Единство, - возвестил оракул наших дней, -
Быть может спаяно железом лишь и кровью»...
Но мы попробуем спаять его любовью, -
а там увидим, что прочней...
Ф.И. Тютчев.
В чем заключается ваша главная военная тайна? - безнадежно вопрошал главный буржуин пленного Мальчиша-Кибальчиша в известной сказке А.Гайдара. Этот вопрос на протяжении столетий задавало каждое новое поколение людей Запада. Он волнует и нас, ибо и нам наша Тайна лишь приоткрывается, никогда не являя себя во всей полноте. Но на то она и Тайна. По меткому замечанию современного пушкиниста В.Непомнящего, западный человек все время пытается раскрыть Тайну до конца, разложить ее на элементы, а русский человек предстает перед Тайной в благоговейном созерцании.
У А. Блока читаем:
О, Русь моя! Жена моя!
До боли нам ясен долгий путь...
О какой ясности говорит поэт? Конечно, не о самонадеянном всезнайстве поверхностного образованца-позитивиста, которому всегда все понятно. Нет, речь идет о глубинной сердечной ясности, которая возникает, как божественный дар, в молчаливом, молитвенном предстоянии перед Вечной Тайной. Это та ясность, которая сама является одной из сторон Тайны.
Русских людей часто упрекали и упрекают в равнодушии к земному устроению и материальному благополучию. В этой связи философ Н.Бердяев остроумно заметил, что русскому человеку свойственна безграничная бытовая свобода. Это естественно, поскольку, как говорит А. Блок:
Наш путь - степной,
наш путь - в тоске безбрежной,
В твоей тоске, о Русь!
И даже мглы - ночной
и зарубежной - Я не боюсь...
Неоглядная ширь русской равнины с ее безбрежной тоской мало совмещается с так называемыми удобствами жизни. Зато эти удобства легко совмещаются, например, с голландскими аккуратными дамбами или швейцарским прудиком с лебедями. Но ведь Швейцария, не в обиду будь швейцарцам сказано, в сравнении с Россией-океаном - всего лишь лужа.
Недавно мне пришлось беседовать с одним голландским бизнесменом. Он рассказывал, что у них в стране выведен особый сорт картофеля - сажаешь картофелину величиной с голубиное яйцо и получаешь ведро отборной картошки. У нас такой нет. Но, с другой стороны, космический корабль с потрясающим гагаринским веселым «Поехали!» стартовал из байконурской степи, а не из клумбы с тюльпанами.
Конечно, непременно найдется какой-нибудь так называемый интеллигент с лицом Егора Тимуровича, который скажет, что для него важнее голландский корнеплод, чем гагаринская улыбка. Ну что ж, ему можно в таком случае напомнить о незавидной судьбе Мальчиша-Плохиша, которого убегающий от красных буржуин выпихнул ногой из своего обоза.
Я, разумеется, не против голландских тюльпанов и швейцарских лебедей, являющихся, безусловно, частью Божьего творения. Я всего лишь не могу принять неуемного, настойчивого и богопротивного желания небольшой части жителей земли, называемой Западом, во что бы то ни стало превратить степь в клумбу, а океан в лужу. И я обязан, не испытывая ни к кому личной ненависти, твердо сопротивляться такому беззаконию. В этом, на мой взгляд, и заключен главный смысл православного русского сопротивления сегодня.
Русскому равнинному сознанию свойственно целостное восприятие предмета. Западный, перегородочный человек целостно мыслить не может, он весь погружен в детали. Здесь уместно сделать небольшое отступление. До революции и в советское время жил и творил великий кораблестроитель, механик, математик, адмирал и академик Алексей Николаевич Крылов (1863-1945). Личность удивительная и неправедно забытая, как, впрочем, и многие русские гении. Когда А.Н. Крылов находился по заданию Советского правительства за границей, его как известнейшего специалиста и ученого англичане пригласили присутствовать при спуске на воду нового гигантского корабля, который должен был стать гордостью английского флота. Алексей Николаевич прибыл в назначенный срок в порт, посмотрел на корабль и произнес несколько слов, буквально повергших в шок хозяев: «Эта штука плавать не может!» Все решили, что Крылов помрачился рассудком, потом стали смеяться. Но, когда корабль сошел со стапелей, смех сменился ужасом. Еще бы! Корабль начал медленно крениться и через считанные минуты перевернулся. Казалось бы, парадокс: англичане рассчитали каждую деталь, каждый винтик, но главного не заметили. А русский Крылов один раз взглянул и все понял. Одним словом - «гений, парадоксов друг».
Так в чем же все-таки заключается тайна русской души? Чтобы хоть отчасти ответить на этот вопрос, рассмотрим две, как мне представляется, ключевые фигуры средневековья и так называемой эпохи Возрождения. Речь идет о русском святом, преподобном Андрее Рублеве и о великом европейце Леонардо да Винчи. Возможно, кто-нибудь оспорит мой выбор и, наверное, можно было бы предложить иные пары. Но я выбрал именно их, потому что не нашел других столь диаметрально противоположных и всем известных личностей, олицетворяющих собой соответственно русский и западный пути в чистом, архетипическом виде.
Начнем с Леонардо. В культуре эпохи Возрождения ему нет равных. Это общепризнанный факт. Но мне хотелось бы обратить внимание на следующее: в Леонардо, подобно дереву в семени, заключена вся так называемая западная цивилизация. Он предопределил последующий характер ее развития больше, чем кто-либо другой. Именно его демоническая личность заслоняет небо западному человеку. Отпечаток леонардовской извращенной природы лежит на всех деяниях Запада, на всем его нравственном облике. Я не могу согласиться с очень мной уважаемым мыслителем и историком В.Кожиновым, утверждающим, что Запад не лучше и не хуже нас, он, дескать, просто другой. Я же утверждаю, что он хуже нас, потому что у истоков современной западной цивилизации стоит фигура, которую Ф.М. Достоевский мог бы назвать человекобогом. Известна богоборческая направленность Леонардо. Он, например, хотел все посчитать, всему придать числовое выражение, что сродни чернокнижию и каббалистике. А у истоков великорусской культуры и цивилизации стоит преподобный Андрей Рублев с написанной им бесподобной Божественной Троицей, в Которой мы зрим лик Богочеловека. Леонардо да Винчи - олицетворение линейной или прямой перспективы, так называемого прогресса, который по сути являет собой дурную бесконечность, не имеющую никакой цели, кроме ухода все дальше за горизонт, в небытие, в ничто. Западная история - это торжественное шествие навстречу антихристу. Сильнейший импульс этому движению дал Леонардо, несомненно имевший в себе антихристовы черты. В своих трактатах великий художник говорит о природе как о высшей инстанции, обходя при этом Бога. Зная свои невероятные способности, Леонардо не мог не считать себя сверхчеловеком.
На протяжении веков искусствоведы, философы, поэты и т.п. пытались и пытаются разгадать тайну улыбки знаменитой леонардовской Джоконды или Моны Лизы. Улыбается она, или нет? Позволю себе и я предложить гипотезу. Лицо Джоконды - это как бы лицо Запада. Сначала вы видите приятную улыбку и начинаете с доверием приближаться к ее обладателю и, только уже подойдя совсем близко, вы вдруг с леденящим сердце чувством обнаруживаете, что перед вами вовсе не улыбка, а змеиная бесовская ухмылка. Сколько раз мы попадались на подобную приманку!
Так было во времена свв. Кирилла и Мефодия в Моравии, так было в России во времена благоверного князя Александра Невского и преп. Сергия Радонежского, так было в 1812 году и в 1941-45 годах, так было на Балканах в последние годы уходящего века, и нет никаких оснований надеяться на то, что эта основная тема мировой истории поменяется в XXI столетии. Как верно заметил немецкий мыслитель Освальд Шпенглер, прямая перспектива предполагает такое сознание западного человека, при котором все окружающее пространство и народы, его населяющие, мыслятся лишь как объект освоения, объект захвата. Шпенглер даже непосредственно связывал прямую перспективу в живописи с появлением артиллерии и развитием баллистики. Безграничное расширение прямой перспективы, расширение любой ценой, ни на секунду не останавливаемое, - вот лейтмотив взаимоотношений Запада с остальным миром. Западоиды (термин А.3иновьева) по-другому просто не могут. Это их родимое пятно, проклятие манящего за спиной Моны Лизы пространства.
Запад напоминает акулу, которая, если не плавает и не ест беспрерывно, то тут же тонет и погибает, поскольку не имеет воздушного пузыря. Чтобы существовать, ей нужно постоянно двигаться и пожирать все, что встречается на ее пути. Не случайно немецкие асы времен Второй мировой войны на фюзеляжах самолетов нередко изображали акулу. Впрочем, это относится и к английским, и к американским летчикам. Так что ходячее выражение времен «холодной войны» «акулы империализма» имеет весьма глубокий смысл. Акула - древнейший океанический архетип Запада, которому может противостоять только русский материковый архетип матери-сырой земли. Очевидно, что акула на суше жить не сможет. Но перейдем от ихтиологии к философии. И здесь уместно обратиться к выдающемуся русскому филологу и мыслителю М.М. Бахтину. Характеризуя различные теории в эстетике, он приходит к следующему выводу: «...Гносеологическое сознание не может иметь вне себя другого сознания... Всякое единство есть его единство, оно не может допустить рядом с собой иного, независимого от него единства (единства природы, единства другого сознания), суверенного единства, противостоящего ему со своею, им не определенною судьбою...» Это, по сути, очень точное определение духа западной культуры, которая признает только монолог. Диалог, предполагающий признание за иной культурой такой же ценности, ей неведом. Развивая эту мысль, М.М. Бахтин пишет: «Эта вера в самодостаточность одного сознания во всех сферах идеологической жизни не есть теория, созданная тем или иным мыслителем, нет - это глубокая структурная особенность идеологического творчества нового времени, определяющая все его внешние и внутренние формы...» Здесь стоит обратить внимание на слова «структурная особенность». Они означают, что речь идет о самой природе явления, а не о его вторичном внешнем признаке.
Кто-то, может быть, возразит и скажет: а какое все это отношение имеет к реальной жизни, к политике, например? Ведь действительно, на первый взгляд, М.М. Бахтин рассуждает лишь об искусстве и эстетике, не сопряженных, казалось бы, непосредственно с такими феноменами жизни, как взаимоотношения народов, государств и т.п. Но это только на первый взгляд. При углубленном размышлении начинаешь вдруг ясно видеть, что между монологизмом западной культуры и, например, ковровыми бомбежками Сербии, Ирака, Ливии самая прямая связь. Надо же примерно наказать нерадивого ученика, который не желает внимать монологу мудрого учителя! Монологизм западной культуры обусловлен линейной или прямой перспективой сознания западного человека. Монологизму неведомы нравственная рефлексия, терзания совести, неуверенность в своих силах или просто глубокое размышление, ибо все перечисленное предполагает отказ от монолога и переход к диалогу с другим, который совсем не хуже, а может быть, даже и лучше тебя.
Монологическое сознание все устремлено только по направлению перед собой, оно не может оглядываться, углубляться в себя или смотреть в небо, ввысь. Нет, оно имеет право смотреть только на линию горизонта, и горе тому, кто посмеет заслонить этот взгляд или приостановить движение к этой линии. Когда гетевский Фауст восклицает: «Остановись мгновенье, ты прекрасно», он тут же погибает. Роковая ошибка Фауста именно в том и состоит, что он остановился. О таком финале его «честно» предупреждал Мефистофель. В этом собственно суть их договора. Кстати, Гете здесь нам еще раз напоминает, кто толкает человека за линию горизонта и кто его за этой линией ждет.
Обратная и прямая (линейная) перспектива - понятия, относящиеся не только к сфере живописи. Уже отец Павел Флоренский более широко рассматривал обратную перспективу, включая сюда богословие и науку. Много занимался данной проблемой академик Раушенбах. Мне представляется очевидным, что обратная и прямая перспектива есть различные типы миропонимания и мироощущения вообще. Они являются фундаментальными принципами мировоззрения и идеологии. Конечно, каждый конкретный человек не задумывается, к какой перспективе он имеет отношение. Более того, в жизни каждого отдельного человека все это может достаточно сложно и тонко переплетаться, как, например, у того же Фауста или булгаковского профессора Преображенского. Но я говорю об обратной и прямой перспективах применительно прежде всего к душам народов, а не отдельным личностям. Душа отдельного человека не тождественна душе народа, хотя последняя зачастую ярко себя проявляет в жизни и поступках конкретных людей.
Военная журналистка Елена Ржевская в своей книге «Февраль - кривые дороги» рассказывает о том, как в 1942 году ей довелось быть переводчицей при допросах пленного обер-лейтенанта Тиля. Однажды, когда немец ел между допросами, русская старуха, в избе которой все это происходило и которая отдала ему свою последнюю миску каши, вдруг заплакала, глядя на пленного. Далее между автором и старухой происходит следующий диалог.
- С чего вы? Тетенька, вот плачете, вы немца пожалели и испугали насмерть (немец подумал, что его хотят расстрелять - А.Ш.).
Старуха всхлипнула, высморкалась в конец головного платка.
- Не его, не-ет. Мне его мать жалко. Она его родила, выхаживала, вырастила такого королевича, в свет отправила. Людям и себе на мучение...
Через некоторое время переводчица спрашивает обер-лейтенанта:
- Вот у вас на пряжке выбито: «С нами Бог».
- Да-да. Так принято в вермахте.
- Но ведь Гитлер назвал христианское учение бесхребетным, непригодным для немцев.
- Ну, это традиция. Девиз, если хотите...
- Уж если с кем Бог, так это, знаете с кем? С той старухой-хозяйкой, что пожалела вас или вашу мать, уж не знаю кого.
О, старая матка! - с чувством сказал он, едва дав мне договорить. - Это так удивительно... Русская душа...
Елена Ржевская, назвав имя немца, не зафиксировала имени старухи. Это очень показательно и не случайно, потому что устами пожилой русской женщины говорил весь русский народ, что тут же почувствовал немец.
Вот так одна слеза безымянной русской женщины, одно ее кроткое, тихое, растворенное любовью слово вмиг рассеяли «ночную и зарубежную мглу» (вспомним А.Блока) обер-лейтенанта Тиля.
Впрочем, немец внешне, по крайней мере, быстро овладел собой. Елена Ржевская продолжает: «Мне-то казалось, в нем что-то сдвинулось. Нет, все при нем - незыблемый пласт стройных, крепко связанных между собой понятий. Не отягощенный сомнениями, он всякий раз определенно знает, как ему быть».
Эта сцена по глубинному нравственному смыслу удивительно, на мой взгляд, сопрягается с одной из вершин мировой литературы, главой из романа Ф.М. Достоевского «Братья Карамазовы», названной автором «Великий инквизитор». Великий инквизитор отвергает Богочеловека Иисуса Христа и фактически поклоняется врагу рода человеческого, предлагая людям все то, что не принял Иисус Христос, искушаемый в пустыне дьяволом. Великий инквизитор хочет отнять у людей свободу и загнать их в пустыню прямой перспективы, где можно двигаться только по одной горизонтальной линии - туда, где царит, по словам К.Леонтьева, «вторичное смесительное упрощение». И вот, когда он уже почти добился своего, вдруг приходит Спаситель мира Господь Иисус Христос, т.е. Тот, к Кому обращена обратная перспектива преображенной человеческой души. Старый инквизитор напуган, растерян, в безумии даже объявляет о том, что сожжет на костре Воплощенную Истину. И что же?
Предоставим слово Достоевскому:
...Но Он (т.е. Иисус Христос - А.Ш.) вдруг молча приближается к старику и тихо целует его в его бескровные девяностолетние уста. Вот и весь ответ. Старик вздрагивает. Что-то шевельнулось в концах его губ; он идет к двери, отворяет ее и говорит ему: «Ступай и не приходи более... не приходи вовсе... никогда, никогда!
Пленник уходит.
- А старик?
- Поцелуй горит на его сердце, но старик остается в прежней идее...»
Как здесь не вспомнить тютчевские строки, вынесенные в эпиграф. Читатель, подними глаза и перечитай их. Они явились ответом на одно из заявлений Бисмарка, иронически названного в стихотворении «оракулом наших дней». И у Достоевского, и у Елены Ржевской мы видим как бы очную встречу двух перспектив - прямой, сущность которой исчерпывается словами «железо» и «кровь», и обратной, сущность которой лучше всего может быть выражена словом «Любовь». Вот то самое, последнее спасительное слово, которое призвана сказать миру Россия! Вот та самая спасающая мир Красота!
В связи со сказанным, возникает в памяти еще одна история из мира искусства. Недавно в Россию приезжал известнейший немецкий театральный режиссер Питер Штайн. Он набирал труппу из русских актеров для постановки одной из шекспировских пьес. Когда его спросили, почему он не набирает труппу на Западе, Штайн дал поразительный ответ. «На Западе, - сказал корифей театрального искусства, - люди разучились страдать, а у русских этот дар еще не утрачен».
Жизнь по закону прямой перспективы делает человека плоским, одномерным и, говоря словами М.М. Бахтина, завершенным. У М.М. Бахтина читаем: «Своею завершенностью и завершенностью события жить нельзя, нельзя поступать; чтобы жить, надо быть незавершенным, открытым для себя... надо ценностно еще предстоять самому себе, не совпадать со своею наличностью». Запад завершен, в этом его трагедия, смертельная болезнь. У Запада нет ценностного предстояния самому себе, он совпал со своей наличностью. Все! Круг замкнулся, наступил духовный паралич.
Конечно, на Западе были и есть аристократы духа, такие как Вальтер Шубарт, Хемингуэй, Эллиот, Честертон, Шарль де Голль, Грэм Грин.., не принимающие закона прямой перспективы. Но их, увы, слишком мало. Можно лишь посочувствовать этим одиноким скитальцам.
Нынешнее состояние Запада очень опасно для остального мира, особенно для России. Да, к поступку, к творческому созидательному прорыву западнизм уже не способен, но он пытается создать антимир или антисистему, имитирующую жизнь.
В последнее время в массовой культуре Европы и США появилось множество произведений, в которых героями являются либо ожившие трупы, либо различные насекомые чудовища, вселяющиеся в тела людей и захватывающие мир. Конечно, такую антисистему в полной мере создать не удастся, но сама попытка ее создания приведет к огромным жертвам. У обратной перспективы совершенно иные законы. Человек, живущий по ним, глядит не только вперед, но одновременно устремляет свой взгляд в глубину, т.е. внутрь себя и ввысь. И тогда ему открывается то, что может быть выражено строками современного поэта Александра Сорокина:
...Все не так, как это раньше было!
И былой уверенности нет:
Впереди не смерть и не могила -
Только яркий нестерпимый свет...
Это совсем иное состояние духа, при котором человек способен ценностно предстоять самому себе, способен поступать и творить. В обратной перспективе нет завершенности, в ней человек открыт для вечности. Суть прямой перспективы - дурная бесконечность сменяющих друг друга и уходящих в ничто горизонтов. Суть обратной перспективы - вечность, в которой человек предстоит перед Божественной Троицей.
Россия, несмотря на все нестроения, беды, невероятные потери, постигшие ее за всю историю, жила, живет и будет жить по закону обратной перспективы. Именно по этой причине у нас ничего не может получиться на пути так называемых либеральных реформ. Как очень точно заметил В.Кожинов: «У русского человека вектор интересов направлен совсем иначе. Ему важнее не осуществление личных интересов, а некий смысл жизни, которому можно подчинить все, в том числе и саму жизнь, то есть он, русский человек, внеположен сам себе, и его отношение к миру в основе своей - сугубо религиозное, соборное».
Наш выдающийся православный богослов и подвижник благочестия священномученик архиепископ Иларион Троицкий писал в 1914 году: «...русская совесть имеет свой идеал, существенно отличный от европейского идола прогресса... Жизненный идеал славянства есть религиозный идеал православия. Но в чем религиозный идеал православия? Идеал православия есть не прогресс, но преображение». Эти замечательные слова владыки Илариона позволяют нам еще глубже понять смысл названия данной статьи. «Колесница прогресса, - продолжает владыка Иларион, - едет по трупам и оставляет позади себя кровавый след... (вспомним слова Бисмарка о железе и крови - А.Ш.). Разворачивающаяся перед нами великая борьба народов есть борьба двух идеалов: прогресс хочет уничтожить преображение, забывая слово Христа о том, что врата ада не одолеют истины». Преображающая Любовь - вот Святая Святых обратной перспективы христианской души!
Почему все-таки Запад выбрал путь, указанный Леонардо? Была ли у Запада альтернатива? Несомненно, была. В начале так называемой эпохи Возрождения мы встречаем явления, которые могли бы в случае их развития дать иное направление всей западной цивилизации. Здесь нет возможности подробно исследовать этот вопрос, поэтому ограничимся одним примером. Речь идет о великом художнике Джотто и его потрясающих фресках, так напоминающих нашу православную иконопись.
В живописи Джотто совсем не леонардовский дух. Но Запад все же выбирает человекобожеский путь Леонардо. Да и сам Джотто не смог удержаться на высоте своего призвания и в конце жизни сказочно разбогател, по одной из версий, занимаясь ростовщичеством. Есть все-таки какая-то изначальная порча западной души. Ведь трудно себе представить, чтобы преп. Андрей Рублев, творитель высочайшего монашеского делания - умной молитвы, вдруг на старости лет сделался бы «бизнесменом»...
Снова перед мысленным взором возникают две пары - Леонардо да Винчи с его Джокондой и преп. Андрей Рублев с Божественной Троицей. И невольно вспоминаются слова замечательного русского художника и мыслителя Ефима Честнякова: «Покажи миру свои грезы, и по ним ты займешь свое место». Да, у России и Запада совсем разные грезы. Кого же изобразил великий Леонардо? Уж не того ли, кто в последние дни придет смущать вселенную? Интересно здесь заметить, что когда человек попадает в Лувр, то на каждом шагу его сопровождают стрелки, указывающие путь к леонардовскому шедевру. Все остальные произведения искусства Лувра как бы только оформляют эту «картину картин». Моими суждениями, наверное, возмутятся искусствоведы, да и не только они. Скажут, вероятно, как вы можете в столь прекрасном лице видеть личину антихриста? Отвечу так: антихрист не может быть похож на персонажа фильма ужасов, на какого-нибудь Фредди Крюгера в хоккейном шлеме и с опасными бритвами вместо пальцев. Он придет обольщать мир и будет обладать таким обаянием, что содрогнутся даже избранные. Но я убежден, что никогда никому, в том числе и последнему планетарному бунтовщику, не удастся заставить Россию изменить своему великому призванию - быть удерживающей мировое зло.
Ах, если бы лица кто взглядом окинул,
В них все проявилось от горя.
Последний матрос Севастополь покинул,
Уходит он, с волнами споря.
А красное небо так больно сияет,
Оно собирает всю силу.
И нас это небо в себя помещает
И братскую эту могилу.
А вечный огонь над землею мерцает
И голосом, сверху идущим,
Матросскую песню поет и вещает
Победу в былом и грядущем.
(Сергей Попов)
Воскликнем же в дни Святой Пасхи вместе со святителем Иоанном Златоустом:
Где твое, смерть, жало?! Где твоя, ад, победа?!
