В городе Миргороде, известном нам по сочинениям русского писателя Малороссии Николая Гоголя, том самом, где поссорились Иван Иванович Перерепенко и Иван Никифорович Довгочхун, вы теперь можете пройтись по улице живописца Владимира Боровиковского. Это имя улица получила в 1990-е годы, то есть в новейшие времена. Кто-то с сожалением вздохнет, дескать, был он сыном казака Луки Боровика, это его имя в Питере «русифицировали», когда он стал академиком живописи. Но такова была действительность. И мариниста Гайвазяна весь мир теперь знает как Айвазовского. Но надо признать также, что «промоушн» В. Боровику (как впоследствии и Тарасу Шевченко, в обеих его художественных ипостасях - литератора и художника) сделали представители русской культурной элиты.
Дело в том, что «Боровик Боровиковский» родился в Миргороде 4 августа (24 июля по ст. ст.) 1757 г., а скончался в столице Российской империи Санкт-Петербурге 6 (18) апреля 1825 г.
Интересно, хоть кто-нибудь, из тех, кто получает в Украине «за культуру» государственную зарплату, помнит ли нынче о знаменитом портретисте (в ранние и поздние годы творчества немало занимавшемся иконописью и религиозной живописью)? А из тех, кто не получает?
А ведь ученик знаменитого живописца Левицкого и учитель не менее прославленного Венецианова В. Боровиковский не только написал иконы для строящегося Казанского собора, а также иконостас церкви Смоленского кладбища в Петербурге. Он еще с 1774 г. служил в Миргородском казачьем полку. Но сегодня краеведческий музей Миргорода не имеет средств на постоянную экспозицию, а потому занят сменными выставками. Краеведы в частной беседе вам скажут, что, конечно же, обязательно в музее был бы зал, посвященный Боровиковскому, однако денег ни на что нет. И на ваше отважное предложение рассказать об этом в прессе, ответят в гоголевско-саркастическом духе: «Уже сто раз писали...».
Казак-сентименталист
Этот удивительный художник, оставивший яркий след в отечественной живописи, жил и работал на рубеже XVIII и XIX столетий. Как мастер он сформировался в просветительскую эпоху царствования Екатерины Великой. Расцвет его творчества пришелся на краткое и противоречивое правление Павла I, которого называли и «безумным деспотом», и «русским Гамлетом» (в сущности, этот выдающийся человек был оболган историей, даром что жестоко убит заговорщиками). Боровиковский пережил «дней александровых прекрасное начало», а также нашествие Наполеона и Отечественную войну 1812 г., не дожив полгода до восстания декабристов.
Живописец Боровиковский отдал дань различным стилистическим течениям. До сих пор он, уроженец Малороссии и сын великой России, остается в русской живописи непревзойденным мастером сентиментализма. Вместе с тем, художник ярко проявил себя и как представитель позднего классицизма (ампира).
Исследователь Л. Маркина в Журнале «Наше наследие» указывает, что по сравнению с Ф. Рокотовым и Д. Левицким В. Боровиковский оставил огромное художественное наследие, насчитывающее свыше трехсот произведений. Прежде всего, живописец полностью реализовался в портретном жанре - и репрезентативных полотнах большого размера, и малоформатных камерных изображениях, миниатюрах. В старой литературе религиозная живопись художника выдвигалась на первый план и оценивалась очень высоко. Первый биограф художника В. Горленко писал о Боровиковском, как о «вдохновенном религиозном живописце», произведения которого «дышат глубокой и наивной верой, переходящей к концу его жизни в мистический восторг».
Наверное, дело и в том, что детство и юность художника протекали в обстановке, способствовавшей развитию способностей талантливого мальчика. Его отец, происходившей из украинских казаков Лука Боровик, а также дядя, двоюродные и родные братья Василий и Иван были иконописцами, работавшими в окрестных храмах, составляли родственный клан иконописцев. Первые уроки этого ремесла Боровиковский получил у отца. Однако по обычаю своего времени он должен был служить на военном поприще.
В 1774 г. Боровиковский вступил в Миргородский полк, в котором числился «сверх комплекта». В первой половине 1780-х в чине поручика вышел в отставку, поселился в Миргороде и предался занятию религиозной живописью. Он написал образа для местных храмов (Троицкая и Воскресенская церкви в Миргороде), большая часть которых не сохранилась. В редких образцах («Богоматерь с младенцем», 1787, Музей Украинского искусства, Киев; «Царь Давид», Музей В. А. Тропинина и московских художников его времени, Москва) иконописи Боровиковского прослеживается трепетное отношение глубоко верующего человека к созданию религиозного образа. В то же время в иконописных творениях мастера проявились орнаментальная усложненность и пышность малороссийского искусства.
Развиться таланту живописца помог, как говорят, случай, а мы скажем - Провидение. В 1787 г. Екатерина Великая задумала совершить путешествие в Тавриду, и в связи с этим В. В. Капнист, известный поэт и предводитель киевского дворянства, поручил Боровиковскому расписать интерьеры дома в Кременчуге, предназначавшегося для приема императрицы. По-видимому, он же сочинил замысловатые сюжеты двух аллегорических картин. На одной были представлены семь греческих мудрецов перед книгой «Наказа», а перед ними - Екатерина в виде богини Минервы, объясняющей мудрецам смысл этого свода законов. Другая картина изображала Петра Великого - Землепашца, за ним следовала Екатерина II, сеющая семена, и два юных гения, великие князья Александр и Константин, которые боронили вспаханную и засеянную землю. Содержание картин якобы столь понравилось императрице, что она повелела талантливому живописцу переехать в Петербург.
В свите подданных, сопровождавших государыню в ее путешествии в Тавриду, находился Н. А. Львов - архитектор, поэт, близкий друг В. В. Капниста. Он-то и познакомил Боровиковского с его земляком Дмитрием Левицким, прочно обосновавшимся к тому времени в Петербурге. Хотя ученичество Боровиковского у Левицкого документально не подтверждено, однако близость приемов в его ранних работах говорит о его знакомстве с творчеством блистательного портретиста.
В первое время по приезде в северную столицу Боровиковский продолжал писать иконы. Однако образный строй и стилистика работ этого периода существенно отличаются от произведений, выполненных в Малороссии. Таковы редкие образцы религиозной живописи «Иосиф с младенцем Христом» (слева на камне указан год исполнения и место написания - 1791, СПб.) и «Товий с ангелом» (оба - в ГТГ). Вероятно, эти небольшие иконки были предназначены для домашних киотов в доме Львова и его окружения. В них уже нет традиционных черт малороссийского искусства.
В начале 1790-х Боровиковский получил заказ на создание образов для главного собора Борисоглебского монастыря в Торжке. Н. А. Львов, который отвечал за внутреннее убранство храма, рекомендовал художника архимандриту монастыря и городским правителям. Как явствует из архивных документов, высокие заказчики сначала предполагали выбрать традиционный иконописный стиль, но потом согласились с Львовым, предложившим светскую живописную манеру исполнения образов. За два года напряженной работы Боровиковский написал тридцать семь икон, местонахождение которых в настоящее время неизвестно.
Боровиковский создал два варианта необычного по своей лирической камерности портрета, изображавшего Екатерину II на прогулке в Царскосельском парке (1794). Впечатленный Пушкин вспомнил об этой работе Боровиковского при написании эпизода встречи Маши с императрицей в «Капитанской дочке».
Уже в 1795 г. Боровиковскому было присвоено звание академика, а в 1802 г. советника Академии художеств. Он сделался известным и даже модным портретистом, на него сыпались заказы от самых высокопоставленных особ, вплоть до членов императорской фамилии. В 1795 г. Боровиковскому позировал Г. Р. Державин.
В отличие от друзей-литераторов портретист представил его в кабинете, в сенаторском мундире, при орденах. По целому ряду деталей можно составить представление о многообразии государственных обязанностей Державина, который был президентом Коммерц-коллегии, губернатором Олонецкой и Тамбовской губерний, генерал-прокурором. Поэт изображен на фоне книжных полок, за столом, заваленным рукописями. Среди них - ода «Бог», произведение, снискавшее поэту славу у современников и переведенное на все европейские языки.
Нежные сердца
Особое значение в крепостнической России имели произведения, выражавшие сочувствие к простым людям. Н. Карамзину принадлежали слова: «И крестьянки любить умеют». Автор «Российской Памелы» (1789) П. Ю. Львов писал, что «есть и у нас столь нежные сердца в низком состоянии». Судьба человека из народа вызывала особое сочувствие в кружке Г. Державина и Н. Львова, в их усадьбах складывались подчас идиллические отношения между писателями-помещиками и крепостными. Отражением этих отношений служат такие работы В. Боровиковского, как «Лизынька и Дашинька» (1794, ГТГ) и «Портрет торжковской крестьянки Христиньи» (1795, ГТГ).
В образе Христиньи, кормилицы дочери Львовых, Боровиковский, как пишут искусствоведы, «передал скромность, застенчивость крестьянской женщины, тихой, приветливой и ласковой. Живописец любуется ее нарядом: белая рубашка, сквозь которую просвечивает розовое тело, зеленый сарафан, отороченный золотым позументом, малиновый кокошник. Этот портрет является прообразом крестьянских жанровых изображений ученика Боровиковского А. Г. Венецианова.
Совершенно другой характер передан в «Портрете Елены Александровны Нарышкиной» (1799, ГТГ), которая по материнской линии приходилась внучкой известному российскому адмиралу Д. Н. Сенявину. Ее родители были близки к царскому двору и пользовались одинаковым расположением императоров Павла I и Александра I. Тонкая, образованная девочка отличалась особой красотой. На портрете ей всего 14 лет, печальное выражение нежного лица на портрете как будто предвосхищает тяжелый период ее супружеской жизни.
Будучи фрейлиной, в возрасте пятнадцати лет, Е. Нарышкина была выдана замуж за князя Аркадия Александровича Суворова, генерал - адъютанта, сына генералиссимуса А. В. Суворова-Рымникского. А. А. Суворов утонул в 1811 г. при переправе через реку Рымник, давшую вторую фамилию его отцу. Княгиня Суворова осталась вдовой в возрасте 26 лет с четырьмя малолетними детьми. Она обладала хорошими музыкальными способностями и приятным голосом. Поэты В. А. Жуковский и И. И. Козлов состояли с ней в дружеской переписке. Дж. Россини написал в ее честь кантату, звучащую в опере «Севильский цирюльник». В 1823 г. княгиня Суворова (Нарышкина) вышла замуж за князя В. С. Голицына. Остальная часть ее жизни прошла на юге России, в Одессе и Симферополе, в крымском имении мужа Василь-Сарай. Елена Александровна скончалась и похоронена в Одессе.
Представления живописца о красоте русской дворянской барышни воплощен в знаменитом «Портрете М. И. Лопухиной» (1797, ГТГ).
Эта картина стала своего рода визитной карточкой Боровиковского. Мария Ивановна происходила из древнего графского рода Толстых: ее братом был знаменитый Федор Толстой Американец. В возрасте 22 лет Мария Толстая вышла замуж за пожилого егермейстера двора С. А. Лопухина. Согласно преданию, в браке с ним Мария Ивановна «была очень несчастлива» и через два года умерла от чахотки. На портрете восемнадцатилетняя Мария представлена еще до замужества.
Боровиковский не только создал здесь тип, характерный для русской культуры 1790-х и овеянный поэтической женственностью, но и сумел воплотить в облике Лопухиной такую напряженную жизнь чувства, какой не знали его предшественники в русской портретной живописи.
Нельзя не привести стихотворения, которое поэт Я. Полонский посвятил этому портрету:
Она давно прошла, и нет уже тех глаз
И той улыбки нет, что молча выражали
Страданье - тень любви, и мысли - тень печали.
Но красоту ее Боровиковский спас.
Так часть души ее от нас не улетела,
И будет этот взгляд и эта прелесть тела
К ней равнодушное потомство привлекать.
Уча его любить, страдать, прощать, молчать.
Пожалуй, в портрете Лопухиной Боровиковскому удалось то, чего не достигли его литературные современники - ни Карамзин в «Бедной Лизе», ни поэты карамзинского круга.
Считается, что в определенном смысле Боровиковский стоял у истоков камерной формы портрета, получившей развитие в рисунках и акварелях О. А. Кипренского, в акварелях молодого К. П. Брюллова и П. Ф. Соколова.
Новый элемент в образное содержание семейного портрета внес Боровиковский в «Портрете сестер Гагариных» (1802, ГТГ), дочерей действительного тайного советника Гавриила Гагарина Анны и Варвары, показав идиллию домашнего быта и нежные чувства, рождаемые музыкой, - вполне в соответствии с духом сентиментализма, но здесь в композицию введен жанровый мотив действия.
Свое блестящее мастерство и зоркость глаза художник сохранял еще долго, но в 1810-х гг. его активность ослабла.
Старость Боровиковского была грустной. Одинокий человек, Владимир Лукич и раньше довольствовался узким кругом друзей, а теперь совсем сделался нелюдимым, даже избегал писать письма. Его затянуло увлечение мистицизмом, но и здесь он не нашел отрады. В конце жизни Боровиковский более не писал портретов, а занимался только религиозной живописью.
Ответственная работа по оформлению Казанского собора шла несколько лет - с 1808 по 1811 гг. Боровиковский исполнил шесть образов для Царских врат главного иконостаса, а также четыре местных образа (для второго и третьего иконостасов). Боровиковский написал также четыре иконы для местного чина.
К этому периоду жизни Боровиковского относятся религиозные композиции: «Явление Иисуса Христа с Голгофским крестом молящейся Е. Ф. Татариновой» (1821, ГРМ, эскиз - в ГТГ) и «Христос, благословляющий коленопреклоненного мужчину» (1822, музей Троице-Сергиевой лавры). В них по-прежнему проявился талант большого мастера, о чем свидетельствует и иконостас для церкви Смоленского кладбища в Петербурге (ГРМ) - последняя работа Боровиковского, носящая, как полагают, следы болезненной экзальтированности.
Кончина мастера прервала работу над иконостасом в разгаре. Следуя последней воле В. Л. Боровиковского, он «без излишних церемоний» был погребен на том же Смоленском кладбище.
Не имевший семьи мастер завещал все свое движимое имущество, «состоящее в нескольких картинах, небольшом количестве книг, денег, сколько по смерти останется (всего четыре тысячи рублей), и в прочих домашних вещах» раздать в помощь неимущим.
Художника давно уж нет на земле, но, ухваченные гениальной кистью миргородского казака, на нас сквозь века глядят и по-прежнему населяют жизнь наши далекие русские соотечественники - лирические лица современниц «Боровика Боровиковского», сановники в парадных мундирах, августейшие особы. Не будем же «равнодушным потомством».
