываются. Хорошо помню отца Димитрия Полохова
и отца Кирилла Краснощёкова - талантливые были юноши. На самом деле,
все ребята были очень хорошими, интересными. Я сейчас встречаю некоторых
из них как преподавателей в других семинариях. Из набора 1992 года семь
человек поступили в МДА. Мне кажется, что это замечательный плод наших
совместных усилий...
- Начало 90-х
годов было временем серьезных потрясений в нашей стране: и политических,
и экономических. Как семинария боролась с трудностями?
-
Да, вряд ли те, кто пережил 1992 год, забудут, как обрушилась
экономика, как цены поползли вверх. Вся страна, и наша епархия не
исключение, были в растерянности. Владыка Пимен дал мне полную
самостоятельность в ведении семинарских дел, сказав: «Я, отец Николай,
тебе доверяю». Но всегда, чем мог и когда мог, помогал материально и
морально.
Мы с ребятами ездили в совхозы,
помогали в уборке лука, картошки, моркови, за это нас вознаграждали
собранными овощами. В общем, трудились на полях, чтобы не помереть с
голоду, и в зной, и в холод. Обращался к батюшкам сельским: «Помогите
продуктами!». И помогали семинарии, кто чем мог. Однажды подарили нам
целую машину итальянских консервов - ребята их в шутку называли
китикэтом. Вот этими консервами мы - когда не было поста - воспитанников
и кормили. Бывало, что я выпрашивал у супруги что-то из домашних
запасов и нес в семинарию, потому что знал, что в семинарии ничего нет и
мальчишек кормить нечем...
Очень трудно было
платить зарплату - преподаватели работали за совсем маленькие деньги.
Да, собственно, и не за зарплату они работали - у всех было стремление
поднять, возродить семинарию, которая подарила Русской Церкви
замечательных пастырей. Достаточно вспомнить хотя бы митрополита
Ленинградского Иоанна (Снычёва), который окончил СПДС в начале 50-х
годов.
- Ректорство в Саратовской семинарии стало важной частью Вашей жизни?
-
Вспоминаю о годах, проведенных в Саратове, как о времени испытания,
посланного Богом. Всей душой я стремился возродить семинарию, для меня
это было дело, данное Самим Господом. И мне кажется, тогда я делал всё,
что мог.
За годы ректорства у меня накопился
огромный опыт: и педагогический, и священнический. Во-первых, много
приходилось преподавать самому, поэтому впоследствии я мог работать и в
других семинариях. Во-вторых, многое как пастырю дало мне общение с
разными людьми.
Важная веха в моей жизни -
пост ректора. И это уже - история. Я очень рад, что стоял у истоков этой
истории, новой истории Саратовской семинарии.
- О чем Вы вспоминаете прежде всего, когда заходит вдруг разговор о Саратове?
- Самые теплые воспоминания сохранились о Владыке Пимене, который меня благословил возрождать духовную школу.
Он
подарил семинарии почти всю свою библиотеку: там были раритетные книги,
дореволюционные издания, подписанные авторами... Помню, приехал его шофер
Иван Павлович, привез книги: «Вот, Владыка послал...». Такая радость была
огромная для всех нас, честное слово! Библиотека семинарии была крайне
необходима - и сильно в тот день пополнилась. Владыка Пимен отдал все -
человек он был бескорыстный. Мне кажется, только при нем и могла
возникнуть такая семинария, какой она была вначале: с таким духом
единения и духовной радости. Он приходил к нам на экзамены,
присутствовал на них лично, вопросы задавал воспитанникам.
Помню,
первый курс сдавал логику, Владыка пришел. Ему было очень интересно,
ведь в Академии он сам этот предмет преподавал когда-то. Сидит он,
спрашивает что-то у студентов, они ему бойко отвечают. В конце говорит
мне: «Отец ректор, скажите мне, где я нахожусь - в семинарии или в
Академии?».- «В семинарии, Владыка».- «Нет, не верю, это уровень
Академии!». Он был доволен, высоко оценил труды Назария Валерьевича
Садовченко, который так прекрасно подготовил ребят - тогда почти все они
логику сдали на пятерки...
Когда я был
ректором, я почти не бывал дома. Дочь даже спрашивала у супруги: «Мама,
папа-то у нас есть?»... А я уходил в семинарию, все время стремился туда: и
на утреннее правило, и на вечернее. Бывало, придешь вечером, тихо
зайдешь, обойдешь всё, посмотришь, чем дети, то есть ученики мои,
занимаются. Кто-то в библиотеке сидит, кто-то у себя в спальне читает,
кто-то занимается в классах - все заняты делом. Специально никто
рабочего вида не делал - приходил я неслышно, предупредить ребят никто
не мог... Хотя они потом мне рассказывали, что по шагам меня узнавали:
«Папа идет...». «Папа» - это ребята меня так называли. Меня это очень
радовало. Атмосфера была очень дружеская в семинарии. Ученики дружили с
преподавателями, ходили к ним в гости, пили чай, обсуждали богословские
вопросы.
- По сравнению с той эпохой, что изменилось сегодня в жизни духовных школ?
-
Общий упадок среднего образования сказывается сегодня и на уровне
подготовки абитуриентов, первокурсников. Семинариям приходится своим
воспитанникам давать то, что общеобразовательная школа не додала. Однако
в семинарии идут и мужчины с высшим образованием, с солидным жизненным
опытом. К тому же, мне кажется, у тех людей, которые искренне хотят
служить Церкви Христовой, недостатки образования восполняются благодатью
Божией.
Сегодня материальное положение
духовных школ гораздо лучше, чем прежде. Я ведь помню, что у нас в
семинарии всё было очень небогато, я бы даже сказал - бедно. На нас
потолок падал, я помню,- не на что было ремонт делать. А мы просто
должны были как-то выживать. И не забывать при этом о своем призвании.
Подготовила Наталья Волкова
Журнал «Православие и современность», № 16 (32)
http://www.eparhia-saratov.ru/index.php?option=com_content&task=view&id=54688&Itemid=3
