События осени 1917 года стали в российской истории судьбоносными. Но их оценки были и остаются полярными. Одни считают «великий октябрь» прорывом к прогрессу и справедливости, другие - национальной катастрофой. Мы расскажем о большевистском перевороте в Нижнем Новгороде.
Ленин рвется к власти
В феврале 1917 года корабль российской государственности потерпел страшное крушение. Пала тысячелетняя монархия, под чьим скипетром великая многонациональная империя добилась замечательных успехов в экономике и культуре. Ее сменила какая-то странная демократия. В условиях войны и лишений она обернулась распадом государства и всплеском анархии.
В армии и флоте по сути отменили дисциплину. К радости революционеров войска на глазах превращалась в неуправляемое стадо. Полиция, спецслужбы, места заключения подверглись разгрому. На волю вышли тысячи уголовников, которым новая власть великодушно объявила амнистию. Подонки общества вливались в актив революционных партий и их боевых дружин. Города и села наводняли дезертиры, умножая численность революционных масс.
Вернувшийся из эмиграции Ленин в своих апрельских тезисах заявил, что курс его партии - диктатура пролетариата и социализм. Вся здравомыслящая Россия и даже часть верных ленинцев были в шоке, но вождя это не смутило. Он знал нечто такое, чего не знали другие. Но как побороть сопротивление огромного большинства, в значительной своей части буржуазного и консервативного?
Рычаг был придуман давно - Советы, т.е. органы власти, избираемые без участия целых сословий и классов, из представителей только народных низов. И Ленин выбросил лозунг сдачи власти таким Советам. Мол, только беднота имеет право определять судьбы страны. Ну, а поскольку она малообразованна и политически наивна, править от ее имени будет, конечно же, ленинская партия.
В Нижнем Новгороде весной 1917 года также возникла революционная власть. Наверху ее разношерстной пирамиды стоял губернский комиссар, назначенный Петроградом. При нем - произвольно составленный из партий и союзов исполнительный комитет. Образовались также три Совета - рабочих, крестьянских и солдатских депутатов, где заправляли деятели левого толка. Монархические организации и консервативная пресса попали под запрет, и без их противовеса губернию резко занесло влево.
Дрейф влево
Политики из числа коренных нижегородцев - городской голова Дмитрий Сироткин, губернский комиссар Павел Демидов, глава продовольственной управы Федор Ермолаев - быстро сходили со сцены и уступали место выходцам из других, в основном западных, губерний - беженцам, эвакуированным, мобилизованным, дезертирам, осужденным. На трибунах и газетных страницах мелькали новые лица и имена - Штерин, Либин, Биткер, Калюжный, Ганчель...
В то же время большинство в Совдепе имели не большевики, а их конкуренты - эсеры и умеренные социал-демократы меньшевики. Нижегородский совет рабочих депутатов возглавлял меньшевик из херсонских мещан Семен Штерин, крестьянских - эсер с дворянским прошлым и университетским дипломом Михаил Кутузов, солдатских - также меньшевик Павел Налетов.
Осенью 1917 года большевики занервничали. В стране завершалась подготовка к выборам в Учредительное собрание. Эти выборы будут поистине демократическими, на основе всеобщего и прямого голосования. Выражая волю народа, Учредительное собрание решит вопрос о форме правления, сформирует легитимное правительство. Только так можно покончить с войной всех против всех, усмирить анархию, найти достойный выход из войны.
Ленина такой сценарий не устраивал. И он настоял на захвате власти не позднее 25 октября (выборы назначены на 12 ноября). Случившееся затем в Петрограде знакомо по учебникам: захват почты, телеграфа, вокзалов, мостов, арест Временного правительства.
Анархист готовит банды
Когда из Петрограда пришла весть о перевороте, совершенном левой частью Петроградского Совета, многие нижегородские большевики растерялись. Как быть? Наши Советы на авантюру не поддадутся, их большинство за Керенского.
Но колеблющиеся скоро смолкли. Дело в том,
что лозунг «Вся власть советам» был лишь маневром и в Нижнем Новгороде его
сразу отбросили за ненадобностью. Как и в Петрограде, ставка делалась на
заговор и вооруженный мятеж, но без фиговых листков даже куцей
рабоче-крестьянской «демократии». К этому и готовились все последние месяцы.
Еще с весны в деле собирания военной силы, предназначенной для решающего удара, в первые ряды выдвинулся выходец из черты оседлости, вчерашний дезертир и заключенный 1-й губернской тюрьмы Яков Воробьев.
Из жандармского досье: Аврам-Янкель Зусев Воробьев, из мещан Киевской губернии, по образованию дантист, в 17 лет возглавил боевую группу партии «Бунд» в местечке Белая Церковь, затем организовал террористическую группу анархистов-коммунистов, совершавшую налеты и грабежи. В 1905, 1907 и 1912 годах подвергался арестам, заключению и ссылкам в Холмогоры и Сибирь. В 1915 году дезертировал из армии, бежал в Нижний Новгород. Поселившись в Канавине, вел подрывную работу под вывеской «Общества разумных развлечений», при аресте у него нашли фальшивые бланки и печати. Освобожден из тюрьмы революционной толпой в феврале 1917 года.
Латышская гвардия
Усвоив ленинскую теорию, 31-летний Яков Воробьев рьяно взялся за сколачивание боевых дружин в Молитовке и Канавине. Сначала это была «рабочая милиция», создаваемая будто бы для поддержания порядка. После же неудавшейся попытки Главкома Лавра Корнилова покончить с анархией в армии и тылу Яков Зиновьевич, подвизавшийся заведующим больничной кассой на Молитовской фабрике, беспрепятственно формирует - теперь уже под видом защиты от контрреволюции - партийные формирования - «красную гвардию». Весь август и сентябрь на заводах и в бывшем царском павильоне у железнодорожного вокзала кипела работа. Доставлялось оружие, шло комплектование боевых групп. Ближайшими помощниками Зусева-Воробьева стали латыши Штромберг, Шепте, Буссе, Лелапш.
«Инородцы и маргиналы, - пишет современный историк Олег Платонов в книге „Под властью зверя", - узурпировали власть над русским народом». Автор сообщил о том, кто был авангардом большевистской партии: согласно анкетам VI съезда большевиков, из 171 делегата 110 отбыли тюремное заключение, 10 были каторжанами, 55 прошли ссылку. Абсолютное большинство подвергалось постоянным арестам за нарушение законов, в т. ч. уголовных. Значительная часть ленинского актива состояла из пассажиров «пломбированного» вагона, заброшенного немцами в Россию в апреле 1917 года для ведения антивоенной агитации.
Социальной базой большевизма стали часть рабочих, в основном неквалифицированных, мирному труду предпочитавших бунт, люмпенизированные слои деревни, состоящие из местных пьяниц и лодырей, да нахлынувшие с рухнувшего фронта дезертиры. Но в первую очередь - узкий слой закоренелых революционеров с уголовно-политическим прошлым, сплошь и рядом нерусских. Из 20 000 сормовских рабочих за большевиков стяли несколько тысяч, но этого с лихвой хватило, чтобы благодаря партийной спайке политически доминировать на заводе. А затем стать серьезным фактором вооруженного путча.
В сентябре в красную гвардию записалось 300 рабочих-сормовичей, большевиков, левых эсеров, анархистов и обыкновенных проходимцев. Та же картина на заводах «Сименс и Гальске» (Мыза) и особенно «Фельзер», «Новая Этна», Растяпинского завода взрывчатых веществ и ряда других, где костяк персонала образовали эвакуированные латыши.
Именно лытыши из перебазированных из Риги в Нижний предприятий составили людской материал формируемых Яковом Воробьевым и Соломоном Левитом незаконных партийных формирований - красной гвардии. Власти бездействовали.
Мой мандат - штык!
Вооруженный путч в Петрограде стал сигналом. Губком РСДРП(б) получил директиву от московского областного бюро партии (Розенгольц, Бухарин, Усиевич, Губельман-Ярославский и др.). Вечером информацию подтвердила телеграмма делегата 2-го съезда Советов Левита. Все это окрылило местных заговорщиков.
В ночь на 27 октября губком образовал
руководящий центр мятежа - военно-революционный комитет. В него вошли Иван
Романов, командированный еще в сентябре из Петрограда, прибывший из Москвы на
смену прежнему эмиссару, Григорию Шкловскому, Борис Краевский и ряд
нижегородцев, коренных и приезжих - Г.С. Биткер, А.Д. Костин, С.А. Левит, А.В.
Савельева, М.С. Сергушев, А.И. Писарев, К.Г. Хахарев. Из уроженцев западных
губерний назовем Я.З. Воробьева, Р.Я. Шепте, Г.И. Лютостанского. В качестве
статистов приняли несколько нижних чинов гарнизона, но в целом состав
военревкома был узкопартийным, большевистским. Вероятно, и анархистским, но
всякое упоминание о соратниках-левоэсерах и анархистах из анналов советской
истории вымарано. Однако известно, что и Нижегородская федерация анархистов, и
ее печатный орган «Под черным знаменем» в 1917 году размещались в том же Дворце
свободы, рядом с большевиками.
Захват власти начался в субботу 28 октября. Реализовался заранее сверстанный план. В 4 часа утра из Сормова, Молитовки и Мызы в город двинулись отряды красногвардейцев. Шли и группы соладат 183 и 185 запасных полков, в чьи казармы накануне ночью проникли агитаторы ревкома. Боевики красной гвардии заняли «Дворец свободы», где накануне антиленинское большинство Совдепа приняло резолюцию против переворота.
Собравшаяся у Дворца многотысячная толпа одобрила захват власти. А тем временем группы красногвардейцев уже занимали почту, телеграф, телефон, арсенал. Захвату подверглись редакции и типографии крупнейших газет «Нижегородский листок» и «Волгарь». На требование предъявить мандат, один из вожаков (Левит или Воробьев) указал на штыки и бросил: «Вот наши мандаты!»
Не рой другому яму
Почему заговор удался? На руку большевикам сыграл раскол населения, происшедший в феврале. Помогла пассивность консервативного и законопослушного большинства, видевшего в выступлении большевиков лишь борьбу за власть разных революционных партий, представлявших не срез общества, а его пусть и активную, но узкую прослойку - «революционные массы». Откликаясь на арест городского головы эсера В.Г. Ганчеля, газета «Голос нижегородца» упрекала либералов и социалистов, что еще вчера они подвергали травле и арестам так называемых черносотенцев - консервативно настроенных граждан, «ни в чем не повинных и ни в чем не изобличенных».
«Теперешние протестанты, - писал правый публицист Григорий Васильев, - сами были большевиками несколько дней назад. Господа Заходер, Налетов, Работнов и Кутузов сами ввели небывалую даже при самодержавии опричнину, сами сеяли насилие, пожинайте же и плоды его».
И все же сопротивление было.
Против захвата газет и типографий выступили журналисты, наборщики, печатники, служащие телеграфа. Собрания их трудовых коллективов заявили протест. «Мы, рабочие «Нижегородского листка», - говорилось в одной из резолюций, - протестуем против насильственного закрытия газеты большевиками. Мы будем бойкотировать типографию до тех пор, пока там стоит охрана». К этой резолюции присоединились рабочие «Волгаря».
Вернувшийся из Москвы начальник гарнизона Б.Н. Змиев издал приказ о введении в городе военного положения и с призывом к частям не подчиняться большевистскому ВРК. В ответ большевики арестовали Бориса Николаевича, изолировав его во «Дворце свобды». Туда 29 октября явились губернский прокурор Н.И. Чернявский, его помощник и судебный следователь. Но вместо объяснений в их адрес зазвучали угрозы. Шли и другие аресты. Так, красногвардейцы схватили служащего телеграфа Успенского, протестовавшего против переворота.
В тот же вечер 28 октября собралось экстренное заседание Городской думы. Против захвата был заявлен протест. Не смотря на колебания отдельных гласных (Сумгин, Иванов) орган городского самоуправления был нацелен на активное сопротивление. Думцы потребовали выпустить на свободу прапорщика Змиева и других, освободить захваченные газеты и телеграф, распустить незаконный военревком. Из принятой резолюции: «Городская дума считает восстание большевиков губительным для революции и самого существования родины, оно является актом измены русскому народу и непрощаемым преступлением». Думцы призвали нижегородцев бороться против узурпации власти.
Бандитское право
Для руководства действиями был избран Комитет защиты революции. В него вошли гласные В.Г. Ганчель (председатель), Бергер, С.С. Векслерчик, Владиславлев, К.Н. Дертев, А.Ф. Ермолаев, А.И. Иванов, И.И. Калюжный, Г.Р. Килевейн, П.Ф. Налетов, Г.М. Степанов. Пригласили также «представителей демократических организаций, стоящих на государственной точке зрения». В Думу явились 30 вооруженных студентов Политехнического института, выразив готовность сражаться. Пришли и немногие офицеры гарнизона.
А тем временем большевики подавляли последние очаги возможного сопротивления. В ночь на 29 октября группа красногвардейцев во главе с Я.З. Воробьевым проникла в казармы учебного батальона в здании духовной семинарии (ныне Мининский университет) и застигнув юнкеров спящими и захватив пирамиды с оружием, вынудила их сдаться.
К захвату большевики готовились долго и тщательно, да никто им в этом и не мешал. Власть, пришедшая на смену царской администрации, плыла по течению и по сути поощряла вседозволенность экстремистской партии. Часть населения, не принявшая революции, была запугана революционными массами. И организоваться, а уж тем более вооружиться ей никто бы не позволил. В итоге население Нижнего Новгорода оказалось беспомощным перед лицом малочисленной, но спаянной дисциплиной и вооруженной до зубов силы.
О ее реальной популярности большевизма говорят все волеизъявления граждан того периода. При голосовании за кандидатов в Нижегородскую Думу в мае 1917 г. партия Ленина получила всего 4,4 процента голосов. Даже на выборах в Учредительное собрание, проводившихся в губернии уже под большевистским контролем, ленинцы были лишь вторыми. А в Нижнем Новгороде и вовсе оказались только четвертыми, проиграв и либеральной Партии народной свободы, и православным государственникам из списка «Христианское единение за веру и родину», и социал-революционерам. Даже в хваленом Сормове большевики не имели большинства (5622 голоса против 5803 у эсеров). Но на народ им было наплевать.
На фото:
1. митинг распропагандированных большевиками солдат нижегородского гарнизона. Май 1917 г.
2. Большевизированный Нижегородский Совет солдатских депутатов и бывшим депутатом Госдумы большевиком Иваном Романовым
