От редакции: Тема «екатеринбургских останков» и Царская тема в целом являются для нас одними из важнейших. Мы много и охотно публикуем сообщений и статей по этим темам. Одним из наиболее активных авторов в последнее время стал Виктор Корн, статьи которого мы уже не раз публиковали. Новая работа автора, которую мы предлагаем сегодня читателю, является неким обобщением его исследования нашумевшей книги «Романовы. Подвиг во имя любви» (М. 2010). Статья жесткая в оценках, некоторые выводы, особенно в части касающейся нумерологии, могут показаться натянутыми, но чего нельзя отнять у автора, - желания разобраться в Царском деле и знания многих деталей тех страшных событий на Уральской Голгофе.
Часть 1. Кого они хотят обмануть?
Об этой книге «Романовы. Подвиг во имя любви» (изд. «Достоинство», М. 2010) РНЛ уже рассказывала в статье «Анатолий Степанов: Кого мы хотим обмануть?!». Отзвук чувства вины в нашей общей беде - в неоднозначном принятии обществом выводов 16-летнего расследования Царского Дела, слышен в этом скромном «мы» главного редактора РНЛ. Такую гражданскую позицию можно было бы принять, если бы в результате «труда» собратьев по цеху, справедливо считающих, что недоверие к выводам следствия в «незнании новых фактов и аргументов» (С.9), была бы увидена творческая неудача, вызванная недостатком информации или противоречивыми фактами. К рассматриваемому изданию, и это совершенно очевидно, этот случай не относится.
Первое же знакомство внимательного читателя с обложкой книги, стилизованной под картонный переплёт уголовного дела, удивляет целым рядом ошибок: инициал «А», вместо «Н» имени Соколова, который, к тому же, занял место А.Намёткина в графе «Началось».
Трудно понять причину изображения части названия книги «Подвиг во имя любви» в виде штампа - некоего привычного стереотипа (?), как и появление, не к месту, грифа «Совершенно секретно». Впрочем, в большей степени это относится к современному следствию, так и не представившего результаты работы по исторической экспертизе, которые не попали и в книгу, возможно, что благодаря этому, «спасительному», грифу. Читатели этой книги не дождались того, чтобы Царское Дело не закрывала тень секретов: достаточно их было на протяжении всех этих долгих лет тщательно скрываемой правды и открытой фальсификации.
Не приведены в книге повествования о «последних трагических днях земного пути восемнадцати представителей Дома Романовых», как и не сопроводил ссылками на архивные источники «Главный следователь Владимир Соловьёв... неизвестные подробности», не предъявил «засекреченные архивные материалы». «Выдержки из бесед с цареубийцами и экспертами, историками...» даны с купюрами, не позволяющими составить истинную картину происходящего. Только «около 400 уникальных фотографий» оправдывают все эти громкие обещания, сделанные в аннотации.
Притязание учредителя ИД «Достоинство» на звание этой книги, как «самого полного собрания материалов исследований «царского дела» - результатов титанического труда сотен учёных» (Указ. Соч. - С.9), не соответствует ни её объёму, ни содержанию. К тому же, в ней полностью отсутствуют ссылки на документы, в том числе и на «засекреченные архивные материалы» - всего того, что отличает «собрания материалов исследований» от беллетристики.
Читатель, заворожённый пафосными выступлениями и впечатлённый громкими должностными титулами и научными званиями лиц, в большом числе «зримо» представленных в книге, должен им поверить на слово. Это же относится и к интервью, которые дали главные должностные лица, с заранее оговоренным кругом вопросов.
Рядовому читателю эта сверхдорогая книга явно «не по карману», поэтому особенно лукаво звучит в аннотации: «издание адресовано широкому кругу читателей». Попасть к ним не было целью издателя, для которого главное - это «неизвестные подробности», под видом которых и подана та дезинформация, ради которой издана эта книга.
Несомненно, только одно - это дорогое, эксклюзивное «подарочное» издание, в основном, для тех, посвящённых в некие тайны той трагедии, и подоплёку её современного расследования: ведь недаром книга отпечатана в типографии Вероны, в Италии. Символично, что перекликающаяся с ней версиями и сообщениями «посвящённым», подобная книга на эту тему была издана в Англии и переиздана в Москве (Кинг Г., Вильсон П. «Романовы. Судьба царской династии». М. 2005).
У читателей, знакомых с материалами расследования, того, первого и современного, книга вызывает больше вопросов, чем отвечает на многие из них, этого, главенствующего в нашем сознании и в нашей будущности, Царского Дела. До сих пор общественность России не знакома с материалами, сопутствующими прекращению 15 января 2009 года уголовного дела N18/123666-93, возбужденного 19 августа 1993 года по факту обнаружения останков неопознанных лиц в окрестностях Екатеринбурга и выводами СКП по этому делу.
Может ли, в таком случае, данная книга претендовать на звание «самого полного собрания материалов...»? Как может определить РПЦ свою позицию по «екатеринбургским останкам», о чём её просит СКП, не зная мнения историков, учёных-исследователей, клира, прихожан и всего общества? Об этом нет в книге ни слова, как и о необходимости рассмотрения выводов следствия в судебном порядке.
Только тщательное судебное разбирательство, с привлечением независимых экспертов, историков, учёных может помочь нашему обществу с установлением истины в судьбоносном для него Царском Деле. Настораживает, сделанный составителями, ловкий ход в этом направлении: неизвестный, задававший вопросы С.В.Мироненко, представляя его читателям, говорит: «... вы главный эксперт по судебно-исторической экспертизе «царского дела», но первые вопросы о другом» (с.349).
Такого вида экспертизы в нашем судопроизводстве пока нет, но идея его позаимствована из известного на Западе прецедента. Слишком заманчиво это - сажать в тюрьму тех, кто, например, заявляет публично, что убийство Царской Семьи было организовано Свердловым с согласия Ленина, что на месте отдавал приказы Голощёкин, что руководил расстрелом Юровский, являющийся убийцей Царя и Наследника. Главное - озвучить эту идею, а законодательно закрепить - дело пусть и хлопотное, но не безнадёжное. И не такое свершали!
Ключевой в книге является глава «Расстрельный дом Диалог писателя Льва Аннинского со следователем Владимиром Соловьёвым». Оказывается, писателю со следователем «довелось не раз побывать в Екатеринбурге, Тобольске, Алапаевске... Разных лет дорожные беседы с ним составили это интервью». Когда же они приехали в Екатеринбург в первый раз? Л.Аннинский пишет, что это было уже в переименованном (1991г.) городе, «когда на месте Ипатьевского дома была пустота - как дырка в челюсти: зуб выбит... Были проекты: Дом восстановить. Или - храм построить, на крови. Ни на что не решились...» (С. 143).
Но, ведь «Пятого октября 1990 года почитатели Царской Семьи установили новый - металлический - крест, во время воздвижения которого произошло чудесное знамение. С неба в дождливую погоду упал яркий свет, проистекавший из воронки, образованной вращавшимися облаками» («ХРАМ-на- Крови во имя Всех Святых в Земле Российской Просиявших ЦАРСКАЯ ГОЛГОФА», Екатеринбург, 2007). Через пять дней горисполкомом было принято решение «установить памятный символ на месте расстрела Царской Семьи».
Креста Л.Аннинский не заметил. Не знал он и о чудесном знамении и о решении горисполкома, а возможно и знал, но рассказ об этом не вписывался в чудную нить его повествования. Чего стоит одна только эта метафора «дырка в челюсти» и многозначительный намёк «Урал вообще зубаст...», - эти голоса с того, чужого нам, берега.
Урал, действительно, «зубаст»: не вызвал расстрел царя (о расстреле всей Царской Семьи народ не знал) «большущий революционный подъём», как того хотелось бы чекисту И.И.Родзинскому (Плотников И.Ф. Правда истории. Гибель царской семьи. Екатеринбург. 2008. Т. II. - С. 145). «Расстрел последнего российского императора осложнил обстановку на Урале. Мятежи вспыхнули в Оханском, Осинском, Кунгурском, Красноуфимском, Чердынском и других уездах Пермской губернии, в ряде районов Уфимской, в Уржумском уезде Вятской губернии. Под влиянием эсеров и меньшевиков взбунтовалась не только мелкая буржуазия города и деревни, но и значительная часть среднего крестьянства. К мятежникам примкнули отдельные слои рабочих. Бунтовщики жестоко расправлялись с коммунистами, работниками государственных учреждений, их семьями» (Б. Романов. Монархические настроения и выступления после 1917 года. http://belrussia.ru/page-id-1177.html).
Издателями ставилась далёкая от исторической правды цель, ради которой и составлена, как некая конструкция, эта книга: взятки гладки с бесед со следователем в разные годы - ведь точка его зрения в течение 17-ти лет могла и поменяться.
Следует отметить прозорливый интерес Л.Аннинского к фигуре В.Соловьёва, который в 1991 году ещё не был следователем по этому делу. Да и сам литературный критик, до первой их встречи, не был отмечен в библиографии «Царского Дела», современный отсчёт которого начинается с апреля 1989 года. Первая его публикация по этой теме относится к осени 1993 г. и связана она с книгой Э.Радзинского: «Аннинский Лев. Наша беда остаётся с нами. К выходу книги Э.Радзинского о гибели царской семьи. Независимая газета. 25.09.1993». Следующую работу по этой теме («По Сеньке ли нынче шапка Мономаха. Монархия в России ХХI века - химера или реальность», Век. 23.06. 1997) он напишет только через четыре года. Почему литературный критик был выбран тогда, в далёком 1991 году, для диалога и сейчас, для проведения, главной в этой книге, беседы со следователем В.Соловьёвым?
Отметим и этот, рано определившийся, триумвират: Л.Аннинский - Э.Радзинский - В.Соловьёв и тот факт, что в 1993 году два последних стали в Царском Деле официальными лицами: один в качестве члена Правительственной комиссии по изучению вопросов, связанных с исследованием и перезахоронением останков российского императора и членов его семьи, а другой - следователем, которому было поручено вести это уголовное дело. В назначении комиссии, в изучаемых ею вопросах уже тогда был заложен результат - принадлежность найденных на Коптяковской дороге останков к Царской Семье.
Но не только вопрос принадлежности останков является определяющим в установлении истины. Не менее важен ответ на другой вопрос: было ли убийство членов Царской Семьи и верных им до конца людей ритуальным убийством. Этот вопрос, наряду с другими, связан с установлением следствием состава убийц и главного из них - цареубийцы. Вот здесь то и ожидают читателя фальсификации - «неизвестные подробности», рассказать о которых и было главной задачей книги: ведь работа в этом направлении велась и продолжает вестись со дня 23 декабря 1918 г., когда в газете «Нью-Йорк Таймс» был опубликован рассказ К.Аккермана о событии 17 июля 1918 г. в Екатеринбурге.
Царское Дело, по своему определению, по отношению к нему высвечивает нам многие моменты нашей (и не только!) общественной жизни и действующие на её сцене лица. К ним относится и Лев Аннинский, задававший в этом диалоге-интервью, протяжённостью в 17 лет, вопросы следователю В.Соловьёву.
Часть 2. Специалисты по диффамации
«Конечно, никто не вправе осуждать литературного критика за вопиющее незнание истории, но, садясь не в свои сани, он дезинформирует читателей, и об этом нужно сказать со всей определенностью», - справедливо указывал Ю.Баранов в статье «Просвета пока не видно» (http://hronos.km.ru/text/2005/bara1105.html).
Насчёт того, что «не в свои сани», следует заметить, что многочисленные сайты позиционируют Л.Аннинского, как энциклопедиста нашего времени: публицист, литературный и кинокритик, писатель, историк, философ, к тому же, телеведущий. Вырисовывается некая мыслящая глыба, говорящая исключительно афоризмами, а если начинает что-то пояснять, по его выражению - «промывать мозги», то берегись читатель психологических травм.
«Тобольские сторожа Николая в город не пускали - что, мучали? Да нет, скорее берегли: его на улицах прохожие могли бы прибить. И это Тобольск - что же говорить об Урале», - пишет Л.Аннинский в той статье «Наша беда остаётся с нами».
Сколько написано, в отличие от Уральской, о Тобольской ссылке и везде подчёркивается доброе отношение жителей города к Царской Семье, согласной провести в Тобольске все годы своей ссылки. Конечно, это относится ко времени, предшествующему приходу к власти в местном совете большевиков, фракцию которых в Тобольске возглавлял И.Я.Коганицкий. Это с его помощью главой исполкома становится чекист П.Д.Хохряков, посланный в Тобольск Голощёкиным, с подачи Свердлова - «куратора» по вопросу Царской Семьи (сам Коганицкий занял ключевой пост, став председателем Губчека).
Старая газетная ложь, раздуваемая платными борзописцами на страницах купленной прессы, о ненависти народа к Царю и, особенно, к Царице, перекочевала от февралистов к большевикам, а от них к современным «историкам» типа Э.Радзинского и Л.Аннинского, и к следователю В.Соловьёву. В качестве примера ненависти уральцев к Царской Семье, приводят встречу «разъярённой толпою, во главе с начальником вокзала», вероятно, лично отвечающего за её организацию, доставленных Яковлевым в Екатеринбург первых узников Ипатьевского дома.
Английские авторы упомянутой выше книги, которых никак не заподозрить в любви к Царской Семье, пишут о сочувственном отношении уральских рабочих, охранников Ипатьевского дома, к членам Царской Семьи. Это отношение обобщают слова одного из охранников: «После первых нескольких дней мы довольно быстро изменили отношение к императорской семье. Мы не могли примирить реальный образ семьи с тем, к встрече с которым нас готовили» (Указ. соч. - С.412). Да иначе и не могло быть, после того, как русские люди узнавали поближе Царскую Семью, и как верны слова Императрицы Александры Фёдоровны, продолжавшей верить в «хороших, только обманутых, русских людей».
Можно было не упоминать старую статью Л.Аннинского с двусмысленным названием «Наша беда остаётся с нами», если бы всё то, что было написано Э.Радзинским и восторженно повторено Л.Аннинским, не было, один к одному, «запротоколировано» следователем В.Соловьёвым в уголовном деле N18/123666-93. Разве только без этого, драматургического приёма, о «спасшихся Алексее и Анастасии», оставленного Э.Радзинским «на хлеб» собратьям по перу на Западе и его же, почти незаметного, утверждения о том, что приказ о расстреле Царской Семьи отдал Ленин (Николай II: Жизнь и смерть. М. 1997. - С. 414).
В той статье Л.Аннинского была, продублированная им со страниц книги Э.Радзинского («Я знал, что она меня оглушит, эта книга...»), ещё одна ложь: когда в конце 1916 года вся Россия уже отчётливо ненавидела императрицу, император, утверждает Радзинский, мог бы попробовать от неё избавиться. И далее, фраза из его книги: «У него оставался выбор: или она или трон. Он выбрал - её».
Оскорблением Государя Императора Николая II является сама постановка вопроса о том, что он мог «попробовать от неё избавиться». Одна из причин ненависти к Царю, всей этой либерально-масонской публики и большей части аристократии, была Его душевная чистота и высокая, христианская, мораль, незнакомая порочным людям, ищущих во всём личную выгоду.
Но каково это, самоуверенное - «вся Россия»! Вся, все, всё - любимы Л.Аннинским по причине лёгкой возможности усиления фразы и обобщении изрекаемого. «В России возможно всё. Да и было уже всё...», - из упомянутой ранее его статьи «По Сеньке ли нынче шапка Мономаха...»
Из всего того, что было в мировой истории, в России не «было уже всё», но была, впервые организованная в мировом масштабе, клеветническая компания по дискредитации Царской Семьи и, в первую очередь, Императрицы Александры Фёдоровны. Повторять сейчас эту ложь, зная цель тех, кто стоял у её истоков, могут только люди, ненавидящие Царскую Семью, Романовых, монархию, Царскую Россию и, вообще, Россию.
Перед Первой мировой войной, в ответ на усиление антисемитизма в США, Бнай-Брит (самая старая и одна из наиболее многочисленных еврейских общественных организаций) организовала Лигу борьбы с диффамацией. Основными целями Лиги были «борьба против антисемитизма во всех его проявлениях». В действительности же, в 1913 году эта Лига (борьбы с распространением порочащих сведений) была лишь легализована, а примером того, какими возможностями, прежде всего финансовыми, она обладала, является распространённая по всему миру клевета о еврейских погромах в России. Главным методом подавления «врагов еврейского народа» являлась изощрённая дискредитация неугодных Лиге лиц или организаций специалистами Бнай-Брит по диффамации, использующих финансовые возможности Бнай-Брит и широкую сеть связанных с ними газет. Ещё Наполеон говорил: «Я больше боюсь трех газет, чем ста штыков».
Клеветническая компания по дискредитации Царской Семьи началась в 1910 году с появлением первой статьи о Распутине, а в 1911 г. это была уже масштабная газетная компания, связанная, прежде всего, с именем масона Гучкова - «полукровка», по терминологии Л.Аннинского. Ещё надо назвать имя личного друга банкира Я.Шиффа, русского историка П.Н.Милюкова, бросившего провокационные слова с трибуны Государственной Думы: «Да разве не всё равно, господа, ради практического результата, имеем ли мы дело с глупостью или с изменой», намекая на премьера - «немца» Штюрмера. «Этого слова, как будто, только ждали... Упрощавшая молва в народе и в армии гласила: член Думы Милюков доказал, что Царица и Штюрмер предают Россию императору Вильгельму...» (Ольденбург С.С. Царствование Императора Николая II. Белград. 1939. Т. II. - С. 214-216).
Впоследствии Милюков «признал, что у него никаких реальных данных не было», но дело было сделано, и точно рассчитанная провокация масонов сработала: с этой даты 1 ноября 1916 года начались практические шаги оппозиции по организации заговора против Царя.
Характерным примером продолжения распространения неправды о Царе является высказывание в книге «Романовы...» директора ГАРФ С.В.Мироненко: «Никто не отрицает, что он был добрый человек, прекрасный семьянин, патриот России. Он всегда желал добра своей стране, и не его вина, а его беда, что он оказался на этом месте в такой ответственный час и не смог соответствовать реальной политической обстановке» (С. 349).
Спасибо историку С.В.Мироненко, что он отнёс русского Царя к «патриотам России», но ему, вероятно, не известно признание П.Н.Милюкова, сделанное им после революции: «Мы знали, что весной (1917 г. - В.К.) предстояли победы Русской армии. В таком случае престиж и обаяние Царя в народе сделались бы настолько крепкими и живучими, что все наши усилия расшатать и свалить престол Самодержца были бы тщетны. Вот почему и пришлось прибегнуть к скорейшему революционному взрыву, чтобы предотвратить эту опасность». Вот какой вывод из этих слов делает Н.А.Короленко, приведший их в статье «Гробница в Петропавловском соборе»: «... враги Царя знали о его способностях, в том числе и полководческих, больше, чем люди из его окружения» (http//www.rusvera.mrezha.ru/568/6.htm).
Может ли историк, с таким тенденциозным «набором» знаний о Государе Императоре Николае II, быть главным экспертом по судебно-исторической экспертизе Царского Дела? Что уж тут говорить о псевдоисториках типа Л.Аннинского, Э.Радзинского?
Враги Николая II, а значит и враги России, не являющиеся истинно верующими людьми, не могли простить Государю, и не прощают до сих пор, Его искренней любви к Богу, России и к её простому народу.
Вот пример современного человека, писателя, который считает себя «религиозным человеком» и знает «что есть Бог», чтобы показать «видение» им, историком, «до смешного», Божественного промысла.
«Программа «Познер» с Эдвардом Радзинским» 2 февраля 2009 г. (фрагмент):
В.ПОЗНЕР: Скажите, Вы религиозный человек?
Э.РАДЗИНСКИЙ: Да, я религиозный человек и всегда был религиозным человеком.
В.ПОЗНЕР: Вы разделяете религию и церковь, или для Вас это одно и то же?
Э.РАДЗИНСКИЙ: Нет, я разделяю для себя религию и церковь.
В.ПОЗНЕР: Но когда Вы говорите, что Вы религиозный человек, это как надо понимать?
Э.РАДЗИНСКИЙ: Это надо понимать, что я абсолютно знаю, что есть Бог, и все время вижу его чертеж, его движение в истории. И каждый раз до смешного - я вижу, как он управляет историей...».
В заключение программы:
«В.ПОЗНЕР: Марсель Пруст. А каким представляется Вам абсолютное горе?
Э.РАДЗИНСКИЙ: Это помрачение разума».
«Историк, пишущий об истории», пытавшийся написать о Православном русском Царе и не понимающий главного в состоянии души религиозного человека - любви к Спасителю, обречён на «абсолютное горе» в своей гордыне поставить себя наравне с Богом.
Часть 3. «Так что проверяли мы и «германский», и «еврейский» след...»
История заметания следов Екатеринбургского убийства, во всяком случае, та, что известна миру, моложе этого злодеяния меньше, чем на полгода. Как уже отмечалось, в конце декабря 1918 года, в газете «Нью-Йорк Таймс», был опубликован, разведчиком и журналистом, по совместительству, К.Аккерманом, по существу пересказ, так называемого, «Отчёта Парфёна Домнина», под именем которого был выведен царский камердинер Т.И.Чемодуров.
Сам факт, что мир узнал о гибели «бывшего русского царя» из газеты, принадлежащей Я.Шиффу и то, какие это были сенсационные «неизвестные подробности», выдают с головой организатора первой попытки фальсификации убийства Царской Семьи.
Рукопись этого «Отчёта Домнина» была передана американскому консулу в Екатеринбурге Палмеру из местного монастыря, где П.Домнин якобы жил после того, как покинул дом Ипатьева. Дата, когда это произошло не указана, но в декабре 1918 года «Отчёт Домнина» был направлен в Вашингтон, где «он и хранится до сих пор в отделе разведки», - пишет Ш.МакНил (Секретный план спасения царской семьи. М. 2006 - С. 266). К сожалению, эта рукопись, являющаяся историческим документом, не попала в тот «пласт источников», который, по словам главного эксперта С.В.Мироненко, был «поднят».
Временная пауза в пять месяцев, необходимая для создания этого «Отчёта», затронутые в нём факты, «Приложение» от Исторического общества, а также стилистическое сходство с «Запиской» Юровского - всё это указывает на авторство историка-фальсификатора М.Н.Покровского. «Профессор с пикой» зарабатывал, переправляя на Запад, через свою жену, работавшую в советском посольстве в Швейцарии, «бумаги Романовых», пока Свердлов не перекрыл ему к ним доступ, поручив контроль своему человеку - Л.С.Сосновскому.
«Покровский... вот истинно позорное имя в русской истории и позор для школы московских русских историков», - писал о нём историк и археолог, академик Ю.В.Готье. (Чернобаев А.А. Профессор с пикой или три жизни историка М.Н.Покровского. М. 1992. - С. 5). Ленин часто приглашал Покровского в Кремль, присутствовал он и 20 февраля 1918 г. на заседании Совнаркома о подготовке «следственного материала по делу Николая II и переводе его из Тобольска».
В «Отчёте» обрисованы жестокий «председатель Совета» и, выполняющий его приказы, ироничный, улыбчивый «комиссар охраны» (так его иногда называет в своём дневнике Императрица Александра Фёдоровна). Именно «председатель Совета» уводит Царя на расстрел «группой красноармейцев, состоящей из двадцати человек». «Комиссар охраны», наоборот, человек, к которому Царь обращается «дорогой», а он отвечает с улыбкой, шуткой, хотя и злой: «Ничего не случится до самой смерти».
То, о чём сейчас идёт спор между следствием и его оппонентами, уже было отражено в «Отчёте»: судьба Царя была решена на заседании «Уральского Совета рабочих, казаков и красногвардейских депутатов», которыми «он подозревается в том, что собирался бежать к белочехам, которые продвигаются к Екатеринбургу...». Как и в официальном сообщении в «Известиях» 19 июля 1918 г.: «Жена и сын Николая Романова отправлены в надёжное место», в «Отчёте» сказано, что их «сразу увезли неизвестно куда».
Интересен эпилог «Отчёта», в котором приведена заметка из Челябинской газеты «Утро Сибири»: «На расстоянии 10 вёрст от Екатеринбурга, 30 июля, как заявляла газета, была найдена куча пепла, оставшаяся от сгоревшего дома, в которой были найдены металлические вещи, принадлежавшие семейству Царя, а также сожженные тела членов семьи Романова».
В эпилоге пишется также, что «казнь Николая Романова произведена в соответствии со специальной правительственной декларацией. Все его бумаги были конфискованы».
Имя цареубийцы впервые было сообщено миру в книге Н.А.Соколова, где приведены показания охранника Ф.П.Летемина, в которых он передал слова видевшего расстрел А.Стрекотина: «Стрекотин мне объяснил, что на его глазах комендант Юровский вычитал бумагу и сказал: «Жизнь ваша кончена». Царь не расслышал и переспросил Юровского, а Царица и одна из дочерей перекрестились.
В это время Юровский выстрелил в Царя и убил его на месте, а затем стали стрелять латыши...».
В Советском Союзе книга Н.А.Соколова «Убийство царской семьи» была издана в 1990 году (подписана к печати 10.10.1990 г.), а за полгода до этого события, 20 мая 1989 г., в журнале «Огонёк» (N21) начал печататься цикл статей Э.Радзинского «Расстрел в Екатеринбурге». В первом же номере «Огонька» была напечатана «Записка», названная Э.Радзинским, как «рассказ главного участника событий Я.М.Юровского», в котором говорится: «Николай был убит самим комендантом наповал».
Но, уже в следующем номере «Огонька» (N2, 1990 г.) появилась первая попытка отобрать «лавры» цареубийцы у Юровского. Прозвучала она в рассказе Э.Радзинскому сына Медведева (Кудрина), историка-архивиста М.М.Медведева, о его беседе с Г.П.Никулиным в 1964 г., во время записи в Радиокомитете его и И.И.Родзинского воспоминаний. «Я, - продолжал Медведев, - спросил Никулина: расстрел начался с залпа или это была беспорядочная стрельба? Никулин ответил: «Беспорядочная стрельба». Тогда я спросил его: «Кто сделал первый выстрел?» Он ответил: «Ваш отец Михаил Александрович Медведев. Он выстрелил первым и убил царя»«. Каким образом и когда началась переписка с М.М.Медведевым, а затем и личные их встречи, Э.Радзинский не сообщил, но более полное содержание беседы в Радиокомитете «он узнал от лица, пожелавшего остаться неизвестным».
Теперь, после опубликования записи той беседы, мы знаем, что Г.П.Никулин не только не подтвердил «приоритет» Медведева (Кудрина), но и опроверг его утверждение о «первом выстреле». Тогда-то и возникла необходимость в «свидетельстве» А.Г.Кабанова, о существовании которого М.М.Медведев узнал от Г.П.Никулина во время тех «бесед».
Не менее интересна и история пистолетов, владельцы которых, Юровский и Медведев (Кудрин), начали борьбу за «первенство» к 10-ой годовщине Октябрьского переворота, в 1927 году. Именно в том году Троцкий был снят со всех постов, а его сторонники, в том числе, Белобородов и Сафаров, были вынуждены капитулировать перед Сталиным. Медведев (Кудрин), так радостно обнимавшийся с Белобородовым, почувствовав реальную опасность, решил заручиться «заслугой» в личном убийстве Царя, понимая, что такой человек не может быть подвергнут репрессиям. М.М.Медведев рассказывает Э.Радзинскому: «Кстати, свой браунинг он сдал потом в Музей Революции... Он и сейчас находится в Музее Революции, «тот самый браунинг»...» («Огонёк», N2, 1990).
Напомнить о своём «приоритете» решил и Юровский, который в 1927 году пишет, от своего и Г.П.Никулина имени, заявление директору Музея Революции: «... считаю необходимым передать музею для хранения... кольт номер 71905... и маузер за номером 167177... из кольта (в книге, на с. 159, сказано: «Пистолет системы Маузер» - В.К.) мною был наповал убит Николай, остальные патроны одной... обоймы кольта, а также заряжённого маузера ушли на достреливание дочерей Николая...» Заявление подписано Я.М.Юровским и Г.П.Никулиным.
Заявления Медведева (Кудрина) в Музей Революции Э.Радзинский не нашёл, что свидетельствует об очередной фальсификации приоритета «видного чекиста». Не вяжется этот его поступок и с тем, что «у него была сугубо личная причина «не высовываться»: Медведев боялся, что выяснится его настоящая фамилия». Тут Л.Аннинский задаёт В.Соловьёву вопрос на свою, «болезненную», тему: «Неужели Рабинович!?» Следователь, уже прошедший по «еврейскому» следу, не поддаётся на эту, пусть и в шутливой форме, но явную провокацию: «Кудрин. Потому что именно под фамилией Кудрин его в ранние закавказские годы знал Сталин. Лично» (С. 161).
Э.Радзинский, вместе с М.М.Медведевым, стоял у истоков фальсификации - замены цареубийцы Юровского на лжецареубийцу Медведева (Кудрина). С присущим ему драматургическим приёмом - наиграно-взволнованным пафосом, он подводит итог рассказу сына чекиста, своего коллеги - историка-архивиста (какой счастливый случай!): «Если всё это действительно так, значит, в своей «Записке» Я.М.Юровский приписал себе пулю, убившую царя! Что ж, для него эта пуля была исторической миссией, желанная высокая честь. «Честь расстрела» - новое понятие новой эпохи...» («Огонёк», N2, 1990). Эту версию, более основательно, Э.Радзинский развил в книге «Николай II: Жизнь и смерть».
Что на самом деле скрывается под «исторической миссией» Э.Радзинского остаётся только догадываться, но известно, что «идейным революционером» Юровский никогда не был. Вернувшись в Россию с большими деньгами после поездки за границу, он зажил «барином», преуспевающим дельцом, как пишет о нём, хорошо изучивший его биографию, Я.Резник в повести «Чекист» (Свердловск, 1972).
В том диалоге Л.Аннинский - В.Соловьёв, следователь, в связи с темой «ритуального убийства», говорит: «Мы поднимали личные дела людей, выносивших решение о расстреле и принимавших в нём участие. Выясняли национальность, религиозную принадлежность, весь путь этих людей от рождения до смерти» (C.199). Возможно, хотя и маловероятно, что следствию удалось узнать подробности пребывания Юровского в США и Германии, а также происхождение его первоначального капитала, о котором говорил его брат, но достоянием общественности эти сведения не стали. Более того, обнаруженные многочисленные факты намеренной фальсификации содержания документов, свидетельствуют о том, что истинные факты, добытые следствием и противоречащие версиям следствия, могли быть скрыты.
Английские авторы в своей книге пишут: «Яков Юровский, последний комендант Дома особого назначения, создал пять вариантов собственной биографии...» (С. 44). Нашли они и следы пребывания Юровского в Германии: «Оказавшись в Берлине, Юровский сперва работал часовщиком, а затем... устроился в одну из берлинских фотостудий... стал опытным фотографом, наделённым особым даром композиции и видением предмета...» (С. 449). Юровского готовили к подпольной деятельности в России, где этот «дар» ему пригодился, например, в Томске при изготовлении фальшивых паспортов бежавших из ссылок в Сибири. Там же, указывается на тот факт, что находясь в ссылке в Екатеринбурге, Юровский, открывший там собственную фотостудию, по «отзывам одного екатеринбуржца, близко знавшего его... «вёл дела с далёкими странами, например, с Германией и Америкой»« (С. 449).
К сожалению, издательство «Эксмо», выпустившее эту книгу, не привело перечень ссылочных источников «около 500 не публиковавшихся прежде документов», как сказано в аннотации. Попытки автора данной статьи найти английское издание этой книги, в том числе, в самой редакции, не увенчались успехом. Был бы глубоко признателен тем читателям, которые смогли бы прислать в редакцию РНЛ приложение с этим перечнем в английском издании книги.
Неправдой является, в ответ на вопрос Л.Аннинского нашли ли «еврейский след», утверждение В.Соловьёва, связавшего этот «след» и «ритуальное убийство: «Выясняли... весь путь этих людей от рождения до смерти». Однако, следствие ограничилось только тем, что «поднимали личные дела людей, выносивших решение о расстреле и принимавших в нём участие» (С.199).
Это относится не только к биографии Юровского, но и к биографии Ф.Голощёкина, партийное имя которого - Филипп, некоторые историки выдают за подлинное, отрицая его еврейское происхождение. Что известно о жизни Голощёкина в Витебске, оплоте хасидов, где он учился в гимназии, а потом работал? В Энциклопедическом словаре Русского библиографического общества Гранат «Деятели СССР и Октябрьской революции», в трёх сводах которого присутствуют 244 деятеля, куда менее «заслуженных», чем Голощёкин, его биографии нет. А.Белобородов включён в почётный I свод, а П.Войков - в III, но кто они по сравнению с членом ЦК РСДРП(б) и Петроградского РВК Голощёкиным?! Ничего не известно и о его личной жизни, кроме показаний бывшего наркома Н.И.Ежова, порочащих «старого большевика» Голощёкина в «нетрадиционной сексуальной ориентации».
В книге «Романовы...» следователь В.Соловьёв развивает новую тему: «По-видимому, у Голощёкина был дурной характер», ссылаясь на характеристику, данную ему Свердловым. «Он стал форменным неврастеником и становится мизантропом...», - пишет общительный «хулиган Яшка» в письме к жене (ссылка на документ, как всегда, отсутствует). «Вот такой «симпатичный человек» приехал к «друзьям» Ленину и Свердлову «порадеть за человечков», позволить ему угробить Царскую семью на «благо пролетариата»«, - делает вывод В.Соловьёв (С. 150).
Не слишком ли всё так просто? Во-первых, почему Голощёкину больше надо это «благо пролетариата», чем признанным его «вождям», а, во-вторых, в сибирской ссылке не один Голощёкин «портится, создаёт сам себе невыносимые условия существования», как пишет Свердлов. Ничто человеческое было не чуждо и «товарищу Филиппу», не надо на него наговаривать: годы ссылки остались позади, сейчас его время весело жить и он, после возвращения из Москвы, отправляется на пикник в лесу сотоварищи и «девицами». Этот пикник не раз вспоминал следователь В.Соловьёв, отстаивая невиновность Ленина и Свердлова в пролитии крови Царской Семьи.
Если следствие признаёт связь «ритуального убийства» и «еврейского следа», то присутствие последнего явно прослеживается в семизвенной цепочке от Москвы до Екатеринбурга: Свердлов - Голощёкин - Коганицкий - Войков - Родзинский - Зиновьев - Юровский.
Чтобы проследить путь человека «от рождения до смерти» надо, прежде всего, захотеть это сделать. Бесследно исчез в 1935 году после окончания института самый молодой из охранников-чекистов в Ипатьевском доме, член партии, участник Гражданской войны, живший в Москве с женой и ребёнком, Виктор Нетребин. Он был лично знаком с Н.Н.Крестинским и Л.С.Сосновским, о нём вспоминал в своём «Докладе» в Свердловске в 1934 г. Юровский и «следы» такого человека не нашёл следователь В.Соловьёв. Что тут говорить о высшей математике - «германском» и «еврейском» следах! К тому же, почему-то забыт «американский» след, а в Екатеринбурге «трудились», по словам А.Г.Кабанова, «два бывших эмигранта - оперативные сотрудники Ч.К.... Гринберг и Гольфард» (Плотников И.Ф. Правда истории. Гибель царской семьи. Екатеринбург. 2008. Т. II. - С. 137).
Следствие, как огня боящееся темы «ритуального убийства», по существу, ничего конкретного в этом вопросе не сделало, повторив версию Э.Радзинского о том, что «кто-то мог на обоях прочистить засорившееся перо» (С. 199). Достаточно провести следственный эксперимент, чтобы убедиться в том, что для этой цели выбрано самое неудобное место во всей комнате. Это было сделано для того, чтобы «каббалистическая надпись» располагалась рядом с надписью из чисел и букв на подоконнике, составляющей единый, с надписью из знаков, замысел, что является его логичным подтверждением: нумерология - одна из главных частей каббалистики. Отсутствуют заключения экспертизы о том, что надпись на подоконнике, как и надпись на стене, не являются зашифрованным сообщением, да этого не сможет утверждать ни один из специалистов по тайнописи.
Чем же можно объяснить столь откровенную фальсификацию в этой книге, примеры которой были приведены в статьях «Подлог»? Настолько неприкрытую, что невольно приходит мысль о её провокационном характере: «мы себе можем это позволить и остаться безнаказанными»! «Неизвестные подробности» и сопровождающие их истории - всё это «адресовано широкому кругу читателей». Для остальных же, «посвящённых», в книге есть достаточно знаков, опровергающих ложные сообщения о «неизвестных подробностях» и, в первую очередь, главное - о лжецареубийце.
Это, прежде всего, показывающие лицо истинного цареубийцы, фотографии на развороте: «Николай II c cыном. Яков Юровский с сыном» (С. 152, 153), как и попытка превращения трагедии в фарс - разыгранный В.Соловьёвым и Л.Аннинским «шекспировский диалог». Кто придумал, и кто рассказал, следователю глумливую историю про шляпу на Медведеве (Кудрине), палаче-добровольце, по так понравившейся следователю версии? Общался ли сам В.Соловьёв с историком-архивистом - виртуальным цареубийцей, настолько засевшим в сознании следователя, что о нём он так сказал: «Михаил Михайлович Медведев. По документальным материалам, нами внимательно проверенным, это человек, первым выстреливший в Николая II» (С. 155). В 1993 году, когда началось следствие, в газете «Совершенно секретно» (N8), предваряя последующие фальсификации, была опубликована статья М.М.Медведева «Цареубийца мой отец».
Кто теперь сможет установить авторство истории про шляпу и браунинг, из которого должен был быть убит Сталин? Но точно известно, что из этих двух историков-архивистов по образованию, долгое время по теме цареубийства общавшихся между собой, один является драматургом.
Часть 4. «Наконец за переездом... в Поросёнковом логу...»
В том диалоге с Л.Аннинским следователь В.Соловьёв подходит к одному из наиболее спорных вопросов - захоронению жертв расстрела: «... за переездом «184-й километр», в Поросёнковом логу, что близ деревни Коптяки, около 4 часов 30 минут утра грузовик пошёл не по основной дороге, а по «времянке» и застрял окончательно: его не могли вытащить в течение двух часов. Юровский, понимая, что скоро рассвет, а охрана отпущена, принял решение зарыть трупы здесь же, в гати, посреди дороги» (С.164).
Небрежность в этом повествовании кажется просто немыслимой для человека 16 лет занимавшегося этим делом. Во-первых, следователь так и не понял, что основной дорогой в те дни, как раз и являлась «времянка», а между тем, в этой же книге, в разделе «Немногим» (С.302, 303) приведена, правда, выполненная не в масштабе, схема той местности, на которой изображены дорога через Поросёнков лог и «времянка». Если бы грузовик пошёл по «времянке», как он шёл на рассвете 17 июля, он не застрял бы, а то, что ночью 15 июля была гроза и дождь, а лог - это самое низкое и топкое место, Юровскому было известно: он в тот день уже ездил в урочище «Четырёх Братьев».
Cвоё название - «времянка», дорога эта получила по её назначению: временно, при строительстве железной дороги, обеспечить подвоз необходимых материалов. Обычно, за городской чертой, времянка шла вдоль железнодорожного полотна. На схеме местности в книге (С. 302, 303) ответвление от Коптяковской дороги к будке N185 ошибочно названо «времянкой», которая, в действительности, идёт вдоль горно-заводской (железнодорожной) линии от вокзала г. Екатеринбурга.
То ответвление к будке N185, ошибочно обозначенное в книге «времянкой», использовалось в тех случаях, когда по Коптяковской дороге в районе Поросёнкова лога, после прошедших дождей, проехать, даже телегам, было невозможно.
В книге Л.А.Лыковой «Следствие по делу об убийстве российской императорской семьи» (М., 2007. - С. 160) приведена «Схема местности, прилегающей к руднику «Четыре брата»« из соколовского архива, профессионально выполненная топографом ещё русской школы. Эту схему и надо было привезти в книге, претендующей на звание «самого полного собрания материалов исследований «царского дела» - результатов титанического труда сотен учёных».
Во-вторых, в половине пятого утра, за полчаса до восхода солнца, не «скоро рассвет», а он уже заканчивается (восход солнца в 5 ч. 7 мин.) и в будке путевого сторожа на переезде уже проснулись дачники, не пропущенные накануне вечером в Коптяки. В двухстах метрах от переезда Юровский с людьми приступает к рытью ямы для захоронения девяти трупов и сжиганию двух других.
Дым костра и сопровождавший его характерный запах от сжигания тел не могли быть не замеченными людьми, находившимися на переезде.
Трудно объяснить это, как и решение проезда через топь лога при наличии хорошей дороги, которую знал водитель «Фиата», ехавший по ней на рассвете 17 июля. Да и ехал ли Юровский на «глубокие шахты»?
Действительно, не собирался же он проехать через весь город на машине с повреждённым колесом, в сопровождении кавалькады телег и верховых, на «глубокие шахты», находящиеся «на 9-ой версте по Московскому тракту». В «Записке» Юровского говорится, «что одновременно с грузовиком, который привезет трупы, приедет автомобиль с чекистами, которые под предлогом обыска арестуют всю публику» (Плотников И.Ф. Указ. соч. - С.66). Под «публикой» имелись в виду сторожа, находящиеся на этих шахтах, возле которых, к тому же, был посёлок, и необходимо было выставить оцепление, подобно тому вокруг рудника в Коптяковском лесу. Эта, широкомасштабная операция чекистов, должна была быть осуществлена до прибытия туда «грузовика с трупами» и не могла остаться не замеченной в городе, отразилась бы она и в воспоминаниях чекистов. Не исключено, что она стала бы известной и белому следствию.
Ответить на все эти вопросы, связанные с захоронением и перезахоронением и было задачей следствия. Вот как об этом рассказывает Л.Аннинскому следователь В.Соловьёв: «Приняли следующее решение: все трупы обезобразить серной кислотой, часть трупов сжечь, а часть мелкими группами побросать в глубокие шахты, расположенные по Московскому тракту в окрестностях Екатеринбурга. Для этих целей выделить около 170 литров серной кислоты и бочку керосина, ёмкостью около 10 - 12 пудов (160 - 180 л» (С. 163).
Почему, в таком случае, это не было сделано у Ганиной ямы, куда были доставлены кислота и керосин, а их повезли на «глубокие шахты», где обстановка с «множеством народа» была не лучше, чем в урочище Четырёх братьев? Или было, согласно принятому решению, сделано?
Представляется, что ответить на все эти вопросы, без признания фальсификации в воспоминаниях участников тех событий и, в первую очередь в «Записке» Юровского, истории перезахоронения, невозможно. Это справедливо и в отношении состава расстрельной команды.
Следует признать тот факт, что для установления истины в Царском Деле, необходим поиск дополнительных источников.
Остаются без ответа вопросы и по захоронению, найденному в Поросёнковом логу в 2007 году. За то время, каким располагал Юровский для сжигания двух тел (около 4-х часов), невозможно их сжечь до размеров тех костных «фрагментов» (общей массой 100 г.!), что были обнаружены в Поросёнковом логу в июле 2007 года. Не было в захоронении остатков свинцового заполнения пуль, вытекшего в почву, наподобие тех, что были обнаружены в кострищах на Ганиной Яме.
Среди того, «что было найдено на руднике в урочище Четырёх Братьев» Н.А.Соколов отметил: «62. 24 кусочка свинца, 2 пули от револьвера системы Нагана и одна стальная оболочка от такой же пули. Форма кусочков свинца весьма характерна. Свинец растапливался в огне и, охлаждаясь затем, сохранил неправильную форму застывшей массы. Пустая оболочка от пули - закопчена. Из неё вытек свинец под действием огня» (Соколов Н.А. Указ. соч. С. 271). Соколов делает вывод: «Части трупов сжигались в кострах при помощи бензина и уничтожались серной кислотой. Оставшиеся в телах пули падали в костры; свинец вытапливался, растекался по земле и, охлаждаясь затем, принимал форму застывших капель пустая оболочка пули оставалась» (Там же, с. 273, 274).
Следователь В.Соловьёв в том диалоге с Л.Аннинским утверждает: «...все они - Войков (он, кстати, в расстреле не участвовал), Родзинский, Никулин - не участвовали в захоронении». Почему из числа «захоронщиков» исключён И.И.Родзинский? Имеется запись беседы с ним в Радиокомитете, в которой он рассказывает о первоначальном захоронении в шахте, а затем о перезахоронении на Коптяковской дороге. Его свидетельство о сожжении там нескольких тел: «то ли четырёх, то ли пять, то ли шесть человек», отличается от того, что сообщают другие участники захоронения, и об этом факте надо было сказать читателям, а не прибегать к фальсификации.
Нельзя не согласиться с С.В.Мироненко: «... на протяжении нескольких лет комиссия работает, но результаты не обнародуются - у людей невольно складывается впечатление: что-то скрывают, недоговаривают... А если скрывают факты и не хотят говорить правду, то почему? Потому что хотят что-то сфальсифицировать» (С. 353).
Директор ГАРФ, главный эксперт по судебно-исторической экспертизе (?), имел в виду «правительственную комиссию 1990-х годов», но это справедливо и по отношению к работе следствия, которое до сих пор не опубликовало постановление в связи с закрытием дела или самые важные документы из него, как например, заключения по исторической (!) экспертизе.
Видимо, придётся ждать очередной книги какого-нибудь автора, «удобного» для следствия, милостиво допущенного к пространным материалам «Постановления», или ещё одной, вроде книги Н.Розановой или самого Владимира Соловьёва «Тайны Старой Коптяковской дороги» (изд. «Достоинство». М. 2010). Вместо документов, читатель вновь получит их сфальсифицированные интерпретации, подобно тем, что приведены в книге «Романовы...», преследующие цели доказать правоту версий следствия - старых и новых, скрытых в «неизвестных подробностях».
Эпилог
Можно было бы поставить точку по теме, поднятой РНЛ в той статье «Кого мы хотим обмануть?», если бы не возникла необходимость в освещении своеобразной, каббалистической (нумерологической), «переклички», вольно или невольно, прозвучавшей на страницах книг «Романовы. Подвиг во имя любви» и «Романовы. Судьба царской династии». Английские авторы Г.Кинг и П.Вильсон уже во введении трижды повторяют число дней, проведенных Царской Семьёй в Ипатьевском доме - 78, сопровождая его ни разу не повторяющимися эпитетами: «заточение продолжалось семьдесят восемь дней», «вымыслы, покрытые вульгарной патиной семьдесят восемь дней, «последние семьдесят восемь дней екатеринбургского пленения» (С. 35).
Трижды повторённое число 78, с его оккультным значением в каббалистике - нумерологическим числом шесть, обозначило присутствие в совершённом злодеянии существа, противостоящего Богу. Чтобы подчеркнуть ключевое значение этого числа, авторы вынесли его в заголовок пятой главы «Семьдесят восемь дней», в тексте которой ещё дважды повторяется это число дней с эпитетами «долгих» и «последние» (С. 275, 277). Таким образом, вместе с названием главы, это число вновь повторено трижды.
Не обошли английские авторы, видимо хорошо разбирающиеся в тонкостях каббалистики, своим вниманием и присутствующее в ритуале жертвоприношения число одиннадцать (недель), из которого состоит число семьдесят восемь (дней). В тексте этой главы они дважды повторили фразу «эти трагические одиннадцать недель» (С. 275, 276), по числу жертв этого злодеяния. К числу «одиннадцать» организаторы злодеяния подбирались постепенно: сначала из Ипатьевского дома в тюрьму 27 мая были уведены и позже расстреляны К.Г.Нагорный и И.Д.Седнев, а 16 июля вечером был удалён из дома и передан в распоряжение внешней охраны, находящейся в доме Попова, беспрерывно плачущий, мальчик Леонид Седнев.
В книге «Романовы Подвиг во имя любви» в главе «Их горькие муки» первый из разделов назван «Ипатьевский дом. День семьдесят восьмой...» и ниже, в тексте, повторено: «Этот день (78-й заточения в Ипатьевском доме)...» (С.305). Ранее (С. 144), в тексте к фотографии «Дом особого назначения», сказано: «Они проведут в доме Ипатьева 78 дней». Таким образом, это число также трижды повторено и в этой книге. В отличие от книги английских историков, авторство текста надписи и раздела осталось для читателей неизвестным.
Не случайно отмечено именно число 78, являющееся знаковым, присутствующим в надписях на подоконнике: в трёх - «24678 ру. года», «148467878 р», «87888» непосредственно, а в надписи «1918 года» - скрытно, так как этому году соответствует 5678 год древнееврейского календаря.
Автор данной статьи продолжает работать над полной расшифровкой надписей на подоконнике, находящейся сейчас на стадии апробации, изучает их взаимосвязь с каббалистической надписью на обоях стены, расшифрованной на данный момент только М.В. Скарятиным-Энелем.
Автор просит благочестивого читателя его святых молитв о себе, поскольку соприкосновение с оккультизмом даже в исследовательских целях несет большую опасность для души.
Оккультный смысл всех этих надписей, являющихся частью ритуального убийства, подтверждают вывод Энеля: «Чувство страха, которое охватывает при мысли об этом оккультном действии, мучительно. Угроза надгробной надписи преследует, как очень древняя угроза, направленная против всего мира». Энель оказался неправ только в отношении того, что эта «угроза» - возможная опасность, в то время, как она оказалась реализованной. События мировой истории, последовавшие после 1918 года, трагическая судьба России - тому подтверждение.
