Слуга двух господ

 

Расширенный доклад на конференции «Наука и религия: поиск единой картины мiра» (РГСУ, 19 марта 2015 г.)

 

  От редакции. Продолжаем публикацию серии статей, которые будут положены в основу новой книги протоиерея Константина Буфеева «ПРАВОСЛАВНОЕ УЧЕНИЕ О СОТВОРЕНИИ и модернистское богословие». Эта книга задумана автором как продолжение его монографии «ПРАВОСЛАВНОЕ УЧЕНИЕ О СОТВОРЕНИИ и теория эволюции», изданной в 2014 году и получивший гриф «Допущено к распространению Издательским советом Русской Православной Церкви ИС 14-324-2902».

 

1. О возрождении манихейской ереси в эволюционистском богословии протоиерея Александра Меня

2. Отец Александр Мень: сказочник или сочинитель апокрифов?

3. Церковная оценка тейярдизма

4. Призрак «православного богословия» или неудавшаяся попытка оправдания тейярдизма

5. Софианская ересь и эволюционизм. О трактате Владимира Ильина «Шесть дней творения»

6. Шестоднев и арианская ересь. Критический отзыв на две книги протоиерея Леонида Цыпина

7. Писали ли Святые отцы о смерти до грехопадения?

 

 

Никтоже может двема господинома работати: любо единаго возлюбит, а другаго возненавидит, или единаго держится, о друзем же нерадити начнет. Не можете Богу работати и мамоне

(Мф. 6, 24).

 

1.Новый «православный» учебник

 

Если бы книга о. Олега Мумрикова называлась просто «Концепции современного естествознания», её можно было бы признать вполне удовлетворительной. Обширная компиляция, раскрывающая основные направления современной науки. Но автор подписался «иереем», к тому же в название добавлены слова «христианско-апологетический аспект», да и предназначено учебное пособие «для Духовных учебных заведений». Эти три обстоятельства настраивают читателя на ожидание встретить в монографии позицию, основанную на последовательном библейском мiровоззрении и дающую непредвзятую оценку описываемых научных теорий с точки зрения православной догматики.

К сожалению, читателя ждёт двойное разочарование.

Во-первых, позиция автора по ряду ключевых вероучительных вопросов идёт вразрез со святоотеческим учением. Во-вторых, все оценки, которые встречаются в книге, делаются предельно политкорректно по отношению к представителям академической науки - даже в тех догматических вопросах, где голос Церкви должен возвышаться до исповеднического.

Большинство разделов монографии посвящено исключительно достижениям светской науки и не содержит практически никакой их христианской оценки. Лишь последний раздел во всех главах (кроме II-й) включает «христианско-апологетические» рассуждения общего характера. При этом, за редким исключением, остаётся безответным вопрос о соответствии православному вероучению описанных в каждой главе гипотез. Различные, порой взаимоисключающие мнения в книге просто излагаются параллельно. Церковная позиция выглядит при этом не как Истина, а как одно из таких альтернативных мнений, далеко не самых убедительных.

Когда возникает необходимость выбора между мнением, господствующим в академической науке, и традиционным церковным исповеданием, о. Мумриков молчаливо уклоняется от решения проблемы. По крайней мере, ни разу в книге он не отдал предпочтения церковному взгляду перед светским.

Так, во II-й главе рассматривается «проблема соотнесения научных данных со Сверхъестественным откровением». Ключевым в этой теме является вопрос, обозначенный в разделе «6.4. Когда смерть вошла в мiр...»? Автором на нескольких страницах [20, с. 117-124] представлено мнение Святых отцов и прославленных богословов. Однако в действительности никакого «соотнесения научных данных» с содержанием этого раздела в книге нет: учение Церкви о грехе и смерти - само по себе, а эволюционная наука - сама по себе. Не пересекаясь, они «мирно сосуществуют» на разных страницах учебного пособия, утверждая при этом противоположные взаимоисключающие суждения.

Нет ни решения, ни даже постановки этого важнейшего догматического вопроса и в других разделах книги.

Иерей Олег во II-й главе своей книги касается вопросов о «взаимоотношении религии и науки» [20, с. 103-106], о «допустимости естественнонаучного прочтения» Библии [20, с. 106-115], отмечает, что Шестоднев - это «гениально-лаконичная богодухновенная поэма» [20, с. 116], а не «репортаж с места событий» [20, с. 115-117]. Но нет принципиального решения главного вопроса - о появлении смерти и её связи с грехопадением праотцев. А без этого все попытки методологически связать христианскую веру с наукой не достигают цели.

Убиенный иерей Даниил Сысоев, отчётливее многих современных богословов понимавший духовную глубину этой дилеммы, считал, что отношение к богословской проблеме «происхождения смерти и тления» - пробный камень, «на котором проявляется демоническая суть эволюционизма» [22, с. 131].

Логически корректных выходов видится лишь два. Либо, стоя на позиции научного эмпиризма, следует отрицать факт грехопадения (которому на эволюционной спирали просто нет места) и считать, будто смерть была в мiре изначально. Либо, разделяя библейско-святоотеческую позицию, следует признать исторической реальностью грехопадение Адама - но тогда принципиально неприемлемой становится эволюционная картина мiра.

Священник Олег Мумриков, похоже, вознамерился стать слугою двух господ - прибегая в равной степени и к Божественной мудрости церковного учения, и к мудрованию века сего. Эти два начала противопоставляет друг другу апостол: И слово мое и проповедь моя не в препретелных (внешне убедительных) человеческия премудрости словесех, но в явлении Духа и силы, да вера ваша не в мудрости человечестей, но в силе Божией будет (1 Кор. 2, 4-5).

Святитель Игнатий (Брянчанинов) разъясняет: «Науки - плод нашего падения, - произведение повреждённого падшего разума. Учёность - приобретение и хранение впечатлений и познаний, накопленных человеками во время жизни падшего мiра. Учёность - светильник ветхого человека, светильник, которым мрак тьмы во веки блюдётся» [цит. по: 6, с. 414].

Иерей Олег попытался совместить несовместимое. И это ему, разумеется, не удалось. На одних страницах своей книги он излагает догматически правильные утверждения (заимствуя их из церковных источников), на других - ссылается на «научно обоснованные» концепции естествознания. Но нигде в монографии не содержится синтеза - оценки концепций современного естествознания с точки зрения православной догматики.

Похоже, такую задачу автор перед собой и не ставил. Очевидно, его целью было не дать критическую церковную оценку современным научным направлениям, а, как он сам выразился, изложить материал «в соответствии с принципами Болонской системы образования» [20, с. 43].

 

2. Диагноз: эволюционизм

 

В разделе «Богословские подходы к осмыслению эволюционизма в целом» о. Олег Мумриков утверждает определённо: «В богословии и естественно-научной апологетике принятие эволюционной модели вполне возможно» [20, c. 214].

Раскрывая далее свою позицию, он говорит об имеющихся у него основаниях, которые якобы «дают возможность христианского осмысления эволюционной модели», причём «как минимум двояко» [20, c. 215].

В чём же состоит эта двоякая «возможность» христианского осмысления эволюции? Предоставим слово автору: «Во-первых, это процесс развития мiра за пределами Рая, «как прилично быть» ему «при падшем главе». Рай как особое «ограждённое место» был колыбелью первозданного человека» [20, c. 215].

Мысль не вполне вразумительная. Утверждается, будто прежде падения Адама мiр существовал как «при падшем главе». Но это - хула на Создателя, поскольку к моменту перед грехопадением мiр предстал очам Творца во всём своём разнообразии и совершенстве.

О каком эволюционном развитии животных форм «при падшем главе» можно говорить, если все виды флоры и фауны тогда (прежде падения главы) уже были созданы Богом, и эволюционировать было просто нечему и некуда? А к тому же ещё и некогда, поскольку, согласно Библии, после потери Адамом райского достоинства прошло всего несколько тысяч лет, которых явно недостаточно для развёртывания всех эволюционных процессов во вселенной.

Автор предлагает «научную модель», согласно которой смерть, тление и хищничество царили на земле «за пределами Рая» и «прежде» грехопадения Адама. Но оснований для такой богословской спекуляции мы не найдём ни в Библии, ни в Предании Святых отцов. Единственным поводом для разработки такой псевдонаучной гипотезы может стать желание любой ценой оправдать теорию эволюции.

Другая альтернативная «возможность» «христианского осмысления» эволюционной модели, которую рассматривает иерей Олег, также лишена всякой конкретики: «Во-вторых, взгляд на вселенную как на искажённую грехопадением человека «проекцию» первозданного нетленного мiра в эмпирически знакомом нам «тленном» пространстве-времени» [20, c. 216].

Сказано весьма затейливо («проекция», «в эмпирически знакомом»), но по сути изложен общепринятый христианский взгляд на мiр, претерпевший грехопадение. При этом не понятно главное: на каком основании автор полагает, будто в этой православной картине вселенной остаётся место для принятия эволюции?

Никакого эволюционного изменения мiра в рассматриваемой концепции определённо не содержится. Напротив, строго обозначен в модели лишь качественный скачок, которым явилось «грехопадение человека», а места эволюционному развитию (и его богословскому осмыслению) не видится ни до, ни после него. Это подтверждают, между прочим, и приводимые автором чеканные слова Е.Н. Трубецкого: «Все утверждения Откровения о вселенной до грехопадения относятся к такому её состоянию, где весь космический строй был иной. Там действовали законы природы, отличные от тех, которые обнаруживаются данными нашего научного опыта» [24, c. 153].

Так что никому не дано корректно распространить наблюдаемые законы нашего падшего мiра на Эдем, руководствуясь, например, известным в геологии «принципом актуализма». Говорить об эволюции до грехопадения просто нет оснований.

Других «богословских подходов к осмыслению эволюционизма» о. Олег не предлагает. Поскольку первый его «подход» оказался антибиблейским, а второй несовместим с гипотезой эволюции, мнение автора о «возможности» принятия Православием эволюционной картины мiра выглядит как ничем не обоснованное заявление.

 

3. Апологетика в ущерб догматики

 

В главе VII «Современная космология и космогония» своей книги иерей Олег Мумриков обстоятельно и подробно описывает научные модели стационарной и расширяющейся вселенной со ссылками на ключевые имена А. Эйнштейна, А.А. Фридмана, Э. Хаббла, Г.А. Гамова, А. Пензиаса и Р. Вильсона, И.Р. Пригожина и других.

Описание этих физических моделей выполнено, к сожалению, без всякой их духовной оценки. «Христианско-апологетический аспект» при анализе разбираемых теорий раскрыт не был.

По нашему мнению, он должен заключаться, как минимум, в том, чтобы указать читателю на их вполне материалистический характер. Это так, поскольку все перечисленные модели рассматривают лишь физическую сторону естественных процессов и вполне допускают предположение о том, что «Бога нет», либо что «Он никак не проявлял Себя».

Иерей Олег об этом не упоминает. И это обесценивает его книгу в духовном смысле.

Зато, игнорируя тему догматическую, он переходит к пространным рассуждениям об апологетике: «Сам факт открытия события «начала вселенной» создал плодотворную почву для диалога с представителями естествознания» [20, c. 241]. Более того, «многие православные апологеты с середины XX в. до настоящего времени активно привлекают космологические концепции при толковании первой главы книги Бытия» [20, c. 242]. Здесь священник Олег Мумриков ссылается на трактаты протоиерея Глеба Каледы [14], протоиерея Николая Иванова [10], епископа Александра (Милеанта) [1] и протоиерея Леонида Цыпина [26], вновь не давая никакой духовной оценки их «попыткам согласования» науки и религии.

Следовало бы рассмотреть главный вопрос: соответствуют ли православному вероучению мысли указанных авторов? Если бы о. Олег проделал такой анализ, он наверняка пришёл бы к выводу о том, что «богословие» каждого из названных эволюционистов далеко отстоит от догматического учения Православной Церкви.

Высказывается о. Мумриков в положительном смысле и о трактате епископа Василия (Родзянко) [7], считавшем, что «описываемый наукой Большой взрыв - не видимая сторона акта Божественного творения, а следствие грехопадения наших прародителей в Раю» [20, c. 244]. Справедливости ради отметим, что этому трактату о. Олег уделяет целый абзац критических замечаний, увенчивая его словами: «Противоречивость работы еп. Василия (Родзянко) во многом стала следствием вольного обращения со святоотеческими высказываниями без учёта контекста, нечёткости богословских формулировок и положений...» [20, c. 246-247]. Мы бы к этим словам добавили от себя ещё следующие: «...а также, главное - она стала следствием принятия эволюционистского мiровоззрения, несовместимого с Православием».

Иерей Олег пишет: «Православная Церковь никогда не догматизировала конкретные научные взгляды на историю происхождения и возникновения всего многообразия живых организмов, предоставив тем самым право на существование и развитие возможным моделям, в том числе и «Разумному дизайну» и христианскому телеологизму» [20, с. 348].

Конечно, Православие не догматизирует никаких научных взглядов. Но из этого утверждения не следует, будто Церковь «предоставляет право на существование» (или, выражаясь по-церковному, «благословляет») какие-либо из них, и в частности - «христианский телеологизм». Это не так. Автор-эволюционист просто выдаёт желаемое за действительное. Церковь всегда придерживается библейского учения. И те теории, которые согласны с ним, она может использовать в целях апологетики (к примеру - теорию разумного замысла Майкла Бихи, которую о. Мумриков, к сожалению, почему-то не рассматривает). Но те теории, как, например, «телеологический эволюционизм», которые противоречат тексту Священного Писания и вносят догматические изменения в вероучительные вопросы, Церковь не может благословить, как не может никому «предоставить право» на искажение Богооткровенной Истины. Она обязана обличить их и отмежеваться от всех подобных лжеучений. По крайней мере, следует отличать модель «Разумного дизайна», основанную на библейском мiровоззрении, от эволюционных антибиблейских концепций типа тейяровского «телеологизма».

Во всяком случае, «диалог естествознания и богословия» в книге о. Мумрикова представлен в образе подавляющей авторитарности первого и лакейской покорности второго. Наша оценка не покажется неожиданной или удивительной, если вспомнить, что никому из так называемых «православных эволюционистов» не удалось обосновать свою сциентистскую позицию мнением Святых отцов, и потому все они были вынуждены обращаться исключительно к авторитету учёных.

 

4. Антропный принцип

 

Один из разделов своей книги иерей Олег Мумриков посвятил антропному принципу. Обойти стороной эту центральную тему современного естествознания, находящуюся на стыке науки и богословия, было бы невозможно. И автор, со ссылкой на атеистический «Краткий энциклопедический словарь» [15], приводит две формулировки так называемого «сильного антропного принципа»:

1) «Доступная нам вселенная должна быть такой, чтобы в ней на некотором этапе эволюции допускалось существование наблюдателей» [20, с. 252].

2) «Вселенная необходимо должна иметь свойства, позволяющие развиться разумной жизни» [там же].

Сделаем одно существенное замечание: обе вышедшие из нецерковной среды общепринятые формулировки антропного принципа закономерно оказались эволюционистскими. Данное обстоятельство затрудняет правильное осмысление антропного принципа в богословии. Как рыба заглатывает крючок вместе с наживкой, так многие исследователи соглашаются с эволюционной парадигмой, принимая антропный принцип в приведённой формулировке. В результате они попадают в рабскую зависимость от сделанного выбора и оказывается на эволюционном «крючке».

У о. Мумрикова это проявляется, в частности, когда он приводит (со ссылкой на И. Барбура [3]) примеры проявления антропного принципа: «Если бы скорость расширения вселенной через одну секунду после Большого взрыва была бы меньше хоть на одну стомиллиардную, вселенная сжалась бы в бесструктурную массу» [20, с. 249], или: «Земля должна была образоваться около богатой металлами звезды. Бедные металлами звезды не способны породить что-либо, кроме газовых гигантов» [20, с. 250]. Здесь подразумеваются естественные процессы, проходящие без участия Бога Творца («образоваться», «породить»).

В рассуждениях эволюционистов содержится методологическая ошибка: они считают Сотворение мiра неоконченным. Приведённые о. Олегом примеры (равно как многие другие, им подобные) подразумевают «хорошие» стартовые условия. Священное Писание же, напротив, свидетельствует об имевшем место окончании (субботнем завершении - Быт. 2, 2) процесса Сотворения Богом мiра, созданного хорошим весьма (Быт. 1, 31).

Как мы подчёркивали в книге [4], антропный принцип следует относить к действию не Промысла Божьего, а к действию Сотворения. Бог не «привёл» мiр путём долгой «гоминизации» к такому состоянию, что в нём стало возможно появление человека, но, как учит Церковь, Бог создал человека вначале (искони): Сотворивый искони мужеский пол и женский сотворил я есть (Мф. 19, 4). Все параметры «тонкой настройки» вселенной - дело рук Всемогущего Творца, а не результат физического развития космоса.

Ошибка о. Олега обусловлена тем, что он исповедует антропный принцип в его эволюционистской формулировке и, тем самым, относит его к действию Промысла. Всякий учёный или богослов, принявший приведённую выше формулировку антропного принципа, становится связанным его внутренней логикой и неизбежно оказывается в стане эволюционистов.

Но зачем же православным людям идти на поводу у безбожников-материалистов или деистов, говорить о «саморазвитии» космоса и ещё при этом пытаться «примирить» данную позицию со святоотеческим учением? Следует исправить формулировку антропного принципа, изложив его в редакции, соответствующей Библии и Преданию Церкви.

Мы готовы предложить такую новую редакцию для приведённых выше двух формулировок:

1) Доступная нам вселенная создана Богом такой, чтобы в ней могли существовать наблюдатели.

2) Вселенная при создании её Богом получила свойства, позволяющие существовать в ней разумной жизни.

А самой лучшей и традиционной для Православия формулировкой антропного принципа можно считать такую:

3) Бог создал мiр для человека.

В этих альтернативных выражениях полностью сохраняется научное содержание всех тех наблюдений, фактов и обобщений, которые заставили учёных сформулировать антропный принцип. При этом в предлагаемой нами редакции отсутствует то откровенно эволюционистское содержание, которое делает материалистические мысли несовместимыми с православным вероучением.

Так - не по-эволюционистски - понимаемый антропный принцип является неотъемлемой частью православного Предания, и прежде, чем он был сформулирован Брэндоном Картером в 1973 году, его исповедывали многие Святые отцы.

Преподобный Антоний Великий: «Для человека создал Бог небо, украшенное звёздами; для человека создал Он землю, - и люди возделывают её для себя. Нечувствующие такого Божия промышления - несмысленны душою» [2].

Преподобный Иоанн Дамаскин: «Сведый вся прежде бытия их, зная, что человек имеет самовольно нарушить (божественную заповедь) и предаться погибели, создал всё: и то, что на тверди, и что - на земле, и что - в водах, для того, чтобы он благовременно пользовался этим» [12].

Святитель Игнатий Брянчанинов: «Человек! Пойми своё достоинство. Взгляни на луга и нивы, обширные реки, на беспредельные моря, на высокие горы, на роскошные деревья, на всех зверей и скотов земных, на всех зверей и рыб, странствующих в пространствах воды, взгляни на звезды, на луну, на солнце, на небо: это всё для тебя, всё назначено тебе в услужение» [11].

 

5. О «крайнем буквализме» «неокреационистов»

 

В Разделе «Современные геологические концепции и Библейское откровение» о. Мумриков выделяет два «направления» апологетики, отличающиеся методами толкования Священного Писания. Первое из них, традиционное, которого придерживались практически все Святые отцы, автор выставляет в невыигрышном свете. Второе, модернистское, объявляет единственно правильным и перспективным.

«Первое направление» апологетики он связывает «со строго буквальным или даже буквалистским пониманием священного текста» [20, с. 300].

Главной темой раздела становится критика креационистов ХХ века, которых о. Олег почему-то называет «неокреационистами» (в английском и других европейских языках аналогов такому неуклюжему неологизму пока, слава Богу, не появилось). Иерей О. Мумриков употребляет это словечко в самом нелепом смысле: он относит к «неокреационистам» и таких классических западных креационистов, как Генри Морриса [19], Р. Юнкера с З. Шерером [29] и всех вообще современных противников теории эволюции, в категорию которых, таким образом, попадает большинство православных людей (в том числе и я, автор этих строк).

Отец Олег предъявляет нам следующую необоснованную претензию: «крайний буквализм не только при толковании Библии, но и упрощённый подход к пониманию святоотеческих текстов» [20, с. 301]. Согласиться с такой предвзятой и несправедливой критикой не представляется возможным.

Быть противником теории эволюции не означает ратовать за «крайний буквализм» при толковании Слова Божьего. Напротив, мы пишем в своей монографии: «В нашей книге можно встретить как буквальное, так и аллегорическое прочтение Библии. Выбор толкования представляется нам делом естественным и простым: следует понимать Священное Писание так, как комментировали его святые Отцы Православной Церкви. И, по возможности, воздерживаться от тех версий понимания, которых мы не встречаем у святых» [4, с. 49].

Не мы, а именно эволюционисты и, в частности, о. Олег Мумриков грешат тем, что предлагают новые аллегорические толкования Шестоднева (типа «дни - эпохи», см. следующий раздел), не известные Святым отцам.

Столь же несправедлив упрёк о. Олега в «упрощённом подходе» к пониманию нами святоотеческих текстов. В книге [4] мы подтверждаем истину своей позиции единодушным мнением более 240 Святых отцов и несколькими сотнями цитат из богослужебных текстов. Эволюционистам нечего противопоставить этому. Тем более не понятно, почему собранное нами согласное с Библией мнение святоотеческих и богослужебных текстов кто-то смеет называть «упрощённым подходом» к её пониманию.

В отношении толкования Слова Божьего мы разделяем принцип, сформулированный иеромонахом Серафимом (Роузом): «Мы не вольны истолковывать Священное Писание, как нам вздумается, а должны следовать Святым отцам. Боюсь, что не все, которые говорят о Книге Бытия и об эволюции, обращают внимание на этот принцип» [21, с. 467].

Этот принцип нарушает сам о. Олег. И не только он, но все без исключения эволюционисты.

Священник Мумриков имеет и иные претензии к «неокреационистам», например: «Занижение возраста планеты Земля и Вселенной в целом до 7-8 тысячелетий» [20, с. 301]. Но не корректнее ли было бы говорить о завышении библейского возраста эволюционистами, позицию которых так безапелляционно занял автор учебного пособия для Духовных заведений?

В целом, борьба с призраком «неокреационизма», которую ведёт о. Мумриков, сводится, увы, к критике традиционной святоотеческой позиции в герменевтике и апологетике.

 

6. «Дни - эпохи»

 

Иное - без всякого намёка на критику - отношение высказывает о. Мумриков к выделенному им «второму апологетическому направлению». В нём, по мнению автора, всё нормально: «Дни творения рассматриваются как продолжительные эпохи на основании употребления богодухновенным автором в повествовании о сотворении мiра еврейского слова «день» - יום (йом) для обозначения длительности вообще, например дня седьмого (Быт. 2, 2-3), продолжающегося доныне» [1, с. 304].

Здесь в своей книге при написании трехбуквенного еврейского слова о. Олег несколько напутал: вместо ו (вав) поставил ז (зайн), и вместо ם (мэм софитного) - ס (самэх), так что в итоге получилось не יום (йом), а бессмысленное слово יזס (язас) - хотя, возможно, это ошибка верстальщика.

Отметим, что в указанных стихах Книги Бытия ничего не сказано о том, будто день седмый «продолжается доныне»: И соверши Бог в день шестый дела Своя, яже сотвори, и почи в день седмый от всех дел Своих, яже сотвори. И благослови Бог день седмый, и освяти его, яко в той почи от всех дел Своих, яже начат Бог творити (Быт. 2, 2-3). Ложь заключается в том, что священному библейскому тексту приписывается значение, которое является лишь одним (причём далеко не главным) из его аллегорических толкований.

Богословие весьма сомнительное.

По сути, о. Олег предлагает (на полном серьёзе!) воспринимать библейский стих (Быт. 1, 5) так: и был вечер, и было утро, «некая продолжительная эпоха» один. Это - недопустимое перетолковывание Слова Божьего. Автор умалчивает перед читателями о том, что никто из Святых отцов (даже среди представителей аллегорической александрийской школы) так Библию не воспринимал. Он обходит стороной вопрос: что имел в виду под словом יום (йом) бытописатель Моисей? Он как будто не знает правильного церковного ответа, представленного, например, в «Догматическом богословии» митрополита Макария: «Под именем шести дней творения Моисей разумеет дни обыкновенные. Ибо каждый из них определяет вечером и утром: и бысть вечер, и бысть утро, день един...; и бысть вечер, и бысть утро, день вторый..., и т.д. А, кроме того... соответственно этим шести дням, в которые Бог сотворил все дела свои, и по окончании которых почил и освятил день седмый, Моисей заповедал Израильтянам, чтобы и они шесть дней недели делали, а день седмый субботу святили Господу Богу своему (Исх. 20, 8-11; 31, 16-17)» [17, с. 420].

Указание на недопустимость в Православной богословской традиции псевдо-аллегорического эволюционистского прочтения первой главы Книги Бытия было сделано иеромонахом Серафимом (Роузом) [21] в Америке. Разработка этой темы была продолжена в России трудами нашего Миссионерско-просветительского Центра «Шестодневъ» [28, 22, 5, 4]. Приведём неопровержимое заключение, которое на основании обстоятельного изучения Предания Церкви сделал убиенный иерей Даниил Сысоев: «Нет никаких мест из Святых отцов, которые подтверждали бы возможность небуквального толкования 1-ой главы Бытия. Тем более, нет свидетельств в пользу того, что можно под днём творения понимать неопределённо долгий, миллионно-летний период времени» [22, с. 30].

Ни одного разумного возражения против этих бесспорных выводов о. Олег не представил, но предпочитает «не замечать» их. При этом согласиться и по-честному отвергнуть теорию «дней-эпох» как ошибочную и чуждую Православию он не готов. Иерей Олег повторяет невнятные мысли о том, будто Святые отцы говорили о библейских днях длительностью в 24 часа лишь «как полемический ход против языческих философских представлений», либо как «толкование, обусловленное устаревшими естественнонаучными представлениями античности», и, во всяком случае, якобы «не имеющее строгого догматического значения» [20, с. 304].

Это безосновательное мнение автора противоречит и Священному Писанию, и святоотеческому учению, и литургическому Преданию Церкви. Подробно это раскрыто в [4, сс. 54-97].

Сам о. Олег, между прочим, осознаёт слабость своей позиции: «Сторонникам естественно-исторического прочтения Шестоднева удаётся лишь в общих чертах соотнести библейский текст с основными этапами эволюции Космоса и планеты (Большой взрыв, излучение, первоматерия, структуризация Солнечной системы, появление растительных и животных форм в воде и на суше, появление человека)» [20, с. 305].

Здесь оценка «успехов» сторонников эволюционистского прочтения Шестоднева явно завышена. Невозможно всерьёз воспринимать профанную мысль о мнимом «соответствии» (даже с оговоркой «лишь в общих чертах») эволюционной картины мiроздания библейскому Шестодневу. Правильнее было бы говорить о принципиальном несоответствии этих двух картин друг другу. Отдельные фрагментарные «совпадения» типа: «жизнь прежде появилась в воде, а потом на суше» перекрываются существенными несовпадениями типа: «сотворения солнца и звёзд после земли» или «(всей) фауны после (всей) флоры».

Однако, несмотря на всё сказанное, автор настаивает на какой-то мнимой «апологетической ценности» данного подхода: «Признавая апологетическую ценность указанного подхода, следует помнить, что детально-жёсткое соотнесение библейских творческих дней с конкретными геологическими эпохами низводит Шестоднев... до уровня «репортажа с места событий»« [там же].

По нашему мнению, «апологетическая ценность» этого антихристианского «подхода» не может быть положительной (если иметь в виду её пользу для Православной Церкви).

Считаем важным здесь отметить, что Святые отцы учили о буквальном понимании Шестоднева не на основании научных представлений античности, а исключительно на основании своей христианской веры, поскольку никакая натурфилософская школа не содержала учения о библейских днях Творения.

Эволюционисты поступают наоборот. Они больше верят в науку, чем в Божественное Откровение. Поэтому они не стесняются выдумывать новые псевдо-христианские трактовки Библии, соответствующие их вере.

Нам представляется, что о. Мумриков отстаивает эту обречённую позицию по двум мотивам. Во-первых, как у человека, верящего в эволюцию, у него нет другого выхода (точнее говоря, выход есть - покаяться и перестать верить в эволюцию). Во-вторых, убеждёнными эволюционистами являются многие представители той академической среды (как светской научной, так и, увы, церковной), которая его взрастила. Писать правду на эту тему равнозначно вступить в заведомый конфликт с учителями...

 

7. Автор как «православный дарвинист»

 

Иерей Олег Мумриков уверяет читателя: «В настоящее время анализ ДНК убедительно подтверждает оба главных положения дарвиновской теории эволюции - и происхождение всех живых существ от общего предка, и естественный отбор из множества случайных вариантов» [20, с. 467].

Это, конечно, заблуждение. И научное, и богословское.

На самом деле сравнительный анализ ДНК ни одного из этих положений не «подтверждает» и не может подтвердить - всё дело не в фактах, а в их интерпретации. Ни один эволюционист, начиная с Ч. Дарвина, не высказывал своих гипотез, опираясь на факты, но, напротив, всегда научные данные подгонялись ими под умозрительные соображения. Как отмечал святитель Феофан Затворник, необходимо «различать теории от подлинных фактов. Теории - личное дело учащих; факты - общее достояние. Истинной настоящей теорией может быть только та, которая согласна с христианскими истинами» [25, с. 47].

Если исследователем уже изначально выбрана эволюционная парадигма, то любые свои научные разработки - в том числе и результаты генетического анализа - он будет представлять в качестве мнимого «подтверждения» своих эволюционных идей. Но эти выводы вытекают не из фактов, а из принятой эволюционной гипотезы. Сами же факты гипотезу подтвердить не могут.

Верно и обратное: ни один лабораторный анализ ДНК не в состоянии опровергнуть вероучительное положение Православной Церкви о сотворении человека из праха земного (как нет способа доказать это утверждение).

Тем не менее, о. Олег считает иначе и в качестве подтверждения своего мнения выдвигает авторитетный аргумент: «как утверждал сам Ч. Дарвин» [20, с. 467].

Далее авторская мысль выражается словами «самого» основоположника эволюционного учения: «Мы должны... признать, что человек со всеми его благоприятными качествами... с его божественным умом, который постиг движение и устройство Солнечной системы... со всеми его высокими способностями - все-таки носит в своём физическом строении неизгладимую печать своего низкого происхождения» [9, с. 421].

Если под «низким происхождением» подразумевать засвидетельствованное в Библии создание Адама из праха земного (Быт. 2, 7), мы готовы согласиться с обоими уважаемыми авторами (с Дарвином и с о. Мумриковым). Но если речь идёт о родословной линии Адама первозданного, которую выводят от низших животных форм по пути длительного многоэтапного эволюционного развития, мы вынуждены заметить, что здесь христианство уже закончилось, поскольку отвергнутыми и перетолкованными оказались Божественное Откровение и всё догматическое учение Православной Церкви [см. 4, сс. 259-290].

К сожалению, о. Олег имеет в виду животное происхождение человека. Он окончательно сходит с рельс Православия, когда провозглашает «примирение» дарвинизма с христианской догматикой: «Для православного богословия неразрешимость дилеммы сопоставления библейско-святоотеческого учения о творении человека и современных научных данных только кажущаяся» [20, с. 467].

На этом интригующем заявлении оканчивается раздел «9.1. Творение человека: эволюционизм или креационизм?», так что читатель вправе ожидать от автора разъяснения «кажущейся» «неразрешимой дилеммы» в следующем разделе его книги, посвящённом богословию «кожаных риз».

Однако здесь православного читателя ждёт глубокое разочарование. Вместо верности догматическому учению Церкви, о. Мумриков скатывается на позицию последовательного «научного эволюционизма»: «Исследуя родственную генетическую, физиологическую и анатомическую преемственность животных и людей, в действительности наука имеет дело лишь с человеком, уже изгнанным из Эдема (это - справедливое мнение - прот. К.Б.). Изучая его телесную природу, облечённую в «кожаные ризы», естествознание вполне закономерно и законно делает определённые выводы об эволюционном родстве с приматами (это заявление очень странное, вполне атеистическое и, по меньшей мере, бездоказательное - прот. К.Б.). Однако с точки зрения православного богословия эти выводы онтологически не относятся к первозданному Адаму и его потомкам, а сами по себе есть одно из парадоксальных следствий грехопадения прародителей (это утверждение - лживая и порочная софистика - прот. К.Б.): богоподобие не уничтожается, но как бы отходит на второй план перед подобием «скотам полевым»« [20, с. 468].

Иерей Олег путает «родство» и «подобие». Но это совершенно разные категории. Одно дело - «с точки зрения православного богословия» говорить о подобии падшего человека животным: Человек в чести сый приложися скотом несмысленным, и уподобися им (Пс. 48, 21). И совсем другое дело - с позиции эволюционной науки постулировать наличие между ними не подобия, а именно генетического родства.

Отец Олег Мумриков признаёт, как он выразился, наше «эволюционное родство с приматами». Это означает реальное отступление от библейского смысла Божественного Откровения и от святоотеческого Предания. Налицо возмутительная хула на Бога Творца и хула на праотца нашего Адама, которому приписывается «скотская» родня. Трудно не заметить, что эта же «родня» вменяется и Господу Иисусу Христу, родословие Которого, согласно Евангелию, кончается словами Адамов, Божий (Лк. 3, 38), а согласно о. Мумрикову - продолжается мохнатыми существами с малым объёмом головного мозга.

В угоду псевдонаучным эволюционным гипотезам о. Олег искажает православную антропологию. В защиту своего хульного мнения он выдвигает лишь аргумент его «парадоксальности». Но таких «парадоксов» и порочных софизмов Святые отцы не принимали. Никто из учителей Церкви не утверждал, будто после грехопадения родственниками Адама стали обезьяны, и будто в этом заключается «одно из следствий» (хотя и «парадоксальное») грехопадения.

Богословие «кожаных риз» (без извращающих его подобных эволюционистских интерпретаций) является неотъемлемой частью православного догматического вероучения. Разработка его, без сомнения, полезна и интересна. Однако некоторые богословы-модернисты, пытаются с его помощью примирить православное вероучение с вульгарным дарвинизмом (или с не менее вульгарным неодарвинизмом), выискивающим предков Адама в мiре животных. В руках таких эволюционистов, как автор учебного пособия [20], православное богословие становится орудием оправдания «научного тотемизма».

 

8. «Древо» или «бамбуковая роща»?

 

Иерей Олег Мумриков приводит подробный перечень всех кандидатов на роль предков Человека Разумного, включающий классификационное деление на «протоантропов», «архантропов», «палеоантропов» и «неоантропов». При этом автор отмечает, что «гипотетическое «древо человеческого рода» реконструируется достаточно сложно. Его можно весьма условно представить, рассмотрев серию жизненных форм, описанных антропологами и археологами» [20, с. 397].

Иерей Олег говорит о «предках» современного человека как о безусловном факте, подтверждённом многочисленными научными находками. При этом из текста его книги, вопреки авторской мысли, вытекает, что учёным сообществом никто из представленных кандидатов нашим прямым предком не признан.

В разделе о «протоантропах»: «Большинство исследователей рассматривают австралопитековых и ардипитековых как тупиковые ветви» [20, с. 403].

В разделе об «архантропах»: «В настоящее время термин «питекантроп» устарел, а обнаруженные в 1930 гг. ХХ в. более поздние аналогичные находки... рассматриваются как тупиковые формы Homo erectus soloensis» [20, с. 404-405].

В разделе о «палеоантропах»: «В результате данных молекулярно-генетических анализов было установлено, что обе неандертальских мтДНК имеют общие отличия от мтДНК людей современного типа... Неандертальцы представляют генетически отдельную, хотя и близкородственную человеку ветвь» [20, с. 416-417].

Итак, предков у Адама и Евы не найдено. Даже неандертальца учёные не смогли признать предшественником современного человека. Сам о. Мумриков отмечает, что некоторые исследователи считают шапельских палеоантропов «тупиковым вариантом эволюции человека» [20, с. 416].

При этом палеонтологи живописуют нам яркие батальные сцены, не отражённые на библейских страницах Священной Истории. Паломники, приехавшие на Святую Землю, теперь могут узнать не только о военных операциях Иисуса Навина или о борьбе царя Давида с филистимлянами, но и кое-что «поинтереснее»: «Потрясающие результаты получены в ходе переисследования человеческих останков из израильских пещер Схул и Кафзех. Оказалось, что эти пещеры много раз «переходили из рук в руки»: до 130 тыс. лет назад там жили неандертальцы. Между 130 и 80 тыс. лет - люди современного типа. Выше - опять кости неандертальцев возрастом 65 - 47 тыс. лет. Ещё выше - снова сапиенс. Очевидно, что первая попытка сапиенсов закрепиться в этом районе кончилась неудачей. Нет никаких признаков того, что в этой борьбе сапиенсы располагали какой-то более совершенной технологией, чем неандертальцы: в этом отношении они были равны» [20, с. 426].

Приводя эти умопомрачительные «факты», о. Олег воздерживается от каких-либо критических комментариев к ним.

Как вполне достоверную научную информацию иерей Олег приводит в своём учебнике и следующую ссылку: «В 2008 г. в Денисовой пещере на Алтае российские археологи нашли кость последней фаланги мизинца человека, жившего там 30-50 тыс. лет назад. Анализ выделенной из кости мтДНК показал, что мизинец, скорее всего, принадлежал не сапиенсу и не неандертальцу, а третьему виду людей» [20, с. 428].

Итак, для того, чтобы открыть новый биологический вид, оказывается, достаточно откопать одну-единственную «кость последней фаланги мизинца». Додумать, какими у «Алтайского человека» были клыки, объём мозга, осанка и оттопыренный большой палец ноги для наших палеонтологов - дело профессиональной привычки! О какой научной достоверности можно говорить после этого анекдотического примера?

Отметим церковно-каноническое отношение к деятельности людей, «раскапывающих гробы», дерзающих «истязывати прах тела» погребённых в земле предков и «подвигнути кости» захороненных людей.

66-е каноническое правило святителя Василия Великого: «Раскапывающий гробы для хищения, да не причастится Святых Тайн десять лет: два да плачет, три да слушает, четыре да припадает, едино лето да стоит с верными, и тогда уже приимется» [16].

7-е каноническое правило святителя Григория Нисского о гробокопательстве: «Истязывати прах тела, разрешившагося в землю, и подвигнути кости в надежде приобрести некое украшение, закопанное с умершим, сие подлежит такому же суду, как и простый блуд» [16].

Подведём итог произведённым многочисленным раскопкам и их интерпретациям.

Все претенденты на роль нашего предка «оказались» не прямыми, а «боковыми» или «тупиковыми» ветвями эволюции. Этот примечательный факт однозначно вытекает из текста книги о. Мумрикова, хотя такого вывода сам автор почему-то не делает (должно быть, не заметил).

Подтверждал отсутствие найденных прямых предков человека протоиерей Александр Мень: «Пусть палеонтология ещё не обнаружила остатков нашего прямого биологического предка, изучение боковых ветвей развития существ, стоявших очень близко к человеку, в какой-то степени помогает представить тот изумительный ход эволюции, который завершился возникновением на Земле...» [18, с. 102].

Поистине достойно удивления то, что, не обнаружив ни одного (!!!) реального предка современного человека, эволюционисты с завидным упорством повторяют тезис об эволюционном происхождении вида Homo sapiens, и рисуют в разных модификациях соответствующее «родовое древо».

Итак, на «стволе» этого древа, увенчанного отраслью рода Адама-сапиенса, не нашлось ни одного прямого исторического предка. Все кандидаты на роль такого предка оказались сбоку от «ствола». При этом вокруг «человеческого ствола» могли бы с удобством (на своих собственных соседних стволах) разместиться все остальные приматы и все прочие создания Божьи.

Следовательно, вполне правильным было бы изображать ствол человеческого рода поднимающимся не от каких-то неведомых никому вымышленных обезьянообразных существ, а выводить его непосредственно от земли.

Тогда получается, что правильнее говорить не об «эволюционном древе», а о «бамбуковой роще», где каждому стволу соответствует отдельный вид. Такая интерпретация научных данных, конечно, лишает представленную автором в [20] картину эволюционного содержания, но зато приводит её в полное соответствие с библейским свидетельством: И созда Бог человека, персть взем от земли (Быт. 2, 7).

К сожалению, в учебнике о. Олега Мумрикова об этом не говорится ни словом, ни намёком.

 

9. О потопе

 

Ведя непримиримую борьбу с креационизмом и, в особенности, с ветряными мельницами «неокреационизма», иерей Олег совершает нападение (возможно, не намеренно и не вполне отчётливо осознавая это) на Слово Божие. Предлагаемая им трактовка Всемiрного потопа, во-первых, противоречит ясному тексту Книги Бытия, и, во-вторых, не согласуется с традиционным святоотеческим толкованием этих библейских глав.

Священное Писание утверждает, что Потоп имел, безусловно, глобальное, а не локальное распространение: И умре всякая плоть движущаяся по земли птиц и скотов и зверей, и всякий гад движущийся на земли, и всякий человек, и вся елика имут дыхание жизни, и все еже бе на суши умре. И потребися всякое востание, еже бяше на лицы всея земли, от человека даже до скота и гадов и птиц небесных, и потребишася от земли; и оста Ное един, и иже с ним в ковчезе (Быт. 7, 21-23).

Указание на поголовное истребление грешников содержится в Евангелии: Якоже беху во дни прежде Потопа ядуще и пиюще, женящеся и посягающе, до негоже дне вниде Ное в ковчег, и не уведеша, дондеже прииде вода и взят вся (то есть всех!) (Мф. 24, 38-39).

Эта же мысль утверждается Апостолом: (Бог) перваго мiра не пощаде, но осмаго Ноя (Ноя и с ним ещё семерых) правды проповедника сохрани, Потоп мiру нечествовавших наведе (2 Петр. 2, 5).

В покаянном каноне преподобного Андрея Критского всецелое потопление плоти, деяний и жития грешной души сравнивается с потоплением всей земли:

Едина отверзла еси хляби гнева, Бога твоего, душе моя, и потопила еси всю, якоже землю плоть, и деяния и житие, и пребыла еси вне спасительного ковчега (среда 1-й седмицы Великого поста, великое повечерие, песнь 2, канон 2, тропарь 4) [23].

Святитель Иоанн Златоуст в Беседах на Книгу Бытия подчёркивает намерение Творца истребить водами Потопа весь человеческий род: «Необходимо уже привести угрозу в исполнение, в конец истребить их и уничтожить весь род их, как негодную закваску, дабы они и для последующих родов не сделались учителями нечестия» [13, с. 209].

Иерей О. Мумриков, следуя тенденции модернистского богословия при полном игнорировании мнения Отцов Церкви, учит о локальном распространении Потопа: «В пользу концепции локальной, а не глобальной катастрофы свидетельствует и жанровый анализ текста Священного Писания» [20, с. 470].

Здесь наблюдается как десакрализация библейского текста, так и его намеренное искажение. И то, и другое при его анализе является недопустимым приёмом в герменевтике. Если «жанровый анализ» вступает в противоречие с православной традицией толкования Слова Божьего, это свидетельствует лишь о его порочности и методологической непригодности.

Не находя единомыслия со Святыми отцами, о. Олег ищет поддержки у учёных. Мнение одного из них, «православного эволюциониста» археолога П.В. Волкова, он приводит в качестве аргумента для подтверждения своей позиции: «Может быть, стоит предположить, что упомянутое в Писании гигантское наводнение в Междуречье было только началом планетарной катастрофы? Не было ли это только первым, но важнейшим звеном в цепи крушения мiра? Разрушительный мор, конечно, прошёл повсюду... Но вдали от семьи непорочного Ноя, вдали от тех мест, где происходили тогда ключевые события нашей истории, погибель человеческого рода вполне могла и растянуться во времени. На окраинах ойкумены смерть могла прийти в ином обличии, и при других обстоятельствах» [8, с. 294].

Здесь собран букет вполне фантастических версий, во всём противоречащих Библии. Трудно увидеть в этих буйных безудержных «предположениях» что-то, хотя бы отдалённо напоминающее научное рассуждение в академическом стиле. Читатель не находит разумных аргументов, но сталкивается лишь с множеством недоуменных вопросов:

- Как согласовать с библейским свидетельством о том, что водами Потопа покрылись вся горы высокия, яже бяху под небесем (Быт. 7, 19), утверждение о «наводнении в Междуречье»?

- Как примирить с Православным Преданием апокрифическую мысль о каком-то «звене в цепи крушения мiра»?

- Откуда автор узнал о существовании допотопного «разрушительного мора», о котором умалчивает Священное Писание?

- Какими разумными доводами можно подтвердить версию, будто погибель человеческого рода в водах Потопа, «могла растянуться во времени»?

- На каком основании делается «предположение», будто истребление первозданного мiра Бог совершил не водами Потопа, но «смерть могла прийти в ином обличии»?

Нелегко поверить в то, что эти строки написаны серьёзным учёным (доктором исторических наук!) и верующим православным христианином. Во всяком случае, не понятно, зачем о. Олег включил эти бредовые мысли в свой учебник, причём без каких бы то ни было критических замечаний и оговорок.

Встречаются, конечно, в книге о. Мумрикова заимствованные фразы традиционного церковного содержания, например: «Для нас же особо значимо глубоко укоренённое в православном предании понимание личности праведного Ноя - родоначальника нового человечества - как прообраза Христа Спасителя. Многолетнее строительство ковчега являлось одновременно проповедью покаяния» [20, с. 474].

Странно, что автор не заметил несовместимости этого абзаца с его собственной библейско-критической мыслью, высказанной им четырьмя страницами выше: «Упрощённо-буквалистское понимание (Быт. 7, 17-23) входит не только в противоречие с данными геологии, геофизики, геохронологии, палеонтологии, но и биогеографии, а также экологии. Дело в том, что распространение животных и растений по планете (например, сумчатых млекопитающих в Австралии) совершенно не вписывается в неокреационистскую гипотезу послепотопной миграции всех сухопутных форм жизни с Араратских гор, ведь, руководствуясь данной логикой, в районе места остановки ковчега биологи должны были бы констатировать наибольшее разнообразие жизни, чего, конечно же, нет» [20, с. 470].

Итак, о. Мумриков вполне «научно» доказывает, что «не было» ни реального Потопа (как об этом изложено в Книге Бытия), ни описанного в Библии ковчега (останки которого находятся на Арарате), ни праотца нашего Ноя как исторического лица (строителя ковчега). После этого становится непонятным, в каком смысле он говорит о «личности праведного Ноя» как о «прообразе Христа Спасителя» (может быть и распятого «при Понтийстем Пилате» евангельского Христа также «не было»?..). Традиционное православное представление заключается в том, что Ной, как новый Адам и спаситель всех собранных в ковчеге живых душ, является прообразом Нового Адама и Спасителя - Господа Иисуса Христа. Ковчег - прообраз Церкви.

Употребляемое о. Олегом уничижительное выражение «упрощённо-буквалистское понимание» библейского текста оскорбляет всех без исключения Святых отцов, поскольку для них буквальное понимание страниц о Потопе является общепринятой нормой.

С высоты своего «просвещённого» научного и богословского видения иерей Олег Мумриков снисходительно дозволяет («могут придерживаться»!) маргиналам-»буквалистам» всё-таки разделять традиционную православную позицию, правда с одним («не следует апеллировать»!) ограничением: «Следует заметить, что сторонники буквалистского понимания текста могут придерживаться своей точки зрения - рассматривать Потоп как буквальное покрытие всей суши водами. Но в таком случае не следует апеллировать к данным современного естествознания, а рассматривать Потоп как чудо, не имеющее подтверждения в области науки, во всяком случае, на данном этапе её развития» [20, с. 474-475].

Здесь автор сперва сознательно исключил из современного естествознания всю креационную науку... после чего пришёл к «неожиданному» выводу о том, что эволюционистская наука не даёт «подтверждения» свидетельству о Потопе.

От имени всех православных христиан выражаем благодарность о. Олегу за великодушное разрешение нам «рассматривать Потоп как чудо», то есть как непосредственное действие Бога.

 

10. Тема о «ноосфере» и «Гайе» -

вместо Второго Пришествия Христова

 

Один из разделов книги [20] называется «Ноосфера и планета Земля». Читатель вправе ожидать от автора изложения учения о ноосфере и какой-то богословской оценки этому понятию. С первой задачей о. Олег справился вполне успешно. Он в историческом контексте назвал ключевые имена Ле Руа, Тейяра де Шардена, В.И. Вернадского и отметил их вклад в развитие этого учения, упомянув даже «влияние философии Плотина и Бергсона» [20, с. 512].

При этом никакого критического богословского анализа учения о ноосфере как о будущем человечества о. Мумриков не приводит. Никакой догматической или канонической оценки глобализма (а ноосфера - явление глобальное!) не предлагает. Никакого упоминания о грядущем приходе антихриста не делает.

Дважды в главе - применительно к Шардену и Вернадскому - отмечается их «исторический оптимизм». Однако без сопоставления с темой Конца (с тейяровской «точкой Омега» или с православным ожиданием Второго Пришествия Христова) эти слова воспринимаются просто как эмоциональная зарисовка и не больше. Краткое упоминание об «утопичности подхода» Вернадского [20, с. 514] также не подводит читателя к пониманию апокалиптического значения этой темы, о чём мы подробно писали в [4, с. 171-186].

Иерей Олег предостерёг лишь от бытовавшей в СССР трактовки ноосферы в контексте «построения мiрового коммунизма» [20, с. 514], называя эту точку зрения «искажением» идей Вернадского. Здесь можно было бы поспорить с автором учебного пособия. Конечно, определённые различия во взглядах между идеологами марксизма и академиком-социалистом имели место - но они не были радикальными (вспомним, что и католический священник Тейяр де Шарден не раз был вынужден защищаться от обвинений в приверженности идеям коммунизма). На самом деле, все разновидности учения о ноосфере, с одной стороны, и марксизм, с другой стороны, имеют общую духовную платформу. Объединяет эти учения то, что они основаны на эволюционистском мiровоззрении (сюда же следует отнести и фашизм). Все они постулируют (каждое по-своему) «объективное» развитие мiра до высшего уровня:

- материалистический эволюционизм Вернадского - до создания ноосферы как геологической оболочки земли, облик которой определяется антропным фактором (в геохронологической колонке современный период называется «антропогеновым»);

- телеологический эволюционизм Тейяра де Шардена - до объединения всех в «точке Омега» и слияния со «Христом эволюции»;

- марксизм - до построения бесклассового общества с оптимальными условиями производства и распределения материально-духовных потребностей;

- национал-социализм - до физического и духовного господства высшей в эволюционном отношении арийской расы.

Все эти концепции имеют общим то, что говорят о земном идеале как о достижимом в результате естественного прогресса. По сути же - это продолжение строительства разными способами «Вавилонской башни» (Быт. 11, 1-9). Эти идеи, каждая по своему, претендуют на «научность», но при этом все они (а не только концепция В. И. Вернадского) являются вполне утопическими, поскольку суть их сводится к невозможному в падшем мiре созданию «рая на земле».

Священномученик Серафим (Чичагов): «Люди наук, стоящие во главе современного столпотворения, тем опередили строителей Вавилонской башни, возмечтавших приблизиться к небу, что они воображают будто своими научными открытиями они давно уже распознали все тайны неба и, к удивлению, там, на небе, нигде им не встретился Бог, которому молятся и верят «непосвящённые» на земле» [27, с. 37].

Все эволюционные теории в духовном смысле близки к осуждённой Святыми отцами ереси хилиазма, приверженцы которой ожидали установления на земле чувственного тысячелетнего «царства Христова». Об этом мы также писали в [4].

Иерей Мумриков избегает духовной (догматической) оценки учения о ноосфере. Похоже, он действует так по причине того, что сам является выразителем эволюционного мiровоззрения. Стоя же на этой позиции, невозможно по-православному говорить о теме Конца - явлении антихриста, Втором Пришествии Христовом и Страшном Суде. Для сциентистов эта тема «не научна». Однако если уж браться за раскрытие христианско-апологетического аспекта рассматриваемых теорий, то эти эсхатологические понятия следовало бы, по крайней мере, обозначить.

Единственное критическое слово во всём разделе указывает на «слабые стороны» учения П. Т. де Шардена: «Таковыми являются попытки аллегорического переосмысления догматов о грехопадении и Искупления, рассматриваемых о. Пьером как длительные процессы» [20, с. 512]. Остаётся непонятным, каким образом эти действительно «слабые стороны» учения Тейяра о Начале связаны с его учением о ноосфере - ведь учение о Конце имеет в тейярдизме свои не менее «слабые стороны», которые о. Мумриков утаил от читателей.

Иерей Олег Мумриков «забыл» сказать читателю правду о том, что тейярдизм представляет собой такую еретическую разновидность «христианства», в котором понятия Второго Пришествия Христова, Суда, Воскрешения мёртвых и Жизни будущего века упразднены, а вместо них предложено «учение о ноосфере».

После своей вялой (и не вполне уместной в данной главе) критики тейярдизма о. Олег резко оставляет важнейшую тему о ноосфере и будущем человечества, переходя неожиданно к изложению маргинальной «Гайа-гипотезы» Дж. Лавлока и Л. Маргулис. Это - «концепция, рассматривающая планету Земля как суперорганизм, который в результате саморегуляции способен поддерживать основные параметры среды на постоянном уровне» [20, с. 514]. Смысл этой безбожной модели сводится к тому, что «земная жизнь научилась поддерживать необходимые для себя условия существования, вступив с планетой в некую форму взаимовыгодного сотрудничества» [20, с. 515].

Непонятно, для чего о. Мумриков включил эту научно-фантастическую тему в своё учебное пособие. Стремление автора увидеть в изложенной концепции «христианско-апологетический» аспект просто обескураживает: «Безусловно, нельзя рассматривать Гайю по аналогии с лемовским мыслящим Солярисом (всё-таки от невольной ассоциации с романом С. Лема удержаться невозможно... - прот. К.Б.) - концепция лишь рассматривает в рамках системного подхода планету как сложнейшую саморегулирующуюся систему, что позволяет христианской апологетике осмыслять её в рамках богословских интерпретаций антропного принципа» [20, с. 515].

Сомнительная связь с антропным принципом прослеживается весьма смутно, а «христианско-апологетическое» содержание данной гипотезы ни в малейшей степени не раскрыто автором. По крайней мере ясно одно - в Боге (Творце и Промыслителе) описанная «саморегулирующаяся система» Гайа не нуждается. Хотя об этом, главном, о. Олег упомянуть забыл.

Тема Конца в монографии о. Мумрикова, с точки зрения православной эсхатологии, раскрыта наименее удачно. Вернее даже сказать, что не раскрыта вовсе. Автор касается её также в разделе «Будущее вселенной и судьба человечества», в котором называет три пессимистических научных сценария: версия о «тепловой смерти вселенной», версия «Великого схлопывания» и сценарий «постоянно осциллирующей вселенной» [20, с. 257].

«Христианско-апологетической» оценке этих прогнозов автор уделяет всего один абзац (!), но зато содержащий образцово-политкорректные выражения: «Пессимистические прогнозы, основанные на расчётах космологов, мiровоззренчески важны, потому что заставляют глубже и глубже задумываться каждого мыслящего человека, как о смысле собственного бытия, так и грядущих судьбах цивилизации» [20, с. 259].

Больше ничего автор, от которого ожидалось исповедание веры во Христа, Сына Божьего «паки грядущаго со славою судити живым и мертвым», сказать на эту тему не смог.

Единственным оправданием для священника Мумрикова могут быть его слова: «В настоящее время требуется новое вдумчивое, не чуждое критики богословское осмысление наследия крупных мыслителей - основоположников учения о ноосфере» [20, с. 514].

При этом сам автор такого «осмысления наследия мыслителей», к сожалению, не предложил.

Этот «маленький изъян» вынуждает оценить монографию о. Олега в философско-богословском отношении как неудовлетворительную.

 

* * *

Учебное пособие иерея Олега Мумрикова должно быть признано по справедливости книгой неправославного содержания, оправдывающей антихристианское мiровоззрение и предлагающей читателю антицерковную оценку всех рассматриваемых автором научных теорий. Будучи убеждённым эволюционистом, автор догматически искажённо мыслит о Боге как Творце и как о Судии. Книга написана с позиции «объективной» (точнее безбожной) светской науки. Святоотеческие и библейские цитаты встречаются как отдельные вкрапления, ни логикой повествования, ни смыслом не связанные с общим текстом.

Остаётся только недоумевать, насколько эволюционистские идеи глубоко проникли в сознание некоторых представителей российской духовной школы. Хочется предостеречь читателя: не следует воспринимать этот учебник как книгу, выражающую мнение Православной Церкви.

 

Литература:

1. Александр (Милеант), еп. Опыт согласования библейского повествования с научными открытиями. - Электронный ресурс:

http://www.fatheralexander.org/booklets/russian/creation_man_а_mileant.htm#_Toc56492079.

2. Антоний Великий, преп. Наставления // Добротолюбие. Т. 1. М. 1905.

3. Барбур И. Религия и наука: история и современность. М.: Библейско-богословский институт св. ап. Андрея. 2001.

4. Буфеев Константин, прот. Православное учение о Сотворении и теория эволюции. М.: Русский издательский центр имени святого Василия Великого. 2014. http://click.shestodnev.ru/kniga11

5. Буфеев Константин, свящ. Православное вероучение и теория эволюции. СПб.: Общество святителя Василия Великого, 2003.

6. Буфеев С.В. «Эллинские» корни библейского эволюционизма. // В книге священника Константина Буфеева «Православное вероучение и теория эволюции». Спб.: Общество свт. Василия Великого. 2003.

7. Василий (Родзянко), еп. Теория распада вселенной и вера отцов. М.: Православный паломник, 1996.

8. Волков П.В. Феномен Адама. Экспериментальная археология о человеке до Потопа. Новосибирск: Издательский дом «Сова». 2008.

9. Дарвин Ч. Происхождение человека и половой отбор. СПб. 1896.

10. Иванов Николай, прот. И сказал Бог..., Фонд «Христианская жизнь», Клин, 1997.

11. Игнатий (Брянчанинов), свт. Об образе и подобии Божиих в человеке // Сочинения. Т.2. Спб. 1905.

12. Иоанн Дамаскин, преп. Точное изложение православной веры. Кн. 2. Гл. X. 1. СПб. 1894.

13. Иоанн Златоуст, свт. Творения. т. 4, кн. 1. СПб. 1898.

14. Каледа Глеб, прот. Библия и наука о сотворении мира // Той повеле, и создашася.. Клин: Фонд «Христианская жизнь». 1999.

15. Канве В.А. Антропный принцип в космологии // Философия науки: краткий энциклопедический словарь. М.: Омега-Л. 2008.

16. Книга правил. М.: Синодальная типография, 1893.

17. Макарий (Булгаков), митр. Православно-догматическое богословие. Т. 1. СПб. 1857.

18. Мень Александр, прот. История религии в семи томах. В поисках пути, истины и жизни. Т.1. М.: «Издательство Советско-Британского совместного предприятия СЛОВО/SLOVO». 1991.

19. Моррис Генри. Сотворение и современный христианин. М. 1993.

20. Мумриков Олег, свящ. Концепции современного естествознания. Христианско-апологетический аспект. Сергиев Посад: Московская духовная академия. 2013.

21. Серафим (Роуз), иером. Православный взгляд на эволюцию // Приношение православного американца. М. 1998.

22. Сысоев Даниил, свящ. Кто как Бог? М.: Благотворительный фонд «Миссионерский Центр имени иерея Даниила Сысоева». 2011.

23. Триодь постная. Ч. 1. М.: ИМП, 1992.

24. Трубецкой Е.Н., кн. Смысл жизни. М. 1918.

25. Феофан Затворник, свт. Собрание писем. Выпуск 2. Творения. Издание Свято-Успенского Псково-Печерского монастыря и изд-ва «Паломник», 1994.

26. Цыпин Леонид, свящ. Так чем же являются Дни Творения? Центральная проблема экзегетики Шестоднева. Киев: Пролог, 2005.

27. Чичагов Л.М. Что служит основанием каждой науки? Беседа. М.: Паломник. 1996.

28. Шестоднев против эволюции // Сборник статей. М.: Паломникъ, 2000.

29. Юнкер Р, Шерер З. История происхождения и развития жизни. Минск: Кайрос.1997.