С крыльца дома старожила деревни Ясная Поляна Макарова хорошо видна тропинка, поднимающаяся от плотины к усадьбе и исчезающая в кустарнике у гигантской ивы, посаженной, по преданию, дедом Льва Николаевича Толстого князем Николаем Сергеевичем Волконским. Неподалеку от ивы, у кучерского двора, начинается дорога, которая ведет к могиле Толстого.
Услышать здесь живое воспоминание о писателе казалось делом маловероятным. Последние старики, помнившие Толстого, умерли... Тем неожиданнее оказалась удача.
Старая женщина, поклонившись мне, прошла в дом, но тотчас вернулась: хозяев не было. Мы разговорились, и я с изумлением выяснил, что моя собеседница - дочь того самого крестьянского мальчика Филипка из известного рассказа Толстого.
"Родилась я в Туле в 1894 году в день великомученицы Екатерины. Мой батюшка Филипп Андреевич промышлял сапожным ремеслом у хозяина в артели, брал работу на дом. Жили мы бедно. Харчи лавочник-сосед давал в долг. Семья была большая. Матушке приходилось выпрашивать деньги, которые батюшка почти все пропивал. Ссоры между родителями часто кончались побоями. Матушка, доведенная до отчаяния, вынуждена была просить помощи у свекора, который жил в Ясной Поляне. Он забрал нас к себе. Батюшке стало совестно, он просил нас вернуться обратно в Тулу, но матушка наотрез отказалась - прокормить детей в городе при постоянных его запоях было невозможно, да и свекор воспротивился. Вначале батюшка нас навещал по большим праздникам, привозил гостинцы, уверяя матушку, что если мы вернемся в Тулу, он начнет новую жизнь... Да, видно, не суждено ему было обещание выполнить. Незадолго до его смерти видели батюшку яснополянские мужики - сидел босой у винной лавки. Было уже холодно, на дворе стоял октябрь. Спросили его, почему не идет домой, а он ответил, что у него дома нет". Так закончилась, по словам Екатерины Филипповны, жизнь яснополянского школьника Филипка.
После продолжительной паузы она спросила, читал ли я роман Толстого "Воскресение". "Помните Катюшу Маслову? Так это наша яснополянская крестьянка, только звали ее Аксиньей".
- А вы застали ее?
- Как же, застала, ведь она умерла, сердешная, когда мне шел восьмой годок. Последнее время она не выходила из дома, чахоткой страдала. Бывало, выйдет на крыльцо, а деревенские ребятишки ее обступят и слушают, как она рассказывает сказки. Добрая была женщина, к нашему приходу обязательно какой-нибудь гостинец приготовит. Одаривая, гладит по головке и приговаривает: "Милые вы мои". Говорила она медленно, переводя дыхание. Часто кашляла, при этом прижимала руки к груди и закатывала глаза. Лицо становилось бледным как полотно. Нам делалось страшно и больно за нее. В последнюю весну жизни у нее не хватало сил дойти до крыльца, и мы собирались у открытого окна, перед которым она сидела, устремив глаза куда-то вдаль. Она уже ничего не говорила, и мы, постояв некоторое время, расходились. Только однажды попросила меня принести полевых цветов, которые, по ее словам, напомнят ей далекую юность.
Аксинью Базыкину граф заприметил еще до женитьбы и взял к себе в дом горничной. Вскорости граф женился, в Ясную Поляну приехала молодая хозяйка, то бишь Софья Андреевна. Она-то и удалила из усадьбы Аксинью. Каково же ей было вернуться в родительский дом! Пошли слухи, что дети от графа рождались у нее чуть ли не каждый год и куда-то исчезали. Очевидно, их отправляли в тульский приют, иного выхода не было. Родители Аксиньи решили во что бы то ни стало выдать ее замуж. В деревне Грумант, что неподалеку отсюда, нашли парня и сыграли свадьбу. Некоторое время Аксинья жила у мужа, а потом вернулась к родителям. Поговаривали, что муж, прослышав о графе, запил и начал Аксинью колотить. С этого времени она стала чахнуть. Граф, узнав об этом, говорят, грозил мужику разными карами. Случай представился, когда был очередной рекрутский набор. Граф в первую очередь велел сельскому сходу сдать в солдаты мужа Аксиньи. Больше яснополянские жители его не видели.
- Где похоронили Аксинью?
- Похоронили ее в Кочаках. Отсюда версты полторы будет. Могилка была у самой церкви. Графа самого тогда не было. Он куда-то уезжал. Когда приехал, говорят, тайком от графини ходил в Кочаки. Пономарь как-то видел рыдающего у могилы графа.
- Сохранилась ли могила Аксиньи?
- Нет, не сохранилась. Да ведь как она могла сохраниться, когда родители ушли раньше. Царствие им небесное. Хоронили родственники, которые потом могилку не посещали. До смерти графа кто-то ее убирал, всегда у креста лежали цветы. После революции пошел такой разор жизни, что не до погоста было. Я уехала учиться в Тулу, да так там и осталась. С тех пор приезжаю в Ясную Поляну как гостья. Моих сверстников почти никого не осталось. Не так давно похоронила братьев и сестер, остались только племянники да внуки...
Екатерина Филипповна тяжело вздохнула, опустила голову и долго просидела неподвижно. Наконец, снова оживившись, возобновила разговор.
- Мне довелось видеть нашего барина совсем близко, незадолго до его смерти. Раз пошли мы с матушкой за хворостом в лес, спустились чащей к реке Воронке. Я стала собирать сухие ветки и помогала делать вязанку. Окончили работу, уже собрались обратно, как вдруг кусты раздвинулись и оказался перед нами сам граф. Матушка испугалась, повалилась ему в ноги, прося о милости и снисхождении. Он ласково поднял ее с земли и стал уверять в добром к ней, да и вообще ко всем крестьянам отношении. Потом виновато развел руками и сказал, что вот только теперь деревня Ясная Поляна со всеми угодьями принадлежит не ему, а графине Софье Андреевне. И слуги ей подчиняются. Особенно, предупредил он, остерегайтесь объездчика, человек он дикий и жестокий, русского языка не понимает. Поймает и запорет нагайкой до смерти. С этими словами граф взвалил на свои широкие плечи вязанку хвороста и пошел по тропинке в сторону Старого Заказа. Очень скоро мы вошли в аллею, где лес уже кончился. Он остановился, отдал вязанку матушке, пожелал нам благополучно добраться до дому, а сам быстро пошел к усадьбе.
Дома мы долго обсуждали странное поведение графа, не зная тогда о его ссоре с графиней и о решении покинуть навсегда родное гнездо.
Весть о смерти графа быстро долетела до Ясной Поляны. Хоронили его всей деревней, шли по глубокому снегу к тому месту, где совсем недавно случилась эта история с вязанкой хвороста...
Статья проиллюстрирована работами автора, выполненными в 1976 году.
