Учитель довольно потирал руки. Учителем, правда, он был только по фамилии, что и приводило многих в смущение. Оно даже так и лучше: скромная заявка на гениальность!
Не всё получалось гладко, но от этого дикого сопротивления толпы был и свой шарм, и, если хотите, кайф при впрыске адреналина. Народ бунтовал: писал обращения, воззвания, ломился в прокуратуры, делал мелкие пакости, - но от этого рейтинг его киноленты только повышался. Был, правда, период, когда ортодоксы обещали отлучать от церкви всех, кто имел какое-то отношение к созданию и прокату фильма, но это их намерение слишком быстро заболтали.
После довольно скромного рейтинга последних лент, «Матильда» стала поистине брильянтом в созвездии его творений. Он это понял сразу же, когда появились первые робкие возгласы недовольных. Дурачьё, Учитель никогда не собирался придерживаться исторической правды! Ему нужна интрига, зрелищность, эротичность, - всё, на что безмозглый народ валит толпами и, разинув варежки, проглатывает любую чушь.
И действительно проглатывает! Вот, умница Павел Лунгин: убаюкал всех смазливым «Островом», а потом замутил «Царя». И премьерный показ устроил ни где-нибудь в Задрыпинске, а в стенах самой Государственной Думы, дабы избранникам народным впустить в умишки картинку о вредности и пагубности царской власти! Ведь Иван-то первым Самодержцем был! Ежели уж первый таковой, чего же говорить о последних!
Повторяться вредно, поэтому он пойдёт своим путём и начтёт совсем с другого конца - с Владивостока. Можно было бы и с Екатеринбурга, но это уж слишком явные параллели. Владивосток - намного значительнее в сакральном смысле. Практически никто не помнит, что именно там в средине лета 1922 года состоялся Приамурский Земский Собор, который впервые открыто и во всеуслышание признал причиной революции грехи народа, призвал его к покаянию и, через это, к восстановлению законной православной монархии. Вот пусть и увидят, каков был их монарх! Надо бы ещё что-то этакое экстравагантное состряпать про вдовствующую Императрицу Марию Фёдоровну, которая послала приветствующую телеграмму на сборище соборное. Да и генерала Дитерихса не мешает помянуть не злым, тихим словом... Дел громадьё намечается, только бы Фонд кино немного подсобил деньгой. Про это волноваться, право, не стоит: теперь там в совете пресс-секретарь премьер-министра Наталья Тимакова, она же занимает должность заместителя руководителя аппарата правительства и отвечает за государственную политику в сфере кинематографии. Свой человек! А Михалковы со своими принципами пусть «идут и шагают по Москве»...
Внезапно в тёмном углу комнаты послышалась подозрительная возня. Учитель шустро подскочил к столу и направил туда свет лампы. На кресле сидел Ларс Айдингер в атласном турецком халате и пытался очень осторожно раздвинуть его полы, дабы чего-то там подсмотреть. Он делал несколько неуверенных движений, а потом быстро схлёстывал полы между ног резким движением трясущихся рук.
- Ларс?! Ты как сюда... - выдавил из себя шёпот удивлёния режиссёр.
Но Ларсу, казалось, абсолютно не было дела, где он и кто с ним разговаривает. Он несколько минут сидел, тяжело дыша, потом смахнул рукой выступивший на лбу пот.
- Слушай, Алексей, - внезапно проговорил, медленно переводя взгляд на Учителя. - Кто такой Илья Репин, если такой вообще есть?
- Конечно, есть... Это великий русский художник.
- Это он нарисовал Грозного Царя, который убивает своего сына?
- Да, знаменитая картина, - насторожился хозяин. - К чему это ты, Ларс?
- Недавно он меня предупредил, что правая рука-то у него усохла... та, которой он рисовал картину.
- Как это... недавно?! Ты соображаешь, чего говоришь? Репин же умер сотню лет назад!
- Для тебя - умер, а для меня... Ко мне он всего несколько часов, как приходил, - воротом халата вытер затылок. - И ещё сказал, что писатель Гаршин и живописец Мясоедов, которые соответственно позировали для сына и царя, попали в дурку. Что такое дурка, Алексей?
- Да психушка это, Ларс! - начал терять самообладание Учитель. - Тебе больше ничего не привиделось?
- Как это... привиделось? - переспросил неожиданный визитёр.
- Больше никто не являлся?
- С ним был еще... Евгений, который играл правильного жулика в «Стариках-разбойниках», - туго припоминал Ларс.
- Евстигнеев?
Актёр согласно закивал головой.
- Он-то чего?
- Сказал, что не будь Грозного, он бы в шестьдесят пять лет на операционном столе в Англии не помер на пустячной операции.
- Хватит! - вскипел Учитель. - Все претензии по Иоанну Грозному к Лунгину. Он у нас специалист!
Ларс снова начал медленно раздвигать полы халата выше колен, заваливая налево голову и вытягивая всё удлиняющуюся шею.
Резко зазвонил телефон. От неожиданности режиссёр вскрикнул, но на лице актёра не пошевельнулся ни один мускул: он был слишком подавлен своими страхами и переживаниями. На экране смартфона высветилось имя адресата.
- Ты чего, Данила? - слишком резко спросил Учитель. - Белены объелся в такую ночь звонить!
- Ничего не объелся, Алексей Ефимович, - обиженно оправдывался Козловский. - Это вы лучше Харламова с князем Владимиром спросите. Первый меня сначала на хоккейные ворота поставил без экипировки и начал забрасывать шайбами, а второй в море под Константинополем чуть не утопил. Когда я весь такой хороший ловил на берегу отходняк, явился ко мне... кто бы вы думали?
- Не томи уже! - вскрикнул режиссёр.
- Бобби Фаррелл...
- Этот-то чего хотел?
- Ничего. Уныло только пожаловался, что вернуться бы ему ещё раз в нашу жизнь, никогда бы не позволил себе глумиться над Распутиным. «Вы ведь слепые и глухие и совсем не заметили, что оба-то умерли в один день, в одном городе и почти на одном месте», - прохныкал он мне на ухо. Представляете? Ведь отель «Амбассадор», где скончался Бобби, расположен аккурат между юсуповским садом и юсуповским дворцом!..
- Ладно, Данила, не вешай на меня своих собак, - немного смягчил тон Учитель. - Сходи в душ и успокойся... У меня и без тебя проблем с головой.
- Алексей Ефимович...
- Всё, Данила, не испытывай моего терпения, а то больше тебя ни в один свой фильм не возьму!
- Я и сам не пойду, - нагло оскалился Козловский и отключился.
- Ты представляешь! - повернулся Учитель к Ларсу, но тот сидел, загипнотизировано уставившись в одну точку. - Да брось дурью маяться, скорее грудь у Ольшанской усохнет!..
- Мне до неё дела нет, - ответил актёр. - Меня больше волнует своя собственная судьба: кому я тогда буду такой нужен... ущербный!
- Действительно, - согласился Учитель, - с вашими западными ценностями и демократическими устоями ущербного мужика в порно не пропустят, а если попробуешь покривляться с экрана над королём, тогда, действительно, в дурку загремишь. Ваша демократия, брат, не наш российский тоталитарный режим.
Он хотел ещё пофилософствовать по поводу подавления свободы мысли самой прогрессивной на свете интеллигенции, как внезапно засветился большой настенный телевизора. Картинка мрачного общежития поплыла перед глазами.
- «Дурак» что ли? - удивлённо спросил сам себя режиссёр.
- Скажите, Алексей Ефимович, отчего этот не ваш фильм все приписывают вам? - послышался до боли знакомый голос.
Учитель на цыпочках подошёл к большому антикварному креслу, заглянул через широкую спинку и... обомлел.
- И-и-и-и-и...ззздрааааасте, - замечательно скопировал фразу Этуша из фильма «Кавказская пленница». - Слышу голос знакомый... Так я в нём, в фильме-то, продюсирую, Наталья Владимировна.
Поклонская таинственно улыбнулась.
- Ленту всё равно не досмотрю, дорогой Алексей Ефимович. Может, просветите: чем закончится? Неужто дом рухнет?
- Нет, не рухнет. Люди вернутся в свои квартиры.
- Действительно: сантехник бегал-бегал, стращал-стращал, а наши русские люди совсем не из пугливых оказались, - поправила волосы Поклонская.
- Дурак замутил, - уточнил Учитель.
- Повезло дому, что дурак, - поднялась она с антикварного кресла. - Если бы замутила наша непотопляемая интеллигенция, тогда точно бы от дома осталась куча кирпичей.
- Я всё хотел спросить, Наталья Владимировна, - заскочил ей наперёд народный режиссёр, боясь, что она может исчезнуть точно так же, как и появилась. - Вам нужна эта головная боль?
- О какой боли речь? - удивлённо переспросила Поклонская.
- Неужели не понимаете? Сидели бы себе в депутатском кресле и были бы в шоколаде. У вас же после Крыма такой рейтинг зашкаливал!
- Вот вы о чём, дорогой Алексей Ефимович!.. В общей книге для наших двух народов есть очень назидательный стих, который звучит так: «Не прикасайтеся помазанным моим, и во пророцех моих не лукавнуйте». Видите, сказано-то как: даже не прикасайтесь!
- Так я же и не прикасаюсь, - обиженно развёл руками Учитель.
- Думаете? Мне кажется, что вы даже кости их перемываете в мутной воде! Или ошибаюсь?
- Вам бы в литераторы, Наталья Владимировна: очень уж...
- Я ничего не выдумываю, просто умею правильно читать написанное. Хотите знать, чего ещё есть в этой мудрой книге? Кто прикоснётся к помазанным, тогда «будет трапеза пред ними в сеть», то есть скушают то, чего желали другим. «Да помрачаться очи их, еже не видети». Понятно, думаю, и без перевода... Ага, вот место совсем уж не требующее никакого толкования: «Да будет двор их пуст, и в жилищах их да не будет живый». Вам не страшно, Алексей Ефимович? Или, думаете, обойдётся? Ларс испугался, но испугался не того, чего следовало бы. Очень часто бывает, что усыхание одного места, приводит к здравым мыслям в другом.
Учитель поспешно повернулся. На кресле, где сидел Айдингер, лежал небрежно брошенный турецкий халат. Само телесе заморского порноактёра будто испарилось или превратилось в уэллсовскую невидимку.
- Вам не кажется, Наталья Владимировна... - народный артист повернулся к Поклонской.
Но на месте, где она только что стояла, не было никого.
На большом экране телевизора семья сидела за столом. Беседа была нервной и издёрганной.
- Так я что - не человек? - растерянно спросил сын-сантехник у матери.
- Да дурак ты! - в сердцах вскрикнула та.
В неловкой тишине присутствующие посмотрели друг на дружку...
Учитель нервно нажал красную кнопку на пульте.
Телевизор погас и задымил. Экран начало пучить - он покрылся паутиной трещин. В каждом кусочке отсвечивался застывший фрагмент его последнего фильма. Очень медленно кусочки эти облетели на пол, превращаясь в золу. Алексей Ефимович поднял глаза: на всю ширь экрана улыбалась Матильда. Но не Кшесинская, а «коварная» с известного фильма «За двумя зайцами».
Анатолий Кулиш, директор житомирского православного издательства «Ни_ка», член Союза журналистов СССР
