Все формальности соблюдены, разрешение получено. И вот я в городе Сызрани Самарской губернии, в следственном изоляторе N 2. Уже здесь, в здании, где содержатся осужденные до вступления приговора в законную силу, взбираясь вверх по металлическим ступеням крутой лестницы, я вспомню вслух старую русскую пословицу: "От тюрьмы да от сумы не зарекайся". А идущий впереди сотрудник изолятора скажет в ответ: "Но лучше сюда попасть только на экскурсию..."
Следственный изолятор
Этот сызранский следственный изолятор известен тем, что только в нем в Самарской области находятся приговоренные к высшей мере наказания. Еще лет восемь назад их было здесь 15-18 человек, сейчас всего один. Но вряд ли это означает, что ситуация с преступностью в стране улучшилась. Видимо, законодательство наше стало "гуманней"...
В 90-е годы в России ввели мораторий на смертную казнь, и "высшей мерой" стало пожизненное заключение. Собственно, для того, чтобы встретиться с осужденным-"пожизненником", я и приехала в этот следственный изолятор. Но потом захотелось пообщаться и с несовершеннолетними осужденными, узнать, чем дышат и живут они в неволе, осталось ли место вере в их юных сердцах.
В изоляторе с 2000 года существует молебная комната. Там проходит крещение, желающие осужденные могут прийти сюда помолиться. Есть для них и молитвословы. Работать с заключенными начинал священник Анатолий Иванов, ныне почивший. Затем окормлять тюрьму стал протоиерей Владимир Шахматов, который трагически погиб в прошлом году. А в декабре сюда был назначен молодой священник Михаил Гордеев, настоятель храма Успения Пресвятой Богородицы, недавно открытого в Заусиновском (есть такой район в Сызрани). На Рождество отец Михаил уже ходил по тюремным камерам, разговаривал с осужденными, раздавал им Православные книги, иконы, крестики крещеным, у кого их нет. Это в изоляторе проводится регулярно, потому что контингент часто меняется: через несколько месяцев приходит специальный наряд - и заключенный отправляется отбывать наказание в исправительное учреждение. В коридоре тюрьмы отец Михаил отслужил общий молебен, а потом освящал камеры.
Сразу же после праздника Крещения Господня здесь прошло крещение - шесть несовершеннолетних осужденных изъявили желание окреститься. С молодыми, - говорит батюшка, - общаться легче. Это еще податливый "материал", до их сердец легче достучаться, - наверное, они пока не так закоснели в грехе...
Дети улицы
Подростки от 14 до 18 лет содержатся отдельно от других осужденных. Как рассказал Егор Юрьевич Наумов, заместитель начальника следственного изолятора по кадрам и воспитательной работе, сейчас, после изменения законодательства, несовершеннолетние поступают сюда в основном за совершение тяжких и особо тяжких преступлений - убийств, изнасилований, грабежей, разбоев. По большому счету, это дети улицы. Такая вот печальная характеристика.
В камерах у несовершеннолетних - чистота, наверное, идеальная для тюремных условий. Недаром каждую неделю за образцовое состояние камеры вручается переходящая грамота. Аккуратно застеленные койки в два яруса совсем не похожи на пресловутые "нары". Верхняя часть стен разрисована художником. Вот на одной стене плывет по реке пароход... А на столе лежат с краю коробочки с гуашью - краски нужны для рисования и изготовления разных поделок. Все это больше напоминает пионерский лагерь, чем тюрьму.
Некоторые из осужденных ростом едва ли выше десятилетнего ребенка, на вид они совсем дети. И на какое-то мгновение сердце у меня сжимается от жалости. Преступниками ведь не рождаются. Ими становятся - чаще всего тогда, когда не хватает обычного семейного тепла, когда дети становятся заложниками родительских пристрастий к алкоголю, наркотикам, разгульной жизни... И тем не менее это не оздоровительный лагерь, а следственный изолятор, а эти подростки - не отдыхающие, а "спецконтингент".
Ребята здесь учатся - педагоги из близлежащей школы проводят у них уроки. Занимаются творчеством, развивают художественные навыки. Разрешается и просмотр видеофильмов. Есть в учреждении даже теннисный стол, подаренный благотворителями.
Начальник следственного изолятора, подполковник внутренней службы Андрей Николаевич Буркин говорит так: "Раньше мы могли в воспитательных целях приводить сюда трудных подростков на экскурсию: вот, посмотрите, если вы будете плохо себя вести, то можете дойти до тюрьмы и оказаться в подобных условиях. Сегодня же такие условия созданы, что некоторые несовершеннолетние, попадая сюда, страдают только от того, что не могут здесь свободно бегать..."
В штате изолятора есть воспитатели, сейчас их называют инспекторами. Воспитатель, к моему удивлению, оказался совсем молодой симпатичной женщиной в пятнистой форме зимнего образца. Юлия Сергеевна учится заочно на юридическом факультете, а работа с необычным контингентом ей нравится. Она с удовольствием показала нам поделки, изготовленные руками ребят. На их изготовление идут любые подручные материалы - и сигаретная бумага, и опилки, и старые веники, и даже блестки с платья Юлии Сергеевны. Есть среди поделок и мягкие игрушки, которые осужденные шьют для детского сада. А еще мне показали здесь удивительные иконы. Лики святых, видимо, вырезаны из старых Православных календарей, а прекрасные ризы сделаны руками заключенных. Причем работа настолько искусная и выполнена с такой любовью, что с первого взгляда невозможно догадаться, что эта риза сделана из обыкновенной проволоки или из старых елочных игрушек. Этих умельцев в изоляторе уже нет - отбывают свой срок где-то в колонии, а вот иконы их стоят в камерах до сих пор на самом видном месте.
Спрашиваю ребят, ходил ли кто-нибудь из них когда-то в храм.
- Конечно, - раздаются голоса.
Саша из Тольятти говорит, что был в храме с родителями.
- Ты какие-нибудь молитвы знаешь?
- Нет. Только "Господи, спаси и сохрани"...
А потом Юлия Сергеевна познакомила меня с Колей.
Коля-Коля, Николай
Коле Л. 17 лет. В изоляторе он находится второй раз. В Жигулевской воспитательной колонии (сокращенно - ЖВК), где отбывал наказание за первую кражу, Коля приобрел профессию повара. А здесь он вместе с другими ходит в школу - "для общего развития". В этот раз срок у Коли - два с половиной года, но если он пойдет на условно-досрочное освобождение - при условии, что у него не будет никаких нарушений при отбывании наказания, то просидит в два раза меньше.
- Коля живет в деревне, - рассказывает Юлия Сергеевна, - помогает отцу по хозяйству. У него невеста есть. Собирался на ней жениться как раз...
- Не успел, - уточняет Коля.
- А вообще он у нас парень серьезный, - характеризует Колю воспитатель.
- Коля, у тебя планы какие-то есть на последующую жизнь? - спрашиваю я.
- Да. Освобожусь - женюсь. У меня и дом уже есть. Братишка на рыбзавод обещал устроить.
- Семья у тебя большая?
- Шесть детей нас. Одна сестра, остальные братья.
- Ты в семье один "подвиги" совершаешь?
- Нет, почему...
- Сколько у тебя осужденных братьев? - задает наводящий вопрос Юлия Сергеевна.
- Все!
И опять я:
- Коля, а почему с тобой так случилось? Захотелось легкой, красивой жизни?
- Нет, просто у нас в колхозе вообще денег не платят. А кушать-то охота...
- Но в таких случаях большинство людей все же получает профессию и зарабатывает себе на жизнь. Почему ты так не поступил?
- Ну что ж я, отца одного брошу? Все остальные сидят, кроме сестры, и то она отдельно живет...
Матери у Коли нет - десять лет назад умерла.
- А здесь ты чем занимаешься?
- Вяжу.
- Он вяжет крючком великолепные шапки и скатерти, - поясняет Юлия Сергеевна. - Это вообще редкость у нас.
- Коля, а у вас в деревне храм был?
- У нас часовню построили недавно, а в Камышинке, где я родился, наоборот, церковь сломали.
- А ты когда-нибудь в жизни на службе в храме стоял?
- Вот только летом, когда крестили меня.
- Крестик носишь?
- Ношу.
- А было желание, когда на душе тяжело, скверно, исповедаться священнику?
- В ЖВК я ходил на исповедь, и потом, когда освободился, тоже ходил...
- Причащался?
- Нет.
- Ну вот тебе батюшка объяснит, как надо подготовиться к причастию, - может быть, и решишься. Новую жизнь надо начинать по-новому...
(окончание следует)
18.02.2005
Следственный изолятор
Этот сызранский следственный изолятор известен тем, что только в нем в Самарской области находятся приговоренные к высшей мере наказания. Еще лет восемь назад их было здесь 15-18 человек, сейчас всего один. Но вряд ли это означает, что ситуация с преступностью в стране улучшилась. Видимо, законодательство наше стало "гуманней"...
В 90-е годы в России ввели мораторий на смертную казнь, и "высшей мерой" стало пожизненное заключение. Собственно, для того, чтобы встретиться с осужденным-"пожизненником", я и приехала в этот следственный изолятор. Но потом захотелось пообщаться и с несовершеннолетними осужденными, узнать, чем дышат и живут они в неволе, осталось ли место вере в их юных сердцах.
В изоляторе с 2000 года существует молебная комната. Там проходит крещение, желающие осужденные могут прийти сюда помолиться. Есть для них и молитвословы. Работать с заключенными начинал священник Анатолий Иванов, ныне почивший. Затем окормлять тюрьму стал протоиерей Владимир Шахматов, который трагически погиб в прошлом году. А в декабре сюда был назначен молодой священник Михаил Гордеев, настоятель храма Успения Пресвятой Богородицы, недавно открытого в Заусиновском (есть такой район в Сызрани). На Рождество отец Михаил уже ходил по тюремным камерам, разговаривал с осужденными, раздавал им Православные книги, иконы, крестики крещеным, у кого их нет. Это в изоляторе проводится регулярно, потому что контингент часто меняется: через несколько месяцев приходит специальный наряд - и заключенный отправляется отбывать наказание в исправительное учреждение. В коридоре тюрьмы отец Михаил отслужил общий молебен, а потом освящал камеры.
Сразу же после праздника Крещения Господня здесь прошло крещение - шесть несовершеннолетних осужденных изъявили желание окреститься. С молодыми, - говорит батюшка, - общаться легче. Это еще податливый "материал", до их сердец легче достучаться, - наверное, они пока не так закоснели в грехе...
Дети улицы
Подростки от 14 до 18 лет содержатся отдельно от других осужденных. Как рассказал Егор Юрьевич Наумов, заместитель начальника следственного изолятора по кадрам и воспитательной работе, сейчас, после изменения законодательства, несовершеннолетние поступают сюда в основном за совершение тяжких и особо тяжких преступлений - убийств, изнасилований, грабежей, разбоев. По большому счету, это дети улицы. Такая вот печальная характеристика.
В камерах у несовершеннолетних - чистота, наверное, идеальная для тюремных условий. Недаром каждую неделю за образцовое состояние камеры вручается переходящая грамота. Аккуратно застеленные койки в два яруса совсем не похожи на пресловутые "нары". Верхняя часть стен разрисована художником. Вот на одной стене плывет по реке пароход... А на столе лежат с краю коробочки с гуашью - краски нужны для рисования и изготовления разных поделок. Все это больше напоминает пионерский лагерь, чем тюрьму.
Некоторые из осужденных ростом едва ли выше десятилетнего ребенка, на вид они совсем дети. И на какое-то мгновение сердце у меня сжимается от жалости. Преступниками ведь не рождаются. Ими становятся - чаще всего тогда, когда не хватает обычного семейного тепла, когда дети становятся заложниками родительских пристрастий к алкоголю, наркотикам, разгульной жизни... И тем не менее это не оздоровительный лагерь, а следственный изолятор, а эти подростки - не отдыхающие, а "спецконтингент".
Ребята здесь учатся - педагоги из близлежащей школы проводят у них уроки. Занимаются творчеством, развивают художественные навыки. Разрешается и просмотр видеофильмов. Есть в учреждении даже теннисный стол, подаренный благотворителями.
Начальник следственного изолятора, подполковник внутренней службы Андрей Николаевич Буркин говорит так: "Раньше мы могли в воспитательных целях приводить сюда трудных подростков на экскурсию: вот, посмотрите, если вы будете плохо себя вести, то можете дойти до тюрьмы и оказаться в подобных условиях. Сегодня же такие условия созданы, что некоторые несовершеннолетние, попадая сюда, страдают только от того, что не могут здесь свободно бегать..."
В штате изолятора есть воспитатели, сейчас их называют инспекторами. Воспитатель, к моему удивлению, оказался совсем молодой симпатичной женщиной в пятнистой форме зимнего образца. Юлия Сергеевна учится заочно на юридическом факультете, а работа с необычным контингентом ей нравится. Она с удовольствием показала нам поделки, изготовленные руками ребят. На их изготовление идут любые подручные материалы - и сигаретная бумага, и опилки, и старые веники, и даже блестки с платья Юлии Сергеевны. Есть среди поделок и мягкие игрушки, которые осужденные шьют для детского сада. А еще мне показали здесь удивительные иконы. Лики святых, видимо, вырезаны из старых Православных календарей, а прекрасные ризы сделаны руками заключенных. Причем работа настолько искусная и выполнена с такой любовью, что с первого взгляда невозможно догадаться, что эта риза сделана из обыкновенной проволоки или из старых елочных игрушек. Этих умельцев в изоляторе уже нет - отбывают свой срок где-то в колонии, а вот иконы их стоят в камерах до сих пор на самом видном месте.
Спрашиваю ребят, ходил ли кто-нибудь из них когда-то в храм.
- Конечно, - раздаются голоса.
Саша из Тольятти говорит, что был в храме с родителями.
- Ты какие-нибудь молитвы знаешь?
- Нет. Только "Господи, спаси и сохрани"...
А потом Юлия Сергеевна познакомила меня с Колей.
Коля-Коля, Николай
Коле Л. 17 лет. В изоляторе он находится второй раз. В Жигулевской воспитательной колонии (сокращенно - ЖВК), где отбывал наказание за первую кражу, Коля приобрел профессию повара. А здесь он вместе с другими ходит в школу - "для общего развития". В этот раз срок у Коли - два с половиной года, но если он пойдет на условно-досрочное освобождение - при условии, что у него не будет никаких нарушений при отбывании наказания, то просидит в два раза меньше.
- Коля живет в деревне, - рассказывает Юлия Сергеевна, - помогает отцу по хозяйству. У него невеста есть. Собирался на ней жениться как раз...
- Не успел, - уточняет Коля.
- А вообще он у нас парень серьезный, - характеризует Колю воспитатель.
- Коля, у тебя планы какие-то есть на последующую жизнь? - спрашиваю я.
- Да. Освобожусь - женюсь. У меня и дом уже есть. Братишка на рыбзавод обещал устроить.
- Семья у тебя большая?
- Шесть детей нас. Одна сестра, остальные братья.
- Ты в семье один "подвиги" совершаешь?
- Нет, почему...
- Сколько у тебя осужденных братьев? - задает наводящий вопрос Юлия Сергеевна.
- Все!
И опять я:
- Коля, а почему с тобой так случилось? Захотелось легкой, красивой жизни?
- Нет, просто у нас в колхозе вообще денег не платят. А кушать-то охота...
- Но в таких случаях большинство людей все же получает профессию и зарабатывает себе на жизнь. Почему ты так не поступил?
- Ну что ж я, отца одного брошу? Все остальные сидят, кроме сестры, и то она отдельно живет...
Матери у Коли нет - десять лет назад умерла.
- А здесь ты чем занимаешься?
- Вяжу.
- Он вяжет крючком великолепные шапки и скатерти, - поясняет Юлия Сергеевна. - Это вообще редкость у нас.
- Коля, а у вас в деревне храм был?
- У нас часовню построили недавно, а в Камышинке, где я родился, наоборот, церковь сломали.
- А ты когда-нибудь в жизни на службе в храме стоял?
- Вот только летом, когда крестили меня.
- Крестик носишь?
- Ношу.
- А было желание, когда на душе тяжело, скверно, исповедаться священнику?
- В ЖВК я ходил на исповедь, и потом, когда освободился, тоже ходил...
- Причащался?
- Нет.
- Ну вот тебе батюшка объяснит, как надо подготовиться к причастию, - может быть, и решишься. Новую жизнь надо начинать по-новому...
(окончание следует)
18.02.2005
