От редакции. 24 сентября сего года исполнилось 100 лет со дня кончины видного государственного деятеля Царской России, министра внутренних дел, члена Государственного Совета Петра Николаевича Дурново. В связи с этой годовщиной мы публикуем очерк доктора исторических наук Андрея Александровича Иванова, подробно освещающий биографию, взгляды и деятельность этого, вне всякого сомнения, незаурядного человека, оказавшего своей деятельностью немало услуг России. Данный очерк был написан для книги «Правая Россия», который вышел в свет в начале лета. Подробнее о книге и условиях ее приобретения можно прочитать тут. Сегодня мы завершаем публикацию очерка.
***
«Лебединая песня консервативной школы»
Обладая незаурядным умом и большими аналитическими способностями, П.Н. Дурново не питал никаких иллюзий относительно реального положения дел в стране, отдавая полный отчет тому, что монархическая государственность находится в глубоком кризисе и будущее России не предвещает консерваторам ничего хорошего. «Мы находимся в тупике, - говорил он А.Н. Наумову, - боюсь, что из него мы все, с Царем вместе, не сумеем выбраться!» Не меньшую прозорливость проявил Дурново и перед самым началом Первой мировой войны, составив для Императора аналитическую записку, в которой представил наиболее трезвое, аргументированное и удивительно точное обоснование катастрофичности для России военного столкновения с Германией.
Записку эту нередко называют «пророческой», а ее автора некоторые исследователи провозглашают оракулом и даже «русским Нострадамусом». И это неудивительно, так как многое из того, о чем предупреждал правящие сферы Дурново в феврале 1914 года, вскоре оказалось трагической явью. «Если и вещал тогда предупреждающий голос, то именно из правых кругов, из рядов коих вышла <...> составленная в начале 1914 г. записка одного из твердых и, конечно, особо травимых правых - П.Н. Дурново, предсказывавшего, какие последствия для России будет иметь надвигающаяся война», - отмечал в эмиграции видный историк Церкви Н.Д. Тальберг.
Содержание этого достаточно объемного документа хорошо отражено в заголовках разделов «Записки», видимо, данных ей уже при публикации в советской России: 1. Будущая англо-германская война превратится в вооруженное столкновение между двумя группами держав; 2. Трудно уловить какие-либо реальные выгоды, полученные Россией в результате сближения с Англией; 3. Основные группировки в грядущей войне; 4. Главная тяжесть войны выпадет на долю России; 5. Жизненные интересы Германии и России нигде не сталкиваются; 6. В области экономических интересов русские пользы и нужды не противоречат германским; 7. Даже победа над Германией сулит России крайне неблагоприятные перспективы; 8. Борьба между Россией и Германией глубоко нежелательна для обеих сторон как сводящаяся к ослаблению монархического начала; 9. Россия будет ввергнута в беспросветную анархию, исход которой трудно предвидеть; 10. Германии, в случае поражения, предстоит пережить не меньшие социальные потрясения, чем России; 11. Мирному сожительству культурных наций более всего угрожает стремление Англии удержать ускользающее от нее господство над морями.
П.Н. Дурново, предельно четко обозначив расстановку сил, предупреждал, что при начале военного конфликта, который неминуемо разразится из-за соперничества Англии и Германии, а затем перерастет в мировой, в случае вовлечения в него России, приведет к тому, что ей придется выступить в роли оттягивающего пластыря. «Главная тяжесть войны, несомненно, выпадет на нашу долю, так как Англия к принятию широкого участия в континентальной войне едва ли способна, а Франция, бедная людским материалом, при тех колоссальных потерях, которыми будет сопровождаться война при современных условиях военной техники, вероятно, будет придерживаться строго оборонительной тактики. Роль тарана, пробивающего самую толщу немецкой обороны, достанется нам, а между тем сколько факторов будет против нас и сколько на них нам придется потратить сил и внимания», - предупреждал правый политик. Предвидя целый ряд осложнений в результате войны, Дурново констатировал: «Готовы ли мы к столь упорной борьбе, которой, несомненно, окажется будущая война европейских народов? На этот вопрос приходится, не обинуясь, ответить отрицательно». При этом Дурново указывал, что союз между Англией и Россией не открывает перед последней абсолютно никаких выгод, но сулит явные внешнеполитические проблемы. «Очевидная цель, преследуемая нашей дипломатией при сближении Англии, - открытие проливов, но, думается, достижение этой цели едва ли требует войны с Германией. Ведь Англия, а совсем не Германия, закрывала нам выход из Черного моря», - справедливо замечал он.
Рассматривая внешнеполитические цели Российской Империи и возможности их достижения, Дурново приходил к заключению, что «жизненные интересы России и Германии нигде не сталкиваются и дают полное основание для мирного сожительства двух государств». Поэтому, считал он, ни труднодостижимая победа над Германией, ни тем более поражение от нее не сулили России никаких благ - ни во внутреннеполитической ситуации (ослабление монархического начала, рост либеральных и революционных настроений), ни в экономике (развал народного хозяйства и большие долги по займам), ни во внешней политике (естественное желание союзников по Антанте ослабить Россию, когда в ней уже не будет нужды). Вывод из «Записки» следовал такой: «С Англией нам не по пути, она должна быть предоставлена своей судьбе, и ссориться из-за нее с Германией нам не приходится. Тройственное согласие - комбинация искусственная, не имеющая под собой почвы интересов, и будущее принадлежит не ей, а несравненно более жизненному тесному сближению России, Германии, примиренной с последней Франции и связанной с Россией строго оборонительным союзом Японией».
Далек Дурново был и от мечтаний русских националистов присоединить австрийскую Галицию, некогда бывшую частью Древнерусского государства, к Российской Империи. По его мнению, «явно невыгодно во имя идеи национального сентиментализма присоединять к нашему отечеству область, потерявшую с ним всякую живую связь». «Ведь на ничтожную горсть русских по духу галичан, сколько мы получим поляков, евреев, украинизированных униатов? - писал в преддверии войны правый политик. - Так называемое украинское или мазепинское движение сейчас у нас не страшно, но не следует давать ему разрастаться, увеличивая число беспокойных украинских элементов, так как в этом движении несомненный зародыш крайне опасного малороссийского сепаратизма, при благоприятных условиях могущего достигнуть совершенно неожиданных размеров».
Вместе с тем Дурново указывал и на слабость российского либерализма, который в случае глубокого системного кризиса, вызванного грядущей войной, не сможет сдержать революционного выступления. Если самодержавной власти хватит воли пресечь оппозиционные выступления достаточно твердо, то, полагал консервативный аналитик, «при отсутствии у оппозиции серьезных корней в населении, этим дело и кончится». Но если правительственная власть пойдет на уступки и попробует войти в соглашение с оппозицией (что в итоге и произошло), то она лишь ослабит себя к моменту выступления социалистических элементов. «Хотя это и звучит парадоксально, - писал он, - но соглашение с оппозицией в России, безусловно, ослабляет правительство. Дело в том, что наша оппозиция не хочет считаться с тем, что никакой реальной силы она не представляет. Русская оппозиция сплошь интеллигентна, и в этом ее слабость, так как между интеллигенцией и народом у нас глубокая пропасть взаимного непонимания и недоверия».
Говоря о неизбежности революционных выступлений в случае военных поражений, Дурново предрекал: «Начнется с того, что все неудачи будут приписаны правительству. в законодательных учреждениях начнется яростная кампания против него, как результат которой в стране начнутся революционные выступления. Эти последние сразу же выдвинут социалистические лозунги, единственные, которые могут поднять и сгруппировать широкие слои населения, сначала черный передел, а засим и общий раздел всех ценностей и имуществ. Побежденная армия, лишившаяся, к тому же за время войны наиболее надежного кадрового своего состава, охваченная в большей части стихийно общим крестьянским стремлением к земле, окажется слишком деморализованною, чтобы послужить оплотом законности и порядка. Законодательные учреждения и лишенные действительного авторитета в глазах народа оппозиционно-интеллигентные партии буду не в силах сдержать расходившиеся народные волны, ими же поднятые, и Россия будет ввергнута в беспросветную анархию, исход которой не поддается даже предвидению». «Несмотря на оппозиционность русского общества, столь же бессознательную, как и социализм широких масс населения, политическая революция в России невозможна, и всякое революционное движение неизбежно выродится в социалистическое. За нашей оппозицией нет никого, у нее нет поддержки в народе...» - выражал уверенность П.Н. Дурново.
Удивительная прогностическая точность «Записки» и то обстоятельство, что широко известной она стала в послереволюционное время, когда многое из того, что предсказывал Дурново, уже свершилось, неизбежно вызывало некий скепсис и порождало сомнения в ее подлинности. М. Алданов, к примеру, писал: «Когда читаешь эту «Записку», то порою кажется, что имеешь дело с апокрифом». Алданову казалось совершенно невероятным, каким образом царский чиновник «мог так поразительно точно и уверенно предсказать события гигантского исторического масштаба». Но в более поздних работах Алданов уже не выражал никакого сомнения в подлинности «Записки»: «Политические предсказания хороши, когда они совершенно конкретны. Конкретно было предсказание, сделанное за несколько месяцев до Первой мировой войны бывшим министром Дурново, и я это предсказание считаю лучшим из всех мне известных, да и, прямо скажу, гениальным: он предсказал не только войну (что было бы нетрудно), но совершенно точно и подробно предсказал всю конфигурацию в ней больших и малых держав, предсказал ее ход, предсказал ее исход».
О том, что «пророческая записка» не является мистификацией, есть вполне конкретные свидетельства. Эмигрантский деятель Д.Г. Браунс писал, что этот «документ был изъят из бумаг Государя <...> и подтвержден в эмиграции теми немногими, кто его видел». Данное утверждение находит подтверждение в ряде источников. Как утверждала графиня М.Ю. Бобринская (урожденная княжна Трубецкая, дочь генерал-лейтенанта Свиты и командира Собственного Его Императорского Величества конвоя) в письме к А.И. Солженицыну, она читала эту записку до революции и потому может ручаться за ее достоверность. Машинописная копия «Записки» (причем в дореволюционной орфографии) сохранилась среди бумаг Патриарха Тихона, датированных 1914-1918 гг. и в фонде протоиерея Иоанна Восторгова, который также составляют документы до 1918 года. Также известно о машинописном экземпляре «Записки», отложившимся в фонде члена Государственного Совета, видного юриста А.Ф. Кони. Вариант «Записки» сохранился и в бумагах бывшего министра финансов П.Л. Барка. Упоминания о «Записке» встречаются в изданных на немецком языке мемуарах бывшего товарища министра внутренних дел генерала П.Г. Курлова и товарища министра народного просвещения М.А. Таубе. По словам же директора департамента МИД В.Б. Лопухина, хотя сам он «Записки» Дурново в руках не держал, но ее читал и пересказывал ему член Государственного Совета, занимавший в 1916-1917 гг. пост министра иностранных дел, Н.Н. Покровский. «В чем-чем, но в осведомленности и в уме Петру Николаевичу Дурново, при всех его отрицательных качествах, отказать было невозможно, - писал Лопухин. - И записка его заслуживала внимания. Высказывался опытный государственный человек, как никто другой уяснивший себе внутреннее положение России в ту пору. <...> Автор записки будто сумел предсказать события так, как они в действительности и разыгрались. Однако оправдавшемуся впоследствии пророчеству в то время веры придано не было».
Советский историк Е.В. Тарле называл аналитику Дурново «логически сильной попыткой» разрушить Антанту и избежать войны с Германией. Будучи идейным противником Дурново, он тем не менее признавал, что «в интеллектуальном отношении отрицать за ним ум ни в каком случае не приходится», а саму «Записку» и высказанные в ней мысли - полными предвидения «необычайной силы и точности», «отмеченными печатью большой аналитической силы». При этом, назвав сочинение Дурново «лебединой песней консервативной школы», Тарле подметил в ней важный момент, который нередко ускользал от критиков Дурново, записавших его в »германофилы»: ни в одной строке «Записки» ни слова не говорится о необходимости разрыва русско-французских отношений, а отторжение у правого политика вызывало лишь сближение России и Англии, обрекающее Россию на конфликт с Германией. Вместе с тем, справедливо отмечал Тарле, Дурново ценил франко-русский союз, позволяющий достичь устойчивости европейского равновесия. «Его (Дурново - А.И.) проницательность почти во всем, что он говорит о вероятной группировке держав, бесспорна; сильна его критика, направленная против модных в 1914 году воплей против немецкого засилья; убедительны указания на ненужность и бесплодность для России возможной победы, на тяжкие экономические последствия войны при всяком исходе», - констатировал Тарле, нашедший у консервативного аналитика лишь один важный просчет - убежденность Дурново в том, что война с Россией не нужна и Германии.
И с этим трудно не согласиться. Убежденность Дурново в возможности создания русско-германского союза была действительно самым уязвимым местом «Записки». Несмотря на уверенность русских консерваторов в том, что российско-германское военное столкновение не нужно и Берлину, на практике дело обстояло иначе. Как отмечало в 1921 году консервативное германское издание «Reichswart», впервые опубликовавшее «пророчество» русского консерватора, «докладная записка показывает, что Дурново в то время имел ошибочные и неполные представления о положении дел в Европе. Также у него не было исчерпывающих данных о ситуации в Германии. Однако он приходит к совершенно правильным выводам и оказывается пророком». «К сожалению, - констатировал немецкий еженедельник, - и в Германии такая точка зрения была непопулярна благодаря широкой и непрекращающейся еврейской пропаганде в кругах немецких либералов и социал-демократов».
Строго теоретически П.Н. Дурново, равно как и некоторые другие русские консерваторы, был абсолютно прав в том, что война собственно против России была не нужна Германии, оценивая реальные последствия такого военного конфликта для рейха; но на практике именно Германия и стремилась к этой войне, развязав ее летом 1914 года. «Быть может, она явилась запоздалой, - писал о «Записке» С.С. Ольденбург. - Во всяком случае в Германии в это время не замечалось никакого желания «пойти навстречу»«. Однако вместе с тем Дурново, по словам Тарле, прекрасно «понимал, какое непозволительное, гибельное дело - прогуливаться со спичкою в пороховом погребе <...>, когда в своем завтрашнем дне нельзя быть уверенным». «Дурново был черносотенцем и реакционером, - писал М.П. Павлович в предисловии к первой публикации полного текста «Записки» в советской России, - но, несомненно, в оценке характера будущей войны, роли в ней Антанты, с одной стороны, России, с другой, в предвидении исхода войны он обнаружил недюжинный ум и способность к правильному прогнозу. По сравнению с Дурново все светила нашей либеральной оппозиции и эсеровской партии, Милюковы, Маклаковы, Керенские и др. <...> оказываются жалкими пигмеями в умственном отношении, совершенно не понимавшими смысла мировой войны и не предугадавшими ее неизбежного исхода».
«Мы боимся приказывать»
Начало Первой мировой войны, которую он считал катастрофой для России, П.Н. Дурново встретил без всякого энтузиазма, но с готовностью выполнить свой патриотический долг перед Царем и Родиной. По свидетельству С.Д. Шереметева, о военных действиях Дурново высказывался сдержанно и, вопреки общественному мнению, предсказывая тяжелую и затяжную войну. Вместе с тем Дурново принял финансовое участие в формировании членами Госсовета подвижного лазарета Красного Креста, а его сын Петр, окончивший в 1914 году по первому разряду Николаевскую военную академию, в чине капитана непосредственно участвовал в военных действиях. В 1914 году, по свидетельству служившего при Ставке А.А. Лодыженского, опытного старого бюрократа едва вновь не призвали к активной государственной работе в качестве начальника нового отдела в Штабе Верховного Главнокомандующего, призванного заниматься делами военной администрации, но назначение это не состоялось из-за несогласия с кандидатурой Дурново Великого Князя Николая Николаевича, опасавшегося, что бывший глава МВД поведет себя на этой должности излишне самостоятельно.
В итоге П.Н. Дурново остался председателем правой группы Государственного Совета, продолжая на этом посту борьбу за отстаивание самодержавных принципов. Придерживаясь крайне скептического взгляда на Государственную Думу (еще в 1911 году Дурново заявлял, что «Гос. Дума не умеет составлять законов» и что она «только мешает Гос. Совету»), Петр Николаевич считал ошибкой верховной власти возобновить работу нижней палаты в условиях войны. «Я признавал такой созыв не только бесполезным, но и безусловно вредным в политическом отношении, - признавался он в письме соратнику по правой группе А.А. Нарышкину, - но ввиду военного времени считал невозможным мешать правительству выпутываться из неприятного и опасного положения так, как оно признает наиболее целесообразным».
19 июля 1915 года П.Н. Дурново в последний раз в своей жизни выступил с речью с трибуны Государственного Совета. Речь эта, глубокая и аргументированная, приковала к себе внимание современников. «Петр Николаевич Дурново выступал редко и лишь в крайних случаях, - подчеркивал А.Н. Наумов. - Говорил он тихо, размеренно и кратко, взвешивая каждое слово. Государственный Совет слушал его всегда с особым вниманием». Дополнительный интерес вызывало то, что, по сведениям газет, Дурново был уже очень болен и, несмотря на то что в 1915 году его опять переизбрали председателем группы, он предупредил своих единомышленников, что ввиду плохого самочувствия принимать участие в работе Госсовета уже не сможет. Поэтому, делали вывод журналисты, только острая необходимость могла заставить лидера правой группы лично выступить перед Советом.
В этой речи, начав с военных неудач, постигших Россию, П.Н. Дурново представил членам Государственного Совета свой взгляд на их причины. «Мы, как всегда, очень плохо подготовились к войне по всем отраслям военного и гражданского управления, - говорил консервативный политик. - Мы по прежнему порядку и по исконной привычке среди громадных ворохов бумаг все время искали и не могли отыскать Россию в войне и поэтому вели войну без достаточной и совершенно необходимой интенсивности. Виноваты в этом мы все, грамотные русские». Подчеркнув далее, что наиболее виноватых он называть не будет, Дурново отметил, что это и не требуется, «т.к. корень зла не в них, а в том, что мы боимся приказывать». С этих слов речь его приобрела программный характер и наделала немало шуму в либеральной среде. «Боялись приказывать, и вместо того, чтобы распоряжаться, писались циркуляры, издавались бесчисленные законы, а власть, которая не любит помещений, тем временем улетучивалась в поисках более крепких оболочек, которые и находила там, где ей совсем не место, - отмечал Дурново. - Между тем мы были обязаны твердо помнить, что в России еще можно и дoлжно приказывать и Русский Государь может повелеть все, что Его Высшему разумению полезно и необходимо для Его народа, и никто, не только неграмотный, но и грамотный, не дерзнет Его ослушаться. Послушаются не только Царского повеления, но и повеления того, кого Царь на то уполномочит. <...> Вот почему правительство обязано воспитывать в этом духе не только народ, но и все без исключения учреждения из народа исходящие, а также и своих собственных представителей. Без этого нельзя вести войны и всякую начавшуюся благоприятную войну можно превратить в непоправимое бедствие». Выход из сложившейся печальной для власти и правых ситуации виделся Дурново в следующем: «Нужно бросить перья и чернила. Молодых чиновников полезно послать на войну, молодых начальников учить приказывать и повиноваться и забыть страх перед разными фетишами, перед которыми мы так часто раскланиваемся. Когда пройдет несколько месяцев такого режима, то всякий встанет на свое место, будут забыты никому не нужные сейчас реформы, и мало-помалу пойдут победы, которые приведут Россию к положению, когда уже будут возможны реформы и всякие другие изменения. Но можно только удивляться, читая о реформах средней и высшей школы в такие времена, как теперь».
Речь эта - прямолинейная и лишенная всяких экивоков - в своей основе была, вне всякого сомнения, справедливой. Другое дело, что рецепт Дурново по наведению порядка в ведущей тяжелейшую войну стране уже некому было претворять в жизнь. Приказывать власть действительно разучилась... «П.Н. Дурново прав, что теперь нужно уметь приказывать, - писал на страницах своего дневника Л.А. Тихомиров, - но он упускает из виду, что уже нет никого, кто мог бы приказать. Это было и сплыло. А за отсутствием этого - являются в критический момент только ссоры, пререкания, взаимообличения».
Оппозиционно настроенное общество, как и следовало ожидать, встретило это выступление в штыки, поспешив навесить на дальновидного старика ярлыки махрового ретрограда и »Вия российской реакции», «не понимающего» подлинных интересов России. Впрочем, речь Дурново напугала и часть правых, почувствовавших себя после спокойного и твердого выступления своего лидера в »неудобном положении» перед «обществом». Как сообщало «Утро России», «значительная часть правых и центра отзывается весьма неодобрительно о речи Дурново», т.к. «Дурново, по их мнению, не оценил момента, переживаемого Россией». В итоге речь Дурново лишь активизировала кризисные процессы, происходившие внутри правого крыла верхней палаты, в которой возникла угроза раскола. Видя, что члены правой группы начинают покидать ее, а его попытки объединить тающие консервативные силы в т.н. «Черный блок», призванный дать отпор Прогрессивному блоку либеральной оппозиции, не приводят к успеху, Дурново принял вынужденное решение отказаться от лидерства, передав бразды правления графу А.А. Бобринскому, «как лицу более гибкому в смысле убеждений».
Неприятие его позиции обществом, а в особенности значительной частью правых, окончательно подорвало силы П.Н. Дурново. 11 сентября 1915 года Петр Николаевич скончался от паралича сердца. Похоронили П.Н. Дурново в усадьбе Трескино Сердобского уезда Саратовской губернии (ныне - Колышлейский район Пензенской области) в ограде церкви во имя Рождества Христова. «Со смертью П.Н. Дурново крайние правые лишились вождя, которому нельзя было отказать в последовательности и упорстве, - отмечал либеральный публицист К.К. Арсеньев. - Это был обломок прошлого, уцелевший среди развалин, но не находивший себе места в новом здании». «Реакция лишилась одного из преданнейших своих слуг, общественность России видит сходящим в могилу злейшего своего врага», - ликовало прогрессистское «Утро России». Оплакивали кончину Дурново лишь немногие его единомышленники, прекрасно понимавшие значение этого незаурядного человека для России. Уже накануне трагических событий 1917 года, столь точно предсказанных Петром Николаевичем, правый политик Н.А. Маклаков, возмущаясь тем, что правительство «стоит в испуге разиня рот перед скоморохами новой революции», констатировал: «Если бы второй Дурново нашелся, то все подчинились бы». Но человека равного П.Н. Дурново по уму, опыту и решительности в российском правительстве тогда не оказалось...
В заключение несколько слов стоит сказать о том, как сложились судьбы членов семьи П.Н. Дурново. Его дочь Надежда (р. 1886) проживала после смерти отца в Петрограде вместе с матерью Екатериной Григорьевной (1852-1927), где они обе и встретили революцию. Из собственной квартиры им вскоре пришлось перебраться в коммуналку, а после смерти матери Н.П. Дурново поступила на работу машинисткой в библиотеку Академии Наук. В 1930 году ее арестовали и приговорили к пяти годам исправительно-трудовых лагерей, в 1937 году последовал вторичный арест и приговор - восемь лет ИТЛ, после чего следы Н.П. Дурново теряются. Иначе сложилась судьба сына Дурново - Петра (1883-1945). Февральскую революцию он встретил в чине капитана, летом 1917 года был произведен в подполковники и служил старшим адъютантом штаба гвардейского кавалерийского корпуса. После прихода к власти большевиков, П.П. Дурново принимал участие в деятельности петроградской монархического офицерской организации, затем оказался в русской Западной армии, где получил назначение на должность товарища военного министра Западного правительства. Закончив Гражданскую войну в должности начальника штаба русских войск в Германии, П.П. Дурново перебрался в Югославию. В годы Второй мировой войны он поступил на службу к немцам, возглавив сеть Абвера в Югославии, и к 1945 году числился командиром 1-й восточной группы фронтовой разведки особого назначения. Жизнь П.П. Дурново и всей его семьи оборвалась во время бомбардировки союзной авиацией Дрездена.
Андрей Александрович Иванов, доктор исторических наук, профессор кафедры русской истории РГПУ им. А.И.Герцена
ЛИТЕРАТУРА И ИСТОЧНИКИ:
1. Durnowos Vorkriegsdenkschrift an den Zaren // Reichswart. 1921. 2, 9, 16, 23. April.
2. Lieven D. Bureaucratic Authoritarianism in Late Imperial Russia: The Personality, Career and Opinions of P. N. Durnovo // The Historical Journal. 1986. Vol. 26. No. 2.
3. Алданов П.Н. Предсказание П.Н. Дурново // Журналист. 1995, N 4. С. 56-60.
4. Бородин А.П. Государственный Совет России (1906-1917). Киров, 1999.
5. Бородин А.П. П.Н. Дурново: портрет царского сановника // Отечественная история. 2000, N 3.
6. Бородин А.П. Петр Николаевич Дурново. Русский Нострадамус. М., 2013.
7. Браунс Д.Г. О Записке П. Н. Дурново, члена Государственного Совета, поданной им Государю-Императору Николаю II в феврале 1914 года, т. е. за 6 месяцев до начала Великой Войны // Вестник общества русских ветеранов Великой войны. Сан-Франциско, 1985, N 254.
8. Гайда Ф.А. Дурново Петр Николаевич // Россия в Первой мировой войне. 1914-1918. Энциклопедия: в 3 тт. М., 2014. Т. 1.
9. Гурко В.И. Черты и силуэты прошлого: Правительство и общественность в царствование Николая II в изображении современника / Вст. ст. Н.П. Соколова и А.Д. Степанского, публ. и коммент. Н.П. Соколова. М., 2000.
10. Демин В.А. Верхняя палата Российской империи. 1906-1917. М., 2006.
11. Демин В.А. Дурново Петр Николаевич // Петр Аркадьевич Столыпин: энциклопедия. М., 2011.
12. Дневник Л.А. Тихомирова. 1915-1917 гг. / сост. А.В. Репников. М., 2008.
13. Дурново П.Н. Записка. Публ. и вступ. ст. М. Павловича // Красная новь. 1922, N 6 (10).
14. Забытое пророчество // Ауфбау (Восстановление). Сборник по вопросам хозяйственно-политической жизни Восточной Европы. Издание В: русское. 1921, N 4-5 (ноябрь).
15. Записка П.Н. Дурново (публикация и комментарии А.А. Иванова и Б.С. Котова) // Свет и тени Великой войны / сост. А.В. Репников, Е.Н. Рудая, А.А. Иванов. М., 2014.
16. Иванов A.А. «Лебединая песня» П.Н. Дурново: выступление лидера правой группы Государственного совета 19 июля 1915 г. // Вестник Московского государственного областного университета. Серия «История и политические науки». 2011, N 1.
17. Иванов А. А. Правые в русском парламенте: от кризиса к краху (1914-1917). М.; СПб., 2013.
18. Иванов А.А., Котов Б.С. «Предвидение необычайной силы»: о «пророческой» записке П.Н. Дурново // Свет и тени Великой войны / сост. А.В. Репников, Е.Н. Рудая, А.А. Иванов. М., 2014.
19. Искра Л.М. Дурново Петр Николаевич // Русский консерватизм середины XVIII - начала XX в. Энциклопедия. М., 2010.
20. Кирьянов Ю.И. Правые партии в России. 1911-1917. М., 2001.
21. Клейнмихель М.Э. Из потонувшего мира. Берлин, [1923].
22. Колышко И.И. Великий распад. Воспоминания. СПб., 2009.
23. Воспоминания: из бумаг С.Е. Крыжановского, последнего государственного секретаря Российской империи. СПб., 2009.
24. Куликов С.В. Бюрократическая элита Российской империи накануне падения старого порядка (1914-1917). Рязань, 2004.
25. Лодыженский А.А. Воспоминания. Paris, 1984.
26. Лопухин В.Б. Записки бывшего директора департамента Министерства иностранных дел / под ред. С.В. Куликова. СПб., 2008.
27. Макдональд Д. Записка Дурново: официальный консерватизм и кризис самодержавия // Величие и язвы Российской империи. Международный научный сборник в честь 50-летия О.Р. Айрапетова. М., 2012.
28. Наумов А.Н. Из уцелевших воспоминаний. 1868-1917. Кн. 1-2. Нью-Йорк, 1955.
29. Ольденбург С.С. Царствование Николая II. M., 2003.
30. «Охранка». Воспоминания руководителей охранных отделений / Вст. ст., подг. текста и коммент. З.И. Перегудовой. М., 2004. Т. 1-2.
31. Половцов А.А. Дневник. 1893-1909 / Сост., коммент., вступ. ст. О.Ю. Голечковой. СПб., 2014.
32. Репников А.В. Консервативные концепции переустройства России. М., 2007.
33. Речь П.Н. Дурново в Государственном Совете 19 июля 1915 г. // Первая мировая война в оценке современников: власть и российское общество. 1914-1918 гг. Т. 2. Консерваторы: великие разочарования и великие уроки / Ред.-сост. Репников А.В., ответ. сост. Репников А.В., Иванов А.А. М., 2014.
34. Савинков Б.В. Воспоминания террориста. М., 2006.
35. Степанов А.Д. Дурново Петр Николаевич // Черная сотня. Историческая энциклопедия. 1900-1917 / сост. А.Д. Степанов, А.А. Иванов. М., 2008.
36. Дневник А.С. Суворина / ред. М. Крического. М.; Пг., 1923.
37. Тальберг Н.Д. Перед судом правды. Третий Рим: возвышение и крушение. Чаемая монархия. Русская смута / сост. С.В. Фомин. М., 2004. Кн. 2.
38. Тарле Е.В. Германская ориентация и П.Н. Дурново в 1914 г. // Былое. 1922, N 19.
39. Толстой И.И. Дневник. в 2-х т. СПб., 2010.
40. Шилов Д.Н. Дурново Петр Николаевич // Государственный Совет Российской империи. 1906-1917: энциклопедия. М., 2008.
