Ровно 100 лет назад, 19 июня / 2 июля 1915 года в Балтийском море у острова Готланд произошел морской бой между 1-й бригадой крейсеров Балтийского флота и отрядом немецких кораблей. Бой этот стал первым и последним в Первую мировую войну морским сражением в открытой Балтике.
Событие это произошло в ходе Мемельской операции Балтийского флота. Цель этой наступательной операции была заявлена следующим образом: «Пользуясь сосредоточением в Киле германского флота перед императорским смотром, совершить внезапное нападение на Мемель и путем энергичной бомбардировки повлиять на общественное мнение Германии, которое будет на это особенно чутко реагировать ввиду совпадения указанного смотра с активным выступлением нашего флота, считающегося противником совершенно пассивным». Кроме этой политической цели, в ходе операции также планировалось провести крупную демонстрацию наших военно-морских сил в тылу немцев для отвлечения их внимания и сил от Рижского залива, при входе в который в это время велись оборонительные работы.
К участию в операции были привлечены почти все крейсера Балтийского флота. В 2 часа ночи 18 июня / 1 июля 1915 года крейсера «Адмирал Макаров», «Баян», «Богатырь», «Олег», «Рюрик», эсминец «Новик», а также 8 эсминцев под командованием контр-адмирала М.К.Бахирева вышли в море для обстрела немецкого порта Мемеля (ныне ‒ литовский город Клайпеда).
Однако попытка обстрела Мемеля провалилась. По случайности, в тот же день отряд немецких кораблей, состоящий из крейсеров «Роона», «Аугсбурга», «Любека», а также минного крейсера «Альбатроса» и 7 миноносцев вышел для постановки мин в Або-Аландском районе. Поставив минное заграждение, командир германской эскадры сообщил по радио на базу о выполнении задачи. Посланная немцами радиограмма была перехвачена русской службой связи, расшифрована и передана контр-адмиралу Бахиреву, который принял решение идти на перехват немецких кораблей.
На следующий день, 19 июня в 7:30 русские корабли обнаружили у острова Готланд часть немецкой эскадры ‒ «Аугсбург», «Альбатрос» и 3 эсминца (крейсера «Роон» и «Любек» с 4 эсминцами в это время следовали в Либаву) и открыли по ним огонь. Для немцев появление русской эскадры стало полной неожиданностью.
Преимущество было у нашей эскадры, однако контр-адмирал Бахирев не решился пойти на сближение с вражескими кораблями, а стал обходить ее. Как уже позже отмечал капитан 2-го ранга М.А.Петров, «в этой обстановке мы вправе были бы ожидать резкого сближения отряда с противником и немедленного открытия огня. То или другое тактическое положение играло здесь второстепенную роль. Надо было быстро идти на наименьшую дистанцию, не тратя ни мгновения на какие бы то ни было перестроения и эволюции, которые здесь были просто излишними: неприятель был слаб, и его оставалось только раздавить. Но вот тут-то и сыграли громадную роль тактические взгляды, которые прививались в период подготовки флота и которые подсказывали боевые решения. В донесении начальника отряда мы читаем: "Желая охватить голову, мы склонились влево, приведя головной корабль на курсовой угол 40° правого борта". Невольно спрашивается, зачем понадобился этот тактический прием, лишний и бесцельный? А между тем приказание исходило от адмирала, который за время войны во многих случаях проявил свою доблесть и показал себя с самой лучшей стороны. Не малодушием или нерешительностью можно объяснить это приказание, а исключительно той предвзятой точкой зрения, которая воспитывалась в период тактической выучки флота, где "курсовой угол" и "охват" были китами всей постройки».
В результате этих маневров, противник прямым поворотом вправо вышел из охвата. Пользуясь пасмурной погодой и большей скоростью, «Аугсбург» быстро начал обгонять отряд, направляясь к берегу и скоро скрылся в тумане. При этом со стороны нашего отряда не было сделано никаких попыток преградить ему путь или сблизиться с ним. Очевидец этого боя, артиллерист «Баяна» П.В.Лемишевский так описывал свои впечатления: «Пришедшие в боевую рубку командир и старший штурман, а также уже находившиеся там и отдававшие предварительные приказания в плутонги оба артиллериста в этот момент были проникнуты одной мыслью, одним желанием; уничтожить крейсер "Аугсбург", который до сего времени всегда ускользал от наших крейсеров, и при том еще так недавно у Виндавы, когда мгла не дала возможности бригаде использовать свое преимущество в артиллерии. Но вот грянул залп из 8-дм башенных орудий и 6-дм казематных на "Адмирале Макарове". Небольшая пауза, необходимая, чтобы залпы двух кораблей не легли бы одновременно, и "Баян" открыл огонь из всех орудий и по головному неприятельскому кораблю. Вслед за "Баяном", выдерживая мертвый промежуток, открыли огонь "Богатырь" и "Олег" ‒ по второму. Нельзя точно сказать, сколько минут прошло с момента открытия огня, когда совершенно неожиданно "Аугсбург" начал уходить от "Альбатроса", что ему было легко сделать, имея большое преимущество в ходе. Таким образом, огонь всей бригады начал сосредотачиваться на втором. Что касается продолжения обстрела "Аугсбурга" "Адмиралом Макаровым" и "Баяном", то он терял всякий смысл: "Аугсбург", хотя и находился в пределах дальности 8-дм орудий, был едва виден, из-за мглы. Предусмотреть этот "побег" "Аугсбурга" командование отрядом едва ли могло, так как невероятно было бы, чтобы он смог бросить своего слабого товарища в такую минуту. И все же при первом признаке его побега можно было бы один из крейсеров послать в направлении на пересечку его курса и даже попытаться обстрелять. Но этого сделано не было. Время было упущено, и "Аугсбург" начал уже совсем скрываться. Крейсера же оставались в кильватерной колонне, сосредоточив свой огонь на оставшемся "Альбатросе", при котором еще продолжали держаться миноносцы. Между тем, положение "Альбатроса" все ухудшалось. На нем стали замечаться попадания снарядов, корректировать свои падения было нельзя, следовательно, бесцельно было сосредотачивать огонь и бросать снаряды. Командование отрядом, не учтя этого, не отдало сразу приказания "Богатырю" и "Олегу" перенести огонь на миноносцы, хотя бы после ухода "Аугсбурга", дав тем самым возможность "Адмиралу Макарову" и "Баяну" вести полубригадную стрельбу, практика в которой у артиллеристов была, и результаты, совершенно другие, безусловно, сказались бы быстро. Мы даже считали, что достаточно было бы одного крейсера, чтобы уничтожить такой корабль, как "Альбатрос"».
В итоге огонь русских кораблей, несмотря на свою интенсивность, не дал желаемых результатов. Немецкие миноносцы, выпустившие торпеды по нашим крейсерам, не попали в цель. После 25 минут практически безрезультатного боя, «Богатырю» и «Олегу» был отдан приказ действовать по усмотрению. Вместо того, чтобы сблизиться с «Альбатросом» и открыть по нему точную стрельбу или же отправиться на поиски «Аугсбурга», наши крейсера предпочли описать дугу, чтобы отрезать «Альбатросу» путь к отступлению.
В связи с этим М.А.Петров писал: «Что же получается? Четыре корабля, из которых каждый сильнее противника, производят сначала "охват головы", затем "охват двумя отрядами, из которых один во фланге"... Это какое-то затмение! И все стреляют по одной цели, вопреки правилам сосредоточения огня, причем только мешают друг другу! Ничем другим, как только затмением и можно объяснить, что до сих пор, уже в течение почти часа боя, "Альбатрос" не был разбит в щепки! Стреляя с разных сторон, путая наблюдения, артиллеристы не могли справиться с управлением огнем в подобной обстановке, на сравнительно больших дистанциях, да еще при мглистом горизонте!»
В итоге германским миноносцам, выпустившим несколько дымовых завес, удалось уйти, а крейсер «Альбатрос», получивший сильные повреждения, при попытке отступления был загнан русскими кораблями со всех сторон и, объятый пожаром, спустил флаг, а затем выбросился на берег у острова шведского Эстергорн (Эстергарнхольм). Русские крейсера были вынуждены прекратить обстрел поврежденного корабля, сумевшего добраться до территории нейтральной Швеции. Итог был малоутешительным: 4 русских крейсера более часа гнали небольшой небронированный минный заградитель, но так и не сумели его потопить. «Альбатрос» получил 26 попаданий, 27 человек команды были убиты, 55 ‒ ранены.
Таким образом, резюмировал Петров, «благодаря исключительной, ничем не вызываемой сложности приемов тактики и маневрирования, совершенно ненужным в данном случае "курсовым углам", "охватам" и прочему, благодаря чрезмерному сосредоточению огня против одной цели, подавляющего, бессистемного, с разных сторон ведущегося огня на дистанциях, при которых цель временами была плохо видна, понадобилось почти полтора часа, чтобы подбить малый, слабо защищенный крейсер, фактически дав ему возможность укрыться в нейтральных водах. Между тем его противники, в особенности "Адмирал Макаров" и "Баян" (последний был из числа призовых по стрельбе), стреляли хорошо, и при иных условиях, при иной тактике боя, конечно, могли бы справиться с такой целью не в час, а в 10-15 мин».
Но события этого дня не ограничились боем русской эскадры с «Альбатросом». Убедившись, что «Альбатрос» выбросился на берег, контр-адмирал Бахирев решил возвращаться на базу. Взяв курс к Финскому заливу, русские крейсера около 10 часов утра заметили немецкие крейсера «Роон» и «Любек», шедшие в охранении 4 эсминцев. Завязалась артиллерийская дуэль...
Однако и эта новая получасовая схватка была безрезультатной. Когда боезапас русских крейсеров стал подходить к концу, было принято решение начать отход. Немцы же, полагая, что русские осуществляют маневр, чтобы подставить их под удар основных сил, также вышли из боя.
Тем временем, крейсер «Рюрик», находившийся значительно южнее места боя, получив в 10:20 приказ вступить в бой с «Рооном», шел полным ходом для того, чтобы принять участие в сражении. Вскоре он наткнулся на немецкие крейсера «Любек», «Аугсбург» и «Роон» и открыл по ним огонь. Несмотря на дым и мглу, «Роон» вскоре получил повреждения. Однако и немцам удалось нанести «Рюрику» ощутимый ущерб: в русский крейсер попало десять снарядов, выпущенных с «Любека», которые повредили палубу, дымовые трубы, офицерские каюты. Развернувшись, немецкие крейсера начали уходить. Попытке «Рюрика» преследовать немецкие корабли помешала вражеская подводная лодка. Уклоняясь от нее, «Рюрик» потерял из виду неприятеля, после чего принял решение возвращаться на базу.
Таким образом, несмотря на то, что бой у острова Готланд хоть формально и являлся победой Русского флота, хвастаться особо было нечем. Час с лишним 4 русских крейсера расстреливали немецкий минный заградитель и так и не смогли его потопить. Остальные германские корабли смогли беспрепятственно уйти. Дойти до Мемеля русской эскадре так и не довелось и попытка продемонстрировать немцам активность и мощь Балтийского флота полностью провалилась.
Подготовил Андрей Иванов, доктор исторических наук
