Начинаем публикацию материалов круглого
стола «Церковнославянский язык: вчера, сегодня, завтра», проходившего в рамках
VIII Международной конференции «Навстречу 300-летию Свято-Троицкой
Александро-Невской Лавры» (21-25 мая 2012 года).
Словесная форма нашего богослужения раньше всех других разновидностей национального письменного языка достигла строго кодифицированного состояния, поэтому общим местом русского исторического языкознания является положение о церковнославянской основе русского литературного языка. Н.С. Трубецкой называл поэтому русский не восточно-, а юго-восточнославянским по происхождению. Поскольку основа не может и не должна отрываться от того, что на ней строится, оставим вопрос о статусе славянской и русской языковых стихий открытым (академические лексикографы в течение всего XIX в. церковно-славянский и русский считали единым языком). Термин язык в выражении церковно-славянский язык будем понимать в том же значении, что и в сочетаниях разговорный язык, язык поэзии, язык права, язык науки.
1. О соотношении понятий славянское и русское. Существует два подхода к соотношению понятий. Первый отвечает классической логической обратно-пропорциональной зависимости: чем меньше отличительных признаков в содержании понятия, тем больше его объем; родовое понятие подчиняет себе видовые. Таков логико-генетический подход. Второй, по Риккерту (см. Риккеерт Г. Границы естественно-научного образования понятий. Логическое введение в исторические науки. СПб., 1904, а также Риккерт Г. Философия истории. СПб., 1908) отвечает прямо-пропорциональной зависимости: с добавлением отличительных признаков содержания расширяется и объем понятия. Таков историко-функциональный подход; частное историческое понятие расширяется до общего, накапливая свои отличительные черты.
С точки зрения логико-генетического подхода (1) русское (напр., русская грамматика) входит как вид и как производное в родовое понятие (обще)славянского. Русское в составе славянского. (2) Церковнославянский язык, взятый во всем его хронологическом объеме IX - XXI вв. и во всех его западно-, южно- и восточно-славянских редакциях, имеет частичную зону пересечения с объемом понятия русский язык. Более того, будучи основой его литературной формы, он создает уникальную в славянском мире ситуацию, которая налагает особую ответственность на русский литературный язык перед всем славянством за сохранение черт первой общеславянской литературной формы. С точки зрения историко-функционального подхода (3) понятие русского национального языка может быть сужено, скажем, до последних трех-четырех веков. Язык русских церковных книг (=церковносл. поздней русской редакции) полностью войдет тогда как частное в это общее понятие. Скажем, славянский словарь (славянизмы) - это часть полного русского словаря. Славянское в составе русского. Соотношение, обратное (1)-му.
В этом нет противоречия. Точка зрения теоретическая сравнительно-историческая сменилась на актуальную практическую, социально и культурно значимую собственно историческую.
2. Вопрос об одно- или двуязычии встает перед филологом-русистом (да и представителем любого частного языкознания) при выделении «своего» предмета изучения и обособлении его от смежных явлений. Так, Е.А. Земская, исследуя разговорную речь (РР) как свой предмет в отношении к кодифицированному литературному языку (КЛЯ), пришла к заключению: «Структурные различия между РР и КЛЯ столь велики, что объединять их в пределах одной системы нет оснований. РР не может быть включена (вернее: втиснута) в систему КЛЯ. Многие единицы РР, законы построения ее конструкций в КЛЯ отсутствуют» (Земская Е.А. Русская разговорная речь (Проспект). М., 1968. С.6.). В процессе исследования это положение только укрепляется: «РР представляет собой особую систему, имеющую специфический набор единиц и специфические законы их функционирования и противопоставленную КЛЯ в пределах литературного языка" (Земская Е.А. и др. Русская разговорная речь. М., 1973. С.23). В конце концов, это положение с начала 1980-х годов привело к замене РР на РЯ (разговорный язык).
До Тысячелетия Крещения Руси в науке о родном языке еще можно было обойтись без языка русского богослужения, упростив социолингвистическую ситуацию (ЦСЯ низводился до уровня узкопрофессионального диалекта). Но теперь всякий языковед-русист просто обязан к хорошо известным РЯ и КЛЯ добавить ЦСЯ хотя бы потому, что число приходов, в которых происходит богослужение по-славянски, многократно выросло. Многократно увеличилась и доля книг церковной кирилловской печати. Под ЦСЯ мы подразумеваем только язык русских церковных книг последних 3-4-х веков, точнее, Московскую Библию 1663 года и позднейшие издания церковной печати. См. образцовое исследование С.К. Булича 1893 г. В этом и состоит «польза книг церковных в российском языке», или, по Буличу, совокупность «церковно-славянских элементов в современном литературном и народном русском языке».
3. Если какая-либо словоформа стала фактом какого-либо богослужебного текста, то есть принята в узусе ЦСЯ, то она безоговорочно принимается и как норма одного или многих текстов этого языка. Попав в норму, такая словоформа становится и фактом системы, описанной максимально полно, со всеми возможными вариантами. Наоборот, всякое ненормативное вкрапление в КЛЯ изгоняется из него в результате редакторской правки, а узус выстраивается в строгом соответствии с нормой, зато различие системы и нормы последовательно соблюдается (нормативные предписания дифференциально отталкиваются именно от системы). В РЯ норма так же, как и в КЛЯ, отталкивается от своей системы, но норма противопоставляется целиком не только системе, но и узусу, в котором возможны диалектные и жаргонные нелитературные вкрапления. Узуальные ненормативные явления в РЯ не могут быть удалены из него хотя бы потому, что основной формой РЯ выступает устная. В ней возможны оговорки, извинения, устные поправки, но и осознанные ошибки остаются фактом и фактором РЯ.
Табл. №1.
|
ЦСЯ |
КЛЯ |
РЯ |
|
система, норма и узус |
система |
система |
|
- |
норма и узус |
норма |
|
- |
- |
узус |
4. Для ЦСЯ текст - готовый экземпляр родового понятия языка. В точном смысле ЦСЯ и есть совокупность богослужебных книг. ЦСЯ образуется текстами. Говорящие воспроизводят текст и воспроизводят единицы языка в нем. Каждая единица текста обязательно становится единицей языковой системы. Следовательно, единица, входя в текст, обязательно входит и в систему. Единицы даны тексту, текст дан языку.
Для КЛЯ текст строится по определенным правилам, он не дан, а задан. Пишущий производит новый текст, но воспроизводит в нем готовые единицы языка. При этом ненормативные единицы текста выводятся за пределы языковой системы и в идеале должны быть изъяты и из текста, но фактически там остаются или даже активно насаждаются исходя из каких-то целей издателей, напр., в языке художественной литературы, в публицистике, в СМИ. Единицы даны тексту, но поскольку текст задан, он не целиком принадлежит языку.
Для РЯ характерно более свободное творческое отношение к единицам языка. Они не только воспроизводятся, но и производятся по продуктивным моделям. Производятся и новые тексты, зато наблюдается стремление облегчать свое речевое поведение за счет готовых элементов текста - шаблонов, клише, стереотипов. Синтаксические и словообразовательные модели важнее готовых единиц. РЯ - кузница языковых новшеств. Единицы, как и тексты, часто задаются, а не даны заранее.
ЦСЯ - это исторически устоявшийся надежный источник развития национального языка, КЛЯ - результат развития и принятый в книжных стилях способ развития, РЯ - опыт возможного развития языка.
5. Существуют 4 сферы действия языковой энергии, от самой общей макросферы до самой частной индивидуальной микросферы: I. Филогенез в масштабах всего народа, говорящего на языке и переживающего его воздействие. II. Онтогенез в устах отдельной личности от раннего детства до глубокой старости. III. Аналитическое усвоение письменных форм родного и иностранных языков. Если такое усвоение происходит не аналитическим способом в процессе обучения, а естественным способом, например, у детей в двуязычных семьях, то это следует отнести ко II-й сфере лингвистического развития личности. IV. Построение отдельного высказывания.
В сфере I. в дописьменный период долгое время безраздельно господствовал РЯ; благодаря свв. Кириллу и Мефодию появился ЦСЯ; когда стали создавать нормативные грамматики, то есть в XVII в., в недрах ЦСЯ, зародился и КЛЯ (его старшая норма), а после Адодурова и Ломоносова - и его нынешняя младшая норма. В сфере II. сначала также усваивается РЯ, затем, благодаря сфере III., КЛЯ, а на его основе - ЦСЯ. Такова система нашего теперешнего образования. В церковно-приходских школах столетней давности сначала усваивался ЦСЯ, а затем и КЛЯ, - исторически, дидактически и структурно-лингвистически весьма обоснованная методика, и не только для крестьянского сословия.
Рассмотрим подробнее сферу IV. Здесь все зависит от видов речевой деятельности и от того, воспроизводится ли (повторяется ли) уже известное высказывание, или порождается новое. В каждой клетке таблицы до знака « / » имеется в виду воспроизведение (чтение, распознавание) готового высказывания, после этого знака - новое только что составленное высказывание.
Табл. №2.
|
Разновидность национального русского языка |
Виды речевой деятельности |
|||
|
активная |
пассивная |
|||
|
говорение |
письмо |
слушание |
чтение |
|
|
РЯ |
- / + |
- / - |
- / + |
- / - |
|
КЛЯ |
- / - |
- / + |
- / + |
- / + |
|
ЦСЯ |
- / - |
- / - |
+ / - |
+ / - |
Учитываются только типичные ситуации. Знаком « - » обозначаются не отсутствующие, а только нехарактерные ситуации речевой деятельности, знаком « + » - типичные и характерные. Наглядно видно, что РЯ «отвечает» за говорение нового, КЛЯ - за письмо и чтение нового, ЦСЯ - за слушание и (для меньшего числа участвующих в богослужении - чтение) известного. Между прочим, то, что в КЛЯ ограничено только учебными и специальными (например, рекламными) способами употребления, а именно, повтор и напоминание известного, в ЦСЯ составляет главный способ употребления. Это очень важное дидактическое основание, требующее включать в школьную программу родного языка ЦСЯ.
Итак, все три разновидности национального русского (российского, славяно-русского) языка необходимо дополняют друг друга в речевой деятельности русских людей.
6. В кн. Земская Е.А. и др. Русская разговорная речь: общие вопросы, словообразование, синтаксис. М., 1981. разработан ряд признаков, по которым производится сопоставление РЯ и КЛЯ. Нашим предметом является ЦСЯ. Попробуем по заявленным признакам рассмотреть еще и ЦСЯ.
Первое возможное противопоставление ЦСЯ / КЛЯ, РЯ, как это ни удивительно, согласуется только с одним признаком - по принципам номинации и референции. Имеется в виду характер обозначения предмета и характер выражения понятия словом. КЛЯ и РЯ призваны словами называть какие-то вне нас лежащие вещи. Говорящие и слушающие сообщают друг другу нечто о таких вещах, делая их более понятными, полезными, доступными и т.д. Предметное содержание слова раскрывается по поводу таких вещей, с которыми мы сталкиваемся в нашем опыте. Эти вещи представлены нам по большей части и наглядно. ЦСЯ содержит в словах догматический смысл, сохраняет и раскрывает его для нас, направляя наш опыт и нашу жизнь. Слова в ЦСЯ скорее не обозначают какие-то предметы, а символически выражают вероучительные истины. Если для КЛЯ и РЯ актуальна связь слово → предмет, то для ЦСЯ актуальна связь понятие → слово. Вот почему в наших церковных песнопениях так много отвлеченных имен на -(ен)ие, -ость, -(е)ство, наименований лиц на -тель и др.
Второе возможное противопоставление РЯ / КЛЯ, ЦСЯ лучше всего отвечает следующим признакам Е.А. Земской:
- По степени аналитизма. РЯ практически не знает ни деепричастий, ни причастий, по крайней мере в их основной атрибутивной функции. Вместо них используются личные формы глаголов и придаточные определительные. Причастия же составляют важное синтетическое свойство глагола. ЦСЯ, как и КЛЯ, не только знает развитую и активно функционирующую систему причастий и деепричастий, но и требует согласования деепричастий по родам и числам с подлежащим. Падежная система КЛЯ намного ближе к ЦСЯ, чем к РЯ, особенно это касается Им. падежа. Система личных глаголов с учетом переносных употреблений («пошел ты!»), хотя в ЦСЯ и имеет 2 простых прошедших времени изменяемого по лицам глагола, заменяющихся в КЛЯ эловой формой, по общей совокупной функциональной картине видов, времен, наклонений и залогов сближается между КЛЯ и ЦСЯ при изоляции РЯ. Степень аналитизма РЯ несравненно выше.
- По набору единиц. Что касается лексики, то единство лексического состава КЛЯ и ЦСЯ столь очевидно, что все законченные академические нормативные словари XIX в. описывали общий словарный состав с типичной полисемией производящего церковно-славянского и производных русских значений. Набор синтаксических конструкций и моделей в КЛЯ также ближе к ЦСЯ, нежели к РЯ.
- По функциональной нагрузке единиц. Значения падежей в ЦСЯ в целом те же, что и в КЛЯ, особые функции частиц и местоимений в РЯ противопоставлены совместно КЛЯ и ЦСЯ. Функции словоформ в РЯ намного больше обусловлены экстралингвистическими факторами, чем в ЦСЯ и КЛЯ.
- По вариативности нормы. Выше были разобраны отношения между нормой и узусом, нормой и системой. Вариативность нормы ЦСЯ обладает той спецификой, что всякий вариант имеет строго определенное, оправданное, скажем, стихосложением, место в конкретном тексте. Например, Род.п. мн.ч. ра̑бъ и рабẃвъ. В этом смысле вариативность нормы ЦСЯ непосредственно определяет собой варьирование единиц системы. Вариативность нормы КЛЯ имеет не регистрирующий, а предписывающий характер, и поэтому порой бывает трудно сказать, какие варианты обусловлены уходящими в прошлое тенденциями, а какие представляют собой случайные и вре́менные колебания, которые не закрепятся в будущем. Так, мы не можем со всей уверенностью сказать, что варианты Им.п. мн.ч. на -а ударное (профессора́) одержат победу. В любой момент тенденция может переломиться (в том числе и при дружном усилии преподавательского состава!) и направиться в сторону ЦСЯ. Отметим, что не в последнюю очередь вариативность нормы КЛЯ искусственно расширяется либеральной позицией кодификаторов, начиная с К.С. Горбачевича (последний пример - род слова кофе: норма приносится в жертву системе, что принципиально неверно в КЛЯ). В РЯ вариативность нормы наиболее высока, наименее предсказуема, сильно колеблется по областям России и напрямую определяется узусом.
- По порядку слов. Этот параметр для ЦСЯ требует дополнительного исследования. Если в повествовательных жанрах (Евангелии, житиях) порядок слов близок к КЛЯ, то в молитвах этот показатель может быть скорее ближе к РЯ, и вполне возможно, что общий вывод о порядке слов в ЦСЯ может склонить к переносу рассмотрения отношений в следующую рубрику.
Третье возможное противопоставление КЛЯ / РЯ, ЦСЯ сближает, казалось бы, наиболее далеко отстоящие друг от друга стихии РЯ и ЦСЯ. Но при внимательном рассмотрении такое противопоставление поддается описанию по меньшей мере по пяти признакам:
- По степени регулярности реализации системы. РЯ без труда преодолевает запреты КЛЯ на формы типа пылесошу, побежду. У преп. Максима Грека многократно встречается деепричастие пиша. По разным причинам РЯ и ЦСЯ имеют одно и то же характерное свойство: и там, и там быстро и свободно образуются неологизмы по известным словообразовательным моделям. Так, ЦСЯ, опираясь на греческий, легко образует имена лиц на -тель типа избавитель, а РЯ, умножая модель типа отпускник, без труда по случаю образует новые имена лиц на -ник. Результаты словопроизводства в КЛЯ гораздо сильнее ограничены законченным списком лексем.
- По способности к транспозиции. Имеются в виду несобственные синтаксические значения словоформ. Так, в ЦСЯ инфинитив может употребляться вместо имени существительного и даже управляться предлогом ('w 'изба́вится на́мъ); в РЯ широко распространено употребление личных форм глагола не в значении основного сказуемого. Ясно, что транспозиция больше всего ограничена в КЛЯ.
- По линейной грамматике. Имеются в виду анафорические связи, разного рода согласования и под. В ЦСЯ линейная грамматика очень развита, так как большинство текстов рассчитано на слуховое восприятие. Это обеспечивается флективным строем ЦСЯ. В РЯ линейность грамматике придают частицы, местоимения, простые лексические повторы. Поскольку КЛЯ направлен на письменную речь, он меньше всего нуждается в линейности грамматики, и она в нем выражена хуже всего.
- По соотношению номинации и предикации. Этот признак прямо следует из признака способности к транспозиции и отвечает тем же отношениям КЛЯ и РЯ - ЦСЯ.
- По отношению к участникам акта речи. КЛЯ можно назвать языком третьего лица. Диалоговая ситуация представлена в нем в наименьшей степени. Языковые средства в РЯ нацелены на общение человека с человеком, в ЦСЯ - человека с Богом. Это влечет за собой актуализацию как в РЯ, так и в КЛЯ форм 1-го и 2-го лица, Зв.п. типа пап! и отче! и проч.
В целом, отношения между ЦСЯ, КЛЯ и РЯ нельзя назвать линейными. По разным очень важным признакам выстраивается треугольник, все стороны которого требуют тщательного изучения:
ЦСЯ
КЛЯ РЯ
7. Язык объективирует самосознание личности. Своим внутренним иерархическим строением он дает «подсказку» об относительных ценностях мира, в котором мы живем. Несмотря на собственно формально-лингвистические структурные признаки, по которым возможны разные противопоставления, сам по себе ЦСЯ имеет непременную значимость высшей разновидности национального русского языка, предназначенной для выражения священных понятий. Он является опорой высокого и, шире, книжного стиля, источником славянизмов. КЛЯ со всем разнообразием его жанрово-стилевых разновидностей, по сравнению с РЯ, выступает опорой среднего стиля. Это то, что в англоязычной лингвистической традиции называется «стандартным» русским языком. РЯ есть опора низкого стиля.
Именно ЦСЯ обеспечивает такую иерархию:
ЦСЯ
КЛЯ
РЯ
Дмитрий Григорьевич Демидов, доктор филологических наук, доцент СПбГУ
