Над лагерем повисла тишина. Николай, который сразу после разговора с Рахматулло, перебрался на крышу склада, находился рядом с Виктором, и осматривал через бинокль, окружающую местность. Федоров с Трукшиным принесли со склада два бинокля и два прибора ночного видения. Принесли они и набитый галетами вещмешок, обнаруженный ими в подсобном помещении заведующего складом Ахмата и которые сейчас с хрустом поглощались ребятами.
Николай уже рассказал другу о состоявшемся разговоре с заместителем коменданта лагеря, и теперь, время от времени, доставая из кармана доставшиеся ему от душмана часы, смотрел, когда наступит обещанное время, и Рахматулло сообщит о принятом решении. Однако прошел час, пошел второй, но со стороны моджахедов не наблюдалось никакого движения.
Вдруг он оживился.
-Витя, - толкнул он друга в бок, - смотри, кто-то бежит в нашу сторону.
Виктор поднес к глазам висевший на груди бинокль. Какое-то время вглядывался, затем с радостным криком: «Да это, Юрка! Отпустили таки его духи!» - бросился к краю крыши.
-Юрка! - крикнул он. - Быстрее на ту сторону склада. Там лестница. - И поймав взгляд Федорова, попросил: «Помоги Юрке подняться».
Уединившись с Юркой, Николай с Виктором дотошно расспросили его, что с теми, кто оставался в тюрьме, произошло. Сбиваясь от волнения, которое пришлось пережить, Юрка рассказал, что их с Азидом, включая пришедшего в себя охранника, освободили моджахеды. Когда началась стрельба, один моджахед был убит. О том, что они в тюрьме, а остальные, захватив склад, КПП и административное здание, готовятся к обороне, моджахедам сообщил Исломутдин. Из начальства там Рахматулло и Абдурахмон. С ними еще трое моджахедов из постоянного состава. Все пятеро вооружены. Вооружены ли моджахеды - курсанты, ему не известно. Он слышал разговор охранников, которые называли курсантов трусливыми ишаками, спрятавшимися по норам. Больше ничего он сообщить не может. Он до того, как его отпустили, сидел в яме вместе с Азидом и Исломутдином. Исломутдин был избит и, похоже, сошел с ума. Он все время, то хохочет, то плачет. Нет, их с Азидом, не трогали.
Определив Юрку помогать ребятам, набивать патронами магазины для автоматов, Николай с Виктором снова приступили к осмотру местности, выдвигая предположения, откуда полезут на них моджахеды. В том, что они скоро полезут, сомнения не было. Тот час, по истечении которого Рахматулло обещал сообщить решение, давно прошел. Было предельно ясно, что требования их проигнорированы, и нужно ждать кровавой развязки.
-Полезут они наверняка со стороны лощины, той, которая тянется сразу за лагерем беженцев, - с уверенностью определил Николай.
-С чего ты взял? - с недоверием спросил Виктор. - А что, со стороны плаца не полезут? Полезут и оттуда. Но им, я имею в виду, моджахедов полка Халеда ибн Валида, чтобы пройти к плацу, нужно преодолеть минные поля, которые накиданы вокруг лагеря. К нам, Витя, безопасны для них только два пути: первый - дорога идущая к КПП, которая заблокирована Моммадом и его сорбозами, и второй - со стороны лагеря беженцев, который перекроем мы.
-Да-а, - протянул неопределенно Виктор, похоже, духи были правы, устанавливая пулемет в эту сторону.
-Слушай, Коля, - неожиданно спросил он. - Может это для нас последний вечер, последняя ночь. Ты, наконец-то можешь сказать кто ты на самом деле? Неужели ты думаешь, я поверю, что простой вольняга - шофер, так хорошо знает все премудрости военного дела?
-Надо же, - хохотнул Николай, - поймал таки, ну прямо на мякине. Бывший я, Витя, прапор. Спецназовец. И в Афгане уже второй раз. Первый раз был здесь с декабря 79-го по февраль 80 -го...
-Начинал, значит...
-Точно. Начинал.... Ну, а потом, влип в большую неприятность. Избил своего командира, который без разведки повел нас в кишлак. Хотя я его и останавливал, не послушал. Упертой был, сволочью. Нет и все.... Там всех и положили. Остались в живых я, он, да еще один боец. А потом военный трибунал. Меня судили за то, что избил старлея. Его за то, что погубил десантно-шрурмовой взвод. За меня заступился контрик, хороший мужик, - улыбнулся Николай, - а то был бы сейчас где - нибудь на лесоповале. А так просто разжаловали и уволили. Спасибо орден Красной Звезды, не отобрали. Приехав, домой, не мог найти себе места. Все снился Афган, и ребята, которых там потерял. Я в военкомате всем надоел. Не можем призвать и все. Ты уволен по статье.... Потом, все-таки, пошли навстречу. Облвоенком, бывший афганец, предложил завербоваться вольнонаемным водителем, благо имею права первого класса.... Вот так, Витя, рядовой запаса и оказался снова в Афгане.... А судьба этого гада меня не волновала и не волнует. Правда, слышал, что не засудили его, а просто перевели в Союз. Кто-то, говорили, за него заступился.
- Понятно, - коротко ответил Виктор, и замолчал.
Замолчал и Николай. Он грустно улыбнулся, вспомнив свою беседу с тем сотрудником особого отдела.
Тогда Николай лежал на кровати в казарме комендантского взвода, в ожидании решения своей судьбы. Их тогда всех троих на вертушке доставили в Ташкент. Он уже был у следователей военной прокуратуры, которым по нескольку раз давал одни и те же показания. На него и кричали, и угрожали.... Спасибо сержанту Федьке Болдыреву, единственному оставшемуся в живых свидетелю, который, к счастью слышал, сначала, разговор, а потом видел и его потасовку с командиром взвода.
Николай все чаще стал задумываться о том, как устроен мир: Человек рождается, растет, к чему стремится. Наживает друзей, а больше врагов. Кто-то для кажущейся выгоды ловчит, кто-то кого-то предает.... И вдруг, все исчезает.... И не понятно, для чего, все-таки живет человек. Разве для того, чтобы творить зло, убивать себе подобных, причинять им боль обиды? И он не соглашался с этим.
Его поднял с кровати дневальный.
-Старший прапорщик Семченко есть?
-Есть, - отозвался Николай, садясь. - А в чем дело?
- К майору Хромову! - сказал солдат и повернулся к выходу.
-Эй! Подожди! - торопливо остановил его Николай, спрыгнув на пол. - Где мне искать его?
-Где, где.... В штабе, естественно.
-А кто он? Я тут недавно... - извиняющимся тоном спросил Николай.
-Сотрудник Особого отдела. - Ответил солдат с усмешкой. - Как войдете, прямо по коридору последняя дверь с левой стороны.
Николай торопливо натянул сапоги, надел бушлат, шапку, также торопливо вынырнул из палатки и зашагал в сторону комендатуры. Перед входом остановился, чтобы вытереть с лица выступивший пот.
Узнав к кому, он идет, часовой попросил подождать, и связался с кем-то по телефону. Затем, критически окинув взглядом не первой свежести форму Николая, разрешил пройти.
Найдя нужную дверь, Николай постучал.
-Входите, Николай Степанович, - отозвался голос из-за двери.
Николай, удивленный обращением к нему по имени отчеству, чего не было в военной прокуратуре, на мгновение замешкался, и только потом вошел в кабинет.
-Товарищ майор, старший прапорщик Семченко по вашему приказанию прибыл, отрапортовал Николай сидевшему за столом майору лет сорока, с живым и приветливым лицом.
-Здравствуйте, здравствуйте, Николай Степанович, - дружелюбно ответил тот.
-Пожалуйста, присаживайтесь. К сожалению, я не мог с вами раньше познакомиться, только вчера вернулся из командировки.
-Как вы устроились? - заботливо поинтересовался особист.
-Нормально, - машинально ответил Николай, не понимая, к чему такое предисловие.
-Раньше не приходилось иметь дела с Особым отделом?
-Да нет, - Николай пожал плечами.
-Так, так...- удовлетворенно кивнул особист, и незаметно перешел к разговору о его родителях, других родственниках, службе в армии, а потом и к трагедии последнего боя.
-Николай, удивляясь, что его никто не прерывает, не кричит и не угрожает, как это было в военной прокуратуре, теперь уже спокойно, все рассказал, и о споре со своим командиром, которому безуспешно пытался доказать, что нужно сначала в кишлак направить разведку. О трагедии, которая постигла взвод, который попал под кинжальный огонь засады моджахедов. О том, как набил морду старлею, из-за упрямства и самоуверенности которого погиб взвод...
Майор также дружелюбно попросил Николая, все что рассказал, изложить письменно, в форме объяснительной. Потом, пристально посмотрев в его глаза, задумчиво произнес:
-Удивляюсь тебе, прапорщик, как ты, мастер спорта по восточным единоборствам, обошелся с этим подонком, ну, как бы это сказать,...деликатно, что ли. Ну ладно, я все доложу своему начальнику, а он уже командующему. Но не надейся, что все с тобой может гладко пройти. У твоего старлея, оказывается родной дядя большой начальник в Генштабе...
Очнулся от толчка б бок Виктора.
-Слышишь? - кивнул тот в сторону идущей километрах в трех от лагеря автотрассы. Оттуда доносился гул моторов.
- Колонна идет, - прокомментировал он, протягивая бинокль Николаю. - Бэтээры и грузовики...
- Личная гвардия самого Раббани, - уточнил Николай. Давай готовься к встрече. Я на КПП к Моммаду. Колонна идет прямо на него. Завьялов!- крикнул он, оборачиваясь, - иди сюда.
-Вот что, Ваня. Спустишься с Колей на склад,- кивнул он на стоящего рядом Федорова. Он проведет тебя к телефону. Будешь сидеть за столом, и ждать моего звонка. Понял?
-Понял, - кивнул тот и покосился на Федорова, который закидывал за спину автомат.
-А мне автомат брать? - спросил он Николая.
-А ты, как думал, - ответил за Николая Виктор.- Забыл, что снова на войне?
Сумерки мягко переходили, в светлую ночь. Неизвестно откуда выплывшая луна ярким диском повисла над лагерем. Разбросанные вокруг нее огромные звезды нависали над землей так низко, что казалось, подними руку, и ты дотронешься до них.
Николая раньше, когда он только прибыл в Афганистан, сначала удивляла такая близость небесных светил, но потом привык. И теперь, когда, пригнувшись, бежал в сторону КПП, он радовался этим светилам, которые помогали им, предупреждая от внезапного нападения духов.
А я рискнул тебе позвонить на склад, - напряженной улыбкой встретил его Моммад. - Ответили, что ты уже побежал ко мне.
-Да, как увидели колонну, так сразу рванул к тебе. Мы с Виктором так и предполагали, что они пойдут на тебя.- Он поднял бинокль и посмотрел на дорогу, откуда доносился гул. Если колонна была видна хорошо с крыши склада, то отсюда ее не было пока видно, хотя благодаря небесным светилам дорога и окружающая местность бала, как на ладони. Виден был только колючий кустарник, тянущийся вдоль дороги.
-Я давно хотел тебя спросить, что это за колючки растут вдоль дороги? Я еще по Афгану их помню, но вот названия так и не узнал, - спросил он, не отрывая от глаз бинокля.
-Арча, они называются. Хороший, кстати, кустарник. Если положишь туда мясо, не протухнет. У нас, в Афганистане, пастухи так и делают. И мясо сохраняется, не нужен холодильник, и шакал не залезет - колючки очень острые...
-Вот я это и хотел услышать. Значит, духи через них не пролезут?
-Почему не пролезут? Могут и пролезти, только сначала нужно его напалмом спалить. А пока он защищает нас.
- А вот и наша колонна, - усмехнулся Николай, протягивая бинокль Моммаду. - Из-за бугра выплыла...
-Коля, смотри, бэтээр остановился.
-Вижу, - Николай и без бинокля видел, как метрах в двухстах, передний бэтээр остановился. Из верхнего люка вылез моджахед и спрыгнул на землю. Он поднял над головой белую тряпку и, размахивая ею, медленно зашагал в сторону КПП.
-Парламентер, - выдохнул Николай, поднимаясь на ноги, - и передовая автомат Моммаду, сказал: «Нужно идти. В случае чего, прикрой. - И бросив взгляд на кустарник, с сожалением произнес, - если бы не колючки, какая бы засада была...».
-Обижаешь, Коля, - именно там и главная наша засада. Колонна стоит как раз напротив ее.
-Ну, Моммад, - восхищенно покачал головой Николай, ну хитрец, А говорил колючки, шакал не пролезет.
-Духи думают, как и ты, поэтому и не боятся засады, - засмеялся в ответ Моммад, и мысленно добавил вслед выходящему на дорогу другу, - да поможет тебе аллах....
Николай остановился метрах в пяти от парламентера. Перед ним стоял в типичной полувоенной одежде моджахеда, молодой, примерно его возраста и довольно крепкого телосложения, человек. Симпатичное заросшее курчавой русой бородой лицо, под ярким лунным светом, было блеклым и напоминало лицо покойника.
-Мне нужен Абдурахмон, - произнес парламентер.
Говорил он на дари безукоризненно, но все же в этих трех произнесенных им словах, Николай уловил легкий акцент.
-Интересно, кто он? Нуристанец? Нет. У нуристанца не может быть акцента. Американский советник? Вряд ли.... Духи не посмеют рисковать жизнями своих покровителей. Тогда значит наш.... Сукин сын, - подумал Николай, а вслух произнес:
-В лагере два Абдурахмона, какой нужен.
- Шурави....
-Понятно. Абдурахмон, он же шурави, это я. А ты, по всей вероятности, представляешь личную гвардию самого Раббани? Я не ошибся?
-Нет, не ошибся.... Да, я полевой командир из полка святого Халеда ибн Валида, и уполномочен вести переговоры с тобой самим Раббани.
-Мы свои требования изложили Рахматулло, и я уверен, он их давно передал Раббани. Мы ждем их выполнения, - сухо изложил свою позицию Николай.
-Вот, что, Абдурахмон, - также сухо ответил парламентер. - Мне приказано передать то, что приказал передать Раббани. И ни слова больше, и ни слова меньше. Раббани требует немедленно сложить оружие и, подняв руки, выйти всем на плац. Он обещает сохранить ваши жизни. Моджахеды, которые надругались над вашим товарищем, будут наказаны по законам шариата. В случае отказа выполнить эти требования, вы все будете уничтожены. А кто уцелеет, тот горько об этом будет жалеть...
-Мы от своих требований не отступим. И пугать нас не нужно. Мы воевать умеем. И не забывайте, склад под завязку набит боеприпасами, в том числе зенитными комплексами, минами, гранатами. Я не говорю уже о ящиках с пластидом. Пусть Раббани подумает, что останется от его личной гвардии, когда все это взлетит на воздух. А за нас беспокоиться не надо. Терять нам нечего. Ваш Раббани уже давно решил избавиться от шурави. Так что пусть не врет, что обещает сохранить нам жизни. - Довольно жестким и резким тоном, подвел черту переговорам Николай.
-Понятно, - коротко ответил моджахед, и круто повернувшись быстрым шагом, зашагал к бэтээру.
-Кем ты был в советской армии!? - крикнул ему вдогонку по- русски Николай.
-Какое это имеет значение для покойника - также по- русски не оборачиваясь, ответил тот, убыстряя шаг.
-Подлюка, - в сердцах выругался Николай, и почти бегом, устремился к КПП, где его ждал Моммад.
Он коротко пересказал другу о переговорах, и попросил быть готовым к бою.
Откуда ему было знать, что этот парламентер, служивший когда-то сержантом в одной из советских частей под Чарикаром, и носивший фамилию Махонин. Он был одним из тех, кто добровольно перешел на сторону моджахедов, принял ислам и, взяв снова в руки оружие, активно участвовал в боевых действиях теперь уже против вчерашних своих товарищей.
Их жестокость по отношению к своим соотечественникам, поражала порой даже откровенных садистов из числа моджахедов. Многие из них благодаря этому, становились полевыми командирами, обзаводились даже семьями...
-Мы готовы, Николай, - ответил Моммад, внимательно наблюдая, как бэтээр, пятился назад, а ствол его скорострельной пушки поворачивался в их сторону.
-Бегом в укрытие! - только успел крикнуть он, как загрохотали выстрелы, и разрывы 23 миллиметровых снарядов пробежали перед самыми воротами, и ударили в здание.
Почти одновременно с разрывами снарядов, яркая вспышка осветила придорожный кустарник, и хвостастая комета, словно молния, с грохотом впилась в борт бэтээра. По выскочившему из горящей машины экипажу и пассажирам, ударили автоматы и пулеметы сорбозов. Взметнувшееся над бэтээром пламя осветило окружающую местность, и не успевших убежать моджахедов. Николай насчитал три неподвижных тела. Парламентера среди них не было.
-Теперь уж точно, отступать некуда, - словно про себя пробормотал он и, повернувшись к Моммаду, сказал. - Я к своим ребятам, дружище. Давай сорбоза. Пусть возьмет на складе побольше выстрелов к гранатометам. Сейчас будет очень жарко.... Будет не вмоготу, сразу давайте к нам. И держи связь.
Только поднялся на крышу, стрелы трассирующих пронеслись над головой звонко, будто хлысты деревенских пастухов щелкнули над самым ухом.
-Что-то не лезут духи, и стреляют так, похоже для острастки, - глядя на редкие, лениво взлетающие над территорией лагеря осветительные ракеты и пулеметные трассы, - словно про себя проговорил Виктор, уступая Николаю место рядом с собой.
- Решают, что с нами делать. Соображают, применять или нет, тяжелую артиллерию, и авиацию. Как-никак, жалко терять то, что стоит большие деньги. Одни стингеры, что стоят, - ответил, поднимая бинокль к глазам, Николай.
-Тихо. И никакого движения. Наверное, решили ждать до утра, - он покосился на заснувшего Федорова, и дремлющего Тарутина.
-Может и так, - ответил Виктор и, отломив кусочек галеты, протянул Виктору.
Тот молча взял и засунул его в рот
. -Я вот что думаю, - сказал он, глотая пахнувшую пригоревшим хлебом кашицу. - Ты когда - нибудь загадывал, когда звезда падала с неба.
-Загадывал, - утвердительно ответил Виктор, устремив свой единственный глаз в небо. Правда, сейчас что-то не видно, чтобы они падали.... Разве что ракеты? Да и те летают в стороне.
-Это точно, - усмехнулся Николай, провожая взглядом очередную взлетевшую в небо ракету. - Остается только на них и загадывать.
-А о чем? - Виктор настороженно покосился на Николая.
-Поймав его взгляд, - Николай тихо рассмеялся. - Думаешь, крыша поехала. Нет, не поехала.... Это я просто так, чтобы не заснуть. - И вдруг оживился:
-О чем, говоришь? Да ни о чем. И так все ясно. Просто очень хотелось бы, чтобы о нас узнали на родине. Чтобы когда-нибудь вспомнили добрым словом. Были, мол, такие и сякие, и пали смертью храбрых. Чтобы не считали безвести пропавшими.... А? Как думаешь? - и снова, посмотрев на друга, теперь уже громко рассмеялся. - Точно. Решил, что Николай тронулся.
Неожиданно, где-то, совсем рядом, в районе плаца отчетливо щелкнула ракетница. Шурша, ракета понеслась вверх и с легким хлопком раскрылась в огромный яркий световой зонт, осветивший всю близлежащую местность. Все замерли, ожидая обстрела. Но вот, ракета сгорела. На несколько мгновений вокруг стало черно. Потом глаза привыкли, и Николай снова увидел перед собой напряженные лица товарищей сжимающих в руках оружие.
-Николай! - донеся из открытого люка в углу крыши голос Завьялова. - Моммад зовет тебя к телефону.
-Передай, сейчас буду! - ответил Николай.- И положив руку на плечо Виктора, тихо сказал: « Не дайте духам взять нас врасплох. Я быстро...».
Николай сразу почувствовал, что Моммад очень взволнован.
-Коля, - прерывающимся голосом сказал он, - у меня четверо убиты, и один ранен. Я вынужден был обратиться к тем, кого оставили в тюрьме. Все изъявили желание взять в руки оружие и защищаться. Нужно оружие! - закричала трубка так громко, что Николаю резко пришлось отдернуть ее от уха.
-Без проблем, дружище. Приходите и берите, сколько надо, и что надо...
Минут через пять, Моммад с сорбозами были на складе. Пока разбирали оружие и боеприпасы, он рассказал, что бойцы его погибли все от артобстрела.
-Отвыкли воевать, и потеряли чувство самосохранения, - печально улыбнулся он. А это, - он покосился на прибывших с ним сорбозов, - пополнение. Я говорил с каждым. Предупредил, если кто струсит, будет расстрелян без предупреждения. Все согласились...».
Наблюдая за очередной взлетающей ракетой, Виктор, незаметно для себя, забылся. Нечеловеческое напряжение, которое свалилось на него с товарищами, и установившаяся какая-то умиротворенная тишина, сделали свое дело. Он вдруг почувствовал, как какой-то сгусток темноты, свалил его в какую-то яму, и на жестком ее дне, задыхаясь от сырости могильного запаха, с замороженным от ужаса сердцем, услышал, как заскрежетали лопаты, и летящая сверху земля стала сыпаться ему в лицо, глаза, сковывать своей тяжестью грудь. И он, собрав последние силы, очнулся. Вокруг была ночь, тишина, нависали яркие звезды, изредка взлетали осветительные ракеты. Окончательно придя в себя увидел бодрствующего за пулеметом Кольку Федорова. Хотел посмотреть в сторону Николая, но вспомнил, что тот спустился на склад по просьбе Ваньки Завьялова.
С востока жидковато разбавленной словно кровью, наплывал рассвет. Кому-то он был нежеланным, а кому-то, желанным. Но солнце и луна жили по своим, не зависящим от людей законам. Им не было дела до того, что где-то идет война и льется кровь. Они служили не маленькой кучке людей, ведущих между собой бессмысленную войну, а всему человечеству...
Этот же нежеланный рассвет, надолго ввергнет в состояние растерянности, ярости, боязни ответа перед мировой общественностью, президента Пакистана, Зия-уль-Хака.
В 6.00 ему сообщили о восстании советских и афганских военнопленных в учебном центре моджахедов Бадабера, который расположен в пяти километрах от одноименной военной базы и одиннадцати километрах от Пешавара...
Раббани, его американские и пакистанские покровители заседали всю ночь. Придя к единому выводу, что своими силами моджахеды с восставшими не справятся, было принято решение обратиться за помощью к министру обороны Пакистана. Для усиления опасности, численность восставших была увеличена почти до полусотни человек, и была высказана обеспокоенность по поводу безопасности дислоцированной в пяти километрах военной базы, с аэродрома которой, еще в 1961 году взлетал самолет У - 2, пилотируемый американским шпионом Пауэрсом. О том, что захваченный восставшими
арсенал полон оружия и боеприпасов, в том числе и дорогостоящих ракет стингер, президента умышленно не информировали.
Таким образом, добросовестно введенный в заблуждение своими подчиненными, напуганный возможностью международного скандала, Зия - уль - Хак дал распоряжение немедленно, любыми мерами, локализовать восстание. Администрация президента наложила строгий запрет на все попытки осветить этот инцидент всеми средствами массовой информации.
И так, приказ был получен. Территория учебного центра немедленно была блокирована моджахедами полка Халеда ибн Валида, танковыми и артиллерийскими подразделениями 11 армейского корпуса вооруженных сил Пакистана. В распоряжение указанных войсковых соединений были выделены две установки «Град» и звено армейских вертолетов «Белл».
Над учебным центром повисла зловещая тишина, которая неожиданно была нарушена гулом моторов.
Со стороны лагеря беженцев показались два танка. Резко притормозив перед недостроенной стеной, они, окутавшись, налетевшей ими же поднятой плотной тучей пыли, на какое-то мгновение исчезли из поля зрения восставших. И это, уже нагретое, утренним солнцем облако, медленно двинулось прямо на здание арсенала. Набив его защитникам глотки, ноздри и уши горячей пылью, оно поредело и вскоре рассеялось. Фырча приглушенными моторами, танки стояли, готовые сорваться с места в любую секунду.
Восставшие, приготовив гранатометы и все стрелковое оружие к бою, замерли в ожидании атаки. Крики атакующих они услышали еще до того, как земля содрогнулась от первых взрывов ракет и снарядов. Моджахеды шли в наступление, зная, что лагерь пуст, что восставшие засели в арсенале, держат оборону на КПП, административном здании, и уже предвкушали радость расправы над ними.
Николай посмотрел на часы. Стрелки показывали ровно 8.00.
Моджахеды наступали со стороны лагеря беженцев и со стороны плаца. Первый строй атакующих смешался. Тяжелые пулеметы били в упор, и почти каждая выпущенная пуля, достигала своей цели. Понадобилось минут пять, чтобы моджахеды поняли, что нужно менять тактику, иначе четыре пулемета восставших, выкосят их как траву. Они начали в спешке обходить арсенал со стороны мастерских, учебных классов, пытались прорваться к административному зданию и КПП, с тыла.
Однако вскоре, к своему ужасу, они поняли, что пулеметы восставших имели хороший круговой обзор, а лежащие рядом с пулеметами автоматчики, не подпуская к занятой позиции никого, давали возможность пулеметчикам быстро переносить огонь на наступавших с тыла. А оборону держат не линялые ишаки и дохлые бараны, какими атакующие представляли себе пленных, а искушенные в боевых действиях люди.
Бой шел уже около часа, и моджахеды потеряли убитыми и ранеными около пятидесяти человек. Командир полка Халеда ибн Валида Акбар, принял решение отказаться наступать в лоб. Установив сразу несколько минометов, моджахеды начали методический обстрел позиций восставших. Но было уже поздно. По их скоплениям ударили сразу же несколько гранатометов. Две установки «Град» были выведены из строя мгновенно. Танки огонь не открывали. Наступавшие знали - один удачный выстрел, и арсенал вместе с его защитниками и атакующими взлетят на воздух.
Снова возникла пауза. Моджахеды, наступавшие со стороны лагеря беженцев, отступившие туда на перегруппировку, вели себя развязно, не видевшие куска хлеба уже более полусуток, они попытались найти хоть какую-то пищу у своих соотечественников. Поднялся шум, крики. Из палаток беженцев стали выскакивать вооруженные автоматами и винтовками люди. Моджахеды растерялись. Вести бой, да еще с беженцами, это совсем не входило в их планы, тем более что последствия могли быть непредсказуемы. Гордые пуштуны, населявшие лагерь беженцев, традиционно не доверявшие таджикам и узбекам, из которых был сформирован полк Халеда ибн Валида, по-хорошему попросили моджахедов покинуть лагерь. Крики продолжались еще минут десять, пока мародеры не ушли. А вскоре поступила новая команда начать штурм учебного центра.
В небе, со стороны северо-востока росли, быстро увеличиваясь несколько точек. Виктор быстро поднял к глазам бинокль. Посмотрев в сторону точек, на глазах превратившихся в два десантных и один тактический вертолета, недобро усмехнулся. Он уже понял, что бой вступают регулярные пакистанские войска.
Вертолеты приземлились метрах в двухстах от лагеря. И уже невооруженным взглядом было видно, как из них высыпали до полуроты краповых беретов.
-Похоже, спецназ, - прокомментировал находящийся рядом с Виктором Трукшин, и полушутливо добавил, - ничего мы и с ним воевать могем.
Внезапно раздавшийся невдалеке орудийный выстрел, и почти сразу разрыв снаряда рядом с мастерскими, где оборону держали Недавибаба Петров и Волошин. К ним, с гранатометом и выстрелами недавно перебрался и Николай.
-Базука бьет, - подал голос Федоров, услышав, знакомый, как будто усиленный в несколько раз, похожий на треск сухого дерева, выстрел.
-Готовьтесь, мужики. Сейчас снова пойдут. - И подтолкнув в бок лежащего за пулеметом Трукшина, прохрипел внезапно осипшим голосом: « У лагеря беженцев группируются, видишь?».
-Вижу, Витя, вижу, ответил тот, деловито поправляя пулеметную ленту.
Атакующие были уже метрах в ста, когда Виктор крикнул: «Давай!».
Пулемет будто заплясал в руках Федорова. Он что-то кричал. Из перекошенного яростью рта прорывались потоки отборнейшего русского мата. Чуть левее из пулемета бил Виктор. Он прикрывал от наступавших моджахедов левый фланг. Рядом стрелял из автомата Федоров.
-Твою мать! Пулемет быстро греется! - прокричал Трукшин, берясь за автомат.
Эрэсы и мины рвались повсюду. Со стороны обороны афганских братьев доносились разрывы орудийных снарядов.
Частая пулеметная и автоматная стрельба в вперемежку с криками, неслась со стороны мастерских, обороняемых Недавибабой, Николаем, Петровым и Волошиным.
Снова завизжали эрэсы. Ну, началось...- пробормотал Николай, покосившись на Недавибабу, деловито устанавливающего пулемет на подоконнике. Только успел произнести эту фразу, как перед дверями, в проеме которых он лежал с пулеметом, со страшным грохотом вспыхнула ослепительная вспышка. Николая отбросило на лежащего чуть в стороне, Петрова.
- Кажется, цел, - Николай ощупал себя руками, и посмотрел на Петрова.
Очумевший Петров безуспешно пытался подняться, ничего не видя из-за оранжевой пелены в глазах и не слыша из-за звона в ушах. Он принялся яростно трясти головой, и протирать глаза. Взрывная волна почему-то прошлась в основном по нему. Придя в себя, он деловито перевернул сдвоенный магазин, и, пристроившись рядом с Николаем, который уже стрелял короткими очередями из пулемета, стал ловить в прицел мечущиеся фигуры моджахедов.
Они - это четверо советских солдат, по воле злого рока, попавшие в плен, так же, как и их друзья, защищавшие арсенал, так же, как и их афганские побратимы, - стояли насмерть. Они стреляли, швыряли гранаты, снова стреляли, сосредоточившись только на одном - доказать моджахедам, что воюют они за свою свободу, за свою жизнь, и требования их должны быть выполнены. Ни у кого из них не возникало и мысли сдаться. Близкая реальность смерти давно уже никого не волновала.
Взрыв мины ударил в самый козырек крыши. Со страшным визгом пролетели осколки.
Полулежа, зажмурившись, на грани потери сознания, сквозь непрерывный звон Виктор услышал какой-то неприятный вой. С трудом, открыв глаза, он понял - воет Трукшин, который сидел, и медленно раскачиваясь из стороны в сторону, смотрел диким взглядом на свою левую руку. Увидев ее, Виктор зажмурился. Рука Сашки Трукшина вместо кисти оканчивалась красно - бело - черным месивом. Испытывая огромное желание снова зажмуриться и заткнуть уши, Виктор приподнялся и, нащупав рукой в вещмешке, принесенном еще вчера со склада, медпакет, разорвал рукав и воткнул укол в предплечье Трукшина. При мысли о том, что придется перевязывать то, что раньше было кистью, Виктору стало не посебе. Но поборов себя, он сообразил, что руку Сашки надо лишь туго перетянуть жгутом, предварительно забинтовав культю.
-Спускайся на склад, Саша, - пробормотал едва слышно Виктор. - Пошли сюда Завьялова. Не хрен сидеть ему у телефона. Пусть тащит сюда пулемет, для Кольки, - кивнул он на беспрерывно стрелявшего из автомата Федорова, - и патронов к автоматам. Мало уже их осталось, - сказал он, заглядывая в цинковую коробку.
Уже лежа за пулеметом, он повернулся назад. Трукшин, поддерживая левую руку, с трудом, на правом боку, перемещался в сторону люка.
Духи полезли снова. Краповых беретов среди них не было. - Атакуют Моммада, - решил Виктор. Со стороны КПП и административного здания, обзор которых был закрыт зданием продуктового склада, доносились яростные крики, взрывы гранат и треск автоматического оружия.
-Держатся, братья - афганцы, с каким-то безразличием подумал Виктор, ловя в прицел очередного духа.
Он бил короткими очередями, время, от времени оглядываясь в сторону люка, из которого должен появиться Ванька Завьялов. Наконец тот появился. Увидев, как тот семенит согнувший под тяжестью пулемета и коробкой с патронами, Виктор, чертыхнувшись, закричал что есть мочи: « Ползком, дурак! Ползком!»
-Какого хрена! Тебе что, жить надоело! - прикрикнул он на упавшего рядом Завьялова. Пристрелят как куропатку.... Колька, - окликнул он Федорова, - бери пулемет, патроны, а автомат отдай Завьялову.
-Вот это дело, - любовно оглаживая пахнувший смазкой ствол пулемета, - улыбнулся Федоров, подмигивая Завьялову, - теперь повоюем.
Николай с гулким сердцем бежал в сторону арсенала, и невольно ждал знакомого уже не раз, тяжелого удара пули или осколка. За ним бежал Волошин. Моджахеды их сразу заметили, и перенесли огонь на них. Они бежали на арсенал за патронами, которых на позиции Недавибабы почти не осталось. Вот и в магазине автомата, который был в его правой руке, осталось их не более десятка. Столько же и в автомате Волошина. А что эти двадцать патронов на двоих, когда духов, сколько их не бей, кажется, сколько было, столько и есть.
Оглянувшись, увидел, что Волошин лежит, в какой-то неестественной позе. Автомат валяется далеко в стороне. Пригнувшись, зигзагами побежал в его сторону.
-Ты что, Игорек? Куда тебя? - он упал рядом с Волошиным.
-Да вот, Коля, - виновато улыбнулся тот, - не повезло.... А ребята там ждут патроны. - Он попытался снова улыбнуться, но только дернулся и затих. В уголках его глаз, поблескивали слезинки. Только теперь Николай обратил внимание, что из развороченного осколком живота Волошина, дымящимся клубком, вываливаются внутренности. Он перетянул его тело под стену склада, закинул его автомат за спину. До стены Волошин не добежал всего два метра.
Николай пробежал взглядом лестницу. Мысленно похвалил ребят, которые развесили на ней найденные, на складе жестянки. Какая ни есть, но сигнализация. Как ни старайся аккуратно взбираться - обязательно заденешь. А задел, жди сверху автоматную очередь или гранату. Решив не искушать судьбу, несколько раз свистнул.
Как удалось услышать Федорову свист, сквозь такой грохот автоматных и пулеметных очередей, он едва ли мог объяснить. Возможно звуковая тональность другая. Тем не менее, свист он услышал. Он оглянулся на Виктора, но тот сосредоточенно стрелял из автомата, куда-то в сторону плаца. Замахаев бил короткими очередями по проходу между тюрьмой и продуктовым складом. Свист донесся снова, теперь уже более явственно. Он подполз к бордюру крыши, сжимая в руке гранату. Ожидая увидеть там притаившихся духов, осторожно посмотрел вниз. У лестницы никого не было. Повел глазами в сторону, увидел сидевшего на корточках и смотревшего вверх Николая.
-Свои! - крикнул тот, увидев торчащую из-за бордюра лохматую голову Федорова. - Прикрой, пока буду подниматься!
Перевалив через бордюр, Николай сразу пополз к Виктору. Тот не удивился, увидев друга.
-Патроны кончаются, - вытирая пот с лица, выдохнул Николай. - Возьму сколько могу, и снова назад, а потом сюда. Там уже не вмоготу держаться.
-Один много не унесешь, возьми с собой Юрку Фомина. Он там внизу, снаряжает магазины.
-Да нет. С него толку, как с козла молока. Только мешать будет. Лучше будет, если выпустит меня со склада через двери. А был я не один, - Николай сплюнул набившуюся в рот пыль. - Волошин там, внизу под стеной. Осколком живот разворотило...
-А у нас Сашку тяжело ранило. Левую кисть, как топором....
-Я и то смотрю, что-то Трукшина не видно... Жалко парня... Немного помолчав, он тяжело вздохнул, провел рукой Виктора по плечу и, придерживая автомат, ужом пополз к люку. Автомат Волошина остался лежать рядом с Виктором.
Начиналась вторая половина дня. С выцветшего от жары неба ярко и безмятежно светило солнце. А на душе у Виктора темно. Будто меч из дурного сна, жестоко отсек прошлое, и грубо откинул его куда-то в небытие. Одно только сегодняшнее утро и продолжение его - знойный, пропахший пороховой гарью, день. Он каждой клеточкой ощущал трагичность положения, в котором они все оказались. А где-то там, далеко-далеко, виднелся недосягаемый вчерашний день с его несбывшимися надеждами и желаниями.
Неожиданно появившаяся пара вертолетов, сделала круг над плацем и пошла, штурмовать обороняемые Моммадом и его сорбозами КПП и административное здание.
-Похоже, спецназ с братьями - афганцами ни хрена справиться не может. Ай да, Моммад, - очнувшись, словно ото сна, мысленно похвалил Виктор афганских друзей, провожая взглядом вертолеты. - А нас боятся бомбить. Знают, суки, что могут взлететь и они на воздух...
Вскоре все пространство над позицией Моммада заволокло черно-серыми клубами дыма и пыли. Сделав еще пару заходов, вертолеты улетели. В наступление снова пошел пакистанский спецназ.
Атакующие были уже метрах в ста, когда Моммад дал команду открыть огонь. Спецназ залег, И сразу же ударили безоткатные орудия. Перед самым бруствером, которым служили мешки с песком, и за которыми лежали оставшиеся в живых сорбозы, строчкой пробежали фонтанчики вздыбленной пулями земли и всплески огня и дыма от разрывающихся снарядов. Повсюду порхала смерть летающих вокруг пуль и осколков. Вот поник головой один сорбоз, вот дернулся и затих другой. Вот третий, стоит на коленях, и, поводя вокруг бессмысленными глазами, пытается затолкнуть назад вываливающиеся из развороченного живота кишки. Это последнее что, наверное, и запомнил в своей жизни Моммад.... Потом яркая вспышка.... И.... Все...
Стрельба в стороне КПП прекратилась. Доносились только одиночные выстрелы.
-Добивают! - подумал Виктор, ловя себя на мысли, что у него уже нет никакого ни к кому сострадания....
-Как бы Мишка меня за духа не принял, - лихорадочно думал Николай, чувствуя, как больно бьет по спине, набитый патронами и гранатами вещмешок. Он бежал зигзагами, пригнувшись к земле, не думая, что единственное попадание пули в мешок, и он превратится в кровавый бифштекс.
Едва не споткнувшись о тело душмана, он перескочил через труп другого и, наконец, оказался прямо перед Мишкой. Сняв вещмешок, он только успел показать на него, как автоматные очереди ударили из-за угла здания напротив. Пули бились в глиняную стену, поднимая сухую, колючую пыль.
Достав из вещмешка гранату, Николай, выглянув на мгновение в проем двери, метнул ее в сторону стреляющего из-за угла духа. Грохнул взрыв. Послышались крики, и все стихло.
-Чего один, где Волошин? Там остался? - спросил Михаил, доставая из вещмешка спаренные изолентой магазины и гранаты.
-Нет, - нахмурился Николай, - вставляя новый магазин в автомат. - Осколком в живот...
-Ранило?
-Нет, совсем.... А Васька где?
-Вон там, под стеной лежит, - хмуро кивнул Михаил в угол помещения, где за токарным станком, у стены, лежало тело Петрова.
-Да-а, - Николай тяжело вздохнул. Значит, судьба. Вместе в плен.... Вместе и погибли. Похоже, что и Моммада с сорбозами разбили. Когда бежал сюда, видел, как пара вертолетов утюжила нурсами его позицию. Пора перебираться к Виктору. Там ему тоже тяжко.... Здесь нам делать уже нечего.
-Как скажешь, - безразлично кивнул Михаил, протягивая пару гранат Николаю. Затем, забросив вещмешок с оставшимися магазинами и гранатами за спину, добавил: «Я готов».
(Окончание следует)
