Господствующая в настоящее время в Татарстане парадигма исторического знания, согласно которой безусловно доминирующим направлением развития татарской («мусульманской») общественно-политической мысли в конце девятнадцатого - начале двадцатого веков признаются либеральные идеи (ставшие причиной возникновения такого движения, как «джадидизм»), является не только весьма противоречивой, но и в значительной мере политически ангажированной. В известном смысле данное утверждение справедливо и для Башкортостана, что позволяет говорить об общей для этих двух российских республик тенденции, связанной с происходившим в 1990-х гг. процессом их «суверенизации», которому требовалось развёрнутое историко-идеологического обоснование.
Как отмечал в 2004 г. уфимский историк К.В.Максимов: «В отечественной историографии до последнего времени мало внимания уделялось участию мусульманского населения в консервативно-монархическом движении. Если в советский период большинство работ посвящалось борьбе национальных движений с угнетающим их царизмом, то в последнее десятилетие акцент был смещён на изучение деятельности либеральных мусульманских организаций». При этом за прошедшее время в указанном отношении практически ничего не изменилось, несмотря на то, что идеологический заказ на «джадидизм» и общую «актуализацию» - в противовес традиционно-российским («консервативно-имперским») ценностям - ценностей либерально-европейских (а, по сути, либерально-националистических) несколько уменьшился.
Дальнейшее (отчасти - «инерционное») утверждение вышеозначенной парадигмы стало, на мой взгляд, возможным во многом из-за крайне малой изученности консервативной татарской («мусульманской») мысли (равно как: в широком смысле - «мусульманского консерватизма» и в узком смысле - противопоставляемого «джадидизму» «кадимизма»), что, в свою очередь, на уровне официальной исторической науки было обусловлено низкой «конъюнктурой» подобного рода знаний. Заметную роль в этом сыграло и такое немаловажное обстоятельство, как языковая и графически-текстовая (арабская графика татарского языка) недоступность источниковой базы для подавляющего большинства исследователей.
В результате, до сих пор само понятие «татарский консерватизм» является настолько размытым и неструктурированным, что не позволяет судить о нём, как об отдельном, «идентифицированном» феномене. В лучшем случае, оно рассматривается в общих рамках «мусульманского консерватизма», с которым, несмотря на проводившиеся ранее «контекстные» исследования (А.Беннигсен, Л.Р.Полонская, С.М.Исхаков), дела обстоят не намного лучше.
Очевидно, что это было достаточно специфическое и весьма неоднородное явление, заметно отличавшееся от «пограничного» ему русского (православного) консерватизма, в основании которого, как известно, лежала триада «Православие. Самодержавие. Народность». Для части татарских («мусульманских») консерваторов религиозного толка, что вполне объяснимо, была характерна явная или скрытая антиправославная позиция (главным образом, в части неприятия миссионерской деятельности Русской Православной Церкви), а также симпатии к панисламизму, который, наравне с пантюркизмом (развивавшимся у татар и башкир в контексте панисламизма), справедливо рассматривался официальными властями Российской Империи как угроза государственной безопасности страны.
Но, в то же время, резкое неприятие татарскими («мусульманскими») консерваторами либерального и социалистического учений и борьба за сохранение основ традиционного миропорядка духовно и, отчасти, политически сближало их с русскими правыми монархистами (черносотенцами). Немаловажным обстоятельством здесь являлось и недовольство по поводу наблюдавшегося в период нарастания либерально-революционных настроений усиления еврейского влияния на общественно-политическую, хозяйственную и культурную жизнь, во многом обусловленное традиционными мусульмано- и христиано-иудейскими противоречиями, а также конкурентно-экономическими соображениями. В подобных случаях на задний план зачастую отходили даже самые принципиальные разногласия.
Показателен, к примеру, случай, когда Казанский отдел «Русского Собрания» (КОРС) поддержал архангельского муллу Валеева, обратившегося к нему в сентябре 1909 г. с прошением о защите от «татар нового направления», удаливших его от должности. Помимо соответствующего обращения в Главный Совет «Союза Русского Народа» (СРН), о судьбе означенного муллы позаботился лично председатель Совета КОРС А.Т.Соловьёв, который, находясь в том же году в Санкт-Петербурге, справлялся о нём и получил обещание, что тот будет определён «на первую вакансию».
«Защита универсальных консервативных ценностей, сохранение традиционного социального строя и общественных устоев, отстаивание единой и неделимой России как общего Отечества, неприятие либерализма и секуляризма, низвергавших религиозные учреждения с приоритетного положения в ранг рядовых «общественных образований», антисемитизм как противодействие евреям по завоеванию господствующего положения, - отмечает ярославский историк М.Л.Размолодин, - становились прочной основой для единения русских и инородческих охранительных кругов, к которым относились как высшие слои общества, так и низы. Революция несла угрозу не только первенствующему положению РПЦ, но и религиозной традиции инородцев, служившей фундаментом социального строя на окраинах. Брошенный черносотенцами в массы лозунг защиты сложившегося положения вещей нашёл отклик у определённой части российских мусульман, среди которых особо выделялись татары и башкиры».
По мнению того же автора, мусульманское духовенство «понимало, что с падением православия и утверждением либерального секуляризма или марксистского атеизма неизбежно наступит очередь потери позиций и ислама», а идеологи правомонархического (черносотенного) движения учитывали эти настроения, демонстрируя мусульманам особую «благосклонность», что было зафиксировано в программных установках их организаций.
Так, один из известных казанских идеологов и деятелей черносотенства Р.В.Ризположенский (1862 - после 1921), демонстрируя симпатии к исламу, писал, что: «По отношению к татарской группе народностей, исповедующей ислам, в уважение к этой почтенной религии и глубоко заложенным основам государственности в его исповедниках, желательно отказаться от развития христианской миссионерской деятельности среди этих народностей под тем непременным условием, чтобы миссионерская деятельность магометан среди христианских народностей не была дозволена. В частности, по отношению к казанским татарам, в виду их выдающихся способностей к торговле, необходимо озаботиться о дальнейшем развитии их торговой деятельности на Ближнем Востоке и об установлении торговой связи с Индией, для чего ближайшей заботой должно быть устройство железнодорожной связи с сетью дорог в Индии».
Характер развития татарского народа (исторические формы государственности которого были почти исключительно встроены в централизованные многонациональные монархии), тесное слияние - на уровне породнения - с русскими («поскреби любого русского, найдешь татарина») и особенности расселения татар, характеризующиеся дисперсностью и неравномерностью, способствовали утверждению в его среде сильных консервативно-государственнических настроений и восприятия себя татарами, по большей части, не в качестве «локальной» этнической общности, а как второй, после русских, «имперской нации», являющейся «соавтором» Российского государства.
Несмотря на утрату в середине XVI в. своей государственности и известные национальные и религиозные притеснения, многие татары (особенно представители аристократии и «торгового класса») понимали, что и в экономическом, и в социальном отношениях их положение в «русской» империи было предпочтительнее, чем у многих других инородцев и иноверцев, и её скоропалительное крушение было чревато, в том числе, и для них, непредсказуемыми последствиями.
При этом «камнем преткновения» всегда оставалось ограничение татар («мусульман») в политических правах, отсутствие должного представительства во властных структурах.
Данное обстоятельство, в свою очередь, заставляло часть татарских («мусульманских») консерваторов дистанцироваться в политическом отношении не только от облюбованного «джадидистами» либерального лагеря, но и от русских монархистов (как правых, так и умеренных), которые, в большинстве своём, отрицательно относились к идее расширения прав мусульман. В этом отношении татарские («мусульманские») консерваторы из числа «лидеров мнений» предпочитали действовать самостоятельно, только в случае необходимости (главным образом, в период избирательных кампаний в Государственную Думу) вступая во временные тактические союзы с представителями тех или иных политических партий и союзов.
В качестве одного из наиболее ярких примеров этого может служить деятельность купца Ахметзяна Яхьича Сайдашева (1840 - 1912) (именовавшегося в мусульманской среде «татарским губернатором Казани») и его старшего сына Мухаметзяна Ахметзяновича Сайдашева (1865 - 1914), издававших с 1906 по 1914 гг. в Казани на татарском языке газету «Баянельхак» («Разъяснение истины»), которая, по определению современной «Татарской энциклопедии», носила в целом «клерикально-консервативный характер».
Известно, что А.Я.Сайдашев (который до революционных событий позиционировался как «сторонник европеизации мусульман России», а затем заслужил репутацию «реакционера») состоял членом сформированного во второй половине декабря 1905 г. - январе 1906 г. Казанского губернского отдела «Торгово-Промышленной Партии» (умеренно-монархической организации, занимавшей промежуточное положение между октябристами и черносотенцами) и участвовал в разработке пункта «Религиозный вопрос» программы «Казанской Партии Манифеста 17 октября», что, однако, не помешало его сыну и единомышленнику М.А.Сайдашеву, вместе с А.М.Галеевым, войти в изначально опубликованный вариант черносотенного списка выборщиков в Государственную Думу первого созыва, а самому А.Я.Сайдашеву одновременно оказывать поддержку в организации либерально-демократической партии «Иттифак аль-муслимин» («Союз мусульман»).
Позднее - в 1912 г., во время избирательной кампании в Государственную Думу четвёртого созыва, - А.Я.Сайдашев призывал единоверцев прервать «старую связь с оппозицией» и «поддерживать правительство во всех его начинаниях», а также выказывал намерение образовать «всероссийское общество правых мусульман», полагая, что таким путём последним удастся получить «некоторые привилегии».
Показательно, что когда во время избирательной кампании в Государственную Думу первого созыва черносотенное «Казанское Царско-Народное Русское Общество» (КЦНРО) возбудило перед верховной властью ходатайство «о назначении от Казани второго депутата специально для мусульман», «татарский губернатор Казани» пытался убедить своих соплеменников, что в этом «особой нужды нет». «Хорошо, конечно, было бы, - передавала его слова газета «Казанский Телеграф», - если бы мусульманам Казани дали право на такого депутата, но мусульмане ничего не имеют и против избрания русского, только бы это был хороший человек, терпимый в делах веры, честный, справедливый. Хотя нас Иоанн Грозный и завоевал, но мы верные подданные и живём с русскими мирно, не считаем их своими врагами; многие из нас уже и забыли и не знают о том, что здесь мы когда-то были хозяевами, а не русские».
Необходимо отметить также, что татарские (и в целом «мусульманские») либералы и социалисты всегда крайне враждебно относились к своим политическим оппонентам «справа», которые отвечали им взаимностью. В связи с этим весьма сомнительными выглядят современные попытки «развернуть» татарский («мусульманский») консерватизм, как и весь «мусульманский консерватизм», «влево» и вывести, к примеру, некий «мусульманский либеральный консерватизм».
Так, московский историк С.М.Исхаков с весьма широко интерпретированной отсылкой на учение Корана, утверждает, что политической организацией «либерального консерватизма» являлся действовавший в Санкт-Петербурге Всероссийский мусульманский народный союз «Сират аль-Мустаким» («Прямой путь» или «Правый путь»), заявлявший о своей полной поддержке существовавшего тогда в Российской Империи самодержавно-монархического строя. По его словам, «партия была не правой, монархической и черносотенной, а верноподданнической (в исламском понимании)».
Точку зрения С.М.Исхакова по поводу «исламского верноподданничества» разделяет и казанский исследователь А.К.Сайфутдинов, благоразумно опускающий из его утверждения слово «монархический» и заявляющий о том, что «необходимо согласиться с мнением С.М.Исхакова, что партия была не черносотенной, а верноподданнической партией (в исламском понимании)». При этом он указывает на то, что я и чебоксарский историк Е.М.Михайлова «повторяют советские характеристики этого движения», оценивая «Сират аль-Мустаким» как «черносотенную» партию, «подлавливая» меня на якобы имеющихся в моих рассуждениях противоречиях касательно опосредованности черносотенной идеологии традициями православия, чего «у мусульман, которые всячески противодействовали натиску русского православия», не могло быть в принципе.
Относительно «терминологических нестыковок» и невозможности «механического» отождествления русского «черносотенства» с татарским я уже неоднократно высказывался ранее, в том числе в статье «Татарский след в черносотенном движении» (2006 г.), хотя, например, доказанные факты членства татар («мусульман») в самой массовой «классической» русской правомонархической (черносотенной) организации - СРН - не могут быть истолкованы никак иначе, как доказательство того, что таковые являлись именно черносотенцами, а не просто «верноподданными мусульманами» или «либеральными консерваторами». Тем более, странными представляются попытки с «религиозных» позиций «либерализировать» монархические настроения татар («мусульман») до общего и, кстати, в тогдашней российской политической традиции, практически тождественного с понятием «монархические» понятия «верноподданнические» (что, видимо, в данном случае играет роль некоего эвфемизма).
Потребность всестороннего и глубокого изучении татарского («мусульманского») консерватизма сегодня весьма велика, как в чисто историческом, так и в идеологическом отношениях. Современное развитие исторических знаний в Татарстане доказывает, что акцент на либерально-националистической парадигме нацеливает на поиск исторических противоречий между основными сожительствующими народами (в первую очередь, русскими и татарами) - проще говоря, на поиск того, что их разъединяет.
Так, собственно говоря, было и до революции. Известный учёный-востоковед (хакас по национальности, православного вероисповедания) Н.Ф.Катанов (1862 - 1922), являвшийся одно время товарищем (заместителем) председателя КОРС, указывал, например, в 1908 г. на то, что выпускники джадидистских медресе осуществляют в Урало-Поволжском регионе деятельность по татаризации населения, а сторонники новометодного обучения «религиозность дополняют идеями национального самоопределения при совокуплении идеи мусульманства с идеей национальной».
Изучение же консервативных направлений, в большей мере, способствует поиску объединяющих моментов, касающихся целого ряда важных составляющих нашего прошлого, настоящего и, следует надеяться, будущего общежития - от семейно-бытовых отношений до принципов государственного устройства и мировоззренческих идеалов.
В данной связи следует акцентировать внимание на таких «реперных точках», как: приверженность татар («мусульман») идеям сохранения и укрепления единого, сильного государства («имперское мышление», уходящее корнями в эпоху Золотой Орды), монархического патернализма, связанного, в первую очередь, со стабильным, предсказуемым и независимым характером государственной власти (исторически сложившийся политический культ-образ «Белого Царя» - «Ак Патша») и отстаивание твёрдых гарантий сохранения и защиты традиционных религиозных и общественных институтов, национально-культурного и хозяйственно-бытового укладов жизни.
Монархические (они же - верноподданнические) настроения в татарской («мусульманской») среде не были чем-то «случайным» или «противоестественным», как это пытаются сегодня представить некоторые ангажированные историки.
Традиционно для российских мусульман самодержавный монарх являлся не просто «русским царём» или «царём русских», не только покровителем и защитником православия, но, одновременно, верховным светским правителем всех российских мусульман (что было закреплено принесённой ему на Коране священной присягой, нарушение которой приравнивалось к отступлению от Аллаха) и гарантом неприкосновенности соблюдения ими норм шариата. Не случайно, например, в составленной в начале XX в. преподавателем магометанского вероучения Казанской татарской учительской школы Т.Г.Яхиным (Яхъиным) мусульманской молитве «за царя и царствующий дом», имелись такие строки: «Боже, сделай милосердие Государя нашего для всех Его подданных безграничным, и [сделай Его] покровителем нашим при исполнении правил шаригата».
Значение этого усиливалось ещё и в связи с тем обстоятельством, что в российских императорах (русских царях), начиная с Петра III Фёдоровича, текла кровь пророка Мухаммеда, передавшаяся Романовым через германский Голштейн-Готторпский герцогский дом от кастильских королей, породнившихся в XI в. с мусульманскими правителями Севильи.
Одновременно с этим русский самодержец имел у российских мусульман почтительное прозвище «Белого Царя» - «Ак Патша» («Ак Падишах»), что подчёркивало его независимость и легитимность, ибо, как отмечал П.И.Рычков, «у народов монгольской расы» слово «белый» всегда употребляется в значении «независимый», «не платящий дани», в противоположность понятию «чёрный» - «данник». Для казанских же татар культ-образ «Белого Царя» усиливался ещё и восприятием его как «Царя Казанского», каковым титуловались русские цари, начиная с Ивана IV Васильевича (при этом на большом и малом гербах Российской Империи, в качестве одного из немногих, как известно, был изображён и герб «Царства Казанского»).
Весьма примечателен в данной связи такой упоминавшийся К.В.Максимовым эпизод, связанный с разочарованием в 1905 г. одного из чиновников-татар в действиях либерально настроенного Уфимского губернатора Б.П.Цехановецкого. «Молодой чиновник из татар А.С.Терегулов, - пишет он, - младший помощник Правителя канцелярии губернатора, узнав о выдаче революционерам [Б.П.]Цехановецким шифрованной телеграммы Д.Ф.Трепова об аресте главных зачинщиков беспорядков, со слезами на глазах говорил своим сослуживцам: «С малых лет в школах учат нас муллы любить Государя... Мы, татары, все любим Царя и готовы все умереть за него во всякое время... Как же могу я теперь предавать Его, способствовать Его врагам!».
В данной связи вполне уместно будет упомянуть также эпизод времён Первой Мировой войны, описанный в книге генерала П.Н.Краснова «Тихие подвижники. Венок на могилу неизвестного солдата Императорской Российской Армии».
«Император Вильгельм, - писал он, - собрал всех пленных мусульман в отдельный мусульманский лагерь и, заискивая перед ними, построил им прекрасную каменную мечеть.
Я не помню, кто именно был приглашён в этот лагерь, кому хотели продемонстрировать нелюбовь мусульман к русскому «игу» и их довольство германским пленом. Но дело кончилось для германцев плачевно. По окончании осмотра образцово содержанного лагеря и мечети, на плацу было собрано несколько тысяч русских солдат мусульман.
- А теперь вы споёте нам свою молитву, - сказало осматривающее лицо.
Вышли вперёд муллы, пошептались с солдатами. Встрепенулись солдатские массы, подравнялись и тысячеголосый хор, под немецким небом, у стен только что отстроенной мечети дружно грянул:
- «Боже, Царя храни...»
Показывавший лагерь в отчаянии замахал на них руками. Солдаты по своему поняли его знак. Толпа опустилась на колени и трижды пропела русский гимн!
Иной молитвы за Родину не было в сердцах этих чудных русских солдат».
В «обзорном» виде монархическая составляющая татарского («мусульманского») консерватизма нашла своё отражение в поздравлении, направленном 13 марта 2008 г. главой Российского императорского дома Великой Княгиней Марией Владимировной Романовой «Татарскому дворянскому собранию (Меджлису татарских мурз России)» в связи с пятнадцатилетием его деятельности. В таковом, в частности, говорится:
«Неразрывны исторические связи между Нашим Домом и верными сынами и дочерями России, исповедующими Ислам. Представители татарского дворянства - и сохранившие исповедание предков, и принявшие Православную Веру - в равной степени являлись защитниками Престола.
На Утверждённой Грамоте Великого Земского Собора 1613 года, призвавшего на царство Нашу Династию и тем самым положившего конец Смуте, стоят подписи татарских мурз.
Огромное значение для нашего многонационального Отечества имеет и то, что со времен царствования внука Петра Великого Императора Петра III - потомка по прямой линии кади Севильи Исмаила ибн Курайша - Российский Императорский Дом состоит в родстве с Династиями, ведущими своё происхождение от Пророка Мухаммада.
Моя великая прародительница Императрица Екатерина II повелела в отношении своих мусульманских подданных «охранять и защищать храмы и природную веру, коей свободное отправление со всеми законными обрядами пребудет неприкосновенно» и своим Указом от 22 февраля 1784 года даровала татарским князьям и мурзам все основные права и преимущества российского дворянства.
В страшных революционных испытаниях, постигших нашу Родину в ХХ веке, многие представители татарского дворянства и офицерства сохранили верность присяге Белому Царю и сложили свою голову во имя долга, чести и достоинства. А в скорбном изгнании Мои Августейшие Дед Император Кирилл Владимирович и Отец Великий Князь Владимир Кириллович имели счастье пользоваться преданной дружбой и поддержкой мусульман всех национальностей и сословий.
Верю, что современное татарское дворянство, свято храня идеалы и ценности своего народа, будет достойным великой памяти предков, и всегда останется надёжной опорой нашей единой Родины - России».
Очевидно, что базисом татарского («мусульманского») консерватизма являлся традиционный ислам ханафитского (ханифитского) мазхаба, как и базисом русского консерватизма являлось православие. Однако развитие общественной мысли никогда не ограничивалось сугубо религиозным направлением. В связи с этим, думаю, необходимо определиться с соотношением понятий «татарский консерватизм», «татарский традиционализм» и «татарский кадимизм».
Первое из них, на мой взгляд, более объёмно и вбирает в себя, в частности, «новые» общественно-политические и экономические мотивации, возникшие у части татар на фоне «светских» антилиберальных и контрреволюционных настроений и ожиданий смены конфигурации власти в сторону усиления в ней представительства татарских («мусульманских») лоялистских сил.
В целях осмысления идейного наследия татарского («мусульманского») консерватизма, помимо общих концептуальных составляющих, необходимо подробно изучать и обобщать факты создания татарами («мусульманами») собственных организаций консервативно-монархического толка, а также их участия в русском правомонархическом (черносотенном) движении.
В настоящее время известно о деятельности, по крайней мере, двух дореволюционных мусульманских организаций, стоявших на «модифицированной» правомонархической платформе: Всероссийского мусульманского народного союза (ВМНС) «Сират аль-Мустаким» («Прямой путь» или «Правый путь»), возникшего в 1914 гг. в Санкт-Петербурге, и «Царско-Народного Мусульманского Общества» (ЦНМО), функционировавшего в 1908 - 1909 гг. в Чистопольском уезде Казанской губернии, имевшего восемнадцать отделов и прекратившего своё существование исключительно вследствие административного запрета его деятельности.
Показательно, что учредителями «Сират аль-Мустаким» выступали такие известные лица, как ахун Санкт-Петербурга и имам Петербургского военного округа Мухаммад-Сафа Атауллович (Гатауллович) Баязитов (1885 - 1937), доктор богословия и кандидат коммерции, купец Фатих (Мухаммед-Фатих) Атауллович Байрашев, ахун первой соборной мечети города Троицка Ахмад-хаджи Абдулзагирович Рахманкулов (1832 - 1922) и купец первой гильдии Хабибулла Хасянович Ялышев. Одним из вдохновителей создания союза называют также генерал-майора Али Давлетовича (Давлет-Мирзаевича, Девлетмирзаевича) Шейх-Али (Шихалиева) (1845 - ?) (кумыка по национальности).
При этом известно, что руководство ВМНС «Сират аль-Мустаким» (направление которого политическими противниками определялось как «ультраконсервативное») стремилось распространить свою деятельность на всех мусульман Российской Империи и предпринимало попытки закрепить влияние союза «на местах», однако результаты предпринятых им усилий до сих пор не изучены. Не исключено, что в процессе исследовательской работы могут «обнаружится» и другие татарские (консервативно-монархические организации, о существовании которых (подобно ЦНМО, «открытой» только в середине 1990-х гг.) до сих пор никто даже «не догадывается».
Подобно русским правым монархистам (черносотенцам), татарские («мусульманские») консерваторы активно занимались благотворительной и просветительной деятельностью, в связи с чем необходимо также обратить внимание на изучение создававшихся ими благотворительных обществ. В частности, действовавшего в 1916 - 1917 гг. в Петрограде общества «Ислам ва магариф» («Ислам и просвещение»), одним из учредителей которого являлся Ф.А.Байрашев, выступивший с инициативой издания газеты под аналогичным названием - «Ислам ва магариф».
Ещё больше «сюрпризов» может принести изучение участия татар («мусульман») в антиреволюционных выступлениях 1905 - 1907 гг. и в русских правомонархических (черносотенных) организациях. В настоящее время, несмотря на отсутствие обобщающих исследований, известно уже достаточно разрозненных фактов, ставящих под сомнение «истинность» либерально-националистической парадигмы, отрицающей членство татар («мусульман») в политических организациях, стоявших правее кадетов.
Часть из них обобщена в статье К.В.Максимова «Мусульмане в монархическом движении Уфимской губернии начала XX в.» (2004 г.) и моей статье «Татарский след в черносотенном движении» (2006 г.). Данная проблематика нашла также отражение в монографиях К.В.Максимова и С.В.Шалагиной «Консервативно-монархическое движение в Уфимской губернии (1905 - 1917 гг.)» (2007 г.), М.Л.Размолодина «О консервативной сущности чёрной сотни» (2010 г.), а также работах Е.М.Михайловой. Однако этого явно недостаточно для того, чтобы делать обобщающие выводы: необходимо продолжать целенаправленные исследования в данном направлении, привлекая как можно больше источников и литературы.
Самым массовым открытым выступлением татар («мусульман») под монархическими знамёнами следует считать их участие в проходившей 22 октября 1905 г. в Казани патриотической демонстрации (манифестации), которая стала прямым продолжением черносотенной манифестации 21 октября, положившей конец так называемой «Казанской республике» и восстановившей законную власть в городе. Передовой отряд татарской «депутации» при этом составляло мусульманское духовенство и представители купечества. На второй день - 23 октября 1905 г. - мусульмане также приняли активное участие в патриотическом шествии в Уфе. Причём, и в первом, и во втором случае за этим последовали локальные разгромы еврейских лавок и магазинов, а в Уфе - ещё и стычки с революционерами. После этого, в той же Уфе, как отмечают К.В.Максимов и С.В.Шалагина, помимо прочих, стали распространяться слухи о том, что «из села Абдулино идёт огромная толпа татар на защиту царя от изменников-чиновников».
На то, что слухи о решительных намерениях мусульман в отношении революционеров, либералов и евреев имели под собой весьма веские основания, наталкивает целый ряд свидетельств. Известно, например, что 26 октября 1905 г. в селе Ломовка Уфимской губернии была сорвана попытка проведения антиправительственного митинга, закончившаяся избиением его организаторов: в частности, агитатору «Добросердову не дали и речь сказать, стащили с крыльца, ты, мол, против белого царя идёшь». О стычках мусульман с революционерами упоминали в своих мемуарах и их политические противники. Так, например, социал-демократ Р.М.Кабо вспоминал в свойственных революционерам выражениях, что уже в августе - сентябре 1905 г. в Феодосии «банды черносотенцев, среди которых было много греков и татар, деятельно занимались выслеживанием массовок», вступая с участниками последних в открытые столкновения.
Столь же очевидны и факты участия мусульман (главным образом, татар) в деятельности русских правомонархических (черносотенных) организаций, хотя, можно сказать, что изучение этого вопроса находится ещё в «зачаточном» состоянии.
Так, например, К.В.Максимов упоминает о приёме мусульман в Белебеевский и Давлекановский (Уфимская губерния) и Абдулинский (Самарская губерния) отделы «Союза Русского Народа» (в которых был даже разработан проект специальных нагрудных значков для мусульман, с изображением полумесяца вместо креста, и предполагалось напечатать на татарском языке уставы, воззвания и программы). В рапорте Лаишевского уездного исправника от 6 февраля 1916 г. упоминались три отдела «Царского народного общества» (вероятнее всего, КЦНРО), функционировавшие в деревнях Малые Нырсы (Малые Нырси) (под председательством М. Галязетдинова), Сауши (Сауш) (под председательством З. Хисамутдинова) и Балыклы (под председательством Я. Халикова). Документально зафиксировано присутствие мусульман в Томском губернском отделе «Союза Русского Народа», и т.д.
Особого внимания заслуживает изучение жизни и деятельности представителей татарского («мусульманского») консерватизма. В их числе необходимо выделить вышеупомянутых Ф.А.Байрашева, М.-С.А.(Г.)Баязитова (утверждённого в июле 1915 г. муфтием Оренбургского магометанского духовного собрания) и его отца - ахуна А.(Г.)Баязитова (1846 - 1911), А.А.Рахманкулова, М.А.Сайдашева, А.Д.Шейх-Али (Шихалиева), Х.Х.Ялышева, а также идеолога татарского «кадимизма» Ишмухаммета (Ишмухамета) Динмухаметова (Диннмухаметова) (1842 - 1919), издателя журнала «Дин ва магишат», содержателя медресе «Валия» (г. Оренбург) Мухаметвали Габдулганиевича Хусаинова (1871 - 1933), ученика и одного из преемников Шигабутдина Марждани Таиба (Мухаммедтаиба) Гильмановича Яхина (Яхъина) (1845 - 1910), являвшегося автором книги по истории Дома Романовых и упомянутой молитвы «за царя и царствующий дом».
В данной связи следует упомянуть также астраханского имама, переводчика и цензора Исхака-Хаджи Искендерова (Искандерова), члена Оренбургского магометанского духовного собрания казыя Гиниятуллу М. Капкаева и председателя Карамышевского отдела (и одновременно Главного Совета) ЦНМО Хайруллу Файзуллина.
Невозможно, на мой взгляд, пройти и мимо фигур таких известных башкирских мусульманских религиозных и политических деятелей, как отец и сын Габидулла (1859 - 1920) и Мухаммед-Габдулхай Курбангалиевы (Курмангалиевы) (1889 - 1972), известных своими «крайне консервативными» религиозными взглядами и приверженностью монархическому строю. Есть свидетельства, что М.-Г.Курбангалиева (Куриангалиева) готовил себе в приемники в должности муфтия Оренбургского магометанского духовного собрания М.-С.А.(Г.)Баязитов. Отец и сын Курбангалиевы (Курмангалиевы) были основными оппонентами лидера башкирского «национально-освободительного движения» А.А.Валидова (Валиди), поддержали адмирала А.В.Колчака, а впоследствии перешли под начало главнокомандующего всеми вооружёнными силами и походного атамана всех казачьих войск Российской восточной окраины (РВО) Г.М.Семёнова, сформировав Военно-национальное управление башкир РВО - «Полк Мухаммада», воевавший в Сибири против «красных».
Несомненно, что это - лишь малая часть представителей татарской и в целом - мусульманской консервативной мысли, чьи биографии и идейное наследие нуждаются в изучении, переосмыслении и обобщении. Весьма перспективным может оказаться также исследование жизни и деятельности представителей татарских («мусульманских») дворянских родов - мурз, на протяжении столетий верно служивших Российской Империи и «Белому Царю».
Отдельной темой для изучения является татарская («мусульманская») повременная печать консервативной направленности и, в первую очередь: вышеупомянутая газета «Баянельхак» («Баянульхак», «Баянуль-хак») («Глашатай истины») (г. Казань, 1906 - 1914 гг.), а также выходившее с 1905 по 1914 гг. в Санкт-Петербурге первое в Российской Империи периодическое издание на татарском языке - еженедельная общественно-политическая, литературная газета «Нур» («Свет») и издававшийся с 1906 по 1918 гг. на татарском языке в Оренбурге политический, религиозный и литературный еженедельный журнал «Дин ва магишат» («Религия и жизнь») (в 1910 - 1911 гг. - «Донья ва магишат») - главный печатный рупор «кадимистов». Из кадимистских изданий необходимо также обратить внимание на издававшуюся непродолжительное время в 1906 - 1907 гг. в Уфе на татарском языке газету «Аль-Галями аль-Ислами» («Исламский мир»), а также выходившие там же в 1908 - 1910, 1916 - 1918 гг. журнал «Маглюмате махкамаи шаргыяи Ырынбургия» («Известия Оренбургского Магометанского Духовного собрания») и в 1911 - 1912 гг. - «Маглюматы джадида» («Маглюмате джадида») («Новые известия»)
При этом следует учитывать, что, благодаря обозначенной выше специфике татарского («мусульманского») консерватизма, иногда печатная трибуна в данных изданиях представлялась и деятелям из умеренно-либерального лагеря, чьи идеи не выходили за рамки известных религиозных и политических условностей.
Соответственно, свойственные консерваторам «мотивы» (в частности, нацеленные на сохранение сложившихся в рамках Российской Империи традиционных связей между русским и мусульманскими народами), можно было обнаружить и в умеренно- либеральных изданиях. Так, в известном смысле лоялистская направленность была присуща, например, газете «Ульфат» («Единство»), издававшейся в 1905 - 1907 гг. в Санкт-Петербурге членом ЦК партии «Иттифак аль-муслимин» («Союз мусульман») Рашитом (Габдерашитом, Абдерашидом) Ибрагимовым (1857 - 1944), публиковавшимся впоследствии и в казанской газете «Баянельхак». Здесь же следует упомянуть журнал «Ад-дин валь-адаб» («Эд-дин ва эль-эдэп») («Религия и нравственность»), издававшийся в 1906 - 1908, 1913 - 1917 гг.
Консервативная направленность, но уже иного - православно-миссионерского оттенка, была присуща издававшейся в 1916 - 1918 гг. в Уфе первой газете для «крещёных татар» (кряшен) «Дус» («Друг») и выходившей в 1915 - 1917 гг. в Вятке газете «Сугыш хабарляре» («Военные известия»), которые печатались кириллическим шрифтом («алфавит Н.И.Ильминского»).
Данный «феномен» также вызвал к жизни попытки «классифицировать» татарские («мусульманские») повременные издания лоялистского толка в диапазоне «либерализм - консерватизм», произвольно, без каких-либо чётких критериев, «притягивая» и «отдаляя» эти понятия.
Так, например, историк Р.У.Амирханов в своей книге «Татарская дореволюционная пресса в контексте «Восток - Запад» (на примере развития русской культуры)» (2002 г.) отнёс «Баянульхак», «Нур», «Ульфат» и журнал «Нэжат» к «умеренно-консервативным» изданиям, «которые то и дело смыкались либо с либерально-консервативной, либо с консервативной (клерикально-монархической) печатью». «Консервативное (клерикально-монархическое)» же направление «в национальной прессе», по его мнению, олицетворяли такие издания, как «Аль-Галями аль-Ислами» («Эль-галями эль-ислами»), «Ад-дин валь-адаб» («Эд-дин ва эль-эдэп»), «Дин ва магишат», «Донья ва магишат», «Маглюмате махкамаи шаргыяи Ырынбургия», «Маглюматы джадида» и «Ислах китапханэсе». Про «Дус» и «Сугыш хабарляре» он и вовсе высказался в том духе, что, хотя они и «издавались на татарском языке», «ничего общего с татарской национальной прессой не имели». Любопытно, что тот же автор утверждает, что «в татарской прессе ни в период революции 1905 - 1907 гг., ни в последующие годы не было крайне правых, точнее сказать, черносотенных изданий».
В данной связи заслуживает также внимания такой «странный» факт, как активное участие в патриотической демонстрации (манифестации) 22 октября 1905 г. в Казани другого известного члена ЦК «Иттифак аль-муслимин» и одного из идеологов татарского «джадидизма» - имама-хатиба 5-й соборной мечети (впоследствии - муфтия Центрального духовного управления мусульман Внутренней России и Сибири) Галимджана Мухаммаджановича Галиева (Баруди) (1857 - 1921).
«Красный историк» Г.Г.Ибрагимов, чьё имя носит сейчас Институт языка, литературы и искусства Академии наук Республики Татарстан, писал, в частности, в своей книге партии «Татары в революции 1905 года»: «Когда на третий день октябрьских событий в 1905 г. в Казани губернатором при помощи полиции была подготовлена контрреволюционная демонстрация с царскими портретами, иконами и хоругвями, то татарские реакционеры под предводительством видного татарского духовного деятеля Галимджана Баруды (в 1917 г. он был выбран муфтием) в составе 14 татарских мулл, [А.Я.]Сайдашева и компании других монархистов присоединились к этой манифестации и совместно с русскими попами и черносотенцами обошли Казань.
В других местностях татарские черносотенцы проявляли себя так же. Некоторые черносотенные ахунды и муллы обращались к своей пастве со своих мунбаров: «Мусульмане, - проповедовали они, - кругом идёт смута. Участие в этой смуте есть деяние против ислама, остерегайтесь».
Таким образом, выступая в защиту религии, они в действительности защищали русское самодержавие».
Известно, что за своё участие в этой манифестации Г.М.Галиев (Баруди) вполне мог даже поплатиться жизнью. «Отношение к Галимзяну-хазрету, - писал, в частности, в 2003 г. Р.М.Миргазизов, - было неоднозначным, он постоянно лавировал между несколькими огнями. Кем его только не называли: «потомственным почётным гражданином», «татарским Гапоном», «еретиком», «истинным мусульманином», «предателем нации», «выдающимся учёным, педагогом, просветителем»... Его дважды приговаривали к смерти. Первый раз - в 1898 году - фанатики, упорно державшиеся за старые каноны и выступавшие против реформ Баруди. Во второй - в 1905 году - его собственные шакирды за то, что «достопочтенный мугаллим» позволил себе участвовать в манифестации, поддержавшей правящего монарха».
На мой взгляд, это косвенно указывает на то, что и само явление татарского «джадидизма», позиционируемого в настоящее время некоторыми татарскими историками исключительно в качестве либеральной антитезы традиционно-монархического пути развития, нуждается в более разностороннем и непредвзятом изучении. В данном отношении заслуживают внимания некоторые мысли, высказанные начальником отдела образования и науки Духовного управления мусульман Республики Татарстан Валиуллой-хазратом Якуповым на прошедшей 19 апреля 2012 г. в рамках заседания Казанского экспертного клуба Российского института стратегических исследований научной конференции «Кадимизм в религиозной и общественно-политической жизни татар Российской империи». По его мнению, термины «джадид» и «кадимист» достаточно условны, и фактически не позволяют точно охарактеризовать взгляды ни одного известного татарского деятеля рассматриваемого периода. Валиулла Якупов заметил, что один и тот же татарский общественный деятель по одним вопросам мог придерживаться кадимистской точки зрения, по другим - точки зрения, характерной для джадидизма.
С.М.Исхаков ещё в конце 1990-х гг. пытался делить «джадидское» движение на два направления: «консерваторы (традиционалисты, «почвенники») и либералы-реформаторы». «Кадимизм» при этом был классифицирован им как «религиозный консерватизм», а ВМНС «Сират аль-Мустаким» как инструмент «воплощения замыслов либерал-консерваторов». Думаю, что в связи со всем этим следует согласиться с мнением Валиуллы Якупова, что два общеупотребительных термина - «джадиды» («джадидисты») и «кадимисты» - не позволяют корректно классифицировать общественно-политические течения татарского общества того времени. Соответственно, необходимо выработать более чёткие, «консенсусные» критерии, которые позволят определиться с основными понятиями, в том числе, такими, как «татарский консерватизм» и «татарский либерализм».
В этой связи следует также обратить внимание на «субэтнические» противоречия внутри татарской («мусульманской») общности, могущие пролить «неожиданный» свет на зависимость носителей консервативных взглядов от их происхождения (и, в первую очередь, речь здесь идёт о соотношении мишарей и «казанских» татар-мусульман). Тот же С.М.Исхаков подметил, в частности, что в руководстве ВМНС «Сират аль-Мустаким», «судя по [М.-С.А.(Г.)]Баязитову и [Ф.А.]Байрашеву, лидировали выходцы из татар Касимовского уезда Рязанской губернии, представители этнографической группы татар-мишарей, у которых с казанскими татарами издавна существовали непростые взаимные этнопсихологические претензии».
В известном смысле это имеет отношение к «уфимским» («башкирским») татарам и собственно башкирам, а также сибирским татарам, в меньшей - к астраханским татарам. Абсолютно выпадают из этого контекста кряшены («крещёные татары»), которые (за исключением «отпавших» от православия в ислам) развивались в русле православной традиции, а также, в значительной степени, крымские татары. Нужно учитывать при этом, что окончательное «конструирование» татарской нации произошло уже в советское время.
Весьма принципиальным, в связи с изучением областей соприкосновения русской (православной) и татарской («мусульманской») консервативной идеологий, является также понимание существенных отличий первой из них от либеральной по своей сути идеологии «русского национализма», разрабатывавшейся созданным в 1908 г. с подачи председателя Совета министров Российской Империи П.А.Столыпина «Всероссийским Национальным Союзом».
«Разность черносотенной и националистической доктрин, - отмечает М.Л.Размолодин, - проявилась в отнесении народов к враждебным или дружественным. Если в вопросе причисления евреев, грузин, армян, поляков, финнов, а с началом Первой мировой войны и немцев, Всероссийский национальный союз (ВНС) и чёрная сотня проявляли единодушие, то в отношении к татарам они принципиально разошлись. Если черносотенцы признавали татар как наиболее дружественный народ, то лидер ВНС М.О.Меньшиков предупреждал о «татарской угрозе», об «антигосударственном, враждебном России подъёме русского ислама».
По мнению современного исследователя из Нижнего Новгорода М.В.Медоварова, «уделом русских консерваторов» стала разработка «третьего пути». «Они предлагали различные пути решения вопроса, - считает он. - В остальном все предложенные тогда варианты решений были протоевразийскими. Сейчас широко известно, что большую роль в Союзе русского народа играли татарские мусульманские отделения. Муллы М.Г.Баязитов, А.А.Рахманкулов и другие вписали свои имена в историю российского монархизма. В официальных документах СРН было закреплено положительное отношение к поволжским и сибирским народам, отчасти к немцам, и скептическое - к народам Кавказа и западных окраин. Вместе с тем, ни о каких территориальных автономиях на территории России речи тогда правые не вели».
В известном смысле, эта история повторяется и в настоящее время. Современный разномастный «русский национализм», имеющий своим «изводом» не православие, а искусственно сконструированное языческое «родноверие», либеральную западную традицию («национал-демократы») или уже давно известные политические «образцы» (в частности, «национал-социализм»), носит ярко выраженную антиинородческую и антимусульманскую направленность, тогда как представители русского консервативного (православного) направления ориентируются в целом на установление взаимоуважительных связей с проживающими в России мусульманскими народами, видя в них союзников в деле укрепления государственности и традиционных духовно-нравственных устоев общества и разграничивая такие понятия, как «традиционный ислам» и «исламский радикализм» или «исламский экстремизм».
Необходимо заметить, что большинству дореволюционных правых монархистов (черносотенцев) были присущи серьёзные опасения по поводу угрозы панисламизма и пантюркизма, но, при этом, во-первых, они не были определяющими для них в выработке позиции по отношении к верноподданным татарам и башкирам (особенно, в Казанской и Уфимской губерниях), а, во-вторых, национальная (этническая) принадлежность не имела для русских (православных) консерваторов столь существенного значения, как для «русских националистов» (доминирующим фактором в данном случае являлась принадлежность религиозная, что и предопределило широкое представительство в руководстве и рядах черносотенных организаций инородцев).
В значительной мере расхождение в подходах по отношению к татарам («мусульманам») наблюдалось и между правыми монархистами (черносотенцами) и официальными властями, которые из-за малейших подозрений в панисламизме и пантюркизме (имевших широкое распространение и в либеральной среде) блокировали деятельность татарских консерваторов.
Так, именно привлечение в прошлом к суду председателя Главного Совета ЦНМО С.Хисамутдинова в качестве обвиняемого в агитации к переселению татар в Турцию, а также - по 130-й статье Уголовного Уложения - председателя и членов отдела ЦНМО в деревне Верхняя Татарская Майна братьев-крестьян Минигалима и Сафиуллы Юзеевых и их же двоюродного брата Миндубая, стало решающим обстоятельством для вынесения решения о прекращении деятельности общества со всеми его отделами (причём, само разбирательство было начато по «наводке» столичной кадетской газеты «Речь»). Неоднократные попытки «куратора» ЦНМО - председателя Совета КЦНРО профессора В.Ф.Залеского, предлагавшего распустить лишь «виновные отделы», спасти таким образом само ЦНМО, результата не дали (а сам он даже не был допущен к материалам этого «совершенно секретного» дела).
По похожим соображениям опасности объединения «мусульман без различия национальности на пространстве почти всей империи» и вероятного проникновения «неблагонадёжных элементов», был «спущен на тормозах» процесс легализации ВМНС «Сират аль-Мустаким» в Санкт-Петербурге и распространения его отделов «на местах». Несмотря на то, что в основу устава союза были положены уставы известных русских правомонархических (черносотенных) организаций - «Союза Русского Народа» и «Русского Народного Союза имени Михаила Архангела», по поводу легализации ВМНС «Сират аль-Мустаким» возникли «сомнения» и в самих черносотенных кругах (в частности, у газеты «Русское Знамя»).
Очевидно, что всё это губило на корню инициативы татарских («мусульманских») консерваторов и значительно облегчало «работу» либералам и социалистам. Однако действовать по-иному властям было крайне непросто: с одной стороны, всё более очевидным становился нарастающий «натиск ислама», которому приходилось постоянно противостоять, не давая мусульманам возможности объединиться в одну «исламскую нацию», а, с другой, возникала острая необходимость в поддержке консервативных мусульманских сил, деятельность которых объективно была неотделима от этого «натиска». И решить эту сложнейшую дилемму без предоставления наиболее лоялистски настроенным этническим группам мусульман (в первую очередь, татарам) некоего привилегированного политического статуса в государстве вряд ли представлялось возможным. Однако этого не произошло, в результате чего консервативные настроения в татарской («мусульманской») среде оказались «заморожены» и не востребованы.
При этом до сих пор в общественных и научных кругах сохраняется понимание того, что консервативная татарская традиция имеет вполне определённое современное измерение. Консервативно-государственническая составляющая менталитета татарского народа хоть и претерпела значительные изменения в процессе бурных общественно-политических событий прошлого века (восстановление государственности в рамках РСФСР, опыт существования в едином цивилизационном пространстве СССР и последующая «суверенизация»), но «реперные точки» по-прежнему те же: поддержка идеи сильного, многонационального государства, «президентский» патернализм, требование твёрдых гарантий защиты от проникновения чуждого сложившемуся «традиционному» миропорядку религиозного, идеологического и социокультурного влияния, позиционирование себя в качестве «второй» (после русских) нации (причём, не только по численности, но и по степени влияния на общественные, политические, экономические, культурные и научно-образовательные процессы), а столицы Татарстана - в качестве «третьей столицы» России.
Попытки «перебить» эти исторические (во всех отношениях) установки активно насаждаемыми либерально-националистическими концепциями и парадигмами (в которых «общечеловеческие», «демократические» ценности под влиянием политической конъюнктуры обретают явные и скрытые конфронтационные и, как следствие, сепаратистские очертания) не только создают угрозу для единства русского и татарского народа, но и искажают представление самих татар об их роли в истории Российского государства. В видах противодействия этим опасным тенденциям необходимо изучать и популяризировать взгляды татарских («мусульманских») и русских консерваторов, нацеленные на поиск объединяющих начал и развитие обоих народов в общем контексте российской цивилизации, а не на культивирование бесконечных «исторических» претензий и поиск конфликтных ситуаций.
Игорь Евгеньевич Алексеев, кандидат исторических наук (г. Казань)
Доклад, прочитанный на научной конференции «Русский и татарский консерватизм в России в начале ХХ века: история, взаимовлияния, современное прочтение» (г. Казань, 27 мая 2012 г.).
Сноски:
(1) В данном случае «двойное» обозначение - «татарский («мусульманский»)», на мой взгляд, является наиболее приемлемым, так как до конца 1910-х - начала 1920-х гг. понятия «татары» и «мусульмане» (по крайней мере, в отношении мусульманского населения Казанской губернии) были практически тождественны. - И.А.
(2) Максимов К. Мусульмане в монархическом движении Уфимской губернии начала XX в.// Русская народная линия [Электрон. ресурс]. - Режим доступа: http://www.ruskline.ru/analitika/2004/11/08/musul_mane_v_monarhicheskom_dvizhenii_ufimskoj_gubernii_nachala_xx_v/
(3) «Удачным политическим шагом в деле привлечения мусульман в ряды правых, - указывает, в частности, чебоксарский историк Е.М.Михайлова, - являлись публичные заявления лидеров правых об экономическом партнёрстве русских и мусульман». В подтверждение своих слов она приводит выдержку из резолюции Первого Волжско-Камского Областного патриотического съезда, проходившего в Казани 21 - 25 ноября 1908 г., в которой подчёркивалось, что «тремя же процентами следует ограничить и число иудеев по вере или крови адвокатов, которые систематически разоряют русские и мусульманские торгово-промышленные предприятия и тем создают широкую возможность для развития предприятий иудейских». (См.: Правые партии и организации в Поволжье: идеологические концепции и организационное устройство (1905 - 1917)/ Сост., автор пред. и ком. Е.М.Михайлова. - Москва: МИРОС, 2002. - С. 145.)
(4) См.: Алексеев И. Е. Во имя Христа и во славу Государеву (история «Казанского Общества Трезвости» и Казанского отдела «Русского Собрания» в кратких очерках, документах и комментариях к ним): В двух частях. - Часть I. - Казань: Издательство «Мастер Лайн», 2003. - С. 114.
(5) См.: Размолодин М.Л. О консервативной сущности чёрной сотни. Монография/ Под ред. Ю.Ю.Иерусалимского. - Ярославль: Издательство «Нюанс», 2010. - С. 233.
(6) Ризположенский Р. По вопросу о выборах в Государственную Думу. I. За единение с Союзом Русского Народа. - Казань: Типо-литография И.С.Перова, 1906. - С.с. 8 - 9.
(7) В разных источниках и литературе название этой газеты фигурирует также в иной «транскрипции»: «Баянуль-хак», «Бэянел-хакк», и т.д. - И.А.
(8) В других переводах - «Глашатай истины» и «Обозрение истины». Редакторами газеты в разное время являлись А.Я.Сайдашев, М.А.Сайдашев и Ш.Х.Иманаев (зять А.Я.Сайдашева). - И.А.
(9) См.: Амирханов Р.У. «Баянельхак»// Татарская энциклопедия: В 5 т./ Гл. ред. М.Х.Хасанов, отв. ред. Г.С.Сабирзянов. - Казань: Институт Татарской энциклопедии АН РТ, 2002. - Т. 1: А - В. - С. 333.
(10) В документе под названием «Список Лиц, присоединившихся к программам Московской Торгово-промышленной Партии. Комитет Казанского Губернского Отдела Московской Торгово-Промышленной Партии. С 14 Декабря 1905 г.» фигурируют также купец Х.Х.Галеев, Д.А.Мрасов, М.А.Сайдашев и другие. - И.А.
(11) М.А.Сайдашев и А.М.Галеев числились в списке «Соединённого Совета» «Казанского Царско-Народного Русского Общество», КОРС и «Общества церковных старост и приходских попечителей города Казани» («по 2-му участку»), опубликованному 21 марта 1906 г. в газете «Казанский Телеграф». (См.: Казанский Телеграф. - 1906. - № 3941 /21 марта/.)
(12) См.: Алексеев И.Е. Под сенью царского манифеста (умеренно-монархические организации Казанской губернии в начале XX века). - Казань, 2002. - С. 207.
(13) Казанский Телеграф. - 1906. - № 3915 (18 февраля).
(14) См.: Исхаков С.М. Мусульманский либеральный консерватизм в России в начале XX века// Либеральный консерватизм: история и современность. Материалы Всероссийской научно-практической конференции. - Москва: «Российская политическая энциклопедия» (РОССПЭН), 2001. - С. 368.
(15) См.: Сайфутдинов А.К. Мусульманский консерватизм в политическом измерении: история создания партии «Сыратуль Мустаким»// Россия и современный мир: проблемы политического развития. Материалы II Международной межвузовской научной конференции. Москва, 13 - 14 апреля 2006 г. В 2 ч. Ч. 2/ Под ред. Д.В.Васильева, Г.П.Иващук. - Москва: Институт бизнеса и политики, 2006. - С. 57.
(16) См.: Очерки истории татарской общественной мысли. - Казань: Татарское книжное издательство, 2000. - С. 148.
(17) Особым почитанием у татар («мусульман») пользовалась Императрица Екатерина II, при которой в их религиозной, экономической и социально-политической жизни произошли существенные положительные перемены, за что она получила в народе почтительное прозвище «Әби патша» - «Бабушка-царица». - И.А.
(18) Цит. по: Людмилин А.С. Контрреволюция в рясах и чалмах в 1905 г. в Казанской губернии. - Казань: Татиздат, 1932 (на титульном листе - 1931). - С. 38.
(19) Максимов К. Указ. соч.
(20) Краснов П.Н. Тихие подвижники. Венок на могилу неизвестного солдата Императорской Российской Армии. - Москва: «Страстной бульвар», 1992// Электронная библиотека КФУ. Некоммерческий Образовательный проект [Электрон. ресурс]. - Режим доступа: http://library.ksu.ru/read/page28/89.html
(21) Поздравление Меджлиса татарских мурз// Татарское дворянское собрание (Меджлис татарских мурз России) [Электрон. ресурс]. - Режим доступа: http://murza.org.ru/news/
(22) В разных источниках и литературе название этой организации фигурирует также в иной «транскрипции»: «Сират эль-Мустаким», «Сырат аль-Мустаким», «Сыратель-мустаким», «Сыйратуль-мустаким», и т.д. - И.А.
(23) В разных источниках и литературе фигурирует также, как: «Союз всех русских мусульман» и «Всероссийская мусульманская партия». - И.А.
(24) См.: Алексеев И.Е. Татарский след в черносотенном движении (Страницы истории)// На страже Империи/ Выпуск I: Статьи и документы по истории черносотенного и белого движений. - Казань: Издательство ООО «Фирма Интеграл», 2006. - С.с. 120 - 152. (Русская народная линия [Электрон. ресурс]. - Режим доступа: http://www.ruskline.ru/analitika/2006/01/06/tatarskij_sled_v_chernosotennom_dvizhenii/); Максимов К. Указ. соч.
(25) См.: Максимов К.В., Шалагина С.В. Консервативно-монархическое движение в Уфимской губернии (1905 - 1917 гг.). - Уфа: Уфимская государственная академия экономики и сервиса, 2007. - 200 с.; Устав Царско-Народного Мусульманского Общества// Правые партии и организации в Поволжье: идеологические концепции и организационное устройство (1905 - 1917). - С.с. 137 - 146,; Размолодин М.Л. Указ. соч. - 336 с.
(26) См.: Максимов К.В., Шалагина С.В. Указ. соч. - С. 39.
(27) См.: Максимов К.В., Шалагина С.В. Указ. соч. - С. 40.
(28) См.: 1905 год// Рафаил Михайлович Кабо. Воспоминания, письма и очерки/ Владимир Кабо [Электрон. ресурс]. - Режим доступа: http://aboriginals.narod.ru/RaphailKabo8.htm
(29) «Среди документов, хранящихся в деле за № 94 Государственного архива Томской области, - пишет, например, К.Р.Шакуров, - есть удостоверение № 252 за 1909 г. Союза Русского Народа Томского губернского отдела на имя Гильмана Габдул Оглы Булгари. [...] Ещё в 1906 г. в газете «Вакыт» от 18 ноября за № 100, была опубликована статья «Обратное движение среди мусульман». Автор статьи говорит о вступлении мулл Стерлитамака вместе с государственными чиновниками в партию «Русский союз», а также о проявлении приверженности одной из татарских газет черносотенной идее (название газеты не упоминается. - К.Ш.)». (См.: Шакуров К.Р. Деятельность в Томской губернии мусульманской секты «Ваисовский Божий полк»// Вестник Томского государственного университета. - 2007. - № 305. - С.с. 102 - 103. /[Электрон. ресурс]. - Режим доступа: http://www.lib.tsu.ru/mminfo/000063105/305/image/305-100-103.pdf/)
(30) Габидулла Курбангалиев (Курмангалиев) - сын другого известного муллы, ишана Габдулы (Абдулы) - Хакима Курбангалиева (Курмангалиева) (1809 - 1872) - пользовался большой популярностью в мусульманской среде, имел множество мюридов и был широко известен в народе по прозвищу «аксак ишан» - «хромой ишан». (См., например: Юнусова А.Б. Курбангалиевы// Башкортостан: Краткая энциклопедия. - Уфа: Научное издательство «Башкирская энциклопедия», 1996. - С. 358.)
(31) Издателями-редакторами газеты «Нур» являлись: с 1905 по 1911 гг. - ахун Г.(А.)Баязитов, с 1911 по 1914 гг. - его сын М.-С.А.(Г.)Баязитов. - И.А.
(32) В другом переводе - «Вера и жизнь». В разных источниках и литературе название этого журнала фигурирует также в иной «транскрипции»: «Дин вэ мэгыйшэт» и т.д. - И.А.
(33) В различных переводах - «Мир и жизнь», «Вселенная и жизнь». - И.А.
(34) В другом переводе - «Вестник Оренбургского Магометанского Духовного собрания». В разных источниках и литературе название этого журнала фигурирует также в иной «транскрипции»: «Маглюмат махкамия и шаргия и Ырымбургия», «Маглюматы махкамаи шаргияи Орынбургия», «Маглюмат махка-миями шаргия», и т.д. - И.А.
(35) В другом переводе - «Религия и этика». В разных источниках и литературе название этого журнала фигурирует также в иной «транскрипции»: «Ад-дин ва ал-адаб», «Эддин ва эль-эдеп», и т.д. - И.А.
(36) См.: Амирханов Р.У. Татарская дореволюционная пресса в контексте «Восток - Запад» (на примере развития русской культуры). - Казань: Татарское книжное издательство, 2002. - С.с. 59, 62, 64, 77.
(37) Ибрагимов Г. Татары в революции 1905 года/ Перевод с татарского Г.Мухамедовой, под ред. Г.Ф.Линсцера. - Казань: Издание Государственного Издательства ТССР, 1926. - С. 226.
(38) См.: Миргазизов Р. Галимзян Баруди: «Я далёк от мысли роптать на Бога, пославшего мне такое тяжкое испытание»/ Республика Татарстан. - 2003. - № 142 - 143 (17 июля).
(39) См.: Исхаков С.М. Указ. соч. - С.с. 363, 366.
(40) См.: Медоваров М. Русский консерватизм XIX - начала XX вв. и евразийство: проблема преемственности. Доклад на конференции «Идеология Евразийского Союза» (Санкт-Петербург, 15 мая 2012 г.)// Русская народная линия [Электрон. ресурс]. - Режим доступа:http://www.ruskline.ru/analitika/2012/05/23/russkij_konservatizm_xix_nachala_xx_vv_i_evrazijstvo_problema_preemstvennosti/
(41) См.: Исхаков С.М. Указ. соч. - С. 367.
(42) Размолодин М.Л. Указ. соч. - С. 235.
(43) См.: Ордынский В. В Казани вспоминали татар-черносотенцев// Русская народная линия [Электрон. ресурс]. - Режим доступа: http://www.ruskline.ru/analitika/2012/05/11/v_kazani_vspominali_tatarchernosotencev/#comments
(44) См.: Сайфутдинов А.К. Указ. соч. - С.с. 55 - 56.
