"Санта-Тереза"
"Наша церковь никогда еще не принимала таких гостей, как сегодня..." - говорил, заметно нервничая, отец Василий Гелеван, настоятель храма святой мученицы Зинаиды в Рио-де-Жанейро. Конечно, когда бразилец ходит в православную церковь, а тем более принимает Православие - это всегда маленькое событие, но священника, служащего в Бразилии, этим не сильно удивишь. Однако недавно здесь прошли очень необычные - даже по местным меркам - крестины: семья знаменитых актеров крестила своего восьмилетнего сына, а на крестинах мальчика присутствовал... министр культуры Бразилии, ветеран бразильской эстрады, певец и композитор Жильберто Жил.Министр приехал в район Санта-Тереза, где находится единственная в Рио-де-Жанейро русская православная церковь, на такси. И не случайно: личный водитель едва ли нашел бы нужный адрес в запутанных улицах этого района. Появившись, господин Жил сразу обратил на себя внимание: афроамериканец с дредами* на голове в ослепительно белых брюках и такой же рубашке навыпуск смотрелся достаточно необычно в русской церкви, построенной в лучших традициях псковского храмового зодчества. Впрочем, людей, удивленных появлением министра, было не так много - всего несколько бразильцев, задержавшихся в церкви после еженедельных курсов церковнославянского языка, которые для них устраивает настоятель. В остальном, как и полагается на крестинах, люди, пришедшие в этот день в церковь, были либо родственниками, либо друзьями. Оно и понятно: кому, как не богемной бразильской семье, быть в близких отношениях с министром культуры.
Маму мальчика зовут Фернанда Торрес. Она - обладательница премии Каннского кинофестиваля за фильм "Люби меня всегда или никогда" (1986) в номинации "Лучшая актриса", лауреат премии Сан-Паульской ассоциации критиков за фильм "Полночь" (2000) в той же номинации. Интернет дает ссылки более чем на тридцать фильмов с ее участием. Ее родители - киноактриса Фернанда Монченегро и режиссер Фернандо Торрес - тоже широко известны. Про актрису Монченегро говорят, что восемь из десяти самых популярных бразильских фильмов - это картины с ее участием, и востребована она настолько, что может позволить себе не играть в сериалах, а только выходить на сцену театра и сниматься в полнометражном кино. Ну а Фернандо Торрес (почти полный тезка собственной дочери), одинаково много сделавший в театре и в кино, во многом олицетворяет бразильское драматическое искусство для всего остального мира.
Фернанда Торрес восемь лет замужем за бразильским кинорежиссером с совершенно небразильским именем и фамилией - Андрюша Уоддинтгтон. Мама Андрюши, Ирина - из русских послевоенных эмигрантов, уже достаточно давно живет в Рио-де-Жанейро. Она рассказала, что "по паспорту мой сын, разумеется, Эндрю, но ни разу в жизни его никто так не назвал - он для всех был Андрюшей. Я еще в детстве говорила ему, что он будет единственным человеком в мире с таким именем". И действительно: в титрах имя режиссера так и пишется латинскими буквами - Andrucha Waddington. Его фильм "Я, ты, они" (2000) удостоен в Каннах специального приза, а картина "Дом из песка" была представлена на кинофестивале "Cinema Brazil Grand Prize" сразу в двенадцати номинациях.
В тот день все семейство собралось в церкви св. Зинаиды, чтобы крестить восьмилетнего Иоакима Уоддингтона.
Если крестные - католики
Мальчик очень хотел, чтобы крестной мамой стала тетя - папина сестра Елизавета Уоддингтон. Однако ситуация складывалась непростая: получалось, что восприемницей была католичка. Елизавета, а вместе с ней и мама мальчика Фернанда, почему-то полагали, что священник закроет на это глаза - то ли из-за специфики православного прихода в католической стране, то ли из-за "звездности" пришедших в церковь людей. Но настоятель храма отец Василий увидел ситуацию иначе: "Крестным ребенка должен стать человек православный". Результат был неожиданый: за полчаса до крещения маленького Иоакима его тетя, Елизавета Уоддингтон, готовящаяся стать крестной матерью, исповедалась. И перешла в Православие.*Позже Елизавета рассказывала, что такой переход стал для нее не случайностью, а своеобразной точкой над "i" - итогом долгих размышлений и оформлением того, чем она на самом деле старалась жить всю свою жизнь. Ее нетрудно понять: она росла с русской мамой, в их семье всегда праздновали именно православную Пасху. Она живо интересуется Россией, и в особенности - Православием. "Вера всегда требует жертв и самоотречения, - делится она, - и вы знаете, мне кажется, что сегодня люди в России уже не готовы на такие жертвы..." Я изумился: "Почему Вы так думаете?" А Елизавета пояснила: "Потому что те семьдесят лет советской власти, когда вера была запрещена, им приходилось столь многим жертвовать, что теперь - когда "все можно" - они от жертв устали". Однако мама Елизаветы Ирина, выступающая в нашем разговоре в роли переводчика, не дожидаясь моей реакции, отвечает: "Нет-нет, Бета, ты немного не понимаешь: в советскую эпоху была запрещена не вера, а религия. Вера-то в людях оставалась всегда..."
"Вы видели их лица? - говорила Ирина после крестин. - Они же всю службу плакали". И действительно, во время Таинства (да и после него) эмоции переполняли и крестную маму, и родителей. Только когда Фернанда нечаянно встречалась глазами с кем-то из стоящих в церкви, она вспоминала о том, что вроде бы нужно улыбнуться, - закон вежливости, да и праздник все-таки. Чаще же актриса тихо смахивала слезы с глаз... Андрюша Уоддинтгтон, хотя и не мог удержаться от проявления чувств, был более сдержан. Впрочем, неудивительно: он - с детства православный, и церковная служба, какой бы завораживающей она ни была, все же ему привычна.
Чего нельзя было сказать о друге семьи, возглавляющем культуру Бразилии. Нет, Жильберто Жил, конечно же, не плакал. Но и спокойным назвать его тоже было сложно. Скорее - предельно сосредоточенным на происходящем. Действия священника, трехкратное омовение головы Иоакима, отрезание волос с головы мальчика - ничто не ускользало от заинтересованного взгляда господина Жила. Отец Василий попросил прочитать отрывок из послания св. ап. Павла к Римлянам (в переводе на португальский) именно его. Министр был удивлен, но просьбу выполнил.
Держаться корней?
"В том спектакле я играла Нину", - рассказывала Фернанда Торрес о постановке "Чайки". Ничего особенного: артисты любят рассуждать о своих ролях. Только вот слово "Нина" прозвучало непривычно твердо: буква "и" больше походила на "ы". Впрочем, неудивительно: знаменитая бразильская актриса говорит на португальском языке...Нину Заречную в "Чайке" она играла на сцене главного театра города Рио-де-Жанейро. "Система Станиславского - без сомнения - могла родиться только в России", - считает Фернанда. Почему? Потому что, с точки зрения актрисы, в глубинном проникновении в суть человека, присущем системе, заложено чисто русское отношение к человеку. "Пытаться видеть, что в человеке главное, а что второстепенное, - это, мне кажется, и есть русский взгляд. А научил меня так смотреть на человека именно Чехов. Ведь он очень четко выявляет все важное и драгоценное, что в нас есть, но еще более четко - все вредоносное". И для Фернанды Торрес эта мысль обрела свое воплощение в актерском ремесле: "После работы над "Чайкой" такой подход к людям стал для меня творческим методом, который я теперь буду использовать всю жизнь, с этим критерием я отныне стану подходить ко всем остальным образам и персонажам. Для себя я это сформулировала так: надо понять русский характер, тогда можно браться за любую роль".
Говоря о русском характере, Фернанда без конца ссылается на своего мужа: "Таких глубоких и острых переживаний, как в нем, я не встречала ни в одном бразильце. Мне кажется, они могут родиться только в русской душе". Поначалу эти слова могут показаться наивными: для русского взгляда Андрюша Уоддинтгтон - настоящий иностранец, думающий на португальском языке и, хотя в общих чертах русский язык понимающий, но по-русски не говорящий. Он не кичится своим "русским" именем. Он, живя в Бразилии, не рассуждает о России как о чем-то "своем, знакомом и понятном", что порой так свойственно потомкам наших эмигрантов. Его "русскость" - в осмысленном отношении к собственному происхождению. Он, как это принято говорить, "держится корней". "Знаете, я не уверен, что у меня есть основания считать себя русским до конца, - делится Андрюша. - Но то, что я русский исторически, для меня очевидно. Я это ощущаю. И немалую долю этого ощущения составляет, конечно же, вера. Меня крестили здесь, в Рио-де-Жанейро, в церкви св. Зинаиды много лет назад. И двое из моих сыновей были крещены здесь же. И я счастлив, что сегодня здесь крестили и третьего сына. И еще я, конечно же, рад, что и моя жена, которая всю жизнь была католичкой, сегодня приняла Православие..."
...Оказалось, за полчаса до крещения мальчика отец Василий принял две исповеди - Елизаветы Уоддингтон, будущей крестной, и Фернанады Торрес. И мама мальчика тоже перешла в Православие. Но если можно предположить, что для тети Иоакима переход в Православие был, кроме всего прочего, необходимым (иначе крещение не было бы возможным), то у Фернанды такой "объективной необходимости" не было... Так почему же?
Выбор непринципиален?
"Я долго к этому шла, - рассказывала Фернанда уже после крестин. - Путь к вере вообще не может быть быстрым и прямым, а решение перейти в Православие не может родиться в одночасье". И особенно в Бразилии - стране, где все веры считаются "одинаковыми" и нет традиционной религии. По мнению самих бразильцев, человек здесь почти обязан признать, что одна конфессия никак не противоречит другой. Значит, и выбор веры становится непринципиальным, а по большому счету - просто ненужным. С таким убеждением жила и Фернанда: "Молодость прошла в нигилизме и скептицизме. Кажущееся равенство религий приводило тогда к отрицанию религии как таковой". Но с годами потребность в вере вдруг начала ощущаться все острее и острее. Для актрисы стало очевидно: "Отсутствие веры - путь к депрессии, и человек без веры - просто потерян".А переломным моментом в осознании необходимости веры стало появление ребенка. "Я задумалась о настоящем, о будущем, о его судьбе, о своей. Вообще мне кажется, что, когда у человека появляются дети, его просто толкает к вере. Впрочем, это может быть только мое личное ощущение". Может быть, и так, но все-таки, наверное, не случайно, что Православие окончательно вошло в жизнь Фернанды именно в тот день, когда крестили ее сына и когда, как сказал священник, "родился новый христианин".
Впрочем, знакомиться с Православием Фернанда начала, конечно же, раньше. Ее муж - православный, его дети от первого брака - тоже. Но настоящим откровением, по признанию актрисы, для нее стала русская литература: Чехов, которого она играла в театре, и Достоевский. "...Через них-то я к вере и пришла".
"Преступление и наказание", "Игрок", "Бесы" для Фернанды - больше, чем просто литература: это олицетворение русской культуры, в которую она, по собственному признанию, с каждой новой страницей влюблялась все больше и больше. Почему? "Потому что в русской культуре стремление к вере - главное. Ведь Достоевский в своих романах как раз это и показывает: если даже человек находится на краю пропасти и вот-вот в нее сорвется, у него все равно есть за что ухватиться, чтобы выжить, чтобы вернуться, - вера".
И как бы подчеркивая эту особенность русской культуры, актриса Фернанда Торрес привела пример из собственной профессиональной практики: "Американская культура, например, основана целиком на психологии. Знаете, для того, чтобы сыграть на сцене театра американскую пьесу, мы непременно зовем психолога, и он нам объясняет, что мучит человека, как возможно решить его проблему - так мы понимаем, что нужно играть. Но вообразите себе русскую пьесу... В мире не существует такого психолога, который мог бы в ней разобраться! Никакой психолог тут не поможет!"
Когда актер рассуждает о Православии, вопрос "насколько вера помогает или мешает в профессии", возникает сам собой. И, честно говоря, самый частый ответ таков: вера и профессия связаны друг с другом минимально. Слова Фернанды Торрес разрушили стереотип: "Вот посмотрите: православная служба внешне выглядит достаточно театрализованной, хотя, разумеется, не имеет ничего общего с театром - то есть с игрой. Но, тем не менее, она заставляет тебя очень внимательно относиться к тому, что происходит - что ты делаешь, какие слова ты произносишь, какую музыку ты слышишь. И мы сегодня во время Таинства не просто повернулись на запад, а потом обратно на восток: мы сделали какое-то осмысленное движение, потому что священник объяснил, что это - символ отречения от сатаны. И это потрясающе! Ведь это знание, с которым я теперь пойду в театр! Поэтому мне и кажется, что актерскую профессию Православие может только обогатить".
...Еще до начала чина крещения Фернанда вышла из церкви с покрасневшими от слез глазами. "Отец Василий твердо сказал, что оба крестных не могут быть католиками и что крещение возможно, только если тетя перейдет в Православие. И Вы знаете, я плакала..." - рассказывала актриса. Позже Фернанда объяснила, что это были слезы... радости. "Я своими глазами увидела, как священник остался верен тому, что на протяжении веков является незыблемым", - продолжила она. Можно было предположить любой повод для слез (пускай даже и слез радости), но только не такой. Однако Фернанда пояснила: "Просто у Православия есть очень привлекательная для меня черта: оно не меняет своих традиций в угоду времени и современным веяниям".
Есть устоявшееся мнение, что обретение веры со временем ведет к необходимости от чего-то отказываться, в чем-то себя менять. Фернанда, по собственному признанию, этого не чувствует. Возможно, пока. Зато чувствует нечто совсем другое: "Ко мне пришло что-то очень важное, что-то очень ценное добавилось. Как минимум то, что через Православие я смогу еще больше прикоснуться к русской культуре. А для меня это уже очень и очень немало".
http://www.foma.ru/articles/1322/