Демократия или «игралище олигархии»?

Как ранее сообщала «Русская народная линия», 10 сентября Президент России Дмитрий Медведев выступил на пленарном заседании мирового политического форума «Современное государство: стандарты и критерии демократии», прошедшего в Ярославле. Глава Российского государства изложил свое представление о демократии и ее идеальной модели.

В связи с этим выступлением Президента России мы попросили известного политолога, доктора философских наук, профессора МГУ Валерия Николаевича Расторгуева ответить на несколько вопросов, касающихся доклада Дмитрия Медведева.

«Русская народная линия»: Валерий Николаевич, как в целом Вы оцениваете выступление Президента России? Можно ли сказать, что это был один их тех рядовых докладов, с которыми главы государств по обыкновению выступают на международных форумах? Или это была программная речь, в которой Дмитрий Анатольевич изложил пути развития политической системы России на ближайшее будущее? Или Президент таким образом изложил некоторые тезисы своей предвыборной программы?

Валерий Расторгуев: Думаю, все намного проще. Нашему Президенту, как и многим лидерам других стран, просто интересно хотя бы иногда призадуматься над тем, чем они занимаются и что они собираются построить. Как известно со времен Платона, политика - искусство сродни строительному, и здесь для начала надо иметь хотя бы самое расплывчатое, но лучше - тщательно продуманное представление о конечной цели, т.е. проект. Парадокс в том и заключен, что сегодня конкурирует великое множество проектов, в том числе и «великих», таких например, как Евросоюз, но с целями - полная безнадега. Не знают господа, что строят, ибо уповают только на себя, на человеческое воображение и разум. А гордыня нашего разума - плохой советчик, тем более, если это разум людей, жизнь которых до такой степени подчинена суете политической борьбы, что о чем-то другом они думать просто не приспособлены.

Это касается не только России, но и того же ЕвроДома: так и не смогли европейцы принять хоть какую-то конституцию, поскольку не сошлись во мнении, что же получится или должно получиться у них в итоге, во имя чего все труды. Во имя Кого - они давно уже не спрашивают, ибо являются не рабами Бога, а рабами так называемой политической корректности, которая стократ хуже любой цензуры: цензура запрещает говорить, политкорректность - думать. Западному человеку не предписано этими правилами даже вспоминать, например, о христианской цивилизации и миссии. Но политики не останавливаются на достигнутом: они запрещают теперь по требованию феминисток и сексменьшинств употреблять в документах слова «мать» и «отец», заменяя их нейтральным «родители», чтобы не возмутились сторонники полного равенства (вплоть до «бесполости») между мужчинами и женщинами, нормальными людьми и содомитами. Последних теперь надо считать более нормальными, чем прочие традиционалисты, боле того - образцами нормы. К слову, если у нас будут приняты единые «стандарты демократии», о чем больше всего и говорилось на форуме, то надо отдавать себе отчет в том, что в эти стандарты входит в качестве главного условия защита особых прав сексменьшинств. А среди этих «прав человека» - не только право на активное политическое участие (представьте себе такую правящую партию, и вы поймете, что нынешняя - не худший вариант). В числе «прав» - и введение обязательных государственных образовательных программ для детей, пропагандирующих «ценности» полной сексуальной свободы. Так что посочувствуем нашим бывшим согражданам, тем же прибалтам, обменявшим «тюрьму народов» на ЕвроДом, который временами напоминает публичный...

Для того, чтобы отойти от этих грустных мыслей и недобрых предчувствий, хотя бы немного взбодриться и почувствовать себя почти такими же действительно свободными и нормальными, свободно мыслящими людьми, как и все простые люди, которым нет дела до бесконечных запретов на право думать самостоятельно, лидеры ряда стран по инициативе Д.А. Медведева и приглашают на свои «посиделки» ученых. А среди них иногда встречаются и независимые теоретики, известные политологи. В этом, наверное, и заключается позитивный смысл Ярославского политологического форума, который становится регулярным (это второе его заседание). Замечу, что первая встреча мне показалась более представительной и интересной в научном отношении.

Не думаю, что, оценивая обширные выступления нашего лидера, не следует серьезно говорить о какой-то предвыборной программе. Во-первых, не тот формат, а во-вторых, нашей власти, если говорить по совести, и не нужны программы, т.к. выбирать избирателям не из чего, да и незачем. Монополия так называемой правящей партии в РФ - то же, что однопартийность, но под флером демократических выборов и процедур. Об этом говорят даже некоторые не самые лукавые крупные политики, верой и правдой поддерживающие существующую модель. Да и Президент не особо скрывает сей прискорбный факт, расценивая его как неустранимый порок нашей «переходной» системы. Переход затянулся, поскольку не договорились, куда переходим.

Есть ли у организаторов форума цели, о которых не заявляют официально? Очевидно, что есть и должны быть. Очень хотят они, например, понравится Западу, чтобы наших лидеров меньше боялся западный обыватель. И это правильно. Поэтому у «тандема» и возникло, видимо, распределение функций: Премьер должен нравиться россиянам (всецело стоит на стороне простых людей и резко критикует врагов России), а Президент - Западу. Для этого ему и приходится постоянно подчеркивать свою лояльность и терпимость, сугубо либеральный настрой мысли, обогащать свой язык лексиконом правозащитников. Посочувствуем и поддержим, насколько возможно: во-первых, плохой мир лучше хорошей войны, а во-вторых, в самом стремлении жить по нормам демократии нет ничего плохого.

РНЛ: Как Вы относитесь к тому, что Президент выделил демократию как наилучшую форму правления для России? Можно ли согласиться с таким мнением? Ведь многие наши сограждане, в частности, многие наши читатели, наиболее приемлемой формой правления для России считают самодержавную монархию. Как отмечают опросы общественного мнения, большинство граждан России с недоверием и неприязнью относятся к демократии.

Валерий Расторгуев: Во-первых, недоверие к демократии - обычная и более того - вполне закономерная и естественная позиция всех мыслящих людей, в том числе и самых убежденных демократов (если они мыслят), а не только граждан России. И действительно, как можно доверять мнению большинства, а тем более - мнению политиков-демократов, которое часто не имеет никакого отношения к интересам большинства? Да и можно ли вообще знать, чего хочет наша знать, а тем более большинство? Как можно ставить недосягаемую задачу - согласовать эти несовместимые желания? И как защитить интересы большинства, если едва ли не главная ценность демократии - защита интересов меньшинств? И еще один вопрос: в какой степени соответствует позиция властей предержащих, называющих себя слугами народа, мнению самого народа? Поинтересуйтесь отношением рядовых людей и публичных политиков-демократов к смертной казни, особенно после терактов, например, во Владикавказе, и вы сразу почувствуете разницу. Этот водораздел проходит не только между правящим классом и народом, но и через сознание самих людей во власти.

Не случайно Президент, убежденный сторонник демократии, четко и вполне однозначно формулирует позицию власти по отношению к этим нелюдям: «уничтожить!», «истребить!», хотя публично никогда не признает, разумеется, правоты большей части народа, требующего уничтожить нелюдь, но по закону, после открытого суда, желательно короткого. Очевидно, что даже постановка таких риторических вопросов содержит в себе оценку демократии как «наилучшей» и тем более «наичестнейшей» формы правления. Здесь вся стать вспомнить афоризм Черчилля: «демократия - не лучшая форма правления, но лучшей пока еще никто не придумал». Кроме того, демократизация, хотя и расширяет свободу научного познания механизмов власти, ведет к существенному снижению уровня политического знания. К примеру, выдающийся политолог Карл Манхейм, признавая эффективность демократического правления, считал, что демократическое общество с необходимостью «будет стремиться устранять качественные элементы из своего опыта и сводить к минимуму ценность качественного знания».

Во-вторых, демократия и монархия не исключают друг друга ни в теории, ни на практике. Разве не служила британская монархия в течение долгого времени едва ли не главным образцом успешного функционирования демократических институтов? Разве не давала история Российской империи образцы подлинного народовластия? Свою статью «Парча и порча: монархия и демократия», напечатанную в только что вышедшем номере журнала «Трибуна русской мысли» и размещенную еще до выхода журнала на РНЛ, я начал со слов Ф.М. Достоевского: «Мы, монархии, должны быть свободны... Мы можем быть свободнее всех на свете, все свободы даровать народу, обожающему монарха, и в принципе, и лично. Это теория славянофилов. Но неужели это только теория?»

Приведу небольшой фрагмент из своей же статьи, поскольку здесь содержится ответ на ваш вопрос. «Если бы, к примеру, наши писцы не отредактировали Н.М. Карамзина, то наши граждане со школьной скамьи, «воспламененные любовью к отечеству, взывали только: Бог и Государь!»... Страшно (с позиций политкорректности и толерантности) признать, но факт: они, граждане, и по сей день полагали бы, что в царской России было гражданское общество, которое не уступало европейским образцам, что представляется для нашей нынешней демократии недостижимым. «Где видим гражданское общество, - задавался вопросом Карамзин, - согласное с истинною целию оного, - в России ли при Екатерине II, или во Франции при Наполеоне? Где более произвола и прихотей самовластия? Где более законного, единообразного течения в делах правительства?». Для него эти вопросы казались риторическими. Если бы историю не переписывали, а историков не поправляли, то высшей формой правления наши современники почитали бы и сегодня не «суверенную демократию», а российскую монархию, которая «пленялась характером древних республиканцев». И уж совсем неправильно было бы (с позиций все той же политкорректности), чтобы простые граждане предсказания Карамзина принимали на веру. К примеру, Карамзин спрашивает: «Если некоторые вельможи, генералы, телохранители присвоят себе власть тайно губить монархов, или сменять их, что будет самодержавие?» И сам отвечает: стала бы Россия в таком случае «игралищем олигархии, и должно скоро обратиться в безначалие, которое ужаснее самого злейшего властителя, подвергая опасности всех граждан, а тиран казнит только некоторых» (все приведенные цитаты - из Записки Карамзина «О древней и новой России в ее политическом и гражданском отношениях»). Как видим, нельзя историю нарративную не «перенарратировать», никак нельзя. Демократические убеждения не позволяют».

РНЛ: Президент выделил 5 «универсальных стандартов демократии». При ближайшем рассмотрении этих критериев возникает ряд вопросов. В частности, Дмитрий Медведев отмечает способность демократического государства защищать своих граждан от посягательств со стороны преступных сообществ и терроризма. Но ранее в том же докладе он заявил, что «демократия - это такая форма общественного устройства, которая периодически подвергается испытаниям. И в отличие от тоталитарных режимов демократия более уязвима», напомнив про террористический акт во Владикавказе. Как сочетается способность демократии защищать своих граждан и ее уязвимость? Не кажется ли Вам, что это взаимоисключающие качества? Также Президент заявляет, что демократия способна обеспечивать высокий уровень технологического развития. Д. Медведев настаивает на том, что это особенность демократии. Так ли это? Ведь в космос первым полетел гражданин не демократического государства, а космонавт, проживавший в СССР, где, по мнению Запада, господствовал тоталитарный режим. Четвертой отличительной особенностью демократии является, по словам Президента, высокий уровень культуры, образования, средств коммуникации и обмена информацией. Можно ли согласиться с этим мнением? Даже на Западе вынуждены были признать высочайшие достижения СССР в области культуры и искусства. Большинство наших сограждан признают, что советское искусство, в первую очередь, кинематограф, превосходит современное российское искусство. Если следовать логике Д.Медведева, то такое соотношение просто невозможно, поскольку, по его мнению, искусство демократического государства должно быть выше искусства недемократического, тоталитарного или авторитарного государства. Но так ли это на самом деле? Валерий Николаевич, не кажется ли Вам, что Президент предъявляет к демократии требования, которым она не способна соответствовать? Можно ли сказать, что демократия не обладает теми качествами, которыми ее наделил Д.Медведев? А если и обладает, то можно ли утверждать, что эти качества присущи только и исключительно демократии? Что ни монархия, ни тоталитарное или авторитарное государство не могут иметь эти качества?

Валерий Расторгуев: Начну с последнего вопроса - можно ли утверждать, что весь набор качеств, которые предъявляются к государству и самой политической системе (от защиты границ и населения до обеспечения высокого уровня технологического развития), присущи только и исключительно демократии? Скорее всего, я соглашусь с таким утверждением. Но с одной поправкой - речь должна идти не о какой-то придуманной идеальной демократии с ее сомнительными стандартами, принятыми «восьмеркой» или какой-то другой наднациональной организацией, а только о той конкретной форме правления, которая реально и ежечасно доказывает свою способность решать эти задачи, отвечать на вызовы времени. На прошлом Ярославском форуме, к слову, была высказана мысль о том, что не голосование, а только испытание кризисом позволит сделать вывод, у какой демократии больше шансов - у «горизонтальной» (евро-американские стандарты) или у «вертикальной». В последнем случае речь шла о китайском пути политической и технологической модернизации, в котором соединены признаки жесткого авторитаризма и коллективизма с демонстрацией потенциала системы демократических институтов, построенных по западным лекалам, но на основе сохранения цивилизационной идентичности и самобытности.

На нынешнем форуме была озвучена и стала предметом обсуждения прямо противоположная установка - искать модель «демократии без прилагательных». То есть говорить следует не о реальных формах эффективного управления государством, а о полном единомыслии и унификации моделей. Другими словами, не ложно быть ни «китайской демократии», ни нашей, которую до этого форума часто называли «суверенной». Теперь, наверное, не будут. Если именно такой подход возобладает, то различий между демократиями и тоталитаризмом не останется вообще. Их и так уже мало остается в условиях, когда насильно насаждаются жесткие принудительные схемы демократизации. Вспомните совет незабвенного и всегда дико остроумного (почти как Черномырдин) Буша младшего, сделанный Путину: «России нужна такая же демократия, как в Ираке»...

Теперь по порядку. Первый вопрос - об уязвимости демократий и неуязвимости тоталитарных режимов. Тот факт, что именно жестко тоталитарные системы чрезвычайно уязвимы, не должен вызывать сомнений, поскольку они постоянно демонстрируют в современном мире свою слабую конкурентоспособность. Большая часть «вечных» систем такого плана на наших глазах ушла в небытие, хотя до последнего доказывала свое несомненное превосходство перед «гнилым Западом» (замечу, действительно гнилым или основательно прогнившим). При тоталитаризме почти нет неповешенных казнокрадов, некастрированных педофилов, героизированных предателей и прочей дряни, которой мы нахлебались вдоволь. В чем же сила демократических институтов правления, которые не могут справиться даже с этой заразой? В том, что они не устраняют риски, а делают ставку на управление рисками. Правда, не у всех получается. Но, как говорится, тот, кто не рискует, не пьет шампанское. К сожалению, российский путь демократизации основан не на управлении рисками, а на желании любой ценой избежать политических рисков. Отсюда вечно поджатый хвост, когда мы встречаемся с потенциальными врагами, которые даже не пытаются скрыть свои планы. У нас теперь якобы нет стратегических противников, остались одни партнеры. На прошедшем форуме реанимировали даже идею покойного Ельцина о вступлении России в НАТО. Сделает ли нас такая бодрая позиция (стояние с поджатым хвостом) сильнее, прочнее, неуязвимее? Сомневаюсь.

Второй вопрос - способна ли демократия обеспечивать высокий уровень технологического, социального и культурного развития, если мы до сих пор проедаем запас прочности, который остался от «тоталитарного» СССР? Да, я согласен с Президентом: способна, еще как способна. Но и здесь есть одно «но»: руководители и идеологи «тоталитарного» СССР тоже считали себя демократами, причем истинными, а страны советского блока так и назывались - странами народной демократии. Звучало, конечно, диковато - «народное народовластие». Но доля правды была: у простого люда именно в нашей стране и странах социализма появились все те социальные гарантии, которые сначала скопировали европейские страны, назвавшие себя не без основания социальными государствами, а сейчас никак не могут отобрать обратно (тот же «пенсионный возраст»). У некоторых получается с минимальными погромами, у других - с максимальными потрясениями. У нас начнется новая волна «минимизации социальных издержек» после выборов президента, в 2012-м году, чтобы не испортить праздник демократии. Никто и не скрывает, власти готовятся к этому сами и загодя готовят благодарных избирателей. Повсеместное, глобальное наступление на права трудящихся под предлогом кризиса (всем плохо, а миллиардерам - так просто невыносимо) подтверждает истину: если доля правды была в «советской демократии», то и немалая доля кривды заключена и в образе безукоризненной западной демократии. Хрен редьки не слаще, когда другого выбора людям не предоставляется. Я - за демократию, но не навязанную и не лживую, как минимум, не «по-иракски» и не по стандартам, взятым с потолка, даже если это высокий потолок Капитолия.

РНЛ: Пятый стандарт демократии, по мнению Президента, - это «убежденность граждан в том, что они живут в демократическом государстве. Это, может быть, субъективная, но крайне важная вещь». Исходя из этих слов, можно придти к выводу, что демократия - это не реальная вещь, а некая умозрительная субстанция, вызывающая приятные ассоциации. В таком случая демократией модно назвать любую желательную форму правления. Можно ли сказать, что демократия является не объективной реальностью, а скорее плодом воображения?

Валерий Расторгуев: По сути, мы уже ответили на этот вопрос. Мечтать не вредно, вредно не мечтать. У людей должны быть какие-то политические убеждения, если не достает веры. Индоктринация, то есть целенаправленная пропаганда тех или иных политических теорий и доктрин - реальные будни демократического общества. При этом, разумеется, и речи не должно быть о насаждении только одной позиции. То, что Президент позиционирует себя как настоящий демократ, свидетельствует об уважении к инакомыслию. И это не плохо. Что же касается «умозрительных субстанций», т.е. политических идей, особенно тех, которые «вызывают приятные ассоциации» и потому овладевают массовым сознанием (идеологии), то к ним не следует относиться свысока. У них есть привычка материализоваться...

В заключение отмечу, что в речи Президента было множество положений, требующих осмысления. А сам факт серьезного включения лидеров ведущих и быстро развивающихся стран в дискуссию о будущем демократии при участии ученых - чрезвычайно ценная и своевременная инициатива. Вдвойне приятно, что авторство - за Россией. Пользуюсь случаем, чтобы поздравить Дмитрия Анатольевича с 45-летием и хорошей инициативой.

Беседовал Александр Тимофеев, Русская народная линия