Христианин на татами

Тема совместимости православного мировоззрения с занятиями боевыми искусствами была весьма актуальной в 1990-е годы - незабываемый период массового воцерковления или, другими словами, второго Крещения Руси. Почти одновременно с этим началось повальное увлечение молодежи карате, кунг-фу и тхэквондо; в те перестроечные годы в размещенных в общагах видеосалонах стали крутить гонконгские боевики и фильмы с Брюсом Ли и Чаком Норрисом в главных ролях. Последний, к слову, с недавнего времени стал христианином.

Неудивительно, что среди принимавших на закате советской эпохи Православие молодых и не очень людей оказалось немало поклонников боевых искусств Востока. Перед ними неизбежным образом возникал непростой вопрос: совместимы ли их занятия с недавно обретенной верой? Ответ в тот период со стороны священников нередко звучал отрицательно, поскольку часто как вопрошавшие, так и отвечавшие были неофитами, склонными делить мир на черное и белое, что вообще свойственно человеку, едва перешагнувшему церковный порог.

На современном же этапе, как мне представлялось, тема Православия и боевых искусств если и не ушла в прошлое, то потеряла свою остроту. Однако опубликованная три года назад (в общем-то, не так уж и давно, учитывая, что проблема носит не сиюминутный характер) статья иеромонаха - сейчас, насколько я знаю, уже игумена - Нектария (Морозова) с первых строк свидетельствует об обратном: «Хочу быть настоящим мужчиной, хочу уметь постоять за себя. Батюшка, благословите заниматься боевыми искусствами. Это не грех?", - с таким или подобным вопросом обращаются порой молодые люди к священникам. Но на самом деле проблема более серьезна и глубока: насколько в принципе совместимы боевые искусства и Православие, возможно ли такое «соединение»».

В самом начале своих размышлений на вопрос о совместимости боевых искусств и Православия, о. Нектарий - мы с ним, к слову, ровесники - дает, в сущности, отрицательный ответ тем, что ставит «соединение» в кавычки.

Собственно и тональность повествования, и подбор аргументов автора четко выражают его позицию: христианину единоборствами лучше не заниматься. Почему? Рассмотрим доводы о. Нектария.

«Желание юноши или молодого мужчины научиться приемам самообороны вполне объяснимо, тем более в наши дни, когда зачастую и по улице бывает трудно пройти так, чтобы никто не задел, чтобы не натолкнуться на чей-то недружелюбный, а то и попросту угрожающий взгляд. Хроники происшествий пестрят сообщениями о разбойных нападениях, избиениях, групповых драках и тому подобном. И даже самый миролюбивый человек начинает задумываться: «А не правду ли говорят, что лучший способ защиты - нападение? И не надо ли готовиться к войне, если хочешь мира?»».

Лично у меня на поставленные батюшкой вопросы существует один ответ: да, уповая на помощь Божию, заняться изучением приемов самообороны, лучше всего - бокса. А как же иначе защитить близких и самого себя в каком-нибудь темном переулке, если нет возможности убежать и противник не склонен к диалогу?

Один батюшка, не являвшийся сторонником того, чтобы христианин занимался рукопашным боем, мне на это ответил: «Читай: «Да воскреснет Бог...»! И пройдешь мимо них, то бишь врагов».

В любой, возникающей в нашей жизни нестандартной ситуации, в том числе и на улице, в первую очередь нужно обращаться за помощью к Богу, тот же отморозок в темном переулке может оказаться несчастным человеком, на тот момент оказавшимся в плену демонических сил. Но ведь, согласитесь, уважаемые читатели, мы молимся о державе нашей Российской, властех и воинстве ее, но армию не распускаем; в постигших нас болезнях спешим прибегнуть к Таинству Соборования, но и врача на дом тоже вызываем и прописанные им лекарства принимаем. Я лично перед каждой тренировкой читаю «Царю Небесный...», после - «Достойно есть...». А утром, отправляясь на работу: «Огради нас Господи силою честнаго и животворящего Креста...». Но и тренировок не оставляю. И это вовсе не значит, что я не доверяю Богу.

С точки же зрения, о. Нектария все желание юноши научиться защищать себя не естественно, а, как он пишет, объяснимо.

И далее батюшка пишет - и с его аргументами здесь трудно не согласиться - почему современный человек желает заниматься боевыми искусствами: чтобы стать сильным и уверенным в себе, испытывать чувство защищенности в нашем, увы, опасном мире.

Но готов ли о. Нектарий - и призывает ли он своих собратьев по священническому служению - благословлять юношей на занятия рукопашным боем. Вот как смотрит на эту проблему сам батюшка: «что ответить христианину, подошедшему к священнику в храме и спрашивающему у него благословения на овладение искусством единоборства? Первое, к чему мы обращаемся в данном случае, это Евангелие, в котором содержатся ответы вообще на все вопросы. Кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую (Мф 5:39) Уместно ли для христианина после таких слов Христа целенаправленно учиться не только тому, как не допустить удара в правую щеку, а тем паче в левую, но и тому, как нанести ответный сокрушительный удар?»

Слова Христа для православного человека не просто аргумент в дискуссии, а путь, которому он должен стараться следовать в своей жизни. Приведенный же отрывок из Евангелия уже не одно столетие используется врагами Церкви в качестве доказательства нашей «слабости» и нежелания, даже неспособности, сопротивляться злу. Но так ли это на самом деле? Позволю себе привести взгляд на данную проблему А.Н. Кочергина - основателя одного из самых жестких стилей карате: Кои но такинобори рю.

Андрей Николаевич - личность противоречивая и в мире профессионалов вызывающая, порой, полярные оценки, равно как и его методика подготовки бойцов. Однако дилетантом в области боевых искусств Кочергина назвать никак нельзя; нет оснований - во всяком случае, у меня - сомневаться и в искренности его православного мировоззрения.

«Я вижу в этой заповеди Спасителя - говорит Кочергин - указание на необходимость быть готовым принять любое испытание. Слабость порочна сама по себе, и человек имеет право подставить щеку лишь тогда, когда он точно знает, что выдержит этот удар». И еще: «Не надо путь смирение перед волей Бога со смирением перед демоническим устремлениями человека».

В самом деле, подставить щеку под удар может только сильный и уверенный в себе человек, каковым был, например, преподобный Серафим Саровский. И такой подвиг - не сопротивляться злу - доступен далеко не каждому из нас. Впрочем, практика показывает, что как раз люди, владеющие приемами рукопашного боя, нередко решают возникающие на улице конфликтные ситуации без мордобоя: именно потому, что внутренне уверены в своей силе и это чувствуют агрессивно настроенные субъекты.

О. Нектарий же, как я понял, считает иначе: «Наиболее часто звучащее со стороны тех, кто пытается «обла­городить» искусство боя, возражение звучит примерно так: «Но ведь не обязательно нужно применять приобретенные навыки. Можно просто ими владеть». Однако верующему человеку известно, что такое искушение. И очень большое искушение - именно в том, чтобы применить подобные навыки».

Да, такое искушение существует, но оно не носит необратимый характер, ибо дьявол не сильнее Бога, и владеющий каким-либо боевым искусством христианин всегда помнит о том, что любое испытание, в том числе и желание применить свое мастерство там, где этого делать не надо, он может преодолеть с помощью Творца.

Далее автор называет более, как мне кажется, серьезную причину, по которой христианину лучше не заниматься боевыми искусствами: «Что бы ни говорилось о боевых искусствах, как бы ни преподносились они в качестве «системы гармоничного развития личности», очевиден факт: личность человека они как раз-то и деформируют, причем очень определенным образом».

Принципиально не согласен, ибо, на мой взгляд, личность деформируют не занятия рукопашным боем, а такие поражающие душу страсти, как гордыня, осуждение, гнев, раздражение и пр. Более того, если следовать логике автора, то свт. Николай Японский, благословив на занятия дзюдо своего семинариста В.С. Ощепкова, делал шаги, направленные на деформирование его личности? Ощепков первым из русских получил черный пояс из рук основателя дзюдо Дзигоро Кано и, вернувшись на Родину, способствовал популяризации этой борьбы в России, а также стоял у истоков создания самбо.

Но читаем далее: «У спортсмена, который занимается боевыми искусствами (пусть даже это будут «традиционные» бокс или борьба), поневоле формируется то, что можно было бы назвать, по выражению известного церковного писателя архимандрита Рафаила (Ка­ре­лина), «комплексом боя». Он проявляется, в частности, в том, что любую ситуацию человек начинает оценивать с точки зрения своих физических (читай - боевых) возможностей. В подходе ко всему, что раздражает, оказывается противно его воле, уже заключается некая внутренняя агрессия, базирующаяся на способности качественно ее реализовать».

Приведенные суждения лишены конкретики и носят слишком общий характер. Что касается точки зрения о. Рафаила, то, насколько мне известно, сам он серьезно рукопашным боем никогда не занимался, следовательно, не может профессионально судить о внутреннем состоянии бойца. Думается, гораздо более авторитетным о совмещении православного мировоззрения и занятий боевыми искусствами выглядит мнение протоиерея Димитрия Смирнова - в прошлом боксера: участвуя в телепередаче на телеканале «Спас», батюшка посоветовал школьнику, постоянно задираемого одноклассником, заняться боксом.

Разумеется, о. Нектарий не мог не затронуть мистической стороны проблемы: «Что означает душераздирающий крик - «кия»? «Ки» - энергия, «я» - движение. Движение энергии в этом ударе... Какой энергии, чьей? Божественной? Наверное, вопрос этот излишен».

Нет, вопрос этот не излишен. Вот что пишет о внутренней силе мастер спорта по карате и профессиональный хирург Михаил Шилов, отдавший изучению боевых искусств не один десяток лет и, насколько я понял из прочитанных у него статей, весьма далекий от мистики: «Внутренняя сила - на то и внутренняя, что рождается из самой внутренней конструкции». Именно из внутренней конструкции, а не из медитации, как полагает о. Нектарий, и складывается внутренняя сила бойца - я имею в виду именно бойца-христианина, а не азиата, исповедующего буддизм, даосизм или синтоизм.

Далее батюшка пишет: «Оккультно-мистический момент вообще неотделим от занятий боевыми искусствами, причем даже в том случае, если они предельно освобождены от религиозного содержания, максимально приближены к спортивной дисциплине. «Ката» в каратэ - своего рода медитация в движении, такая же медитация - сосредоточение в начале и в конце тренировки».

Суждение, далекое от действительного понимания смысла ката с точки зрения не замороченного на восточной духовности европейца, каковым и является упомянутый мной Михаил Шилов. Вновь обратимся к его мнению, еще раз подчеркну - мнению профессионала: «Ката дает органичность движений, вырабатывает оптимальный и согласованный динамический стереотип для тела и конечностей. Отточить все необходимые синергии и добиться точной повторяемости и воспроизводимости технических элементов можно только с помощью ката».

Где здесь мистика? Нигде. Если она не нужна человеку, интересующемуся прикладной составляющей боевых искусств, то он обойдется без медитаций и левитаций. Да и ката практикуют далеко не все мастера единоборств. Насколько мне известно, легендарный мастер боевых искусств Дмитрий Котвицкий не дает ката в своей школе «Кайман».

Что касается якобы оккультно-мистической составляющей всех боевых искусств, то данное утверждение опровергает опыт весьма далеких от оккультизма и восточной мистики православных христиан Федора Емельяненко, Николая Валуева и Кости Цзю, именно в мире единоборств добившихся самых высоких результатов.

О. Нектарий: «А что такое «поклонение духу школы (или учителя)», если не откровенное язычество? Что такое позы и движения, копирующие движения представителей животного мира - вплоть до перенимания каких-то поведенческих признаков?»

Если человек своей походкой напоминает, скажем, обезьяну, то это отнюдь не означает с его стороны копирование и подражание ей. Передвижения в так называемых «звериных» стилях вовсе не ставят перед бойцом цель перевоплотиться в тигра или дракона; повторение затрагивает только внешнюю форму, не более того. И если в кунг-фу существует стиль пьяного, то это никак не означает, что практикующий его человек поклоняется Бахусу.

«Духу» же школы или почившего учителя поклоняются буддисты и синтоисты; православные этим не занимаются. Неужели батюшке это неизвестно?

«Но - пишет автор - конечно, христианство - не толстовское «непротивление злу». И есть случаи, когда даже и не ради себя, но ради других людей приходится злу противостоять. В том числе - и на физическом уровне. Однако одно - сделать это по необходимости, другое - иметь это основным содержанием жизни».

В данном случае, выступая против боевых искусств, но признавая необходимость, в некоторых случаях, противостоять злу на физическом уровне, о. Нектарий противоречит сам себе, ибо в условиях реалий современных улиц без хорошей ударной техники противостоять злу практически невозможно.

И в завершении статьи читаем: «Небольшое, но красноречивое свидетельство из жизни, также способствующее внесению ясности в отношении поставленной проблемы. Практика свидетельствует о том, что люди, занимающиеся боевыми искусствами (в том числе и очень серьезно), в Церковь приходят. И тогда их занятия зачастую постепенно сходят на нет. Но бывает и так, что начинают тренироваться в секциях восточных единоборств воцерковившиеся уже христиане, и это обязательно снижает напряженность их церковной и духовной жизни, если и не уводит из Церкви совсем».

Это утверждение о. Нектария основано на его личном пастырском опыте и опыте его собратьев по служению. Но является ли он типичной схемой пути адепта боевых искусств: единоборства - обретение веры - постепенное прекращение тренировок? Думаю, нет. Просто потому, что лично знаком не с одним примером, когда стремительно воцерковившийся человек, столь же стремительно бросал тренировки, а потом постепенно путь его в Православии становился, как принято говорить, царским, т.е. лишенным крайностей. И христианин потихоньку возвращался к занятиям, только рассматривал их уже под углом зрения своей веры и не делал главным содержанием жизни.

Мне же лично хотелось бы задать о. Нектарию такой вопрос: «Что Вы подразумеваете под напряженностью духовной жизни? Стяжание любви или активное соблюдение обрядов?»

Поясню свой вопрос на примере: семья одного моего знакомого лет пятнадцать назад быстро воцерковилась, а он вот не успел. И от «напряжения» духовной жизни ближних, знакомый, по его собственным словам, хотел убежать из дома. Слава Богу, со временем ситуация изменилась: с одной стороны прошел период агрессивного неофитства, с другой - возник интерес к Православию.

И последняя цитата из рассматриваемой здесь статьи: «Поэтому, кажется, надо прислушаться к слову апостола Павла: Все мне позволительно, но не все полезно (1 Кор 6:12) и сделать правильный выбор, по крайней мере, для себя». С последним предложением батюшки согласен безоговорочно. Боевые искусства в руках (и ногах) человека ими владеющего - это действительно мощное оружие, и применять его можно только для защиты собственной жизни и ближних.

В заключение вот еще о чем хотелось бы сказать. Я лично знаю людей, которым занятия единоборствами противопоказаны именно по морально-нравственным или психическим причинам, но... Настоящий мужчина - всегда воин, и стремление вытравить из него желание сражаться и побежать приведет к инфантилизму, следствием чего явится то, чего опасается о. Нектарий: нам придется кормить чужую армию. А современные русские девушки станут легкой добычей горячих парней с горячих южных окраин Российской Федерации...

А изменить Православию, занимаясь боевыми искусствами? Опять сошлюсь на мнение Кочергина, созвучное с моим видением проблемы: «Изменить Православию можно, даже поедая борщ, катаясь на велосипеде, загорая на балконе. Неважно, что мы делаем. Важно, как мы это делаем и что мы в это вкладываем. Мы вполне безболезненно ездим на японских автомобилях, сделанных в стране, исповедующей дзен-буддизм и синтоизм. И это никак нам не мешает».

Ну и, наконец, последний аргумент в пользу совместимости нашей веры с тренировками. Тот, кто когда-либо серьезно занимался единоборствами, непременно скажет, что это процесс творческий, тот же бокс называют быстрыми шахматами в перчатках, а источником творчества в человеке может быть только Господь, падший дух на это не способен.

Игорь Ходаков, кандидат исторических наук