Подлог. Окончание

Начало

Продолжение

 «Ваши мнения... сейчас же, вне всякой очереди сообщите»

В разделе, с непонятным названием «Немногим» (понятное немногим?), собраны, в основном, высказывания экспертов и, как это было уже не раз в этой книге, без имени автора вступительной части и вопросов к экспертам. Раздел начинается с хроники городской жизни Екатеринбурга 16 июля 1918 г. - дня, названного в разделе, как «78-й заточения в Ипатьевском доме» и заканчивается газетным сообщением о продаже собаки. В этой книге, вообще, собакам, в том числе, принадлежащим членам Царской Семьи, уделено какое-то особенное, многозначительно-акцентированное внимание.

И снова, привычная для составителей книги, фальсификация:

«Шесть вечера

В этот час Юровский получил от Белобородова официальное распоряжение о расстреле» (с.306).

Вот как об этом сказано в «Записке» Я.М.Юровского: «16-го в 6 ч. веч. Филипп Голощёкин предписал привести приказ в исполнение» (ГАРФ. Ф. 601. Оп. 2. Д. 36. Л. 32).

Замена личного друга Свердлова, Голощёкина, два дня тому назад вернувшегося из Москвы, на Белобородова, это продолжение фальсификации по замене цареубийцы Юровского на Медведева (Кудрина) и дополнение расстрельной команды А.Кабановым и А.Стрекотиным.

Далее следует ещё одна фальсификация, определённо принадлежащая следователю В.Соловьёву, о телеграмме «через Петроград - в Москву Ленину: «сообщите Москву, что установленного с Филиппом суда по военным обстоятельствам не терпит отлагательства. Ждать не можем. Если ваши мнения противоположны сейчас же вне всякой очереди сообщите. Голощёкин, Сафаров». (Обратите внимание на время получения телеграммы в Москве - 21 час 22 минуты, на Урале 23.22. В это время уже выводили приговоренных на казнь, а не ждали разрешения. Телеграмма заранее была рассчитана на безответность.)» (с. 306).

Здесь фальсификация многоуровневая. Во-первых, телеграмма дана из Петрограда (Смольный, от Г.Е.Зиновьева) в Москву (Кремль, Свердлову копия Ленину). Во-вторых, в тексте, вместо: «установленного с Филиппом суда...», следует: «условленного с Филипповым суда...» (ГАРФ. Ф. 130. Оп. 2. Д. 653. Л. 12).

Первая из целей фальсификации: исключить основного получателя телеграммы -Свердлова (Ленину копия), который всё это время, начиная с Тобольска, курировал вопросы по Царской Семье. Вторая, не менее важная, заменить слова «условленного с Филипповым суда» («условного суда» - т.е. казни) на совершенно бессмысленное и безграмотное: «установленного с Филиппом суда».

Наконец, третий уровень фальсификации - найденная следователем В.Соловьёвым «безответность» телеграммы.

Как же «безответность», когда отправители - Голощёкин и Сафаров, нашедшие, всё-таки, способ связаться с Москвой через Петроград, кричат криком: «ваши мнения... сейчас же, вне всякой очереди сообщите»? Да русские ли люди, не только знающие русский язык, но и думающие на нём, писали этот текст в книге? Может быть здесь не «безответность», а «безответственность» за явную фальсификацию?

Фальсификаторы делают свой расчёт на простаков, поленившихся узнать, что происходило в Ипатьевском доме, «на Урале в 23.22». Вот что говорится в «Записке» Юровского, подлинность которой установлена экспертизой под руководством директора ГАРФ С.В.Мироненко: «Грузовик в 12 часов не пришёл, пришёл только в полвторого. Это отсрочило приведение приказа в исполнение».

Одна из составителей этой книги Л.А.Лыкова пишет по этому поводу (Следствие по делу об убийстве российской императорской семьи. М. 2007. - С. 276): «Причина опоздания грузовика теперь известна. Голощёкин и Сафаров ждали ответа от В.И.Ленина на телеграмму, отправленную ими в Петроград, Зиновьеву, которую он переадресовал в Москву Ленину и Свердлову».

Поясним, почему Л.А.Лыкова пишет, только «от В.И.Ленина»? От Свердлова Голощёкин, ещё в Москве, получил неофициальное указание о расстреле Царской Семьи - «условленного суда». Несомненно, что среди членов Уралоблсовета возникли разногласия по вопросу «казни» всей Семьи, с требованием получения согласия на это Ленина и, официально уже, Свердлова.

Далее, в «Записке» говорится: «Одевались в пол-часа». В действительности же, «одевались» гораздо дольше, около одного часа.

Таким образом, «выводили приговоренных на казнь» не в 23.22, когда по времени на Урале была получена телеграмма в Москве, а в половине третьего ночи (02.30) и с момента получения в Москве телеграммы прошло три часа, а для ответа Москве хватило и двух часов: «Грузовик... пришёл только в полвторого».

Вопрос не к следователю В.Соловьёву, который целенаправленно, все эти 16 лет, вёл линию на принятие решения о расстреле Царской Семьи Уралоблсоветом, без согласия на то Ленина и Свердлова, а к составителю книги Л.А.Лыковой: почему произошло изменение Вашей позиции, так аргументировано, на фактах, с анализом известных источников, изложенной в Вашей книге и, вероятно, в диссертации, всего лишь три года тому назад?

И тот же вопрос к главному эксперту, директору ГАРФ С.В.Мироненко, который не мог не прочитать, целиком сфальсифицированную, главу «Их горькие муки... Ипатьевский дом. День семьдесят восьмой...» (с.305,306) раздела «Немногим»: почему произошла фальсификация документов, находящихся под Вашим, главного эксперта, неусыпным вниманием?

На обложке книги, в верхнем левом углу, составителями вынесена, специально для «главного эксперта по судебно-исторической экспертизе «царского дела» С.В.Мироненко», надпись от руки: «На экспертизу!» В статье «Присяжные истины», в ответ этой надписи, не найти заключение главного эксперта: «Книга «Романовы. Подвиг во имя любви» прошла историческую экспертизу: фальсификаций нет!»

Вместо честного вердикта «присяжного истины» - главного эксперта С.В.Мироненко, им повторено высказывание известного фальсификатора, «красного» академика, М.Н.Покровского, «что история это политика, опрокинутая в прошлое» (с. 354). Вот что сказал, приведя эту, «интересную сентенцию», профессор Ю.А.Буранов ещё в 1998 г.: «Что ж, если авторство афоризма подлинно, то никаких сомнений в том, что записка Юровского - фальшивка, и быть не может. Ибо, руководствуясь таким кредо, переписать в угоду сильным мира сего можно все, что только они пожелают» (Ю.А.Буранов «Источниковая база следствия 1918 - 1998 гг.»

http://tzar-nikolai.orthodoxy.ru/ost/mnk/4.htm).

И пожелали, и переписали, и издали!

История так и осталась бы только «наукой о прошлом», если бы она не давала возможности историку заглянуть в будущее. Конечно же, речь идёт не о тех историках, обслуживающих сильных мира сего и готовых «переписать... всё», которые, по словам С.В.Мироненко, «дают для этого определённую пищу» (с.349). Свидетельством тому его собственный, достаточно весомый, вклад в этот коллективный подлог.

Но и этого историку С.В.Мироненко оказалось недостаточно и он, направляемый собеседником, с удовольствием пустился в пространные рассуждения, пытаясь «представить объективный портрет Николая II», используя затёртые стереотипы кадетско-масонской и советской историографии.

В этой книге, к чести её составителей, есть статья историка А.Н.Боханова «Последний царь», так сказавшего об образе Православного Царя, который «служил не суете земной, не тщеславию смертных, а нёс людям и миру то, что было ниспослано Свыше, кто исполнял - фактом своей жизни и смерти - христианскую миссию. Здесь уже совсем другое измерение и совершенно иное мировосприятие, секулярному, внецерковному уму неподвластное. Именно поэтому все «прокурорские» банальности о Царе, бесконечно продуцируемые антихристианской средой, иначе как пошлостью и назвать невозможно» (с.21, 22).

И уже совсем недостойным является повторение С.В.Мироненко, пусть даже не его, а чужих, слов в адрес Государя Императора Николая II, канонизированного Русской Православной Церковью, оскорбительных, лживых «эпитетов».

В главе «Присяжные истин» есть, в поддержку линии следствия, фальсификация одного из ключевых вопросов: роли Москвы в решении судьбы Царской Семьи. Этот подлог не блещет новизной и не подкреплён выводами экспертизы существующих источников. Более того, аргументы, высказанные в защиту этой версии С.В.Мироненко, позволяют сделать вывод о том, что он намеренно дезинформирует читателей мнимой угрозой потери власти большевиками в середине июля 1918 г.: «Власть большевиков висит на волоске и, поверьте, Москве было чем озаботиться помимо судьбы Николая II. Этим и только этим объясняется решение Уралсовета о расстреле Царской семьи...» (с. 354). Только 6 сентября 1918 г. был утверждён Революционный военный совет Республики (РВСР) во главе с Троцким, а ленинский истошный призыв «Все на борьбу с Колчаком!» раздался только 17 апреля 1919 г.

Историку С.В.Мироненко, чтобы не быть голословным, следовало бы назвать ту партию или общественную силу, которая была в состоянии сменить власть большевиков в середине 1918 года. Ни мятеж далеко от Москвы чехословацкого корпуса (50 тыс.), ни добровольческие отряды Комуча, ни мятеж левых эсеров и анархистов в столице, не могли быть серьёзной угрозой для большевиков, имеющих в своём распоряжении латышских стрелков и бывших венгерских военнопленных. В советской историографии, продолжателями дела которой всё ещё остаются историки на государственной службе, не найти, даже следов, во многом решающего, участия отрядов Белы Куна в подавлении мятежа левых эсеров. Германия, после заключения Брестского мира, не позволила бы сменить существующую власть, о чём свидетельствует и «прощение» ею убийства своего посла Мирбаха, этой троцкистской провокации.

Существующий массив документов свидетельствует о том, что центр, в лице Ленина и особенно Свердлова, постоянно занимала «судьба Николая II» (см. Л.А.Лыкова. Указ. соч. - С. 69- 76). Известная ленинская характеристика Свердлова, последовавшая после смерти председателя ВЦИК, о том, что с объёмом работы, выполняемой им, теперь смогут, да и то с трудом, справиться трое, свидетельствует о том, что его энергии было достаточно, чтобы держать в руках всё руководство по судьбе Царской Семьи. Ф.Голощёкин дважды был в Москве и жил на квартире Свердлова, так что времени для планирования «деталей» убийства, его последующего информационного обеспечения, сокрытия следов, у них было предостаточно. Помимо существующей, обычной и прямой, телеграфной была и прямая телефонная связь Москвы с Екатеринбургом, возможно, что и с Юровским в Ипатьевском доме. Другое дело, что для секретных сообщений она могла быть использована ограниченно, да и то с применением «условленных» заранее слов, как это нашло отражение в случае «условленного с Филипповым суда...», под которым скрывалось слово «казнь».

С.В.Мироненко, в подтверждение своей версии о том, что Москве «было чем озаботиться помимо судьбы Николая II», приводит эпизод, когда «Свердлов докладывает о гибели Царя, Совнарком принимает это к сведению, и... продолжает обсуждать другие дела по намеченной повестке дня...». В полночь 18 июля, когда состоялось заседание Совнаркома, его члены знали, спустя уже полтора суток, не только о «казни бывшего царя Николая II», но и том, что «всё семейство постигла та же участь, что и главу». Этот факт не является секретом для исследователей Царского Дела и директора ГАРФ (см. например, Л.А.Лыкова. Указ. соч. - С. 76). Таким образом, утверждение С.В.Мироненко о том, что решение Уралсовета о расстреле Царской семьи было принято по причине отстранения Москвы от решения этого вопроса, намеренно им фальсифицировано.

В этом эпизоде, прихода Свердлова на заседание СНК, зарождающейся бюрократической машиной «новой власти» была выполнена, установленная ею, формальная процедура отчётности ВЦИК перед СНК. Лицемерная игра во «власть Советов», когда формально главой государства являлся зиц-председатель Президиума Верховного Совета, обязанностью которого было штамповать решения Политбюро ЦК и награждать его членов, закончилась распадом СССР после первых же попыток передачи реальной власти Советам и отмены руководящей роли партии.

Глава «Присяжные истины» заканчивается ответом С.В.Мироненко на вопрос: «Как вы полагаете, в архивах могут храниться неизвестные материалы, касающиеся убийства Царской семьи?» Ответ прогнозируемый: «Всё может быть. Проделана колоссальная работа, поднят такой пласт источников! Я сомневаюсь, что мы могли пропустить что-то существенное. Но кто даст гарантию, что не появятся ещё какие-то документы, например из частных архивов. Однако документов, которые коренным образом поменяли бы результаты исторической экспертизы, - таких, я уверен, не будет».

Мифический «пласт источников» пусть останется на совести директора ГАРФ; в его ответе обращает на себя внимание другое. Парадоксальные «Всё может быть» и «... уверен не будет», а также факты многочисленных фальсификаций существующих источников, дают повод сомневаться в том, что в случае, если в государственных архивах будут обнаружены документы, опровергающие выводы следствия и исторических экспертиз, они будут обнародованы. А уверенность в том, что по Царскому Делу в архивах должны быть источники, есть, о чём свидетельствует весь существующий массив документов.