Глава 3. Приговор привести в исполнение
Глава 5. Фрицы торопились к Москве
Незабываемые события произошли со мной и моими товарищами-разведчиками осенью 1942 года. В тот день я и мой напарник Федор выполняли одно из разведывательных заданий вдалеке от моего родного села. Мы уже три дня держали путь через лесистую местность с прилегающими полями, лугами и болотами, переходя от одного населенного пункта к другому на территории, занятой неприятелем. Мы были неплохо вооружены - наша малоприметная, серая одежда скрывала пистолеты, ножи и гранаты.
Во время прохода через небольшой лесной массив, уже ближе к вечеру, мы натолкнулись на волчью стаю, в которой было до десятка волков. Увидев этих зверей, мой товарищ немного струхнул, и схватился было за оружие. Я его сразу же успокоил, заверив, что волки на нас нападать не собираются и, более того, вполне возможно, что в этой стае даже могут оказаться мои давние знакомые и друзья. Это заявление еще больше удивило и озадачило моего товарища.
В это самое время от стаи отделился один волк и медленно, с некоторой опаской (звери отлично видели, что мы были вооружены), стал двигаться в нашу сторону. Вдруг меня озарило - да ведь это может быть только Зорька!
Я тут же сбросил оружие и попросил товарища сделать то же самое. Затем громко поманил волчицу к себе. Зорька (а это была именно она) уже смелее набрала шаг. Я тоже выдвинулся ей навстречу, и скоро волчица была уже рядом со мной. При подходе Зорька внимательно осмотрела нас, заглянула мне в лицо, и увидев его сияющим, встала на задние лапы и лизнула меня в щеки. Я обнял ее за шею, погладил по спине и по бокам, почесал за ушками (ей такая процедура очень нравилась). Из еды я мог только ей предложить лишь небольшой кусок хлеба далеко не первой свежести. Припоминая наши старые методы общения (словами и жестами), я вкратце поведал волчице о себе. Сказал, что дома теперь у меня нет, живу в лесу и указал рукой направление, где меня можно встретить. Стая же в это время внимательно наблюдала за нами издалека, но никакой агрессии не проявляла (наверное, уже имела опыт встречи с вооруженными людьми).
В силу нашей спешки, наше свидание было достаточно кратковременным - мы тепло попрощались и каждый пошел своей дорогою. Однако меня мучили два вопроса: Первое, как и почему волчья стая, в которой, очевидно, Зорька играла одну из важных ролей, оказалась в этой лесистой местности так далеко (около тридцати километров) от места наших предыдущих встреч? Второе, каким образом произошла наша встреча - случайно или же Зорька выследила меня, несмотря на то, что рядом со мною были вооруженные люди? После некоторых раздумий, я объяснил себе первую загадку тем, что в прежней (менее лесистой) зоне обитания волкам стало жить слишком опасно - выходящие из окружения бойцы оставили там немало оружия, которое каждый мог поднять и использовать для охоты. Образно говоря, дикая «пища» откочевала в леса, а домашних животных тоже резко поубавилось. На второй же свой вопрос ответа у меня не было.
По возвращению в лагерь, после доклада о проделанной работе, я кратко изложил командиру и его заместителю по разведке историю появления Зорьки и о наших предыдущих встречах. Я попросил их предпринять все меры предосторожности на случай появления в зоне лагеря волчьей стаи - чтобы волкам от партизан никакого вреда не было. Нельзя было исключать то, что эти звери нам еще могут пригодиться - в жизни всякое бывает.
И действительно, довольно скоро в зоне нашего отряда появились волки. Об этом они нас известили своим громким воем. В моем понимании, однако, это была не обычная волчья песня «от души», а скорее грусть и беспредельная тревога, изливаемые зверьми по поводу наступившей трудной жизни.
Слушая этот вой, у меня мелькнула мысль - не привела ли Зорька своих соплеменников к людям за помощью? Ведь и в прежних моих контактах с моей воспитанницей было немало удивительного. Кроме того, я вспомнил, что несколько дней назад в отряд поступила агентурная информация о том, что полиция начала повальный учет крупных домашних животных (коров, телок, свиней, овец и лошадей) в селах, прилегающих к нашей партизанской зоне. Цель - изъятие скота для нужд немецкой армии или для отправки в Германию (в живом виде или после забоя на месте). У меня родилась одна сумасбродная идея по поводу использования волков в наших целях.
Хотя информации о рабочих планах новых властей было мало, надо было срочно что-то делать, и я обратился к заместителю командира по разведке с просьбой разрешить мне пойти на контакт с волчьей стаей. Мне разрешили - но не в одиночку, а с напарником, и обязательно с оружием. С пустыми руками идти не хотелось и мы предварительно зашли в наш пищеблок, чтобы там раздобыть что-либо съестное для зверей (какие-нибудь внутренности домашних животных, непригодные в пищу - кишки, крупные кости, рога, копыта и.т.д.).
С угощением, разложенным по двум сумкам, мы двинулись в направлении ранее услышанного воя. Отойдя от лагеря и миновав свои секретные посты, мы остановились, и я издал несколько звуков, похожих на волчий вой. Вскоре мы услышали ответ на мой зов. Я повторил свой «вызов» и мы начали ждать. Волков упрашивать долго не пришлось. Как и в прошлый раз, стая остановилась на почтительном от нас расстоянии, а подошла ко мне только Зорька.
Трудно даже передать, сколько радости было во всем ее обличии и поведении! Снова пошли объятия и поцелуи, а также «разговоры» (посредством различных звуков и телодвижений). Все это время хвост Зорьки крутился подобно пропеллеру. Мой товарищ опять с изумлением наблюдал за нашим общением. Я обратил внимание, что хотя Зорька и сильно повзрослела (что называется «заматерела»), во всем ее теле проступала заметная худоба. Было очевидно, что в это смутное военное время волкам жилось тоже не сладко: в лесах возросло их количество (организованной охоты на них не было), общественных стад не стало, а домашних животных резко поубавилось. К тому же, вооруженные люди в лесах стали их опасными соперниками в охоте на дичь.
По окончанию взаимных приветствий Зорька очень внимательно обсмотрела и обнюхала принесенные нами сумки с угощением. Мы открыли одну из них. Зорька сразу же накинулась на нее, схватила какую-то большую кость и тут же бросилась с нею к стае, которая выдвинулась ей навстречу. После короткого общения со своими собратьями (которые уже были довольно близко от нас) Зорька снова направилась в нашу сторону.
По всей видимости, стая, после переговоров со своей соплеменницей, стала нам доверять больше. Надо было срочно развить этот успех и укрепить их благорасположение. Но каким образом? После того, как Зорька снова подбежала к нам, я опять ее обласкал и сообщил, что всю принесенную еду мы оставляем для стаи. Также я дал ей понять, что мы будем приносить кое-что и дальше, но при этом волки должны оставаться в нашей зоне, и, по возможности, увеличить свою численность путем соединения с другими стаями. Тогда в будущем нам предстоит большая охота и мы будем иметь много мяса от зверей, живущих под опекой людей. При этом, для большей доходчивости, я издал и неоднократно повторил звуки, издаваемые разными домашними животными. Зорька внимательно меня слушала, выражая свое понимание то дрожанием всего тела, то быстрыми взглядами в мои глаза, то поворотами головы. При этом она, как выражаются охотники, пряла ушами и крутила хвостом.
Мы оставили содержимое сумок на земле, покрытой опавшими листьями. Я подумал, что необходимо будет познакомить моего верного напарника Федю ближе с Зорькой. Ведь вполне может быть, что он будет участвовать в нашей совместной «охоте». После недолгих, но настойчивых моих убеждений он согласился подойти к нам, поговорить и приласкать волчицу. Попрощавшись с Зорькой и помахав руками стае, мы отправились обратно в лагерь. Основной мой вывод из этой встречи был таков - стая благосклонно отнеслась к нашему свиданию и, конечно, оценила тот факт, что мы пришли на него не с пустыми руками. Ведь волки - очень умные и весьма осторожные животные, и их доверие заслужить очень не просто.
В лагерь мы возвратились без приключений, а вечером у меня состоялся довольно обстоятельный разговор с шефом по разведке. В отряд поступила новая информация и планируемом изъятии животных у крестьян. Поскольку в селах не было пунктов забоя, животных стали готовить к транспортировке в поселки Навля и Локоть, где были мясокомбинаты. Для этих целей новые власти наметили к конфискации у крестьян порядка пятидесяти телег с лошадьми, приспособленных для перевозки на них связанных овец и свиней. Нам также стал известен и предполагаемый маршрут движения обоза.
Нам, разведчикам, предстояло в срочном порядке произвести разведку местности и дорог вблизи намеченного маршрута перегона скота. С стороны отряда предполагалось внезапное нападение на конвой обоза и его разгром. Нам стало известно, что сопровождать и охранять обоз будут, по крайней мере, два взвода полицейских и до полутора десятков немцев-автоматчиков. Охрана готовилась конной, а возчики на телегах также вооруженными. Очевидно, что для успеха операции и сведения наших потерь к минимуму нам необходимо было придумать необычный метод нападения. По моему замыслу привлечение волков к этой операции и должно было стать таким нестандартным ходом. Мне было приказано не терять связи с волчьей стаей и подкармливать ее.
На следующий день мы с напарником опять вышли на встречу с волками. Сошлись, как и раньше, предварительно обменявшись сигналами. Я сразу же отметил, что в стае увеличилось поголовье зверей - их было уже около двух десятков «голов и хвостов». Невольно подумалось: «Хватит ли у нас на всех зверей угощения?»
Зорька, подойдя к нам, осмотрелась, потерлась боками о мою одежду, и внимательно посмотрела мне в лицо, явно ожидая одобрения за выполненное поручение по пополнению своих рядов. Я ее похвалил и, как обычно, тепло приласкал. Федора же попросил оценить количество съестного у нас в сумках и рассчитать его так, чтобы угощения хватило каждому из наших друзей. Для этого мы решили несколько изменить процедуру кормления зверей. Как мог, я объяснил Зорьке, что она должна привести к нам вожака стаи. Она меня поняла - вернулась к своим собратьям, пообщалась с ними, и через некоторое время к нам, вместе с Зорькой, направился довольно внушительного вида волчище. Шел он довольно медленно, видимо опасаясь какого-нибудь подвоха с нашей стороны. Тогда я взял из сумок два наиболее съедобных на вид куска и пошел им навстречу с вытянутыми вперед руками. На полпути они остановились, и стали меня ждать. Подойдя к ним, я протянул одновременно по куску и вожаку, и Зорьке. При виде пищи, да еще наверняка на голодный желудок, настроение у вожака явно изменилось в лучшую сторону.
Оставив мясопродукты на земле, я вернулся на прежнее место, где находился Федор, и поделился с ним своим планом, который сводился к следующему. Мы берем сумки, медленно приближаемся к стае, останавливаемся и, не спеша, вынимаем из сумок куски и предлагаем их по одному каждому волку. Все это мы должны делать очень спокойно, без какой-либо суеты, чтобы не вызвать со стороны волков ни подозрения, ни испуга. Нам самим ни в коем случае нельзя терять бдительность, а также проявлять признаки малодушия. Волки - очень чувствительные и умные звери. Они уважают силу, но очень высоко ценят и добро. Вместе с Зорькой мы подошли к стае на расстояние двух-трех метров и начали осуществлять задуманное. Когда мы приблизились, большинство волков лежали в выжидательных позах, но некоторые привстали на все четыре лапы. Мы обходили их по одному, и перед каждым (а некоторым прямо в пасть) я клал отдельный кусок нашего угощения. В первую очередь его получили более крупные и матерые звери, а затем молодняк, располагавшийся несколько позади (у волков строго соблюдается табель о рангах).
По окончанию этой операции настроение и у нас, и у наших гостей заметно улучшилось. Звери уже смотрели на нас несколько по-другому, а в их позах была заметна некоторая расслабленность. Тогда я обратился ко всей стае, сопровождая свою речь движением рук, поворотами тела и известными мне звуками. Моей целью было донести до зверей ту мысль, которую я уже передал Зорьке: а именно то, что нам скоро предстоит большая охота на домашних животных. Конечно, я отдавал себе отчет, что при проведении задуманной нами операции будет много стрельбы. Волки могут испугаться и разбежаться. Поэтому необходимо было их хотя бы элементарно к этому подготовить. При этом я не был уверен, что мне удастся провести такое обучение: не убегут ли наши подопечные?
Я неторопливо снял свой автомат и щелкнул затвором. После этого произвел несколько выстрелов сначала вверх, затем в стороны, и наконец, через головы волков. Должен сказать, что это вызвало большое беспокойство у моих слушателей - некоторые повыскакивали со своих мест, и, наверное, готовы были убежать. Однако, Зорька и стоящий рядом с ней вожак вели себя относительно спокойно. Я постарался объяснить зверям, что стрелять будут не в них, и что им не надо этого бояться. Сказал также, что для них будет много мяса и что мы (при этом показал рукой на Федора) будем вместе с ними. Постепенно волнение в стае улеглось, и я заметил, что настроение волков переменилось к лучшему. Как обычно, я погладил Зорьку и даже смог прикоснуться к спине вожака. После этого (по нашему мнению удачно проведенной встречи с нашими подопечными) мы отправились в лагерь, пообещав прийти на встречу и завтра.
О проделанной работе мы доложили только высшему командному составу отряда - операция с волками была строго засекречена.
Отдыхать и бездельничать мне в эту ночь не пришлось. Надо было побывать в местах, уже разведанных для проведения засад, определить удобное место для волчьей атаки и просчитать возможные осложнения. В результате моего знакомства с местностью пришлось внести некоторые поправки в наш план. Для предполагаемой засады и атаки при взаимодействии с волками, необходимо было иметь вдоль дороги лесистое или кустарниковое прикрытие. Волки, как правило, перед нападением на свою жертву ее тщательно выслеживают из укрытия. Пренебрегать такими особенностями волчьей практики было бы безрассудно с нашей стороны. Командование с моими соображениями согласилось и внесло необходимые коррективы.
С этого времени и до момента операции, я и ряд моих товарищей занимались только «волчьими» делами. В нашем понимании участие волков в операции необходимо было для создания первоначальной паники как среди домашних животных, этапируемых по дороге, так и среди конных полицейских и немцев, сопровождающих этот громоздкий обоз. Если наш замысел удастся привести в исполнение, то это будет гарантией успеха всей операции.
Перед нами стояли следующие задачи. Первое - укрепить связь с волчьей стаей, где «работал наш агент», Зорька. Второе - еще, хотя бы раз, провести занятие с волками по стрельбе, чтобы хоть немножко подготовить их к этому явлению и приучить меньше бояться оружия. Третье - показать дорогу к нашему предполагаемому месту сосредоточения и обеспечить их своевременную явку на это место. Четвертое - попробовать понудить зверей к коллективному вою перед началом атаки, что, в сочетании с огнем из всех видов стрелкового оружия, могло бы оказать дополнительный устрашающий эффект как на животных в обозе, так и на нашего противника. У нас не было сомнения, что если все наши задумки осуществятся, то паника в обозе будет знатная. А общеизвестная истина гласит, что за паникой в рядах врага следует неминуемое его поражение. Все эти задачи нам необходимо было решить в кратчайшие сроки.
Проблему выбора дороги к месту событий удалось решить только с помощью Зорьки, и то с большим трудом (в ночное время). Дело в том, что вожака стаи нельзя было отрывать от стаи, так как в его отсутствие могло произойти непоправимое - стая могла разбежаться, или за это время в ней мог бы появиться новый вожак. Далее, как сделать так, чтобы волки, по команде человека, издали коллективный вой? Ведь у них вой - это песня от души, в которой они, что называется, изливают свои чувства: радость (любовь к лесу, к подруге) или переживания по поводу постигшего их несчастья. Но нам все-таки удалось как-то решить и эту проблему (путем нескольких тренировок). Самая главная задача, однако, заключалась в том, чтобы обеспечить явку наших «бойцов» к месту засады в установленное время. Здесь вся надежда была на Зорьку и вожака стаи. И они не подвели.
Но враг тоже не дремал.
Практически накануне дня проведения операции в отряд поступила информация о том, что нашему противнику (очевидно через своих агентов-осведомителей) стало что-то известно о планируемой отрядом акции. Чтобы уберечь обоз от возможного нападения партизан, было увеличено число конных полицейских, а для патрулирования дорог по маршруту следования обоза было направлено несколько дополнительных мотоциклов с колясками, вооруженными ручными пулеметами МГ-34. Эти мотоколяски представляли для нас довольно серьезную опасность, так как они обладали высокой маневренностью и скоростью передвижения. На каждом мотоцикле восседало три немца. Поскольку большая часть животных полицией уже была собрана и средства их транспортировки (живьем) уже были подготовлены, день доставки живности по месту назначения немцы изменять не стали, но время выхода обоза было перенесено на более ранние часы.
В связи с появлением новых сложностей, перед командованием стал незамедлительный вопрос о целесообразности проведения нашей операции. Было высказано мнение о полном отказе от операции, так как ее провал грозил обернуться значительными потерями личного состава и вооружения. Но это предложение было отвергнуто по одной важной причине: нельзя было допустить такой безнаказанный произвол и грабеж населения. Люди, зная о нашем присутствии в районе, могли утратить надежду на нашу защиту и перестать нам оказывать помощь в борьбе с оккупантами. Наша основная задача сводилась к тому, чтобы развенчать пропаганду новых властей, твердящую о том, что они являются подлинными хозяевами положения на нашей земле. Если бы нам удалось вернуть хотя бы часть животных их владельцам, это, несомненно, подняло бы авторитет партизан. Кроме того, необходимо было лишить противника столь ценного продукта питания, как мясо, а также пополнить свои собственные запасы за счет животных, которые пострадают в бою.
Таким образом, хотя и с существенными поправками, решение о проведении операции было принято. Коррективы же сводились к тому, что нужно было увеличить число участников операции, а также усилить их вооружение - вплоть до привлечения станковых пулеметов и минометов. Кроме того, необходимо было провести минирование части дороги и выделить специальные группы снайперов для уничтожения мотоциклистов.
Я же смотрел на надвигающиеся события с участием волков не только в тактическом, но и стратегическом плане. Наши отношения с волчьей стаей необходимо было поддерживать путем снабжения их питанием. У меня было предчувствие, что эти умные звери, уверовав в наше доброе к ним расположение и в результаты совместной охоты, сослужат нам добрую службу и в будущем (я вспомнил, как Зорька отблагодарила меня барашком за спасение от голодной смерти ее семейства). Ведь для них лес - дом, и знают они его намного лучше, чем мы. Поэтому такие союзники нам очень могли пригодиться.
Тем временем, усложнившаяся обстановка требовала также пересмотра некоторых решений по привлечению волков к операции. Размещать наших хвостатых помощников пришлось теперь в менее благоприятных условиях, так как основное внимание необходимо было уделить людям с соответствующим вооружением.
Меня и моих товарищей занимали вопросы доставки волков к месту готовящихся боевых действий, а также обеспечение их выдержки (терпения) в условиях близкого контакта с большим числом вооруженных людей. Нужно было придумать что-нибудь оригинальное - ведь не повезешь же этих вольных хищников в клетках к месту операции!
После долгих раздумий по этому поводу, мы, в конце концов, сошлись на том, что наших будущих четвероногих вояк надо не заставлять что-то делать, а стимулировать. Нашему пищеблоку на этот раз пришлось пожертвовать не только отходами, но и вполне пригодными для употребления мясопродуктами. Пришлось даже для этого специально забить кое-какую живность.
На следующую встречу со стаей мы пришли с несколькими полными сумками. Вначале мы провели обстоятельный «разговор» с Зорькой и вожаком стаи. Трудно сказать, что из моих слов, телодвижений и перемены тембра голоса вынес вожак, но Зорька, как всегда, оказалась молодцом. Она меня внимательно выслушала и затем, очевидно, передала суть вожаку и стае. Во время нашего разговора стая, в которой уже было более двадцати (в основном матерых) зверей, стояла молчаливо и неподвижно.
В поход, предварительно угостив наших «бойцов», мы тронулись поздно вечером. Обходя болота, мы время от времени останавливались и подкармливали наших подопечных в индивидуальном порядке. Зверям, похоже, это очень нравилось, так как каждый получал свою порцию гарантированно, без схваток со своими собратьями. Запах мяса из наших сумок неизменно поддерживал высокий моральный дух нашей «армии» на всем протяжении нашего пути. Мне подумалось, что волки, возможно, считают нас, владеющих пищей, более удачливыми в охоте, и потому нормально (без проявления злобы) относятся к тому, что мы делимся с ними едой. Кроме того, стая видит наше уважительное к ним отношение, а также спокойствие идущих впереди властного вожака и уважаемой в стае Зорьки. Отсюда их относительно спокойное поведение и подчинение.
До места засады мы добрались лишь рано утром, когда чуть забрезжил свет. Остановились на расстоянии около трехсот метров от дороги. Специальный разводящий проинформировал нас о том, кто будет находиться справа и слева от наших зубастых бойцов, а также где мы должны разместиться и при каких условиях вступить в дело. Главное было замаскироваться, чтобы не вызвать подозрений у патрулей, проезжающих по дороге. Разместив стаю (не кучно, а по небольшому периметру) и выдав каждому волку авансом по небольшой порции угощения, мы с товарищем также залегли в кустарнике. Сигналом для общей атаки должна была послужить красная ракета и взрыв гранаты. Мы слышали, как по дороге проезжали патрули на мотоциклах - с нашей же стороны стояла тишина. И люди, и звери замерли в ожидании. Так прошло несколько часов - и только в середине дня послышался разноголосый шум приближающегося обоза. Мое напряжение росло с каждой минутой. Закралось сомнение: а что если волки разбегутся, услышав такой шум-гвалт, или откажутся выйти на дорогу? Все могло быть - ведь опыта проведения таких операций ни у нас, ни у наших подопечных не было. Да и откуда ему быть - ведь все наше взаимодействие осуществлялось через единственного нашего «агента» - Зорьку, которую я воспитал, что называется, с пеленок.
Наконец этот момент наступил - в небо взвилась ракета, и тут же раздался взрыв гранаты.
Учитывая наше огромное нервное напряжение, этот взрыв резанул мой обострившийся слух. Волкам я подал сигнал воем (что-то вроде "ииеехх!!!"), который означал нападение на добычу. Я и мой напарник выскочили из укрытия и бросились вперед.
За нами, с воем и визгом, рванулась вся стая.
Животные в обозе (как впряженные, так и привязанные к телегам) обезумели от страха и тащили нагруженные телеги в разные стороны. Среди охранников и возниц поднялась паника. Кругом шла автоматно-пулеметная стрельба. Многие ездовые, сопровождавшие обоз, под нашим огнем попадали из седел на землю. Некоторые, оставшиеся в живых, пытались стрелять и в партизан, и в волков. Однако более благоразумные, побросав оружие, стали поднимать руки вверх. Волки вели себя очень агрессивно. Очевидно, обилие добычи, ее доступность и запах крови привели их в крайнее возбуждение, и они явно потеряли всякое чувство меры.
Изрядное количество туш животных уже лежало на земле. Больше всего пострадали овцы, молодые телки и бычки, не имевшие еще рогов для своей защиты. Нам пришлось срочно вмешаться, чтобы остановить этих «озверевших» азартных охотников. Дальнейший разбой (но не сразу) был предотвращен громким сигналом-воем, похожим на "уу-ффф!!!" - это означало опасность. Подбежав к Зорьке, рядом с которой находился вожак, я дал им понять, что они могут вдоволь насытиться мясом убитых животных.
Волки, немного остыв от возбуждения, принялись за трапезу. Очень ловко, с помощью клыков, они добирались до самых наиболее лакомых частей, выбирая при этом туши более молодых домашних животных. Наблюдая за этим, в очередной раз я поразился природной смекалке этих зверей. Когда у них нет пищи, волки готовы было погрызть и рога, и копыта. А при ее изобилии их интерес сразу же сосредотачивался на филейных местах.
Бой закончился.
Поступила команда быстро завершить операцию, вывести всех здоровых коней в упряжках на дорогу в направлении лагеря. Телеги были загружены тушами убитых животных. Здоровых животных необходимо было срочно сформировать в обоз, как это было сделано у нашего противника. Особое распоряжение касалось транспортировки раненных и убитых бойцов. С нашей стороны погибли два человека и около десятка получили ранения разной степени тяжести. Убитыми оказались и три волка, тела которых мы тоже погрузили на телеги, чтобы их сородичи, окончив пиршество, не видели смерть своих собратьев. Кроме того, необходимо было соблюдать тайну операции по привлечению волков.
Напоследок, я подошел к Зорьке и вожаку, которые жадно насыщались мясом застреленной или ими же приконченной телки. Я поблагодарил их за участие в охоте и дал понять, что мы уходим - так что «смотрите в оба - сюда скоро прибудут много людей, которые будут в вас стрелять» (при этом я приложил свой автомат к плечу и на мгновение направил на них). Сказал также, что я буду вызывать их на встречи в зоне лагеря воем.
Среди убитых, раненых и пленных конвоиров оказались и немцы. Хозяева не доверяли в полной мере своим полицейским и присматривали за ними. Пленных солдат и офицеров противника, как правило, в расположение лагеря мы старались не приводить. Этим занималось специальное подразделение. Однако, случались и обмены военнопленных на арестованных подпольщиков. Кроме того, в отдельных случаях, после тщательной проверки, некоторые бывшие полицейские, ранее не запятнавшие себя в преступлениях, зачислялись в отряд (конечно, вначале под присмотром).
При проведении анализа этой операции командование нашего отряда особо отметило устрашающий эффект на противника от нападения волчьей стаи, что вызвало беспримерную панику в обозе и облегчило его разгром. Командирам всех подразделений еще раз было приказано обеспечить сдержанность бойцов по отношению к волкам - никакой стрельбы в их сторону. Ценность нашей дружбы с ними теперь осознавалось всеми.
За участие в операции и руководство волчьей стаей я и мой напарник получили благодарность от командира. Нас также пообещали представить к правительственным наградам.
Надо сказать, что с этого момента я «оброс» всевозможными кличками типа «вожак», «предводитель клыкастых», «Серый», и тому подобное. Да и всю нашу группу молодых разведчиков стали называть «волчьей стаей» или «серыми волками». Я же не прекращал размышлять над тем, как нам удалось привлечь этих зверей на нашу сторону. Выполнение такой сложной задачи казалось невероятным даже для нас, принимавших в этом деле непосредственное участие.
Действительно, казалось бы, что человек и волк - прирожденные соперники и враги. Однако, так получилось, что в отсутствии насилия, действуя в рамках доверия и взаимопонимания, общий язык был нами найден. Все это произошло, конечно, не сразу - а шаг за шагом. Образно говоря, волки нас тщательно испытывали и проверяли - не зря даже моя любимица Зорька, которая знала меня уже не один год, всегда предварительно смотрела мне в глаза и кидала такой же взгляд на моего напарника. Так волки, по всей видимости, определяли наше душевное состояние. Однако, для меня навсегда осталось загадкой способность этих удивительных зверей предугадывать наши будущие действия и поведение. (Конечно, если бы Зорька пожила на нашем подворье хотя бы лет пять, я бы изучил ее повадки более основательно. Но увы - этого было не дано...)
После этой успешно проведенной операции возникло много толков и пересудов как среди партизан, так и сельских жителей. То обстоятельство, что операция была хорошо спланирована и умело проведена, а также то, что при этом было задействовано большое количество огневых средств, никого не удивляло так сильно, как тот факт, что партизанам удалось создать невероятную панику среди крупных домашних животных (коров и коней).
Не обошлось и без всевозможных выдумок и небылиц.
Говорили, например, что партизаны в специальных зверинцах, скрытых в глубине леса, обучают волков и специальных собак для нападения на людей. Когда необходимо, их доставляют на нужное место и выпускают на охоту. Конечно, никаких зверинцев у нас не было. Да и волки в зрелом возрасте не поддаются дрессировке. И, конечно, не было никаких «групп» дрессировщиков. Но мы никого в этом не разубеждали. Скорее, наоборот, в этих разговорах, передаваемых из уст в уста, была для нас какая-то польза. Мол, смотрите - даже такие дикие звери, как волки, помогают партизанам в борьбе с врагом, который теперь должен бояться не только пуль, но и опасных клыков.
После удачной совместной «охоты» между нами, разведчиками, и волками стали устанавливаться все более доверительные, и даже можно сказать приятельские отношения. Волчья стая регулярно ночевала в зоне нашего лагеря и нередко вызывала нас воем. При наших новых встречах волки уже подпускали нас к себе вплотную. Их морды не выражали никакой злобы, а некоторые даже «улыбались» нам, показывая весь набор своих зубов (приподняв при этом верхнюю губу и складки верхней челюсти). Конечно, это стратегическое партнерство меня очень радовало - ведь на нашей стороне были крепкие клыки, быстрые лапы и, самое главное, чуткие носы и уши. Все эти обстоятельства сыграли в дальнейшем важную роль в жизни нашего отряда.
В заключение мне хотелось бы рассказать об одном последующем событии, которое в какой-то мере огорчило нас, разведчиков.
После ряда успешно проведенных отрядом операций к нам прибыл представитель штаба Брянского фронта (довольно солидный по положению). Кроме основных своих дел, он привез с собой награды для особо отличившихся партизан. Разумеется, самые высокие награды получили командование отряда и штабные работники. Когда же очередь дошла и до нашей разведгруппы, то один из наших командиров представил нас не только как разведчиков-диверсантов, но и как «волчатников», активно использующих волков в борьбе с немцами и полицейскими.
Услышав это, представитель штаба фронта недоуменно посмотрел на говорящего и спросил язвительным тоном:
- Кого же мне прикажете награждать - людей или волков? Кстати, и где эти ваши «помощники»? Они что, в лесу бегают? Извините, вы мне какие-то небылицы рассказываете. Я сам охотник со стажем, много разных охотничьих баек слышал, но чтобы волки взаимодействовали с человеком - это увольте, слышу впервые! Все это больше похоже на сказку и мой вам совет - не говорите, и тем более нигде не пишите об этом, а то вас на смех поднимут. Ведь волков даже в цирках не дрессируют!
Никто с высоким начальством, да еще в такой торжественный момент, спорить не осмелился. Конечно, мне и моим товарищам было обидно, что такой опытный человек нас не захотел даже выслушать. Но что поделаешь - в военных условиях спорить со старшим тебя по возрасту, званию и должности могло, как говорится, «обойтись себе дороже». Главное было то, что знали мы сами. Нам предстояло еще много сделать, чтобы приблизить к себе фронтовую линию. А наши верные хвостатые и зубастые друзья всегда были рядом.
Вполне может быть, что и среди читателей найдутся те, кто скажут, что описанные мною контакты с Зорькой и ее стаей - выдумка. Но жизненные ситуации порой превосходят по невероятности драме любую человеческую фантазию. Недаром в народе говорится: «И небывалое бывает».
3. Ответ на 2., Георгий:
2. Замечательные фото
1. День Победы в нашем приходе