О микешинском памятнике тысячелетию России

К очередной годовщине со дня торжественного открытия памятника  (21/8 сентября 1862 г.) тысячелетию Государства Российского мы впервые переиздаем одну из статей русского православного мыслителя, церковного историка, публициста, писателя, журналиста, издателя, поэта, искусствоведа, церковного композитора и дирижера В.И. Аскоченского (1813-1879).

Публикацию (приближенную к современной орфографии) специально для Русской Народной Линии (по изданию: Аскоченский В.И. [Без подп.] Блестки и изгарь // Домашняя беседа для народного чтения.- 1862.- Вып. 25.- С.612-615) подготовил профессор А. Д. Каплин. Название в настоящем издании - составителя.

+   +   +

Блестки и изгарь. 1862. Вып. 25.

Что-то не слыхать, чтоб русский, православный народ слишком горячился, по случаю обещанной постановки в Новгороде памятника тысячелетию России. Практическому смыслу его представляется это дело не слишком важным, - не то, что какому-нибудь немцу, который по таковому поводу имеет в перспективе побольше обыкновенного кусок бутерброда, сочную пару котлет с картофелем и одну бутылку пива на двух разгулявшихся брудеров, с приличным таковому торжеству спичем. Зато ж наши, так называемые, передовые покоя не знают, пересматривая в девятьсот-девяносто-девятый раз великолепный проект г. Микешина [1],  и указывая сочинителю то на те, то на другие промахи. Признаться, мы не обратили бы внимания ни на г. Микешина с его проектом, ни на хлопоты передовых, если бы последние в тенденциях своих не проговаривались иногда довольно знаменательным образом.

Фельетонист недавно появившегося из богадельни «Русского Инвалида» «Современного Слова», остановившись над заметкою газеты Тэймс (Times) тоскует вместе с нею о том, что в барельефах микешинского памятника нет собственно ученых, и с безотрадною горестию вопрошает себя: «но были ли у нас ученые в настоящем смысле слова? Только в самое последнее время начали появляться такие научные сочинения, которые заслуживают название русских» [i]. 

Таким образом, сначала обездоленные, а потом утешенные заметкою «Современного Слова», мы с тайною радостию просим его как можно скорее указать нам эти «научные сочинения последнего времени», чтоб уж решительно не показаться неучами пред Европой. Мы и сами видим, что у нас, благодаря Бога, нет и не было доселе ни Маколея, ни Кювье, ни Вольтера, ни Лапласа, а уж о таких великих умах, как Спиноза, Кант, Шеллинг, Гегель, Фейербах, Штраус и думать не смеем. Правда, есть у нас Струве, Пирогов, - не оператор Пирогов, а Пирогов - педагог и философ, что составляет огромную разницу, - но, к сожалению фельетониста, и тот и другой еще живы; были опять «в настоящем смысле слова ученые, распространявшие ясные, сознательные идеи в обществе [ii], нравственные, эстетические, религиозные, политические и т.д. - но, к сожалению разноцветных передовых, Русь их не знает, да навряд ли и знать захочет, когда поближе познакомится с ними и хорошенько вникнет в их «научные», мнимо-русские сочинения. Мы совершенно уверены, что никто из православного люда не догадается, о ком это у нас с фельетонистом идет речь; а между тем пропуск их в барельефе окончательно ставится г. Микешину в преступление, ибо это люди не какие-нибудь «исторические деятели языка и формы, а  абсолютные художники и исторические деятели мысли [iii]; один же из них «по всем концам России привел в ясное, отчетливое сознание те неясные чувства, которые шевелили в нас поэты, образовал нравственно и эстетически, прямо и через вторые руки, несколько поколений, был первым проводником истинной, применимой к нам гуманности, гуманности истинной, широкой, не доставшейся на долю одному простолюдину, как достаётся она у односторонних учеников его, взявших одну его рьяность, без его вкуса и без его глубины». Чтоб не томить долее наших читателей, скажем, что эти пропущенные светила Руси православной, без которых так темен будет «памятник народный или скорее государственно-народный», суть (внимание, господа!) Белинский [2], Грановский [3] и немножко Станкевич [4]. Первый по нашему искреннему убеждению оказал России незабвенную услугу тем, что перепутал в головах молодых поколений все понятия, религиозные, политические, нравственные и эстетические; второй тем, что был профессором Московского университета и либеральничал совершенно в современно-русском духе, по образцу юродствующих в атеизме; [iv] а последний... последний хоть и не произвел ничего видного, но исправил и создал отчасти Белинского, Тургенева (не слышали), Грановского, Кудрявцева, Каткова, Кольцова и других, о которых мы, говорит фельетонист, пока умолчим». Кто ж бы это такие «другие», при упоминании которых фельетонист прибегает к поприщинскому молчанию? Уж не Добролюбов ли, не Пиотровский ли со всею брадатою и лохматою братиею, исподтишка трудящеюся над преобразованием России? Что бы таки уж их втащить в барельефы памятника! Наконец, почему же не дать бы место и Пугачеву и Степану Тимофеевичу Разину - чем они не исторические деятели мысли и дела! Вот уж именно был бы народный памятник, - только кто его знает, какой эпохи... Нет, господа, вы, как видно, желаете устроить памятник настоящему, грустному моменту, если тискаете в него такие личности, как Белинский, Грановский и «другие», о которых пока умалчивайте, - и не от лица миллионов людей истинно-русских и православных, а от имени горсточки запевал, большая часть которых тянет песенку свою из-за кулис. Народ не признáет такого памятника своим, и в чувстве справедливого негодования отвернется от него, как скоро увидит там изображение такого господина, как Белинский, который, не обинуясь говорим, был отъявленным врагом Веры и Церкви православной, который... да впрочем, вы и сами догадаетесь, чтó хотим мы сказать.

Знаем, что вы раздражитесь на на за наше откровенное слово и готовы будете забросать нас грязью насмешек, порицаний и ругательств: но будьте гуманны, господа; позвольте и нам сметь свое суждение иметь. Мы ж не гневаемся на вас за то, что вы, как бы из милости, уступаете местечко в барельефах Державину, Гнедичу и Жуковскому: не извольте ж гневаться и на нас за то, что мы, очень хорошо зная и понимая тенденции рекомендуемых вами абсолютных художников и исторических деятелей мысли, [v] положительно отрицаем их права на существование в народной памяти или, что тоже памятнике тысячелетию России.

Давно хотелось нам сбросить с души своей тяжкую и оскорбительную для всякого истинно-русского человека думу об одном важнейшем и существеннейшем пропуске в микешинском памятнике России. Между великими деятелями мы там не видим Единого из единых, тридцать лет верою и правдою прослужившего православному народу, - Того, кто своею мощною рукою держал Россию на небывалой дотоле высоте и не пережил ее, Им Самим созданного величия; не видим Избранника, от потери Которого стоном стояла Русь,

От финских хладных скал до пламенной Колхиды,

От потрясенного Кремля,

До стен недвижного Китая...

Нет Его нашего Великого и Незабвенного на мнимо-народном памятнике, - нет, ну, и не надо. Да притом, кстати ли Ему стоять наряду с Белинским и подобными, которых так усердно тащут в храм безсмертия передовые нашего времени? Действительно, место Ему не в барельефах, которые рано или поздно сотрет всесокрушающее время, а в сердце вечно-благодарной России, откуда не вырвет Его никакая сила в мире... Народ умеет создавать памятники лучше и прочнее, чем даже строители древних пирамид и обелисков; наро... но довольно!... Вы, господа, задеваете русского человека за такие струны, которые звучат болезненным аккордом, разносящимся в воздухе похоронным звоном вашим темным затеям и замыслам...[vi]

Примечания

[1] Микешин Михаил Осипович (1836-1896) - художник, скульптор, автор проектов памятников 1000-летия Российского государства в Новгороде, императрицы Екатерины II в С.- Петербурге, Богдана Хмельницкого в Киеве.

 [2] Белинский Виссарион Григорьевич (1811-1848) - критик.

[3] Грановский Тимофей Николаевич (1813-1855) - историк-медиевист, с 1849 г. ординарный профессор Московского университета.

[4] Станкевич Николай Владимирович (1813-1840) - критик.

[i] Современное Слово. №6. См. Заметки о лицах, пропущенных на барельефе памятника тысячелетию России.

[ii] Курсив в подлиннике.

[iii] Курсив в подлиннике.

[iv] См. статью в Дом. Беседе 1862 г. №11 стр. 245. Юродствующие в атеизме.

[v] Курсив в подлиннике.

[vi] В «Киевском Телеграфе» была напечатана по этому поводу превосходнейшая статья г. Юзефовича, - и, удивительное дело, - хоть бы одна газета или журнал заикнулись об ней! Мы надеемся познакомить с нею наших читателей, лишь только успеем достать этот «Телеграф», имеющийся только в немногих редакциях и считающихся в Петербурге библиографической редкостью. Ред.