Так уж повелось, что немцам, как, впрочем, и другим иностранцам, жившим в России, для удобства имена часто переиначивали на русский лад. Иоганны становились Иванами, Вольдемары - Владимирами, Фридрихи - Федорами. Не избежал этой участи и последний германский император Вильгельм II, которого еще до войны нередко в шутку называли Василием Федоровичем (так как отцом Вильгельма был император Фридрих III). Так, например, член Государственного совета В.И.Гурко вспоминал, как в самом начале Первой мировой войны министр юстиции И.Г.Щегловитов после приема в Зимнем дворце Императором Николаем II членов законодательных палат, «со свойственной ему манерой вводить шутку во всякий серьезный вопрос, с улыбкой говорил: "Ошибся Василий Федорович, ошибся. Не устоять ему"». А на русских лубочных картинках времен Первой мировой войны появилось изображение германского кайзера в виде «Васьки, кота прусского - врага русского». В итоге прозвище «Василий Федорович» так прилипло к Вильгельму II, что даже немцы, на потеху русским солдатам, стали использовать его в своих пропагандистских листовках, разбрасываемых на наших позициях. Приведем в связи с этим любопытный рассказ полкового священника Михаила Галкина, опубликованный 100 лет назад в популярной петроградской газете «Биржевые ведомости».
Василий Федорыч. Письмо с войны священника Михаила Галкина // Биржевые ведомости. (Вечерний выпуск). 1915. 20 июня.
После упорных и жарких боев наступило время затишья. Орудийной стрельбы почти не было, ружейная перестрелка шла довольно вяло; энергично наступавший противник вдруг остановился и начал окапываться, возводя целые сети густых проволочных заграждений.
Мы теряли головы в догадках и не знали, чем это объяснить. Мнения офицеров разделились. Одни утверждали, что на нашем участке австро-германцы оставили лишь небольшой заслон, другие, наоборот, говорили, что в рядах неприятельской армии идет большая перегруппировка, и нам надо приготовиться к серьезному удару.
Пробовали спрашивать пленных, но те давали объяснения, которые, в сущности, объяснить ничего не могли, и на долю наших разведчиков выпала сложная задача определить, куда же в самом деле девались стоявшие перед нами девять неприятельских корпусов.
Пользуясь солнечной погодой, прилетали германские аэропланы, долго кружились над нами, но бомб не бросали. И опять это было странно! Ведь целый месяц они покоя не давали нашим обозам и артиллерийским паркам, посылая бомбы и тучи стрел.
- Что за притча, - говорили обозные.
Мы ждали известий, которые с минуты на минуту должны были принести разведчики, как вдруг в одно из воскресений на безоблачном небе, все мы ясно увидели целую воздушную эскадру. Аэропланы плыли прямо на нас.
- И скажите, ваше благородие, куда прет их такая сила? - обращается к поручику один из обозных.
- Да уж, конечно, не к нам... Будут бомбардировать какой-нибудь город...
Ответил, а сам уныло смотрит на свой обоз, который стоит на лужайке, как назло, одиноко и открыто.
- Посматриваете? - смеюсь.
- Да, знаете... Всяко бывает...
Вот уж именно «всяко»! Аэропланы, оказалось, были нашими гостями.
Поравнялись с нами и начали кружить, описывая в воздухе правильные зигзаги. Шумя пропеллерами, они то снижались, то, вдруг, вздрагивая всем корпусом, забирались в далекую высь. И было заметно, как, равняясь один по другому, аэропланы удаляются друг от друга, стараясь рассыпаться на равных интервалах по всей линии нашего фронта.
- Опять новости! - ворчит рядом со мною офицер. - Погодите, сейчас что-нибудь выкинут...
И в сторону аэропланов, будто услышат его и поймут:
- Да бросайте вы, так вас растак, поскорее. Не тяните хоть душу! - и опять печальный взгляд на обоз.
А аэропланы летают так, будто никакой и войны нет, а всего лишь петроградская авиационная неделя.
- Какие-то воздушные гимнасты! - говорит артиллерийский полковник. - А ну-ка, батарейки, готовься! Трубка такая-то, прицел такой-то.
Шумит полевой телефон, передавая приказание бригадного командира.
- Бах... Бах...
Орудия стреляют залпами, в одиночку, беглым огнем. Белые клубочки от разрыва шрапнели рвутся возле самых неприятельских аэропланов. Так и кажется, - еще одна минута и, распластав свои крылья, упадет к нам эта птица-хищник, славшая на землю разрушения, горе и смерть.
Но аэропланы каждую минуту меняют направление. И видно нам, как все они, точно один, опускают руль глубины и поднимаются все выше и выше.
Раньше они плыли довольно низко, и можно было простым глазом определить какого типа машина, - вот это Блерио, это - Фарман, - а теперь сделались они маленькими, едва заметными точками.
- Прощайте!..
Но нет... С аэропланов что-то сыпется. Настоящий белый дождь. Что такое?!
К нам подбегает солдатик, улыбается издали, и в глазах лучатся веселые огни.
- А нам письмо прислали... Сам Василий Федорыч соблагоизволили... Да вот, извольте посмотреть...
Берем листок и читаем. На тоненькой папиросной бумаге четким русским шрифтом напечатана обычная немецкая прокламация, полная самой наглой лжи. Из этой прокламации мы узнаем: Галиция будет очищена от русских войск к 7-му мая, Варшава осаждена, Осовец пал, Италия нам объявила войну, не позже 15 мая против нас же выступит Румыния и Болгария. Под прокламацией подпись: «А пока вас любящий Германский Император Василий Федорыч».
Я не знаю, что могло бы наших солдатиков привести в более веселое настроение, чем вот эти белые, топорно составленные листки.
Бедный «Василий Федорыч»! Его имя склонялась во всех падежах. В окопах раздавались взрывы дружного солдатского хохота. Слышались возгласы:
- Вот прокурат-то.
- Выискался тоже милостивец!
- Ну и удружил Василий Федорыч!
- И чего он очки-то нам втирает? Да мы сами только что из Варшавы, - говорили прибывшие в наш полк из маршевых команд.
Так за Вильгельмом с этих пор и осталось название «Василий Федорыч».
Уже позже, когда ураганным огнем засыпала нас неприятельская артиллерия, у нас говорили:
- Василий Федорыч сердится.
Рвался подле окопов тяжелый снаряд:
- Василий Федорыч гостинец прислал.
Отбили атаку:
- Бог не выдаст, Василий Федорыч не съест.
Прилетел ранним утром летчик и сбрасывает бомбы:
- Василий Федорыч с добрым утром поздравляет.
Шли наши молодцы в лихую атаку:
- А ну-ка, нажмем братцы на Василия Федорыча!
И как нажимали!.. (...)
Кто-то из артиллеристов сочинил новую песню, а может быть и переделал на свой лад где-то слышанный обрывок. Сейчас собрались в кружок и с задором поют:
Василий Федорыч,
Ай-да молодец!
Прислал весточку
Нам наконец...
С его покровительством
Мы не пропадем,
И шрапнель мортирную
Мы ему пошлем...
Мотив песни веселый, и ноги само просятся на плясовую. Пошли. Танцуют...
Подготовил Андрей Иванов, доктор исторических наук
