Ко
дню памяти Николая Васильевича Гоголя (+ 21 февраля (6 марта) 1852) мы впервые
переиздаем одну из статей русского православного мыслителя, церковного историка,
публициста, писателя, журналиста, издателя, поэта, искусствоведа, церковного
композитора и дирижера (1813-1879) В.И. Аскоченского.
Публикацию (приближенную к современной орфографии) специально для Русской Народной Линии (по изданию: Аскоченский В.И. [без подп.] Гоголь, Аскоченский и К°, проповедники «каких-то высоких истин» // Домашняя беседа.- 1863.- Вып. 1.- С.25-26) подготовил профессор А. Д. Каплин. Название - составителя. Постраничные сноски заменены концевыми.
+ + +
Гоголь, Аскоченский и К°, проповедники «каких-то высоких истин»
Так-то, незабвенный труженик мысли, с необыкновенным самоотвержением предавший огню смущавшие дух твой изделия праздного наблюдения! Высоко ставили тебя, при жизни твоей, передовые твоего времени, так высоко, что и твоя привычная голова кружилась от той высоты, у подошвы которой кишмя-кишили твои поклонники, окуривая тебя фимиамом лести: но смиренно сознал ты недостаточность твоих собственных сил к исправлению человечества путем зримого миру смеха сквозь незримые ему слезы, увидел, что нет в жизни нашей того материала, из которого мог бы ты построить идеал русского человека, почивавший в чистом сердце твоем; не «поднялась иным ключом грозная вьюга вдохновения из облеченной в святой ужас и в блистанье главы твоей; не почуяли мы в смущенном трепете величавый гром других речей» твоих, и обратился ты к высоким истинам веры Христовой, и стал, хоть не всегда искусным, но зато ревностным ее проповедником. И толпа, кричавшая о твоей гениальности, отхлынула от твоего пьедестала, и с пеною у рта стала подгрызать его подножие, с намерением уронить тебя и втоптать в грязь своих нечистых помыслов и затей!...
В самом деле, кто, на месте Гоголя, не сделал бы крутого поворота назад, увидав себя впереди таких передовых, которые и по принципу, и по жизни, и по литературной своей деятельности не могли отвечать той идее, которая составляла задачу всей его жизни и которая подавила его самого своею громадностию! Не многие тогда поняли это: но гениальному художнику не до того уж было - понимают ли его, нет ли: он занялся устроением своей собственной души, и смиренно подклонил стремления своего ума под легкое иго Христово...
Не хотел бы верить, но так действительно было, так есть и по сие время, так будет и по сих, до тех пор, покуда люди не придут в разум истины. Гоголь, потешавший публику зримым своим смехом, был ее кумиром: но лишь только, - будем говорить словами публициста «Северной Пчелы», вздумал «сделаться проповедником каких-то, по его мнению, высоких истин, в сущности мало отличавшихся от тех истин, которые в наше время с большею силой, энергией и последовательностью проводятся г. Аскоченским и К°, и до которых обществу, как во времена Гоголя, так и теперь, нет никакого дела», - публика сделалась положительно равнодушною к нему, увидав, что он не отвечает насущным ее потребностям» [i]. Что ж это за публика, которая отвергла любимца своего за проповедание «каких-то высоких истин?» Уж не та ли, которую он сам покинул, испугавшись ее нравственного безобразия? Не та ли, которая взяла потом себе в предводители Белинского с К°? Если так, то обществу до этой горсти крикунов нет никакого дела; если же нет, если наше общество, действительно, настроено по камертону Белинского и потому не понимает «каких-то высоких истин», исповедником, а не проповедником, которых сделался Гоголь при конце своей литературной деятельности,... страшно за человека, страшно за такое общество! «Я, говорил Гоголь в своей «Авторской исповеди», не совращался с своего пути. Я шел тою же дорогою. Предмет у меня был всегда один и тот же; предмет у меня был жизнь, а не что другое. Жизнь я преследовал в ее действительности, а не в мечтах воображения, и пришел к Тому, Кто есть источник жизни, пришел к Тому, Который Один полный ведатель души, и от Кого Одного я мог только узнать полнее душу. Я не успокоился по тех пор, покуда не разрешились мне некоторые собственные мои вопросы относительно меня самого. Я пришел к тому заключению, что верховная инстанция всего есть Церковь и разрешение вопросов жизни в ней». Так вот они эти какие-то высокие истины, до которых будто бы обществу, и во времена Гоголя, и теперь, нет никакого дела!... Члены общества христианского, дети Руси православной! Отвечайте, правда ли это или клевета?... Горе, если действительно среди нас несть разумеваяй и взыскаяй Бога, если вси уклонишася, вкупе непотребни быша! Уже бо и секира при корени древа лежит: всяко убо древо, еже не творит плода добра, посекаемо бывает и во огнь вметаемо!...[ii]
[i] Север. Пчела. 1862 г. № 311.
[ii] Матф. 3, ст. 10.
 игумен_Союз.png)
