В истории Казанского Богородицкого монастыря (КБМ) и его главного собора - во имя Казанской иконы Божией Матери весьма примечательным является трагический эпизод, связанный с одним из переломных событий Крестьянской войны 1773 - 1775 гг. под предводительством Е.И. Пугачёва.
12 июля 1774 г. - во время занятия пугачёвцами подступов к Казанскому Кремлю («Крепости», «Замку»), согласно сохранившимся свидетельствам, ими был учинён разгром монастыря, сопровождавшийся убийствами укрывавшихся в нём мирных обывателей, после чего в КБМ произошёл сильный пожар.
Обстоятельства этого события до сих пор в полной мере не прояснены, хотя о нём писали многие известные авторы, в том числе и А.С. Пушкин (1899 - 1837) в своей «Истории Пугачёвского бунта». В данной связи следует также упомянуть книги и статьи: И.И. Дмитриева (1760 - 1837) - «Взгляд на мою жизнь»,(1) С.Н. Глинки (1776 - 1847) - «Руская история» (часть девятая), (2) Д.Н. Бантыш-Каменского (1788 - 1850) - «Словарь достопамятных людей русской земли» (часть третья),(3) А.И. Артемьева (1820 - 1874) «Казанские гимназии в XVIII столетии»,(4) Е.А. Малова (1835 - 1918) - «Казанский Богородицкий девичь монастырь»,(5) Д.А. Корсакова (1843 - 1919) - «Из жизни русских деятелей XVIII века»(6) и другие.
При этом, в качестве трагической кульминации захвата монастыря практически всеми авторами рассматривалось убийство пугачёвцами в КБМ - предположительно в самом Казанском соборе (соборе Казанской иконы Божией Матери) - столетнего старца - бывшего Казанского вице-губернатора, генерал-майора в отставке Нефёда (Мефодия) Никитича Кудрявцева (ок. 1676 - 1774), гневно обличавшего бунтовщиков.
Н.Н. Кудрявцев являлся одним из наиболее влиятельных и состоятельных людей в г. Казани и Казанской губернии. В родстве с ним состояли многие известные русские общественные и государственные деятели, литераторы и учёные, в том числе: денщик Императора Петра I, инициатор постройки «Ледяного дома» императрицы Анны Иоанновны, впоследствии - генерал-аншеф А.Д. Татищев (1697 - 1760) (женатый на дочери Н.Н. Кудрявцева - Анастасии-Марии Нефедьевне Кулрявцевой), соратник Императрицы Екатерины II, полководец Семилетней войны 1756 - 1763 гг., Русско-турецкой войны 1768 - 1774 гг., командовавший подавлением Пугачёвского восстания (Крестьянской войны 1773 - 1775 гг.), генерал-аншеф граф П.И. Панин (1721 - 1789) (женатый первым браком на дочери А.Д. Татищева - внучке Н.Н. Кудрявцева Анне Алексеевне Татищевой), крупный деятель русского масонства, издатель П.А. Татищев (1730 - 1810) (внук Н.Н. Кудрявцева - сын его дочери А.-М.Н. Кудрявцевой), участник Русско-турецкой войны 1787 - 1791 гг., генерал-майор Н.А. Чирков (1753 - 1806) (женатый на правнучке Н.Н. Кудрявцева - дочери П.А. Татищева - Елизавете Петровне Татищевой), русский поэт, герой Отечественной войны 1812 г. генерал-лейтенант Д.В. Давыдов (1784 - 1839) (женатый на праправнучке Н.Н. Кудрявцева - дочери Н.А. Чиркова - Софье Николаевне Чирковой), сенатор эпохи Императора Николая I, тайный советник, полковник И.П. Поливанов (1773 - 1848) (женатый на праправнучке Н.Н. Кудрявцева - дочери Н.А. Чиркова - Екатерине Николаевне Чирковой), генерал-майор Л.Н. Энгельгардт (1766 - 1836) (женатый на правнучке Н.Н. Кудрявцева - дочери П.А. Татищева Екатерине Петровне Татищевой), русский поэт и переводчик Е.А. Боратынский (Баратынский) (1800 - 1844) (женатый на праправнучке Н.Н. Кудрявцева - дочери Л.Н. Энгельгардта Анастасии Львовне Энгельгардт), мемуарист и историк Н.В. Путята (1802 - 1877) (женатый на праправнучке Н.Н. Кудрявцева - дочери Л.Н. Энгельгардта Софье Львовне Энгельгардт), поэт, статс-секретарь, тайный советник В.И. Панаев (1792 - 1859) (женатый на правнучке Н.Н. Кудрявцева - дочери его внучки В.Я. Кудрявцевой и и.д. Казанского губернатора А.Я. Жмакина Прасковье Александровне Жмакиной) и другие.
Ещё в XIX в. биографию Н.Н. Кудрявцева подробно исследовал известный русский историк Д.А. Корсаков в своей работе «Н.А. Кудрявцев и его потомство», опубликованной в XXIX томе (1887 г.) историко-литературного журнала «Исторический Вестник» (вместе с фотографией «с фамильного портрета» Н.Н. Кудрявцева XVIII в.),(7) а затем помещённой (с дополнениями и исправлениями) в изданную в 1891 г. в г. Казани книгу «Из жизни русских деятелей XVIII века».
Н.Н. Кудрявцев являлся младшим сыном стольника Никиты Алфёровича Кудрявцева (ум. в 1728), в разное время служившего Казанским воеводой, комендантом г. Казани и Казанским вице-губернатором. В 1704 г. он начал службу рядовым в одном из драгунских полков, сражаясь в Северной войне против шведов под начальством генерал-фельдмаршала Б.П. Шереметева, уже в 1706 г. дослужившись до звания поручика. В 1709 г. Н.Н. Кудрявцев предположительно принимал участие в Полтавской битве, за что, по семейному преданию, был награждён Царём Петром I Алексеевичем шпагой.
С 1711 г. он служил в Казани и участвовал под начальством Казанского губернатора П.М. Апраксина в походе на Кубань. «В 1718 г., - писал Д.А. Корсаков, - Нефёд Никитич переведён прежним чином поручика в гвардейский Преображенский полк; в 1722 году мы находим его снова в Казани и на Волге в свите Петра Великого принимающим деятельное участие в персидском походе: он посылается императором в калмыцкие улусы для "взятия калмыцкого войска и для других дел", и, начальствуя над Калмыками, участвует в сражении близ поселения Эндери на Кавказе, где русские войска, по неосторожности главного начальника, бригадира Ветерани, потерпели поражение. Пётр Великий оказывал в это время большое доверие Нефёду Никитичу: император вручил ему весьма значительную, по тому времени, сумму денег (10,000 рублей) на раздачу Калмыкам и на покупку для войск лошадей, и находился с ним в переписке».(8)
С 1726 г. Н.Н. Кудрявцев был женат на княжне А.П. Давыдовой - дочери князя П.Х. Давыдова и племяннице вице-президента Святейший Правительствующий Синода, архиепископа Ростовского и Ярославского Георгия (Дашкова).
В 1727 г., ещё при жизни своего отца, Н.Н. Кудрявцев, имевший уже к этому времени чин полковника, сменил его на посту Казанского вице-губернатора, на котором находился до 1740 г. В 1728 г. он унаследовал большое количество имений и поместий в Поволжье (в том числе, усадьбу-поместье Каймары в Казанском уезде, которая впоследствии перешла к Боратынским). Помимо этого, многие поместья перешли к Н.Н. Кудрявцеву после женитьбы, а также были приобретены и пожалованы ему за службу в последующие годы.
В бытность Казанским губернатором казнённого впоследствии А.П. Волынского (1689 - 1740) Н.Н. Кудрявцев занял сторону враждовавшего с ним митрополита Казанского и Свияжского Сильвестра (Холмского-Волынца) (ум. в 1735) и в значительной мере способствовал его увольнению в 1730 г. с губернаторской должности. Испытав немало превратностей судьбы (в том числе, арест вместе с супругой), в 1733 г. Н.Н. Кудрявцев был назначен обер-комиссаром Казанского адмиралтейства и, «по рангу этой должности», произведён в бригадиры.
«Нефёд Никитич был уволен от службы в регентство Бирона, 30 октября 1740 года, без повышения рангом; - отмечал Д.А. Корсаков, - но через двенадцать дней после того, когда Бирон уже был низложен, правительница Анна Леопольдовна наградила Кудрявцева чином генерал-майора».(9)
Выйдя в отставку, он поселился в г. Казани, «проживая частию в своём доме, в городе, в приходе Николы Тульского, частию в подгородном своём селе Каймарах, где построил церковь ещё в 1723 году, во имя св. св. Кирилла Белозерского, Александра Невского и Мефодия Патарского, т[о] е[сть] в память своих братьев и в честь того святого, имя которого носил сам».(10)
Историк М.П. Погодин (1800 - 1875) также высказывал предположение, что Н.Н. Кудрявцев мог быть крестным отцом выдающегося русского историка и литератора Н.М. Карамзина (1766 - 1826). В первой части своего труда «Николай Михайлович Карамзин, по его сочинениям, письмам и отзывам современников (материалы для биографии)», изданного в 1866 г., указывая, что крестным отцом Н.М. Карамзина «был сосед, помещик Кудрявцев», М.П. Погодин задавался вопросом: «Не об этом ли Кудрявцеве упоминает И.И. Дмитриев в своих записках, при описании Пугачёвского времени [...]»?(11)
Д.А. Корсаков ответил на него так: «Это весьма возможно, но ответа на этот вопрос мне не удалось нигде встретить».(12)
Помимо прочего, судьба Н.Н. Кудрявцева весьма любопытным образом переплелась с историей КБМ.
По свидетельству Д.А. Корсакова, дом Н.Н. Кудрявцева находился «близ церкви Николы Тульского», то есть в самой непосредственной близости от монастыря.(13)
Известно, что одна из дочерей Н.Н. Кудрявцева - Александра Нефёдовна Кудрявцева - связала свою жизнь с КБМ.
«Старшая дочь Неф[ёда] Никит[ича] Кудрявцева - Анастасия-Мария (р. 1708 г. † 17 марта 1737 г.) вышла замуж около 1726 года, за Алексея Даниловича Татищева; - писал Д.А. Корсаков, - вторая дочь - Александра поступила в Казанский девичий монастырь и умерла в нём схимницей».(14)
Примечательным представляется и такой факт, отмеченный Д.А. Корсаковым. «18 октября 1733 года, - писал он, - прибыла в Казань, проездом в Сибирь, учёная, т[ак] наз[ываемая] Камчатская, экспедиция, снаряжённая Академией наук для исследования северных и северо-восточных берегов Сибири. Один из членов экспедиции, академик Иоганн Георг Гмелин передаёт любопытные подробности о своём знакомстве с Неф[ёдом] Никит[ичем] Кудрявцевым, которого характеризует радушным хлебосолом, приветливым со своими гостями, и человеком весьма разговорчивым и любезным в обращении.
22 октября все три члена экспедиции - историк Г.Ф. Мюллер, астроном Делиль и натуралист Гмелин, по приглашению казанского губернатора, графа Мусина-Пушкина, присутствовали на праздновании в честь иконы Казанской Божией Матери, производившемся в то время с большой торжественностью. В Казанском женском монастыре за обедней академики были приглашены на обед Неф[ёдом] Никит[ичем] Кудрявцевым, и отправились к нему прямо из Казанского монастыря, так как уже было обеденное время».(15)
Весьма примечательным событием в истории КБМ при этом является сам факт посещения 22 октября 1733 г. монастыря членами Академического отряда «Великой Северной экспедиции» («Второй Камчатской экспедиции») - профессорами Герхардом Фридрихом Миллером (Мюллером) (1705 - 1783), Иоганном Георгом Гмелиным (старшим) (1709 - 1755) и Людовиком Делилем де ла Кроером (1685 - 1741).
Волею судеб, последние годы жизни и сама смерть Н.Н. Кудрявцева также оказались связаны с КБМ. В его стенах столетнему старцу посчастливилось встретиться с самой Императрицей Екатериной II, и здесь же он погиб от рук пугачёвцев, которым, по преданию, приказал убить Н.Н. Кудрявцева лично Е.И. Пугачёв.
Посещение Императрицей Екатериной II КБМ, в котором пребывала первоявленная чудотворная Казанская икона Божией Матери, и её встреча с Н.Н. Кудрявцевым состоялись 28 мая 1767 г. - на третий день по приезду в г. Казань, где самодержица всероссийская, по свидетельству А.И. Артемьева, провела «более пяти суток, с вечера 26-го мая до утра 1-го июня»(16). Этот эпизод, как и всё знаменитое путешествие Императрицы Екатерины II по Волге, в полной мере отражён в исторических исследованиях и заметно оброс «литературными подробностями».
В своей книге «Краткая история города Казани» известный историк-краевед и педагог М.С. Рыбушкин (1792 - 1849) указывал, в частности, что Императрица Екатерина II «благоволила слушать в сём монастыре божественную литургию и по окончании оной приложила на чудотворную икону небольшую брилиантовую корону и другую такой же величины на местный образ Спасителя».(17)
Первая из подаренных императрицей бриллиантовых корон украсила ризу первоявленной Казанской иконы Божией Матери, о чём, в частности, свидетельствует описание, приведённое в книге Е.А. Малова «Казанский Богородицкий девичь монастырь». «К чудотворной иконе Божией Матери две ризы, - писал он, - праздничная и будничная. Первая надевается на Рождество, Пасху и дни Казанской Божией Матери. 2-я риза жемчужная с драгоценными камнями. Венец серебряный вызолоченный весь из камней. Бриллиантовая корона - жертва Императрицы Екатерины II».(18)
Вторая из пожертвованных бриллиантовых корон пребывала в дальнейшем на изображении головы Спасителя, на что Е.А. Малов указывал в описании первого придела Нерукотворенного Образа Христа Спасителя «тёплого собора» КБМ: «В иконостасе местная икона Нерукотворенного Образа Христа Спасителя, - сообщалось в нём. - Убрус жемчужный. Оклад и венец серебряный, вызолоченный, с дорогими камнями. На главе Спасителя драгоценная с бриллиантами и камнями корона, пожертвованная Государынею Императрицею Екатериною II-ю».(19)
Сведений о том, кто сопровождал 28 мая 1767 г. Императрицу Екатерину II во время посещения КБМ и служил Божественную литургию, в выявленных источниках и литературе не содержится. Где в это время находилась настоятельница монастыря, не известно. Сведения о таковой вообще носят крайне скудный характер: так, Е.А. Малов упоминал только её имя - «Евдокия» - и годы настоятельствования - 1764 - 1778.(20) Предположительно богослужение происходило в самом Казанском соборе (соборе Казанской иконы Божией Матери), но прямых указаний на это также не обнаружено.
Однако при всём при этом достоверно известно, что перед участием в богослужении Императрица Екатерина II встретилась с Н.Н. Кудрявцевым. Судя по всему, это и было её наиболее ярким впечатлением от посещения КБМ.
«Скажите брату вашему, - писала, в частности, 29 мая 1767 г. Императрица Екатерина II графу Н.И. Панину, - что вчерась я была в здешнем девичьем монастыре, где у ворот встретил меня его дедушка, Кудрявцов, и так мне обрадовался, что почти говорить не мог. Я остановилась и с ним начала говорить, и он мне сказывал, что он очень слаб и почти слеп, и как головою всё подвигался, чтоб меня видеть, то и я гораздо к нему подвинулась, чем он казался весьма довольным; он уже ни ходить, ни одеваться не может, его водят».(21)
В письме графу Н.И. Панину от 31 мая 1767 г. Императрица Екатерина II также сообщила о состоявшемся обмене подарками с Н.Н. Кудрявцевым: «Старик Кудрявцов подарил мне весьма изрядной цуг лошадей, - писала она, - а я к нему послала табакерку золотую».(22)
Дальнейшие повествования о встрече Императрицы Екатерины II с «бессмертным дедом Петра Ивановича» можно считать литературными «переработками» этих эпизодических эпистолярных свидетельств.
Показательным в данной связи является следующий случай.
В своём исследовании «Н.А. Кудрявцев и его потомство», опубликованном в 1887 г. в «Историческом Вестнике», Д.А. Корсаков писал: «В мае 1767 года императрица Екатерина II посетила Казань. Нефёд Никитич Кудрявцев был уже в то время весьма дряхлым старцем: ему было лет 90 или даже более того - он переживал свой век. Он не только похоронил обеих своих дочерей, но и зятя - Алексея Даниловича Татищева и вну[ч]ку, Анну Алексеевну, первую жену графа Петра Ивановича Панина. Кудрявцев не мог уже ясно разглядеть черты лица "Семирамиды севера", так как был почти слеп и жаждал хоть слышать голос той "героини", "славнейшей из жён", которой восхищались все современники и которую он знал лишь понаслышке. Много хлопот стоило это дряхлому старику, на которого в то время в Казани, по-видимому, не обращали уже особого внимания; но Нефёд Никитич достиг, наконец, своего желания, и в воспоминание своей радости подарил императрице четвёрку прекрасных вороных лошадей с своего Каймарского завода. Екатерина II называет Кудрявцева в шутку "бессмертным" в своих письмах из Казани в Никите Ивановичу Панину».(23)
На исследование Д.А. Косакова последовал отзыв В.Н. Поливанова - одного из потомков Н.Н. Кудрявцева, отметившего, в частности: «Не знаю, на каком основании г. Корсаков предполагает, что "в виду желания Кудрявцева представиться Екатерине II, во время её посещения Казани, ему много это стоило хлопот, так как на него, по-видимому, не обращали уже особого внимания; но, - говорит он далее, - Нефёд Никитич достиг, наконец, своего желания и в восполнение своей радости подарил императрице четвёрку прекрасных вороных лошадей с своего Каймарского завода". Трудно предположить, чтобы человек, прослуживший с честью и пользою столько лет для своего края на видной по тому времени должности и находившийся в родстве с Паниными, мог быть забыт императрицею и местным обществом».(24)
В результате, в изданной в 1891 г. исправленной редакции своего исследования Д.А. Корсаков уже не упоминал о том, что на Н.Н. Кудрявцева в то время не обращали «особого внимания», указав лишь, что: «Много хлопот стоило это дряхлому старику, который не мог уже двигаться без посторонней помощи [...]».(25) При этом ссылки на источники информации о «многих хлопотах» приведены так и не были.
Вместе с тем, известно ещё об одном немаловажном обстоятельстве, которое могло косвенно благоприятствовать встрече, Императрицы Екатерины II с Н.Н. Кудрявцевым, а именно о том, что его дом, как уже отмечалось выше, находился около КБМ, и «путешествие» в монастырь не составляло в силу этого особого труда.
В высшей степени символично, что в 1774 г. Н.Н. Кудрявцеву суждено было погибнуть за Императрицу Екатерину II практически на том же самом месте, где за семь лет до этого посчастливилось с ней встретиться.
В своих описаниях казанских событий А.С. Пушкин и многие другие авторы опирались на «Краткое известие о злодейских на Казань действиях, вора, изменника, бунтовщика, Емельки Пугачёва, собранное Платоном Любарским архимандритом Спасоказанским, 1774 года августа 24 дня».(26) Данное «известие», «собранное из словесных расказаний таких людей, кои сами, или в разных противу его експедициях будучи, или по нещастию в злодейские его руки попавшись и много претерпев всех дерзских и безчеловечных сего урода злодейств, зрителями были», принадлежало перу архимандрита Казанского Спасо-Преображенского монастыря Платона (П.И. Любарского) (1738 - 1811) (впоследствии - епископа Тамбовского и Пензенского, архиепископа Астраханского и Кавказского, архиепископа Екатеринославского, Херсонского и Таврического) и было отправлено историку и археографу Н.Н. Бантыш-Каменскому (1737 - 1814). При этом, как писал сам архимандрит Платон (П.И. Любарский): «Я о истинне и точности всех обстоятельств не ручаюсь: по крайней мере большая и существеннейшая оных часть достоверна».(27)
Из истории Крестьянской войны 1773 - 1775 гг. известно, в частности, что попытку захвата г. Казани Е.И. Пугачёв предпринял по совету хорошо знакомого с городом и его оборонными возможностями бывшего подпоручика Ф.Д. Минеева, произведённого им за измену в полковники.
«Через семь лет после посещения Казани Екатериной II, над всем Казанским краем разразилась страшная общественная буря - Пугачёвщина, - писал Д.А. Корсаков. - 10 июля 1774 года, шайки Пугачёвцев подступили к Казани с востока и северо-востока, опустошая окрестные помещичьи селения и производя безобразный самосуд над помещиками и их управляющими и приказчиками. Казанские помещики организовали для борьбы с мятежниками дворянский конный легион из своих крепостных крестьян, и некоторые из них сами поступали в этот легион, а другие спасались из своих деревень в Казань. Нефёд Никитич Кудрявцев, не имея возможности, за дряхлостью, лично принять участие в борьбе с Пугачёвцами, отправил в дворянский легион часть своих крестьян, а также своего сына, Якова Нефедьевича Кудрявцева, внука Петра Алексеевича Татищева и его сына, своего правнука, Петра Петровича Татищева, заповедуя всем им не щадить жизни в верности императрице Екатерине II. Сам Кудрявцев выехал в Казань из своих Каймар незадолго перед тем, как явились туда Пугачёвцы, от которых крестьяне со страху прятались в соседние леса. Сергей Степанов Закамский передаёт следующие подробности о разгроме Пугачёвцами Каймар: "Когда из шайки Пугача наехали в Каймары с тем, чтобы сыскать помещика Кудрявцева, в покоях его поймали дядьку, Порфирия Барабанова, который был тучный собою и одевался чистенько. Сочтя Барабанова за помещика, они повесили его, хотя крестьяне уверяли их, что это дядька барский. Приказывали эти бунтовщики священнику Семёну Иванову созвать народ из лесу посредством звона колоколов. Когда народ был созван, стали они допрашивать священника о помещике; он их уверял, что помещик в Казани, а повешенный ими его дядька. Священника тоже хотели повесить, но народ едва-едва упросил их за его добрую жизнь и усердную его службу оставить его, не предавать никакому наказанию. Эти злоумышленники выломали кладовые у помещика, в которых были медные деньги сложены поленницами в мешках, и стали бросать оные деньги народу, также пряники и орехи, которые тут же нашли; так было много всего, что и малые дети приносили подолами всего не по одному разу"».(28)
Через два дня пугачёвцы начали наступление на г. Казань: «12 июля, - отмечал Д.А. Корсаков, - завладев на Арском поле под Казанью рощей, кирпичными сараями и загородным домом Кудрявцева (из которого перестроена теперешняя приходская церковь св[ятой] великомученицы Варвары, близ Родионовского института), мятежники устроили в нём свои батареи, с которых и открыли огонь по первому высланному против них отряду войск».(29)
«Внутри города, по Арской улице, недалеко от Богородицкого монастыря, - писал в своих очерках "Казань в её прошлом и настоящем" казанский общественный деятель, педагог и краевед М.И. Пинегин, - поставлен был гимназический отряд под командою директора фон-Каница; дорога была перекопана, а за насыпью поместились две шеренги, из коих первая имела карабины, а задняя - пики; к гимназистам присоединились художники и ремесленники из немцев, вооружённые 50 карабинами; они разместились группами по флангам и на аванпостах по окраинам оврагов к Казанке».(30)
Утром 12 июля 1774 г., не встретив должного сопротивления, пугачёвцы начали стремительно продвигаться к «Крепости» (Казанскому Кремлю), за стенами которой под защитой остатков гарнизона в спешке укрылись представители губернской власти, дворянства, духовенства и многие обыватели. При этом захват находившегося на подступах к Казанскому Кремлю КБМ стал одной из основных целей пугачёвцев.
Из-за «неописанной робости», в которую, по словам прибывшего 8 июля 1774 г. в Казань начальника Казанской и Оренбургской секретных комиссий по расследованию и наказанию участников Пугачёвского бунта графа П.С. Потёмкина (1743 - 1796), известия о приближении пугачёвцев привели «почти всех жителей», начиная от Казанского губернатора, генерал-аншефа Я.Л. фон Брандта (1716 - 1774),(31) бездарной организации обороны и открытого сочувствия Е.И. Пугачёву части представителей низших сословий и татар, положение представлялось катастрофическим.
«Народ будучи предан по большой части злодеям итти не препятствовали, - писал, в частности, 12 июля 1774 г. граф П.С. Потёмкин своему троюродному брату графу Г.А. Потёмкину (1739 - 1791), - а татар находящихся у меня половина злодеям отдались, и так осталось мне с имеющимися при мне двумя пушками к крепости пробиваться, что и удалось мне зделать: в крепость ввёл я 300 человек пехоты с крайней трудностью. Теперь защищаемся мы в крепости: уповают что Михельсон севодни будет, однако трудно ему будет в городе их поражать: сказывают, что Гагрин и Жолобов дни через три будут; я в жизнь мою так нещастлив не бывал: имея губернатора ничего не разумеющего и артиллерийского генерала дурака, должен был, по их распоряжению к защите самой скверной, помогать на семи верстах дистанции».(32)
«Город стал добычею мятежников, - писал А.С. Пушкин в "Истории Пугачёвского бунта". - Они бросились грабить домы и купеческие лавки; вбегали в церкви и монастыри, обдирали иконостасы; резали всех, которые попадались им в Немецком платье. Пугачёв, поставя свои батареи в трактире Гостиного двора, за церквами, у триумфальных ворот, стрелял по крепости, особенно по Спаскому монастырю, занимающему её правый угол и коего ветхие стены едва держались. С другой стороны, Минеев, втащив одну пушку на врата Казанского монастыря, а другую, поставя на церковной паперти, стрелял по крепости, в самое опасное место. Прилетевшее оттоле ядро разбило одну из его пушек. Разбойники, надев на себя женские платья, поповские стихари, с криком бегали по улицам, грабя и зажигая дома. Осаждавшие крепость им завидовали, боясь остаться без добычи....».(33)
Таким образом, КБМ был захвачен пугачёвцами под предводительством Ф.Д. Минеева и превращён в один из двух основных плацдармов, откуда вёлся обстрел Казанского Кремля и осуществлялись попытки его захвата. При этом сам монастырь был разграблен, а укрывшиеся в нём люди (в том числе Н.Н. Кудрявцев) убиты.
С высокой степенью достоверности об обстоятельствах случившегося 12 июля 1774 г. в КБМ можно судить по письменному источнику, датированному 10 октября 1774 г., авторство которого принадлежит генерал-аншефу графу П.И. Панину, командовавшему подавлением Пугачёвского восстания (Крестьянской войны 1773 - 1775 гг.). Очевидно, что информация, которой он обладал, была наиболее близка к первоисточникам.
Препровождая Императрице Екатерине II «всеподданнейшие письма» от генерал-поручика А.В. Суворова и полковника И.И. Михельсона, граф П.И. Панин писал ей 10 октября 1774 г.: «Дерзаю при том поднести вступившую ко мне челобитную от недоросля Татищева, приспевшего возрастом ко вступлению в службу Вашего Императорского Величества. Он сын брата родного покойной первой моей жены, которой я обязан незабвенною благодарностию и одолжением; случившись в Казани при начинании в тамошней стране злодейств от самозванца, вступил своею охотою к корпусу уланов составленному от тамошнего дворянства в должности субалтер-офицера; при бывшем на Казань от злодея нашествии, прадед родной сего молодого дворянина растерзанный злодеями генерал-маиор Кудрявцев в тот злосчастный случай его и с отцем отправил сражаться противу злодея с увещеванием, чтоб не щадили жизней своих в верности к Вашему Императорскому Величеству и в защищении города. Сам сей столетний старик не преклоняясь ни на какие предложения, велел себя внести в храм Казанския Богоматери с твёрдым предположением умереть от злодейских рук, когда могут они допущены быть похитить сей город; и сколь скоро оные ворвались в тот храм Божий, то он собрав последния свои силы вскричал на злодеев, как могут они изменники дерзать противу своей государыни, осквернять и расхищать храм Божий? В тех самых словах оный был растерзан злодейскими руками; внук его лейб-гвардии отставной маиор Пётр Татищев, будучи с сим просителем своим сыном при резервном корпусе защищались по всей своей возможности, и когда приказано было резерву войти в замок, то тогда они уже были оба в оный втащены верёвками чрез стену, и были при защищении во всё время продолжаемого на него нападения, что свидетельствуют о них все там бывшие».(34)
Посему граф П.И. Панин просил у Императрицы Екатерины II «всемилостивейше пожаловать повелеть сего молодого дворянина, воспитанного по своему рождению, определить в полевые полки здесь находящиеся тем офицерским званием, которого он должность имел уже счастие при уланском корпусе с настоящим военным подвигом противу злодейских нападений, отправлять».(35)
После учинённой в монастыре резни он был практически уничтожен огнём. Был ли КБМ подожжён намеренно или загорелся от распространившегося по всему городу пожара - установить по сохранившимся свидетельствам не представляется возможным.
Между тем, известно, что пугачёвцы, среди которых было много иноверцев - башкир и татар, не испытывавших пиетета по отношению к православным святыням, с лёгкостью оскверняли, грабили и поджигали казанские церкви и монастыри, истребляя укрывавшихся в них обывателей. Как писал архимандрит Платон (П.И. Любарский), «всякого состояния, полу и возраста жителей» они «в полон вёрст за семь отгоняли», «укрывшиеся же в церквах, видя оттуда терзаемых и закланных своих родственников и знаемых, не смели рыдать, но трепеща равней себе ожидали судбины; алчные злодеи не устрашились разбивать, разграблять, сожигать и самыя святыя церкви, из коих людей, безчинно бегая в оных с оружием, и въежжая на лошадях, выгоняли в плен, многих тут же умерщвляя».(36)
«Шестнадцать церквей, - писал М.С. Рыбушкин, - разграблено* (* А именно: Соборы Владимирской Божией матери и Св[ятых] Апостол Петра и Павла; монастыри девичий Богородицкий и Феодоровский, церкви: Московских чудотворцев, Николая Тульского, Николая Нисского, Живоначальной Троицы, Воскресения Христова, Варлаама Хутынского, Грузинской Богоматери, 4-х Евангелистов, Рождества Пресв[ятой] Богородицы и Алексея человека Божия), святость икон поругана, церковная утварь расхищена, а некоторые из известных в Казани лиц, укрывшиеся от злодеев, лишились жизни у самых олтарей».(37)
В очерках «Казань в её прошлом и настоящем» М.И. Пинегина,(38) а затем и в изданном в 1899 г. «Путеводителе по Казани», составителем которого был М.В. Казанский, говорилось о двадцати восьми разорённых и сожжённых церквях. «Потери, - сообщалось в "Путеводителе по Казани", - которые понесла от нашествия Пугачёва Казань, были ужасны: до 2000 домов, гостиный дом со всеми 777 лавками и 28 церквей сделались жертвой сначала грабежа, а затем огня. Тысячи семейств остались без крова и хлеба».(39)
Сколько человек погибло в КБМ и было уведено из него, не известно, но следует предположить, что их было немало. На это, в частности, косвенно указывают следующие немаловажные обстоятельства: во-первых, монастырь находился в непосредственной близости от Казанского Кремля, и, вероятно, он принял часть тех бежавших от пугачёвцев обывателей и отряжённых на оборону города лиц, которые не успели или по каким-то иным причинам не смогли укрыться за крепостными стенами. Во-вторых, в нём пребывала первоявленная Казанская икона Божией Матери, которая, по мнению верующих, должна была спасти их от злой участи, что делало монастырь предпочтительным для укрытия местом.
На последнее обстоятельство, в частности, прямо указывал Д.А. Корсаков, который писал, что: «В то время как часть служилых людей вместе с окрестными помещиками заперлись в казанской крепости, другие помещики и обыватели казанские искали убежища в Казанском девичьем монастыре. В числе их находился и Нефёд Никитич Кудрявцев, не хотевший укрыться в крепости и надеявшийся спасти себя в церкви близ чудотворной иконы Казанской Божией Матери. Но Казанский монастырь был разрушен и почти 100-летний старец Нефёд Никитич был умерщвлён на церковной паперти Пугачёвцами, под предводительством предавшегося Пугачёву осинского гарнизонного подпоручика Миняева(40). Дом Кудрявцева, находившийся близ церкви Николы Тульского, - сгорел, а имущество из него было разграблено, причём погибло много фамильных документов и деловых бумаг».(41)
Откуда граф П.И. Панин узнал об обстоятельствах гибели Н.Н. Кудрявцева - не известно. Однако эти сведения вполне сообразуются с семейными преданиями «о мученической и геройской кончине Кудрявцева», на что, в частности, указывал в 1887 г. В.Н. Поливанов.
«Нельзя, мне кажется, также не допустить, - подчёркивал он, - возможности обращения Н.Н. Кудрявцева с увещанием к пугачёвцам, ворвавшимся в храм, иначе трудно объяснить отказ его укрыться в стенах крепости, где в эту страшную для города минуту нашли своё спасение большая часть именитых жителей. Подвиг этот вполне согласуется с мужественным и непоколебимым характером Нефёда Никитича, решившегося принести этим свою посильную жертву отечеству».(42)
Из рассказа В.Н. Поливанова известно и об обстоятельствах обнаружения тела убитого Н.Н. Кудрявцева. По его словам, опознать погибшего старика помог «образ-панагия с мощами», который «Нефёд Никитич имел всегда обыкновение носить на себе». «Образок этот, - уточнял В.Н. Поливанов, - представлял с лицевой стороны Спасителя на престоле славы, а с противоположной, за стеклянной дверкой, находились св[ятые] мощи. Рамку образа составляли довольно крупные самоцветные камни, оправленные в золоте. Нефёд Никитич, удалившись искать себе убежище во время пугачёвского разгрома Казани в Девичий монастырь, только благодаря этому образу был узнан в груде обезображенных и обуглившихся трупов. В рассказе этом нет ничего невозможного, в виду того, что храм бунтовщиками после разграбления был подожжён, и полусгоревшее тело страдальца с трудом было отыскано и погребено его внуком, Петром Алексеевичем Татищевым. От последнего образ перешёл к Чирковой (его дочери), а от неё к бабке моей Поливановой, как старшей в роде».(43)
Однако здесь же В.Н. Поливанов «с чувством глубокого сожаления» упоминал «о пропаже у нас в доме, в 1867 г.» этой «дорогой семейной древности».(44)
При этом у разных авторов имеются заметные расхождения в части указания конкретного места гибели Н.Н. Кудрявцева. Так, И.И. Дмитриев писал, что: «Злодеи ворвались в монастырь, нашли его сидящим подле раки с мощами святого угодника».(45)
Однако А.И. Артемьев и, вслед за ним, Е.А. Малов усомнились в этом. Первый заметил, что И.И. Дмитриев «несправедливо говорит об убиении Кудрявцева при раке мощей: в Казанском Богородицком монастыре никаких мощей не почивает».(46) Второй фактически воспроизвёл его слова, также указав, что «в Казанском Богородицком монастыре никаких мощей нет».(47)
А.С. Пушкин, на которого затем сослался тот же Е.А. Малов,(48) писал, что Н.Н. Кудрявцев погиб на паперти. «Генерал-Маиор Кудрявцов, старик сто-десяти-летний, не хотел скрыться в крепость, несмотря на всевозможные увещания, - сообщалось в "Истории Пугачёвского бунта". - Он на коленях молился в Казанском девичьем монастыре. Вбежало несколько грабителей. Он стал их увещевать. Злодеи умертвили его на церковной паперти».(49)
Очевидно при этом, что к сохранившимся свидетельствам и семейным преданиям о событиях в КБМ, как и в целом к рассказам о последствиях учинённого пугачёвцами в Казани погрома, нужно относиться с очень большой осторожностью.
«Нефёд Никитич Кудрявцев в памяти ближайших к нему поколений являлся героем, мучеником за убеждения, - пояснял Д.А. Корсаков. - В преданиях о его смерти действительность прикрашивалась фантазиею. Так например, по этим преданиям, в Казанском девичьем монастыре является сам Пугачёв, и его в глаза обличает Кудрявцев; между тем как на самом деле, Пугачёв не был в Казанском монастыре, а во время его разрушения овладел гостинным двором, близ крепости».(50)
Яркая сцена обличения Н.Н. Кудрявцевым Е.И. Пугачёва фигурирует, в частности, в «Руской истории» С.Н. Глинки.
«Во время новых замешательств, - писал он, - возникших по смерти Бибикова, Пугачёв со всеми скопищами своими двинулся к Казани. Губернатор немедленно приказал всем жителям удалиться в крепость. Генерал Маиор Нефёд Никитич Кудрявцев, переживший уже сто лет, не пошёл в крепость. "Я останусь в предместии", сказал он: "я хочу видеть самозванца; я хочу изобличить его перед Богом и людьми". От глубокой старости и болезней не владея ногами, он упросил, чтобы его перенесли на креслах в Собор Казанской Божией Матери. Вскоре буйные скопища ворвались и в предместие и в ту церковь, где был великодушный старец. Сам Пугачёв явился с ними. При виде сего злодея и сообщников его престарелый Кудрявцев оживился новыми силами. Грозно и с презрением воззрел на них и громко воскликнул: "Злодеи! вы забыли Бога: вы изменили Вере; вы изменили Императрице. Страшитесь суда Божия! Невинная кровь, вами пролитая, вопиет к Небесам; и вы дерзаете присутствием своим осквернять храм Господний!" Воскипев яростию, Пугачёв приказал предать Кудрявцева смерти. Злодеи устремились на него с саблями и копьями. Столетний старец, поражённый уже многими ударами, и видя кровь свою, текущую из ран, снова возвысил голос, силою Веры подкрепляемый: "Я не страшусь смерти" вопиял он: "вы отворяете мне путь в селения небесныя. А для вас ужасна будет и жизнь и смерть. Покайтесь: обратитесь к Богу; вспомните присягу; истребите злодея: он ведёт вас к пагубе!" Мгновенно засвистала смертоносная пуля; мужественный голос Кудрявцева пресекся вместе с жизнию его. Негодуя и на добродетель, и на верность, и на Бога, Пугачёв приказал зажечь храм Господний. По удалении буйных скопищ погасили пламя и полусгоревшее тело великодушного страдальца было отыскано и погребено в той же церкви внуком его Петром Алексеевичем Татищевым. В стенах сего храма воздвигнут памятник, возвещающий о сём подвиге».(51)
В дальнейшем это описание перешло - со ссылкой на источник - в книгу Д.Н. Бантыш-Каменского «Словарь достопамятных людей русской земли» (часть третья),(52) а оттуда - в качестве примера «фантазии» - в книгу Д.А. Корсакова «Из жизни русских деятелей XVIII века»(53).
Этими же «фантазиями», судя по всему, вдохновлялся и художник Ф.А. Моллер (1812 - 1874), когда писал свою картину «Штурм Пугачёвым Казани» (1847 г.), хранящуюся в настоящее время в Государственном Русском музее в г. Санкт-Петербурге.(54)
Любопытный «отсыл» к сцене обличения Н.Н. Кудрявцевым Е.И. Пугачёва, но с абсолютно противоположной идеологической трактовкой, можно наблюдать в советском художественном фильме 1937 г. «Пугачёв» (режиссёр - П.П. Петров-Бытов, автор сценария - О.Д. Форш), где в «освобождённой» Казани один из схваченных дворян-«людоморов» гневно бросает в лицо знакомому ему Е.И. Пугачёву: «Будь ты проклят, царь дикой черни! Смерд!». А затем, выхватив у стоявшего рядом с ним пугачёвца пистолет, безрезультатно пытается выстрелить в него. Соратник Е.И. Пугачёва в ответ вынимает пистолет, но «царь» - со словами: «Погоди! Этого я сам!» - отбирает его и лично убивает дворянина.
Такими же, как у С.Н. Глинки, «живыми подробностями» оказались наполнены и повествования о разгроме КБМ и Казанского собора (собора Казанской иконы Божией Матери). Примером этому может, в частности, служить следующий фрагмент, опубликованный без ссылок на источники в «Путеводителе по Казани», составленном М.В. Казанским. «Особенно тяжёлая участь, - отмечалось в нём, - выпала на долю тех Казанцев, которые укрылись в дворе и церкви Казанского женского монастыря. Пугачёвцы ворвались в двор монастыря, и... стоны в монастырской ограде заглушали службу в церкви... Борьба перешла на паперть и под окна запертой церкви. Дребезг стёкол... и пули засвистали в церкви через окна... стон, вопли, крики ужаса и смерти!.. Наконец, тяжёлая железная дверь церкви под ударами мятежников заскрипела и половина, сорванная с петель, с грохотом упала внутрь храма, давя народ. Залпы выстрелов в храме рассвирепевшей толпы пугачёвцев беспощадно убивали укрывшихся в монастыре».(55)
Среди всей этой «художественности» заслуживает, однако, внимания упоминание о месте последнего земного упокоения Н.Н. Кудрявцева. Со ссылкой на Д.Н. Бантыш-Каменского, А.С. Пушкин пишет, что: «Тело его погребено в той церкви, где он был убит».(56) Е.А. Малов, в свою очередь, без возражений ссылается уже на А.С. Пушкина.(57)
С.Н. Глинка, а вслед за ним - Д.Н. Бантыш-Каменский, упоминали о памятнике, воздвигнутом «в стенах храма» на месте гибели Н.Н. Кудрявцева.(58) По-видимому, имелось в виду распятие, находившееся на месте, где он, по преданию, был убит и погребён. «В паперти на стене, - упоминал Е.А. Малов, - вправо над входной дверью, находится Распятие с предстоящими древнего письма. По преданию, пред этим животворящим Крестом Господним убит был сообщниками злодея Пугачёва генерал-маиор Нефёд Никитич Кудрявцев».(59)
«До сих пор, - писал уже Д.А. Корсаков, - при входе в зимнюю церковь Казанского девичьего монастыря, в сенях, у стены против келий игуменьи, возвышается большое деревянное распятие с предстоящими Пресв[ятой] Девой и Иоанном Богословом. Перед распятием теплится неугасимая лампада. По преданию, живущему в монастыре, в этом месте убит и погребён Нефёд Никитич Кудрявцев».(60)
Помимо прочего, необходимо отметить, что упоминание В.Н. Поливановым о «груде обезображенных и обуглившихся трупов», среди которых с трудом было обнаружено тело Н.Н. Кудрявцева, является свидетельством большого числа людей, погибших (убитых и сгоревших) в КБМ и, в частности, в разграбленном Казанском соборе (соборе Казанской иконы Божией Матери).
Вероятно, погрому монастыря предшествовало боестолкновение, что в известной мере объясняет отношение пугачёвцев к укрывавшимся за его стенами людям. М.И. Пинегин отмечал, в частности, что остатки состоявшего из гимназистов, учителей и ремесленников-иностранцев «корпуса», «оттеснённые до самого женского монастыря, удалились в крепость».(61)
При этом насельниц обители и её настоятельницу нападавшие оставили в живых и увели из охваченного пожаром монастыря.
В 1862 г. в журнале «Чтения в Императорском Обществе Истории и Древностей Российских при Московском Университете» был опубликован «Рассказ, записанный со слов одного из участников в Пугачовском бунте», в котором так описывались казанские события: «В это время нас набралось до 5,000; Пугачов решился итти на Казань. Пришли и стали на Арском поле. Пугачов написал манифесты и послал в город. Казанцы издевались над его посланиями. На другой день мы двинулись на Казань. Погода предвещала нам успех: ветер дул прямо на неприятеля. Завязалась резня страшная; густой дым пошёл прямо на город, наши били неприятеля с вала; вошли в город, зажгли его. Человек 15 храбрецов уже ворвались было в крепость, но их там заперли. Вокруг крепости всё жгли и грабили. Пугачов хотел задушить головнями засевших в ней. Разграбили монастырь и игуменью с монахинями вывели на Арское поле. Разбили тюрьму и освободили арестантов; здесь заключены были жена и сын Пугачова».(62)
Вполне закономерным является вопрос о том, где в это время находилась первоявленная Казанская икона Божией Матери? Весьма любопытно, что о главной православной святыне совсем не упоминается ни в «Кратком известие о злодейских на Казань действиях, вора, изменника, бунтовщика, Емельки Пугачёва» архимандрита Платона (П.И. Любарского), ни в «Истории Пугачёвского бунта» А.С. Пушкина, ни в других источниках и исторической литературе. Трудно себе представить, чтобы она не пострадала при разграблении и пожаре в КБМ (и об этом не осталось даже никаких «преданий»), равно как и то, что закрывшийся в «Крепости» (Казанском Кремле), вместе со значительной частью духовенства, архиепископ Вениамин (В.Г. Пуцек-Григорович) (1706 - 1785) «забыл» или не успел забрать первоявленный образ из находившегося в шаговой доступности монастыря.
В данной связи обращает на себя внимание упоминание архимандритом Платоном (П.И. Любарским) о «честных иконах», перед которыми молились осаждённые. «Неутомимый пастырь Вениамин архиепископ, - сообщается в "Кратком известие о злодейских на Казань действиях, вора, изменника, бунтовщика, Емельки Пугачёва", - во всё то время продолжавшегося времени(63) или штурму, не выходя из соборной благовещения пресвятыя Богородицы церкви, коленопреклонно молил Господа о ниспослании скорыя на нечестивых помощи; а по утишении пальбы, не взирая на жар, дым и копоть, взяв честныя иконы, со всем при нём бывшием духовенством внутрь крепости обошёл вокруг с умиленным пением молебствуя ко Всевышнему».(64)
А.С. Пушкин, в свою очередь, писал о «чудотворных иконах».
«Преосвященный Вениамин, - говорится в "Истории Пугачёвского бунта", - во всё время приступа находился в крепости, в Благовещенском Соборе, и на коленях со всем народом молил Бога о спасении христиан. Едва умолкла пальба, он поднял чудотворные иконы, и не смотря на нестерпимый зной пожара и на падающие брёвна, со всем бывшим при нём духовенством, сопровождаемый народом, обошёл снутри крепость при молебном пении. - К вечеру буря утихла, и ветер оборотился в противную сторону».(65)
«Пока продолжалась канонада, - писал М.И. Пинегин, - архиепископ Вениамин пять раз совершал богослужение в соборе».(66)
Следует отметить, что данный «сюжет» был обыгран во второй серии советского художественного фильма (дилогии) 1978 г. «Емельян Пугачёв» (режиссёр - А.А. Салтыков, автор сценария - Э.Я. Володарский), где показано, как перед началом штурма г. Казани в «Крепости» (Казанском Кремле) - в кафедральном соборе - архиепископом Вениамином (В.Г. Пуцеком-Григоровичем), в сослужении духовенства и монашествующих, совершается богослужение и крестный ход, впереди которого несут распятие, знамя с изображением святого Георгия Победоносца и большую Казанскую икону Божией Матери в окладе с короной. Заканчивается крестный ход совершаемым рядом с Казанским образом Богородицы анафематствованием местным архиереем «окаянного Емельки Пугачёва» и «богопротивного воинства его», во время которого слышащий проклятия в свой адрес Е.И. Пугачёв даёт сигнал к наступлению на город.
При всех хронологических несуразностях и художественных вольностях трактовки исторических событий, а также несоразмерной величине показанной Казанской иконы Божией Матери - по сравнению с первоявленным образом, следует признать, что во время реальных событий именно перед ним, в первую очередь, и должны бы были осаждённые просить Божественного заступничества от пугачёвцев.
Дальнейшее избавление г. Казани от пугачёвской «сволочи», осуществлённое отрядом подполковника И.И. Михельсона (1740 - 1897), архимандритом Платоном (П.И. Любарским) рассматривалось как заступничество свыше. «Как только сей от Бога ниспосланный Казане защитник, - писал он, - увидел противу себе идущего из за Казани прямо на арское поле злодея великим протяжением, многотысящную толпу за собою влекущего, тотчас против него отправился с немногочисленными своими, привыкшими уже сих буянов поражать, воинами: и по занятии выгоднейшего места, не дав ему времени, как и где хотелось, построится в боевой порядок, всеми силами, при помощи исправной своей артиллерии, на него с такою неустрашимостию ударил, что злодей по весма слабом и коротком сопротивлении, оставив все свои тягости военные, многолюдство, и великим хищением собранное богатство, опрометью, как ему обыкновенно, побежал с весма малым числом себе верных, по тойже галицкой к Кокшайску дороге, за коим отряженная команда гналась около тридцати вёрст, но видя, что злодей, будучи в переде, везде берёт неусталых лошадей, за усталостию своих возвратилась».(67)
После прибытия отряда подполковника И.И. Михельсона в г. Казань «в крепости торжественно благодарный отправлялся молебен».(68)
Разгром и пожар КБМ имели для него плачевные последствия. «Сильнейший ущерб монастырю принесло нашествие на Казань Пугачёва, - отмечает архитектор С.П. Саначин. - Из купола главного собора стали выпадать кирпичи. Он обветшал настолько, что с 1794 г. прекратилась Божия служба. Починка собора была признана затратной и, главное, безнадёжной. Архиепископ Амвросий I [...] просит разрешение у Синода разобрать храм и выстроить новый [...]. В 1796 г. крупнейшим столичным архитектором Иваном Егоровичем Старовым [...] был сочинён проект нового соборного храма, утверждённого Екатериной II».(69)
В 1799 - 1808 гг., вместо разобранного, был возведён новый Казанский собор (в честь явления Казанской иконы Божией Матери), ставший впоследствии весьма знаменитым. В 1932 г., во время государственного богоборчества, он был уничтожен, а в 2015 г. было принято решение о его воссоздании.
В связи с осуществляемым в настоящее время возрождением Казанского собора (собора Казанской иконы Божией Матери) представляется важным также восстановить и историческую справедливость в отношении выдающегося гражданина города Казани Н.Н. Кудрявцева, предусмотрев установление в самом соборе или где-либо на территории монастырского комплекса соответствующего памятного знака.
Алексеев Игорь Евгеньевич, кандидат исторических наук (г. Казань).
Сноски:
(1) См.: Взгляд на мою жизнь. Записки действительного тайного советника Ивана Ивановича Дмитриева // Издание М.А. Дмитриева; в трёх частях. - Москва: Типография В. Готье, 1866. - 313, (1) с.
(2) См.: Руская история, сочинённая Сергеем Глинкою / Издание третие и вновь дополненное. - Часть девятая. - Москва: В Университетской Типографии, 1823. - 263 с.
(3) См.: Словарь достопамятных людей русской земли, содержащий в себе жизнь и деяния знаменитых полководцев, министров и мужей государственных, великих иерархов православной церкви, отличных литтераторов и учёных, известных по участию в событиях отечественной истории, составленный Дмитр. Бантыш-Каменским и изданный Александром Ширяевым. В пяти частях. - Часть третья (К. М.). - Москва: В типографии Н. Степанова, 1836. - 389, VI с.
(4) См.: Артемьев А.И. Казанские гимназии в XVIII столетии (Продолжение) // Журнал Министерства Народного Просвещения. - Часть CLXXIV. - 1874. - Июль. - С. (1) - 52.
(5) См.: Казанский Богородицкий девичь монастырь. История и современное его состояние. Священника Евфимия Малова. - Казань: Типография Императорского Университета, 1879. - 141, XIX, (1) с.
(6) См.: Корсаков Д.А. Из жизни русских деятелей XVIII века. - Казань: Типография Императорского Университета, 1891. - 448, XIX с.
(7) См.: Корсаков Д.А. Н.А. Кудрявцев и его потомство // Исторический Вестник. - Том XXIX (Август). - 1887. - С. (233) - 260.; Корсаков Д.А. Н.А. Кудрявцев и его потомство // Исторический Вестник. - Том XXIX (Сентябрь). - 1887. - С. (547) - 564.
(8) Корсаков Д.А. Из жизни русских деятелей XVIII века. - Казань: Типография Императорского Университета, 1891. - С. 31 - 32.
(9) Там же. - С. 36.
(10) См.: Там же. - С. 37.
(11) Николай Михайлович Карамзин, по его сочинениям, письмам и отзывам современников. Материалы для биографии, с примечаниями и объяснениями М. Погодина. - Часть I. - Москва: Типография А.И. Мамонтова, 1866. - С. 2.
(12) Корсаков Д.А. Из жизни русских деятелей XVIII века. - С. 39.
(13) См.: Там же. - С. 49.
(14) Там же. - С. 66.
(15) Там же. - С. 34 - 35.
(16) См.: Артемьев А.И. Указ. соч. - С. 17.
(17) См.: Краткая история города Казани. Соч. Михаила Рыбушкина. - Часть I. - Казань: В типографии Л. Шевиц, 1848. - С. 99.
(18) Казанский Богородицкий девичь монастырь. История и современное его состояние. Священника Евфимия Малова. - С. 31.
(19) Там же. - С. 58.
(20) См.: Там же. - С. 89.
(21) См.: Список с письма Екатерины II к Н. Панину о встрече в Казани старика Кудрявцова. (29 мая 1767 года) // Бумаги Императрицы Екатерины II, хранящиеся в Государственном Архиве Министерства Иностранных Дел (собраны и изданы с Высочайшего разрешения по предначертанию Его Императорского Высочества Государя Наследника Цесаревича Великого Князя Александра Александровича академиком П. Пекарским). Том III. 1765 г. - 1771 г марта 7-го / Сборник Русского Исторического Общества. - Том десятый. - Санкт-Петербург: Типография Императорской Академии Наук, 1872. - С. 205 - 206.
(22) Список с письма Екатерины II к Н. Панину о деле Гомма и об огромности труда при новом законодательстве. (31 мая 1767 года) // Бумаги Императрицы Екатерины II, хранящиеся в Государственном Архиве Министерства Иностранных Дел (собраны и изданы с Высочайшего разрешения по предначертанию Его Императорского Высочества Государя Наследника Цесаревича Великого Князя Александра Александровича академиком П. Пекарским). Том III. 1765 г. - 1771 г марта 7-го / Сборник Русского Исторического Общества. - Том десятый. - Санкт-Петербург: Типография Императорской Академии Наук, 1872. - С. 207.
(23) См.: Корсаков Д.А. Н.А. Кудрявцев и его потомство // Исторический Вестник. - Том XXIX (Сентябрь). - 1887. - С. (547) - 548.
(24) Поливанов В. К статье «Кудрявцев и его потомство» // Исторический Вестник. - Том XXX (Ноябрь). - 1887. - С. 496 - 497.
(25) Корсаков Д.А. Из жизни русских деятелей XVIII века. - С. (46).
(26) См.: Краткое известие о злодейских на Казань действиях, вора, изменника, бунтовщика, Емельки Пугачёва, собранное Платоном Любарским архимандритом Спасоказанским, 1774 года августа 24 дня. - С. (130) - 143.
(27) Там же. - С. (130).
(28) Корсаков Д.А. Из жизни русских деятелей XVIII века. - С. 47 - 48.
(29) Там же. - С. 48.
(30) Казань в её прошлом и настоящем. Очерки по истории, достопримечательностям и современному положению города, с приложением кратких адресных сведений. С 8-ю видами города Казани. Составил М. Пинегин. - Санкт-Петербург: Издание книгопродавца А.А. Дубровина, 1890. - С. 223.
(31) См.: П.С. Потёмкин во время Пугачёвщины (Материалы для истории Пугачёвского бунта) // Русская Старина. - 1870. - Том III. - С. 402.
(32) См.: Там же. - С. 403.
(33) Пушкин А. История Пугачёвского бунта. - Часть первая. - Санкт-Петербург: В Типографии II Отделения Собственной Е.И.В. Канцелярии, 1834. - С. 126 - 127.
(34) Донесение графа П.И. Панина Императрице Екатерине II, 10 октября 1774 г. № 20. II // Сборник Русского Исторического Общества. - Том шестой. - Санкт-Петербург: Типография Императорской Академии Наук, 1871. - С. 164 - 165.
(35) См.: Там же. - С. 165.
(36) См.: Краткое известие о злодейских на Казань действиях, вора, изменника, бунтовщика, Емельки Пугачёва, собранное Платоном Любарским архимандритом Спасоказанским, 1774 года августа 24 дня. - С. 137.
(37) Краткая история города Казани. Соч. Михаила Рыбушкина. - Часть I. - С. 141.
(38) См.: Казань в её прошлом и настоящем. Очерки по истории, достопримечательностям и современному положению города, с приложением кратких адресных сведений. С 8-ю видами города Казани. Составил М. Пинегин. - С. 230.
(39) Путеводитель по Казани (с 12 рисунками и 5 портретами) // Составил для членов VII съезда Общества русских врачей в память Н.И. Пирогова, по поручению Организационного Комитета съезда, М.В. Казанский. - Казань: Типо-литография Императорского Университета, 1899. - С. 49.
(40) Так в оригинале. - И.А.
(41) Корсаков Д.А. Из жизни русских деятелей XVIII века. - С. 48 - 49.
(42) Поливанов В. Указ. соч. - С. 496.
(43) Там же.
(44) См.: Там же.
(45) Взгляд на мою жизнь. Записки действительного тайного советника Ивана Ивановича Дмитриева. - С. 25.
(46) См.: Артемьев А.И. Указ. соч. - С. 19.
(47) См.: Казанский Богородицкий девичь монастырь. История и современное его состояние. Священника Евфимия Малова. - С. 106 - 107.
(48) См.: Там же. - С. 78.
(49) Пушкин А. Указ. соч. - С. 134.
(50) Корсаков Д.А. Из жизни русских деятелей XVIII века. - С. 49.
(51) Руская история, сочинённая Сергеем Глинкою. - С. 160 - 162.
(52) См.: Словарь достопамятных людей русской земли... - С. 127 - 128.
(53) См.: Корсаков Д.А. Из жизни русских деятелей XVIII века. - С. 49 - 50.
(54) См., например: Русскому музею подарили «Штурм Пугачёвым Казани» [Электронный ресурс] // Музеи России: сайт. - URL: http://www.museum.ru/N19816 (дата обращения: 01.12.2017)
(55) Путеводитель по Казани (с 12 рисунками и 5 портретами) // Составил для членов VII съезда Общества русских врачей в память Н.И. Пирогова, по поручению Организационного Комитета съезда, М.В. Казанский. - С. 48.
(56) Примечание // Пушкин А. Указ. соч. - С. 58.
(57) См.: Казанский Богородицкий девичь монастырь. История и современное его состояние. Священника Евфимия Малова. - С. 78.
(58) См.: Руская история, сочинённая Сергеем Глинкою. - С. 162.; Словарь достопамятных людей русской земли, содержащий в себе жизнь и деяния знаменитых полководцев, министров и мужей государственных, великих иерархов православной церкви, отличных литтераторов и учёных, известных по участию в событиях отечественной истории, составленный Дмитр. Бантыш-Каменским и изданный Александром Ширяевым. В пяти частях. - С. 128.
(59) Казанский Богородицкий девичь монастырь. История и современное его состояние. Священника Евфимия Малова. - С. 78.
(60) Корсаков Д.А. Из жизни русских деятелей XVIII века. - С. 51.
(61) См.: Казань в её прошлом и настоящем. Очерки по истории, достопримечательностям и современному положению города, с приложением кратких адресных сведений. С 8-ю видами города Казани. Составил М. Пинегин. - С. 15.
(62) Рассказ, записанный со слов одного из участников в Пугачовском бунте // Чтения в Императорском Обществе Истории и Древностей Российских при Московском Университете. - 1862. - Книга третья (июль - сентябрь). - С. 337.
(63) Так в оригинале. - И.А.
(64) Краткое известие о злодейских на Казань действиях, вора, изменника, бунтовщика, Емельки Пугачёва, собранное Платоном Любарским архимандритом Спасоказанским, 1774 года августа 24 дня. - С. 139.
(65) Пушкин А. Указ. соч. - С. 128.
(66) Казань в её прошлом и настоящем. Очерки по истории, достопримечательностям и современному положению города, с приложением кратких адресных сведений. С 8-ю видами города Казани. Составил М. Пинегин. - С. 227.
(67) Краткое известие о злодейских на Казань действиях, вора, изменника, бунтовщика, Емельки Пугачёва, собранное Платоном Любарским архимандритом Спасоказанским, 1774 года августа 24 дня. - С. 142 - 143.
(68) См.: Там же. - С. 143.
(69) Саначин С.П. Вехи иллюстрированной архитектурно-строительной истории Казанского Богородицкого девичьего монастыря // Чудотворный Казанский образ Богородицы в судьбах России и мировой цивилизации: сборник избранных статей по итогам работы Междунар. науч.-практ. конф., Казань, 19 - 21 июля 2016 г. / Сост.: иерей Сергий (Фуфаев), М.Ю. Ефлова, О.А. Хабриева, А.А. Калина; науч. ред. М.В. Андреев. - Казань: Центр инновационных технологий, 2016. - С. 113 - 114.
Иллюстрации:
1. «Нефёд Кудрявцев». Неизвестный художник. 1740-е гг. Музей-усадьба «Мураново» имени Ф.И. Тютчева.
2. «Вид Казанского монастыря с юго-западной стороны» (фрагмент). Ю.И. фон Каниц. 1779 г.
3. «Штурм Пугачёвым Казани». Ф.А. Моллер. 1847 г. Государственный Русский музей.
