С чего начал Хрущёв, достигнув высшей власти? Никита Сергеевич пытался стереть Православную Церковь с лица земли, поставив во главе её эфемерных остатков своих ставленников.
Уже 19 мая 1958 г. Патриарх Алексий I заявил Карпову, председателю правительственного Совета по делам Русской Православной Церкви: «Я руководствовался, главным образом, следующим: я поставлен в совершенно неудобное положение. По природе своей я врать не умею, да и вряд ли кто-либо из вас хочет этого. Но я не могу верующему народу, обращающемуся ко мне, моим архиереям.., когда меня спросили.., открывают ли у Вас церкви, - сказать, что открывают, т. к. я буду врать, а сказать - не открывают, нам отказывают, не удовлетворяют - я тоже не могу» (ГАРФ, ф. 6991, оп. 2, д. 227, л. 30).
10 сентября 1958 г. Патриарх Алексий I вновь сказал Карпову, что вопрос об открытии церквей «самый острый и ставящий его, как Патриарха, в неудобное положение» (л. 72). Карпов был задет - Патриарх перебивал его и задавал резкие, чёткие вопросы, настаивал на определённом ответе, считая, что «...над Церковью нависла гроза» (л. 75).
Карпов добивался закрытия монастырей и даже Киево-Печерской лавры. Патриарх решительно ответил: «Мне же трудно пойти на то, что Вы хотите предложить». И добавил: «У меня интересов остаться Патриархом нет, я так себя чувствую, что считал даже, что в последний раз приехал в Одессу, и хотел даже с Вами говорить по вопросу о том, кто бы мог быть вместо меня Патриархом, так как никого другого я не вижу, кроме митрополита Николая».
Но и митрополит Николай (Ярушевич) протестовал против гонений на Церковь и навязывания экуменизма. Он заявил Карпову 22 августа 1958 г., что «входить во Всемирный Совет церквей в качестве его члена Русская Православная Церковь не желает», речь может идти только лишь о посылке наблюдателей (д. 227, л. 66).
В октябре 1958 г. Хрущёв резко усилил натиск, подписав постановление Совета Министров о новом подоходном налоге на церковные свечные лавки. На духовные учебные заведения Московская Патриархия тратила 18 млн. рублей в год, на пенсии престарелым священникам - 15 млн. рублей. На реставрацию Троице-Сергиевой Лавры за 9 лет - 32 млн. рублей (или примерно по 3 млн. ежегодно). А подоходный налог, по хрущёвским расценкам, съедал 12 млн. рублей ежемесячно (д. 227, л. 57).
Любая попытка русского архиерея помочь соотечественникам пресекалась хрущёвцами. Архиепископа Ташкентского Ермогена (Голубева) обвиняли в декабре 1959 г.: он «... практикует широкую благотворительную деятельность», держит столовые и выдаёт деньги нуждающимся (д. 255, л. 138). В марте-мае 1960 г. в Москве доискались до «злостного нарушения советского законодательства о культах»: Владыка Ермоген назначил ежемесячную стипендию школьнику, певшему в хоре и готовившемуся в семинарию. Из доносов с мест в Москве узнали, что в Ташкенте и Самарканде выстроены новые православные храмы. Итог: ультиматум Патриарху - сместить Ермогена (д. 284, лл. 1 - 17).
Скорее всего, хрущёвцы хотели вынудить Церковь быть равнодушной свидетельницей разорения храмов, оттолкнуть тем самым прихожан от деятельных епископов. И ни в коем случае не допустить, чтобы в иноверном «советском» окружении православные храмы стали местом сплочения русских «советских» людей.
Хрущёв крепил дружбу с Западом. Например, религиеведы не замечают в документах ГАРФ (д. 456, л. 70), в графе посещений СССР иностранными делегациями в 1957 г., приписку от руки: «Де Бор - секретарь ИМКА в ФРГ по туристической путевке». Приезд секретаря масонской ложи YMCA не был связан с туризмом, раз об этом имеется запись в фондах Совета по делам Русской Православной Церкви, в перечне зарубежных связей 1945-1962 гг.
Что за дела были у Хрущёва в 1957 г. с англо-американской YMCA (ИМКА) - прояснилось год спустя. Владыке Николаю 27 ноября 1958 г. власти велели согласиться на предложение генсека Всемирного Совета Церквей (ВСЦ) «о встрече» (д. 227, л. 2).
Именно масонская ложа YMCA создала ВСЦ в 1948 г. Первым почётным президентом ВСЦ стал старик Джон Мотт, с 1926 г. глава всемирной YMCA, в 1898-1915 гг. - её секретарь по иностранным делам. Он выполнял поручения президентов США Теодора Рузвельта (1901-1909), Уильяма Тафта (1909-1913) и Вудро Вильсона (1913-1921), в том числе в России в 1917 г.
Мотт, умерший в 1955 г., был членом «клуба» Йельского университета (ложи «Череп и кости») и ложи «Фи-бетта-каппа».
Здесь Хрущёв не играл самостоятельной роли. Он пристроился к «братству». «Братство», видимо, решило принять его в свои ряды, если, конечно, не сделало это гораздо раньше. Старые русские иерархи не устраивали ни Хрущёва, ни западные круги.
Кстати, на Западе существует совсем другая биография Хрущёва. Уже при нынешнем испанском короле Хуане Карлосе I, влиятельном политике пан-Европы, в Барселоне вышла Enciclopedia Universal Sopena. В заметке о Хрущёве говорится: "Su verdadero nombre es el de Nikita Salomon Pearlmutter" («Его настоящее имя - Никита Соломон Перлмуттер») (т. 5, с. 4801).
Из среды, нужной Хрущёву, происходил Никодим, ныне посмертно выросший до эпохальных размеров. Никодим - если не Давид, работы Микеланджело, сокрушивший Голиафа партаппарата и «прорвавший изоляцию Церкви», то уж, во всяком случае, титан экуменического Ренессанса.
В книге «Человек церкви» (М., 1998), изданной заботами нынешнего митрополита Ювеналия Крутицкого и Коломенского, говорится: отец Никодима (Б.Г.Ротова) работал в 1929 г., к началу принудительной коллективизации, инженером-землеустроителем. Он «всю жизнь был в командировках», как «человек партийный» (с. 11, 151-152).
Митрополит Питирим (Нечаев) уточнял: «Отец его /Никодима/ был партийный работник, страшный человек...» («Русь Уходящая». СПб., 2007, с. 283).
Канадский экуменист Д.Поспеловский в книге «Русская Православная Церковь в ХХ веке» (М., 1995, с. 312) пишет, что Никодим - «сын первого секретаря Рязанского обкома, неофит, воцерковившийся в отрочестве».
Преподаватель Московской Духовной Академии Д.В. Сафонов в статье о Никодиме (www.bogoslov.ru/text/485916.html) назвал фамилию его матери - Сионская (Ротова). Никодим родился-де в деревне Фролово Рязанской области, то ли 15, то ли 16 октября 1929 г., но там никогда не жил.
Статья 36-летнего Сафонова посвящена «...жертвенному служению митрополита Ленинградского и Новгородского Никодима в годы правления Патриарха Алексия I (Симанского)». По Сафонову выходит, что правил не Хрущёв, а Алексий I (Симанский). Кому же Никодим приносил жертвы - Ватикану или Совету по делам религий? Но, может быть, необходимость изображать из себя «православного» была для ультра-экумениста Никодима настолько невыносима, что в пору и впрямь говорить о его «жертвенном служении».
Сафонов пишет: «30 октября 1957 г. начальник Русской духовной миссии игумен Никодим был приглашён в Кнессет на инаугурацию президента Израиля. 18 ноября 1957 г. в РДМ /Русской Духовной Миссии. - Н.С./ был устроен приём, где, помимо советских дипломатов, были израильские чиновники, даже представители главных раввинов Израиля».
В 1957 г. Русская Православная Церковь не участвовала в экуменизме, оставаясь верной решениям Московского Всеправославного Совещания 1948 г. Под зарубежными связями понимались межправославные, что видно из названия церковного бюро, ведавшего этими вопросами - Отдел внешних церковных связей (ОВЦС) Московской Патриархии. ОВЦС возглавлял митрополит Крутицкий и Коломенский Николай (Ярушевич). Он заявил 2 декабря 1958 г. в правительственном Совете по делам Русской Православной Церкви: «внешняя работа Патриархии поставлена неплохо» (д. 227, л. 98). Но Совет потребовал заменить «неспособных» работников ОВЦС «более подготовленными молодыми кадрами, в том числе из числа верующих гражданских лиц и преподавателей Духовных Академий и Семинарий» и создать «специальный факультет» по иностранным делам (л. 99).
Книга «Человек церкви» изображает продвижение Никодима делом сугубо церковным (с. 12). Однако Карпов, глава Совета, 4 июня 1959 г. записал: «Патриарх сказал мне, что он сегодня подписал указ о назначении архимандрита Никодима Ротова заместителем председателя отдела внешних сношений, как этого хотел Совет» (д. 255, л. 47).
3 июля 1959 г. Карпов записал свой разговор с митрополитом Николаем (Ярушевичем): «Я, напомнив о разговоре с ним Чередняка /один из заместителей Карпова. - Н.С./ в отношении архимандрита Никодима Ротова, спросил, чем объясняется, что он фактически не являлся заместителем по внешнему отделу и не имеет той активной роли, которую должен иметь. Я спросил митрополита прямо: «Может быть, Вы не желаете, или на это есть другие причины?». Митрополит Николай сказал: «Ну что Вы, ни то, ни другое, ни третье. Я уже исправил это положение, а полностью он будет, как заместитель, дней через 10. Сейчас он отрывается делегацией по моим поручениям» (л. 55).
Карпов отчитывал митрополита Николая (Ярушевича) 22 января 1960 г.: «почему не было подписано коммюнике с представителями Всемирного Совета церквей во время пребывания их в Москве в декабре месяце 1959 года»; осведомлялся, посланы ли приглашения посетить СССР делегациям «церкви США и Канады» (д. 284, л. 46).
Это стало следствием сближения Хрущёва с США: в июле-августе 1959 г. Москву посетил американский вице-президент Никсон, а в сентябре 1959 г. Хрущёв побывал в Америке, где его принимали президент Эйзенхауэр, миллионеры, актёры и актрисы Голливуда, танцовщицы канкана.
Внешняя и церковная политики Хрущёва якобы никак не связанны - уверяют религиеведы. Так и Сафонов на сайте www.bogoslov.ru даёт смехотворное объяснение переменам в Патриархии. Совет и раньше был-де недоволен «низким культурным уровнем, слабой богословской подготовкой», «настроениями» русского духовенства и митрополита Николая (Ярушевича). Потому-де Совет и двигал Никодима (Ротова), «безусловно, выдающегося». Но что сотрудники Совета понимали в богословии и какое образование имели сами?
Поставив Никодима заместителем председателя ОВЦС в июне 1959 г., Совет перешел к открытой войне с Патриархией.
Куроедов, новый председатель Совета, заявил 15 июня 1960 г. Патриарху Алексию I (Симанскому), неизменно защищавшему митрополита Николая (Ярушевича), что у МП «слабая внешняя работа». Дескать, Владыка Николай «не хочет заниматься этим делом, формально относится к внешней работе Патриархии. Он честолюбив и не искренен, говорит одно, а делает другое» Совет предложил митрополиту Николаю «разработать и дать предложения по усилению внешней работы», но митрополит предложил то, что «ни в какой степени не отвечает тем требованиям, о которых шла речь с митрополитом по этому вопросу». Куроедов настаивал: митрополита Николая сместить с должности председателя ОВЦС и «возложить эти обязанности на другое, более подходящее лицо». Никодим (Ротов) уже жаловался Совету, что «ему не дают работать по внешним делам» и это исходит от митрополита Николая (Ярушевича) (д. 284, лл. 21-22).
Через два дня Куроедов в разговоре с митрополитом Николаем потребовал поставить «...во главе внешней работы Патриархии лицо, которое бы занималось только этим участком работы» (л. 27).
Хрущёвский террор был в разгаре. Сам митрополит Николай (Ярушевич) говорил 18 июля 1960 г. Владыке Василию (Кривошеину) Бельгийскому: «Да»... «меня уволили так и так!». И при этих словах он сделал два энергичных жеста правой рукой со сжатым кулаком, сверху вниз, как бы наискось перед собою, будто бы рубил сплеча (что он хотел выразить этим жестом - мне до сих пор не совсем ясно!). Вероятно, что его добивали со всех сторон» («Две встречи». СПб., 2003, с. 55).
Составители сборника «Человек церкви» делают вид, что и тут никакого давления властей не было: «21 июня 1960 года Святейший Патриарх Алексий и Священный Синод определили ему /Никодиму/ быть епископом Подольским и Председателем Отдела внешних церковных сношений» (с. 12).
Никодим (Ротов) стал чернить ещё живого митрополита Николая (Ярушевича), обвинив его, по хрущёвскому стереотипу, в... «культе личности», назвав «одиозной, неприемлемой фигурой» (Архиепископ Василий. Две встречи, с. 89-90).
Никодим почти тотчас начал переговоры с В. Виссерт-Хуфтом, генсеком ВСЦ и, одновременно, членом штаба Всемирного комитета ложи YMCA ("The International Who's Who", на 1967/68 гг., с. 1354). Виссерт-Хуфт был почетным доктором целого ряда закрытых университетов Запада - Женевского, Оксфордского, Гарвардского, Йельского и других (см.: «Международный кто есть кто» за 1961/62 гг., с. 1004).
Власти быстро превратили ещё вчера крошечный ОВЦС в экуменический «спецфакультет». И ОВЦС начал расти, как на дрожжах, в противовес Патриарху Алексию I (Симанскому).
Однако Хрущёву надо было полностью заменить руководство Патриархии. Поэтому Совет 15 сентября 1960 г. потребовал сместить Владыку Николая (Ярушевича) уже с Крутицкой и Коломенской кафедры. Стремясь спасти Владыку Николая, Патриарх предложил направить его «... на пост управляющего православными приходами в Польше». Этот демарш Патриарха свидетельствует о его прекрасной осведомлённости в международных делах. Польский диктатор Владислав Гомулка (у власти в 1956-1970 гг.) любил показать свою самостоятельность от СССР, и, разумеется, Хрущёв был не в силах приказать Гомулке «устранить» митрополита Николая. Кроме того, Гомулка враждебно относился к Германии, а митрополит Николай в годы Великой Отечественной войны участвовал в расследовании нацистских преступлений. Но хрущёвцы отвергли патриарший проект.
Патриарх Алексий I (Симанский) решительно защищал митрополита Николая, даже зачитав письмо видной эмигрантской деятельницы княгини Антонины Мещерской из Парижа. Она приезжала в СССР, пытаясь найти точки сближения. Однако русская эмиграция была Хрущёву ненавистна.
Об этом свидетельствует К.К.Мельник-Боткин, куратор французских спецслужб в 1959-1962 гг. В интервью «Аргументам и фактам» (2009, № 30, с. 41) он сказал: «В 1960 г. в Париж по приглашению де Голля должен был приехать Никита Хрущёв. Накануне визита представитель КГБ передал французской стороне список белых эмигрантов, которых следовало сослать в лагерь. Список возглавляла моя фамилия. Конечно, я обладал большой властью, но арестовать сам себя не мог (смеётся) (курсив «АиФ». - Н.С.). Мы также не стали объяснять КГБ, что в демократической стране нет лагерей. Вместо этого за счёт правительства на месяц отправили неугодных белоэмигрантов отдыхать на Корсику в лучший отель».
Как видно, искоренение русских «контрреволюционеров» было навязчивой идеей «либерала» Хрущёва. Ни письмо княгини Мещерской из Парижа, ни доводы Патриарха Алексия I (Симанского) не возымели действия. Куроедов открыто угрожал: «Поэтому с точки зрения государственных интересов и правильных взаимоотношений церкви и государства надо освободить митрополита Николая /Ярушевича. - Н.С./ от возложенных на него обязанностей по управлению Московской епархией и полностью отстранить от руководящей работы в Патриархии» (д. 309, л. 2).
Патриарх Алексий I (Симанский), надеясь спасти митрополита Николая от физической расправы и выиграть время, согласился на его отставку. Тогда же Патриарх «принял рекомендацию Совета о вхождении Русской Православной Церкви в члены Всемирного Совета церквей» (д. 309, л. 2). Но экуменисты, наивно надеясь, что архивные документы никому не известны, твердят о «прорыве изоляции», «стремлении Церкви войти в ВСЦ». Московская Патриархия остаётся и по сей день членом Всемирного Совета Церквей.
Взрывы храмов, уничтожение икон, оцепление церквей «дружинниками» и хулиганами-«активистами», запрет крестить детей, пускать их в храмы, цензура на проповеди, клевета в газетах, массовое издание богохульных брошюр, подделанные уголовные дела - вот страшная действительность политики Хрущёва.
Например, «дети должностных лиц», вооружённые зубилами и ломом, ворвались в Почаевскую Лавру, «чтобы забрать деньги и ценности». Взлом был обнаружен монахами 23-го октября 1962 г., следовательно, произошёл 22-го. В жалобе в Генеральную прокуратуру СССР монахи писали, что нападавшие - «не простые хулиганы», они известны и милиции, но, «чувствуя за собой крепкую защиту, данные молодчики свободно, безнаказанно гуляют, да и ещё грозят, что и головы вам /монахам/ разломаем» (д. 454, л. 77).
В разгроме монастырей участвовали силы милиции, исполкомов. Обычны были ультиматумы - «в 24 часа» убраться вон (д. 255, л. 54). Крепким орешком для начальника милиции Левина, председателя райисполкома Хижняка (д. 454, л. 32) оказался Корецкий женский монастырь во главе с игуменией Людмилой (Вельсовской), сестрой милосердия Первой Мировой и Великой Отечественной войн. Её личное дело и досье на монастырь 5 февраля и 14 мая 1962 г. ровенский уполномоченный Плуготаренко посылал на самый верх - Пинчуку, уполномоченному по Украине, и Куроедову - в Москву (д. 418, лл. 30, 49 - 54).
Игумения Людмила, из образованной русской семьи г. Екатеринослава (Днепропетровска), писала юридически и исторически грамотные жалобы во все инстанции, умела постоять за себя и за монахинь, тайно, не спросив податливого епархиального архиерея - Волынского и Ровенского Панкратия (Кашперука), - перепечатывала и распространяла дореволюционные церковные книги. Панкратий (Кашперук) «дал своё согласие» на смещении игумении Людмилы. Обитель приняла 53 насельницы из разгромленного Кременецкого монастыря и ещё 50 - из Дерманского. Всего 179 монахинь оказались как в осаждённой крепости. Милиция отобрала у них монастырские парники, пасеку, сарай, огород в 2,5 гектара (д. 454, л. 32).
Игумению Людмилу шантажировали местный прокурор, начальник милиции и глава райисполкома, вломившись к ней 22 октября 1962 г., когда она лежала с тяжёлым воспалением лёгких (л. 78). Но Патриарх Алексий I (Симанский) встал на её защиту, отбив все атаки. Спустя восемь лет в некрологе на игумению Людмилу верно сказали: «Его Святейшество был не только духовным наставником монастыря, но и попечителем» («ЖМП», 1970, № 8, с.33).
Налёты на Почаевскую лавру и Корецкий монастырь в один день - 22 октября 1962 г. - вряд ли совпадение. Как известно, в 1955 г. Хрущёв реабилитировал бандеровцев-униатов. Униатов всегда направлял орден иезуитов. У них свой календарь, отличный от общекатолического. И день 22 октября для иезуитов очень важен: «22 октября 1552 г. Утверждение папой Юлием III «Привилегий» Ордена» (www.sjweb.info/jesuits/chron_show.cfm).
Вполне вероятно, что многие хрущёвцы-западенцы вели двойную жизнь: официально они - «строители коммунизма к 1980 году», а тайно - пособники Рима. Все же помнят, как многие активисты КПСС на Западе Украины уже в конце «перестройки» сколачивали «Рух», силой «возвращали храмы» униатам.
Над русским духовенством Хрущёв просто издевался. Известно его публичное обещание показать по телевидению последнего русского попа (не ксёндза). Зная установки «самого», в мужской Жировицкий монастырь вселили монахинь из разгромленных Полоцкого и Гродненского монастырей. Патриарх протестовал - это противоречит 20-му правилу 7-го Вселенского Собора (д. 530, л. 24).
Нас уверяют, что Хрущёв закрепил «примат права», был «добрым диктатором». На самом деле неприкосновенность личности и частной жизни при Хрущёве не стоила ничего. Даже у маршала Жукова в его отсутствие КГБ провело обыск, выясняя, что он написал в мемуарах о Великой Отечественной войне. Обыск был санкционирован Хрущёвым, а докладную записку 27 мая 1963 г. ему направил тогдашний председатель КГБ. 7 июня 1963 г. на заседании Президиума ЦК Хрущёв настоял: «... вызвать в ЦК Жукова Г.К. и предупредить (что он ведет не те разговоры. - М.Ж.). Если не поймёт, тогда исключить из партии и арестовать». Маршал Жуков писал своей жене 19 октября 1963 г.: «... по заданию грозного Хруща вызывали меня и грозили спустить в преисподнюю» (М.Г.Жукова. Маршал Жуков - мой отец, с.141-142).
По подтасованным «уликам» был арестован в апреле 1960 г. архиепископ Казанский и Марийский Иов (Кресович) (+1977), обвинённый в неуплате налогов с представительских сумм, выдававшихся Патриархией с ведома властей. Хотя его родственники выплатили всю сумму начисленных штрафов, Иов был посажен в тюрьму. Единственная «вина» Владыки Иова - борьба с закрытием храмов в епархии. Когда Иов вышел на свободу, Патриарх Алексий I (Симанский) 23 октября 1967 г. дал ему Уфимскую кафедру.
Многое о тех временах могли бы сказать дневники митрополита Иоанна (Снычева) за 1961-1974 гг., но они «изданы» в 1998 г. петербургским издательством «Царское дело» с гигантскими купюрами. Пропущены месяцы, даже годы. Избранные отрывки включены в книгу «Пою Богу моему».
Обратим внимание на запись в дневнике за 2 июля 1962 г. Некто заявил митрополиту Мануилу (Лемешевскому), что о нём и о тогдашнем игумене Иоанне (Снычеве) известно всё - от переписки до перечня лиц, приезжающих в гости. «У нас, - заявило незнакомое лицо, - достаточно материала, чтобы вас обоих обвинить в антисоветчине и создать всероссийский судебный процесс над вами...». Деликатно намекал на покой, в том случае, если он (Владыка) не может с ними ладить. - «Что ж, вы возвращаетесь к бериевщине, - ответил Владыка, - хотите применить меры физического воздействия к 80-летнему старику? Пожалуйста, но только я вины за собой против советской власти не чувствую» (с. 359).
К сожалению, из-за цензуры издательства «Царское дело», невозможно понять, кем был этот «некто» и почему он знал о высказываниях Владыки Мануила (Лемешевского) в Москве, «в беседе с двумя епископами», в 1961 г. Ясно, что «некто» - не местный уполномоченный, тот назван в дневнике не раз по своей должности и однажды даже по фамилии - Агафонов С.М. (с. 355). Видимо, «некто» - это соглядатай, имевший прямую связь с верхами в Москве.
26 октября 1963 г. «некто Н.» советовал Владыке Мануилу (Лемешевскому) ехать в Москву «после ноябрьских праздников» к Патриарху и заговорить о хиротонии отца Иоанна (Снычева) во епископы (с. 375).
Позже мы увидим, что это была ловушка. Параллельное существование грубоватого уполномоченного и любезно-неусыпного «некто» заставляет предположить, что Хрущёв не доверял аппарату Совета по делам Русской Православной Церкви, расставляя и своих личных лазутчиков в наиболее «опасных» для него епархиях.
Руководство Совета использовалось для лобовых атак. Например, 9-10 июня 1961 г. Фуров, чиновник Совета, и заместитель уполномоченного по Украине Гладаревский нагрянули в Успенский монастырь в Одессе, где отдыхал Патриарх Алексий I (Симанский).
Фуров и Гладаревский потребовали от Патриарха Алексия I (Симанского) согласиться на закрытие четырёх монастырей и перемещение Одесской Духовной Семинарии на окраину города. Кроме того - увольнение «таких одиозных фигур» (д. 309, л. 17), как епископ Новосибирский Донат (Щёголев) (+1979), архиепископ Винницкий Симон (Ивановский) (+1966), архиепископ Черниговский Андрей (Сухенко) (+1973) и наместник Почаевской Лавры игумен Севастиан (Пилипчук) (+1992).
И одновременно - повысить 32-летнего Никодима (Ротова) из епископов в архиепископы. Против этого категорически возражал верный секретарь Патриарха - Даниил Андреевич Остапов: «Это будет беспрецедентный случай в Русской Православной Церкви; Никодим ещё молод, и в таком возрасте архиепископов ещё не было; Никодиму звание епископа присвоено совсем недавно, и давать ему архиепископа ещё рано». На все возражения нами /Фуровым и Гладаревским/ был дан соответствующий ответ» (д. 309, л. 15).
Остапов «... вмешивается в дело подбора кадров, выдвигая каждый раз наиболее реакционных представителей духовенства..., стремится окружить патриарха мракобесами и помешать продвижению людей, лояльных к мероприятиям государства. Остапов всячески поддерживает политически сомнительных лиц (Симон, Андрей, настоятель Почаевской Лавры Севастиан и др.)... » (л. 16).
Эти характеристики религиеведы обычно опускают, иначе обнаружится, что мнимый «борец за сохранение Церкви в нелёгкие годы гонений» - Никодим (Ротов) - был лишь «лояльным» лицом к этим самым гонениям.
Остапову пригрозили расправой - вызвать в Совет и «строго предупредить» со «всеми вытекающими из этого последствиями и выводами, которые сочтёт нужным сделать Совет» (л. 17). Тогда эти слова значили много - снять с работы, даже арестовать.
Итогом ультимативного нажима на Патриарха Алексия I (Симанского) и его секретаря Д.А.Остапова стало немедленное производство Никодима (Ротова) в архиепископы уже 10 июня 1961 г. Эту дату признают и восторженные биографы Никодима (Ротова) в книге «Человек Церкви», только они не цитируют документов ГАРФ, и связь с Хрущёвым исчезает.
Патриарх Алексий I (Симанский), согласившись на закрытие четырёх монастырей и перевод Одесской семинарии, не принял все пункты ультиматума. Он лишь «согласился с нашим /Совета/ мнением о новосибирском еп. Донате» (д. 309, л. 12).
Донат (Щёголев), ветеран Великой Отечественной войны, занимал новосибирскую кафедру с 8 сентября 1958 г. по 5 мая 1961 г., когда был перемещён в Кострому. 5 июля 1961 г. Донат был уволен за штат. Но 25 ноября 1965 г., через год после падения Хрущёва, Патриарх Алексий I (Симанский) вернул Доната, дав ему Калужскую и Боровскую епархию. А Патриарх Пимен (Извеков) возвёл в 1971 г. Доната в архиепископы.
Симон (Ивановский), архиепископ Винницкий и Брацлавский с 17 октября 1955 г., был 14 августа 1961 г. уволен на покой. Патриарх Алексий I (Симанский) весной 1964 г. пытался дать ему кафедру, но хрущёвцы воспротивились (д. 530, лл. 9-10 об.).
В июне 1961 г. Патриарх Алексий I отстоял Андрея (Сухенко) Черниговского и отца Севастиана из Почаева. Однако вскоре, по «узаконенному» навету, у архиепископа Андрея (Сухенко) устроили обыск. Патриарх тут же написал 2 сентября 1961 г. Куроедову, председателю Совета по делам Русской Православной Церкви: «Сейчас получил прошение арх. Андрея Черниговского... В чём дело - он не пишет, а между тем, по его словам, ему угрожает арест... Освобождать его от управления Епархиями (Черниговской и Сумской) пока не вижу оснований, тем более, что с назначением туда нового архиерея связано ожидание рекомендации уполном.
Архиепископ Андрей почему-то перечисляет вещи у него изъятые, а в чём заключается инкриминируемое ему «уголовное» преступление - не пишет. Очень прошу Вашего вмешательства в это дело. Сердечно уважающий Вас П.Алексий» (д. 309, л. 22).
Записка от руки - так Патриарх поступал всегда, когда считал вопрос срочным и особо важным. О личном вмешательстве Патриарха умалчивает «Православная энциклопедия» («ПЭ», т. 2, с. 361) в поверхностной статье о Владыке Андрее. Статья подписана инициалами «С.Л.К».
Со 2 октября 1961 г. Владыка Андрей формально числился пребывающим на покое. Так в «либеральное» хрущёвское время назывался арест по сфабрикованному обвинению и лагерь. В лагере над архиепископом Андреем издевались, что позднее привело к нервному расстройству. «ПЭ» излагает иначе: «В заключении здоровье А. было подорвано...». Неясно, когда Андрей (Сухенко) вышел на свободу, но Патриарх дал ему Омскую и Тюменскую кафедру 16 декабря 1969 г.
Архимандрита Севастиана (Пилипчука), наместника Почаевской Лавры, в 1962 г. перевели в Псково-Печерский монастырь, а в 1966 г. - в Свято-Успенский мужской монастырь Одессы, где Патриарх Алексий I (Симанский) проводил отпуск. При Патриархе Пимене (Извекове) в 1977 г. Севастиана рукоположили во епископа Кировоградского и Николаевского. Но в «перестроечном» 1989 г. кто-то добился увольнения Севастиана на покой.
Религиеведы и «катакомбники» клевещут на Патриарха Алексия I (Симанского): молчал-де, не заступался. Сто раз прочтут открытые документы ГАРФ, как Патриарх протестовал и защищал гонимых, но «омерта» (omerta - по-итальянски: «закон молчания», «круговая порука») требует тишины.
Почему бы им не рассказать, как при «дорогом Никите Сергеевиче» было организовано покушение на Патриарха Алексия I (Симанского)? А ведь об этом - ни слова. Формально на Патриарха напал «одиночка». Но не секрет, что при постоянном сыске и оцеплении храмов силами КГБ и МВД, никакой «одиночка» не смог бы подойти к Патриарху во время богослужения. Руководство КГБ и МВД не решилось бы предпринять подобное на свой страх и риск.
1 апреля 1961 г., за всенощной во время праздника Вербного Воскресенья, в Богоявленском кафедральном соборе в 8 часов 35 минут вечера произошло покушение на Патриарха Алексия. Сам Патриарх в записке Куроедову от 3 апреля описывал это так: «... во время моего возвращения в алтарь, на ступенях к алтарю произошло нападение на меня неизвестного злоумышленника, который с диким криком «ах, Патриарх» бросился на меня с поднятыми руками, чтобы нанести мне удар, но лишь благодаря тому, что в моей левой руке был высокий посох, удар был нанесен не в голову, а в плечо» (д. 309, лл. 6 - 6 об.).
Нападавшего доставили в 92-е отделение милиции. Он назвался И.Н. Таршиловым, о чём был составлен протокол.
Далее Патриарх писал: «Этот беспрецедентный случай произошёл на глазах у верующих в переполненном соборе, вызвал шум, тревогу и впоследствии породил возмущение и всевозможные толки со стороны верующих» (д. 309, лл. 6-6 об.).
Злоумышленника «не было никакой возможности вывести через двери храма», пришлось его выводить «через алтарь». Почему? Московский уполномоченный Трушин постоянно вредил православным. Накануне он обзвонил всех настоятелей московских храмов и запретил им продавать свечи, освещать пасхи и куличи у храмов. Так Трушин намеренно создал все условия для давки и смятения.
О том, что это не было «случайностью», говорит не только обстановка тех лет, но и тот факт, что Патриарх не получил вообще никакого ответа на свою записку ни от Куроедова, ни от его подчинённых. Сам Куроедов был «ознакомлен» с запиской Патриарха почему-то только «в конце апреля 1961 года», хотя вся Москва давно всё знала и обсуждала.
При встрече 18 апреля Куроедов и его подчинённые не выразили Патриарху даже показного возмущения покушением на его жизнь и продолжали навязывать изменение порядка управления храмами и епархиями. Духовенство должно было стать, как они говорили, «наёмным персоналом», а все финансово-хозяйственные дела перейти к «исполнительным органам общин» (так называемым «двадцаткам» и старостам) (д. 309, лл. 7-8).
Власть навязала однодневный Архиерейский Собор 18 июля 1961 г., где всё, ей нужное, было проштамповано, в том числе и вступление Московской Патриархии во Всемирный Совет Церквей.
Копию письма Патриарха, где он описал покушение на его жизнь, 12 мая 1961 г. переслали в московскую городскую прокуратуру.
Надо восхититься мужеству и выдержке Алексия I (Симанского), умевшего хладнокровно вести переговоры с либерально-разбойным хрущёвским режимом, да ещё и в 84 года отбить посохом нападение молодчика в кафедральном соборе.
Митрополит Питирим (Нечаев) вспоминал: «После войны он /Патриарх/ долго ездил на «Победе»... Ещё у него был ЗИС-110, который шёл как корабль - плавно, мягко. Ездить на высокой скорости он не любил. Обычно ездили со скоростью 85-95 километров. Бывало, чуть шофёр прибавит газ, так что зашкалит за сто, он стучит ему в стекло: «Георгий Харитонович, вам что, так велели?». Шофёр извинялся, а Патриарх прибавлял: «Ну, а если бы мы, как до революции архиерею полагалось, ездили на шестёрке лошадей, то неужели гоняли бы во весь опор, как пожарные?» («Русь Уходящая». СПб., 2007, с. 152).
Подробности красноречивы. Патриарх Алексий I (Симанский) предпочитал легковую машину марки «Победа». За название и надёжность: «Победы» редко ломались, водитель мог резко затормозить, не вылетев в кювет. Поэтому «Победы» ездили по нашим дорогам и в 1970-х гг. ЗИС-110 - машина правительственная, такой же пользовался сам Хрущёв.
Прикреплённый водитель ЗИС-110 не сам решался на опасный трюк - гнать «во весь опор». Патриарх, зная это, тотчас задавал вопрос в лоб. Подстроить «несчастный случай» на дороге водитель мог, но «подставить» своё начальство - никогда. Не будь Патриарх всегда внимателен, его патриаршество кончилось бы гораздо раньше - к радости хрущёвцев. Патриарх помнил, как «случайно» умер митрополит Николай (Ярушевич) (см. фото).
У. Флетчер в своей книге «Николай. Портрет дилеммы» (Лондон - Нью-Йорк, 1968) отмечает: в московской больнице в конце 1961 г. митрополит Николай «содержался в абсолютной изоляции». Его тело «... было отдано с полным безразличием, если не с презрением, в морг. Почти немедленно возникли слухи об убийстве, и эти слухи продолжают существовать и на Западе и в России». Для многих верующих его смерть «была смертью мученика», - вынужден признать Флетчер (с. 201, 202).
Греческий журналист Н.Василиадис приводит сходные данные. Митрополит Николай в ноябре 1961 г. был полон сил и энергии, встречался со многими, но внезапно заболел. Окружение Владыки не знало причины его болезни. В больнице имени Боткина Владыка Николай находился в строгой изоляции - без посещений родными и духовенством: «Совершенно очевидно, что митрополит Николай был умерщвлён биохимическими препаратами, способом коварным и подлым...» («Сумерки марксизма». Афины, 6-е изд., 1986, с. 381-382).
_1.jpg)
