Skurk!
Тайны несостоявшихся побед и необъясненных поражений
VII
Тайны несостоявшихся побед и необъясненных поражений
«Странности» похожие на измену
Генерал Федор Рерберг о генерале Алексее Куропаткине
Документы совершенно неожиданные…
О «православности» генерала Куропаткина
«Я убежден даже, что Куропаткин был по-своему патриот»
Тайны несостоявшихся побед и необъясненных поражений
«Странности» похожие на измену
Если суммировать эти «странности» в поведении Куропаткина, то напрашивается единственное логическое непротиворечивое объяснение: их совокупность отнюдь не цепь ошибок стратегических и тактических, но определенный умысел. Причем умысел этот не представляется возможным именовать иначе, как государственной изменой.
Отказ Куропаткина от предложения Тифонтая, о котором шла речь на первых страницах, всего лишь дополняет меру этих «странностей», не выпадая никоим образом из логической связки.
Впервые на странности генерала Куропаткина в руководстве им боевыми действиями в Маньчжурии, странности, удивительным образом напоминающие измену, обратил внимание начальник отдела штаба 2-й Маньчжурской армии, а в дальнейшем член Военно-Исторической комиссии генерала Василия Иосифовича Гурко по описанию русско-японской войны, Федор Петрович Рерберг.
Генерального штаба генерал-майор Федор Петрович Рерберг
Генерал Федор Рерберг о генерале Алексее Куропаткине
В 1925 году Генерального штаба генерал-майор Федор Рерберг, уже в эмиграции в Александрии, окончил рукопись, посвященную этим и иным «необъяснимым моментам» в деятельности Куропаткина. Свои Записки, названные им «Исторические тайны Великих Побед и Необъяснимых Поражений», он отдал сыну Петру Федоровичу Рербергу, также офицеру Русской Императорской армии.
Только в 1967 году сыну генерала Петру Федоровичу Рербергу удалось издать его записки в Мадриде, крайне ограниченным тиражом.
По существу, Записки Рерберга в военно-научный оборот введены совсем недавно в 2015 году в труде под двойным названием «Рерберг Ф.П. Исторические тайны великих побед и необъяснимых поражений; Галенин Б.Г. Онтология измены»[1].
Логическим центром книги являются сами Записки Рерберга, впервые показавшие предательскую роль генерала Алексея Николаевича Куропаткина в неудачном для России исходе японской войны, и воспроизведенные дословно по мадридскому изданию 1967 года. Однако это не просто переиздание выдающегося военно-исторического труда.
Во-первых, сам текст Записок разбит мною на смысловые подглавки, что позволяет даже не искушенному в военных вопросах читателю сравнительно легко воспринять «генерально-штабную» мысль автора и следить за ее развитием. К Запискам даны подробные комментарии.
Во-вторых, более половины книги составляет раздел, названный «Онтологией измены» и посвященный раскрытию военного аспекта действий по уничтожению Российской Империи. В дополнение к Запискам Рерберга расследованы иные случаи измены и предательства высшим военным руководством Русской Императорской Армии интересов Царя и Отечества во время Русско-японской и Первой мировой войн, совокупность которых сыграла решающую роль в крушении Российской Империи в феврале-марте 1917 года.
Но вернемся сейчас к первоначальному тексту Записок. В них Рерберг указывает, в частности, что при работе в Комиссии Гурко, ему было поручено описание Лаоянского сражения, а потому первый том «Отчета» Куропаткина − описание Лаоянского сражения − он изучил вдоль и поперек.
Документы совершенно неожиданные…
В этом томе Рерберг обнаружил не только замалчивание многих важных фактов, но, более того, обнаружил военно-исторический подлог со скрытием впоследствии необходимых документов и принятием мер, чтобы подлог этот трудно было обнаружить. Все это служило сокрытию истинных причин нашего, так называемого поражения под Лаояном. Рерберг продолжал работать по первоисточникам и изучать документы.
При рассмотрении дел Штаба Маньчжурской армии, а затем и Штаба Наместника ему удалось выйти на документы совершенно неожиданные.
Так, например: «я нашел документ, не имеющий цены для истории: наш секретный агент, находившийся в Японии, доносил Командующему Маньчжурскими Войсками, через Шанхай, от 23-го Марта 1904 года о том, чем руководилась Япония, решаясь на войну с Россией.
Оказывалось, что Японскому правительству было известно из донесений его «эмиссаров», русских подданных, состоявших в русских высших и средних учебных заведениях, что в непродолжительном времени во всей России вспыхнут крупные безпорядки, которые будут организованы и поддержаны этими “эмиссарами”.
Эта важная депеша Куропаткиным была скрыта от Государя, по крайней мере я нигде не нашел следа об этом донесении в следующих инстанциях...»[2].
Есть веские основания считать, что Куропаткин затягивал военные действия в Маньчжурии, сорвал попытки освободить Порт-Артур, ожидая начала этих «крупных безпорядков», которые не позволят России победно завершить эту войну.
О незаурядном уме и очевидном полководческом таланте генерала Куропаткина говорит то, свои «странные» действия на сопках Маньчжурии он настолько умело маскировал якобы нерешительностью и неумелостью, что и в отечественной, и в зарубежной историографии эта «легенда» работает уже более века.
Для уяснения истинного облика генерала Куропаткина приведем еще два дополняющих друг друга свидетельства.
О «православности» генерала Куропаткина
Первое свидетельство носит, если так можно выразиться, духовный характер и говорит о, так называемой, православности и вообще религиозности генерала Куропаткина. Практически всем, сколько-нибудь интересующимся Японской войной, известна шутка генерала Драгомирова, посвященная нашему герою, что мы-де японцев бьем образками святых, а они нас лупят ядрами и бомбами, мы их образами, а они нас пулями.
А инициатива столь оригинального способа ведения боевых действий приписывалась, разумеется, бывшему герою Геок-Тепе. Другой вариант шутки Драгомирова звучит так: «столько набрал Куропаткин образов, что не знает, каким образом победить».
Шутка эта сыграла благотворную роль в народном отношении к главнокомандующему. Православный русский народ был снисходителен к «несчастненькому» генералу, который и старается, и молится, да вот не везет бедолаге. И даже постоянное отступление его народное мнение старалось оправдать якобы жалостью Куропаткина к солдатам: «Да какой он вояка, он сердяга, ему жаль солдат в бой вести».
Но вот что пишет по поводу «православности» генерала Куропаткина в своем дневнике Святитель Николай Японский: «30 мая 1903 года. В четыре часа посетил Миссию прибывший в Токио русский Военный Министр А.Н. Куропаткин со свитою из 10 человек… Прежде всего зашли в Собор, потом ко мне. Я предложил осмотреть Семинарию и Женскую школу, что и сделали. Министр был очень ласков и любезен…»
«1 июня 1903 года. Приходили из редакции одной газеты спрашивать про религиозность нашего Министра Куропаткина. А какой же я материал дам, коли сам ничего не знаю о нем в сем отношении?
Да и хороша религиозность: побыл ли он сегодня в церкви? В Посольстве службы нет – там обычай с Праздника Троицы затворять церковь до сентября; мол, дачное время.
Думал я, что Куропаткин или кто из свиты, придут помолиться с нами ‒ ни единого! Хоть из любопытства ― как это, мол, читают и поют по-японски. И того нет!»[3].
А вот слова о Куропаткине, по поводу одного из его многочисленных отступлений с поля брани, святого праведного Иоанна Кронштадтского: «Вождь нашего воинства А.Н. Куропаткин оставил все поднесенные ему иконы у японцев-язычников. Между тем как мирские вещи все захватил.
Каково отношение к вере и святыне церковной!
За то Господь не благословляет оружия нашего, и враги побеждают нас. За то мы стали в посмеяние и попрание всем врагам нашим»[4].
Полагаю, сказанного достаточным.
В качестве второго свидетельства приведем заключительные строки книги Федора Петровича Рерберга.
«Я убежден даже, что Куропаткин был по-своему патриот»
Генерал Ф.П. Рерберг в заключение своих Записок, отвечая себе на вопрос, был ли изменником генерал Куропаткин, говорит следующее:
«В Маньчжурии … я убедился, что генерал Куропаткин патентованный лжец, и вполне разделял мнение генерала Гриппенберга о том, что Куропаткин был предатель.
Вернувшись в Петербург, в течение трехлетней работы в Комиссии я лишь утвердился в убеждении, что генерал Куропаткин проигрывал сражения умышленно.
И можно себе представить, с каким чувством омерзения я убедился, что в Петербурге, в высших кругах, образовалась прочная партия, работавшая на укрытие преступлений генерала Куропаткина и на сокрытие правды от Государя.
Как во время составления своего тома, так и по окончании этой работы я не мог равнодушно слышать имя Куропаткина, я не мог спокойно о нем говорить. Среди моих близких родных и знакомых надо мною смеялись и часто, когда я входил в комнату, вместо того, чтобы поздороваться, говорили: “Ну, как поживает твоя симпатия − Куропаткин?”.
Когда я настаивал на том, что, по моему мнению, Куропаткин был предателем, то меня спрашивали: “Что же ты думаешь, что он был подкуплен за большую сумму, и когда этот акт, и где именно он совершился?”
Я знаю, что были люди, которые совершенно искренне полагали, что Куропаткин в 1903 году для того и ездил в Японию, чтобы сторговаться “о цене цененного”.
Иные говорили, что в Японию поехал один Куропаткин, а возвратился оттуда другой. Другие говорили, что в эту поездку японцы, воспользовавшись типом лица Куропаткина и его маленьким ростом, подменили его, и т.д.
Даже в солдатских рядах в Маньчжурии после неудачи под Сандепу передавались шепотом сплетни о Куропаткине: одни утверждали, что он получил “от Японии миллиончик”, а другие утверждали, что он потому тянет войну, что он выпросил себе от Государя плату “поденную”, что он очень много получает в день, и ему выгодно тянуть войну как можно дольше…
[Солдатские ряды были недалеки от истины. Ежемесячно Куропаткин получал порядка 17 тысяч рублей (больше 30 млн. рублей на сегодняшние деньги). Сверх того, оставшиеся в России близкие получали полный его оклад по предыдущей должности.
Для сравнения: оклад армейского обер-офицера действующей армии в Манчжурии составлял 110 рублей в месяц. Ротного командира − 170 рублей. Из этих денег офицеры должны были помогать оставшимся семьям][5].
Я никогда не был согласен с подобными предположениями людей простых и непосредственных: я не мог себе представить, чтобы он до того пал, что принял от кого-нибудь большую сумму для предательства России.
Я этому никогда не поверю.
Я убежден даже, что Куропаткин был по-своему патриот.
Когда-то при Русском Дворе образовалась партия из высших военных чинов, которая не задумалась ворваться в Михайловский Замок и в личной и непосредственной борьбе ударом табакерки убить своего Императора Павла I.
Когда-то в Петербурге образовалась партия, в которую входили представители лучших родов российского дворянства и лучших полков гвардии, и эта партия сговорилась воспользоваться первым случаем устроить возмущение в войсках и убить Николая I и, при возможности, истребить всю Царскую Фамилию.
Устроенный ими 14 декабря 1825 года бунт не удался, и эти подпольные предатели были переловлены и понесли заслуженную кару...
Почему же по восшествии на Престол Николая II, признавая способ избиения царей невыгодным для партии, не могла в том же “высокопоставленном” Петербурге образоваться тайная организация, решившая во чтобы то ни стало “освободить Россию от ига самодержавия”.
Освободить, не совершая нового цареубийства, а поставив Государя в такое положение, чтобы он сам, спасая себя и династию, должен был бы “дать народу Конституцию” или же отречься от Престола?
Вот почему я считал, и ныне считаю, что генерал Куропаткин был деятельным членом подобной партии, в которую он вступил приблизительно в девятисотых годах»[6].
О том, когда именно вступил генерал Куропаткин на путь измены, − наш следующий рассказ.
[1] Рерберг Ф.П. Исторические тайны великих побед и необъяснимых поражений; Галенин Б.Г. Онтология измены. – М., 2015. 1008 с.: ил., карты. ISBN 978-5-4249-0043-7. УДК 94 ББК 63.3 Р 42.
[2] Рерберг Ф.П. Исторические тайны Великих Побед и Необъяснимых Поражений. – Мадрид, 1967. С. 295.
[3] Япония накануне и во время войны с Россией глазами Святого Равноапостольного Николая Японского. – Л., 1991. С. 28, 30-31.
[4] Отвергнутая победа. Порт-Артурская икона “Торжество Пресвятой Богородицы” в русско-японской войне. – СПб.-М., 2003. С. 224.
[5] Генерального штаба генерал-майор Е.И. Мартынов. Из печального опыта русско-японской войны. Цит. по переизданию в книге: “…Хорошо забытое старое”. - М.: Воениздат, 1991. С. 54-55.
[6] Рерберг Ф.П. Исторические тайны Великих Побед и Необъяснимых Поражений. – Мадрид, 1967. С. 348-350.
