Еще раз о «православном социализме»

Данная статья была написана еще в мае, на 90%. Я не стал ее тогда предлагать к публикации, поскольку не было ясности, насколько «православный социализм» вреден. После доклада Н.В.Сомина ясность появилась. Моя работа «Химера "православного социализма"» действительно эмоциональна, как отметили некоторые комментаторы. Но иначе и быть не могло. Как еще должен человек отвечать на провокацию? Когда после краха ряда утопий, после появления антиутопий, нам с совершенно серьезным видом предлагается очередная утопия, побочным эффектом даже обсуждения которой (не говоря о реализации) становится дискредитация нашей веры?! Когда вновь предлагается «все отнять и поделить», но каким-то особо деликатным, «православным», способом, вы хотите, чтобы я пропел «Аминь» этой уголовщине? Не дождетесь.

Павел Тихомиров предлагает в своем комментарии под моей статьей весьма своеобразное определение идеологии, которую я назвал инструментом в деле устроения государственной и общественной жизни. Он назвал ее «системой верований о структуре общества». Верить можно в Бога, можно в человека, но верить «о человеке» извините, носителю русского языка несподручно, так же, как и верить «о структуре общества». Если же Вы имеете веру "в структуру общества", Вы адепт социалистической религии, к которой пытаетесь притянуть за уши Православие. Ни в структуру общества, ни в идеологию верить православному христианину не нужно. В структуре общества нужно жить, согласно православной вере, а идеологией пользоваться, как пользуются всяким инструментом, и желательно, - на благо государства и общества, а не во вред

Между Соминым и Сёминым связь такая же, как между цветочками и ягодками. Использую здесь сравнение Л.А.Тихомирова, которое он применил для того, чтобы вскрыть связь между романтиками-либералами и социалистами-революционерами его времени. Бесовщина приобыкла за тысячелетия общения с человеческим родом рядиться не только в одежды кротости и смирения, но может даже явиться в «образе ангела светла».

Если часть общества тяготеет к левым идеям, от этого они (идеи) никогда не станут правыми. Почему «Русский Дух» должен тяготеть к социализму? Он тяготеет к братской любви, взаимовыручке и т.д. Но для чего эти высокие понятия, которые ценны сами по себе, заменять ходульным, никем никогда не виданным «православным социализмом»?

А вообще, если отойти от критики, для того, чтобы вымолить у Подателя всяческих благ лучшее, нежели имеем сейчас, общество и государство, необходим подвиг веры, а не отвлеченное конструирование утопий. Истинный преобразователь нравов, общества и государства - тот, кто полагает душу свою за други своя, а не сеятель пропагандистских штампов.

Итак, майская статья.

 

На РНЛ уже не первый год обсуждается идея «православного социализма». Ратующие за нее вызывают немало сочувствия. Наиболее же четко формулирует свои взгляды доктор философских наук А.Л.Казин. Если к позиции Н.В.Сомина есть целый ряд претензий, то с Казиным согласен почти во всем, кроме самого термина «православный социализм». В таком деликатном деле, как идеология, необходимо точное соответствие содержания форме.

Меня, должен признаться, коробит от таких словосочетаний, как «православный банкинг», «православное кафе»... или «православный социализм». Православным может быть человек, православным может быть народ, православным может быть Царь. Во всех этих случаях прилагательное «православный» соотносится в конечном итоге с личностью, с понятием конкретным. Тогда как «социализм», «банкинг» - понятия абстрактные. Конечно, определение «православный» приложимо и к абстрактным понятиям, например: «православное богослужение», «православное мировоззрение» и т.д. Но разница богослужения и мировоззрения с банкингом и социализмом в том, что в первых случаях богослужение с мировоззрением выделяются из ряда других богослужений и мировоззрений, т.е. это служит определенности. Во вторых же случаях никакой определенности не возникает. Потому что при классификации понятий «социализм» и «банкинг» признак отношения к религии не является существенным.

Следовательно, указанные неологизмы используются скорее в пропагандистских целях, нежели для точного наименования предмета. Если обратимся к таким конкретным понятиям, как «православный банк» или «православное кафе», то увидим здесь лишь рекламу, адресованную представителям названного вероисповедания. (Молодежный сленг уже ответил на подобные нелепости, именуя «православным» то, чему хочет дать рекламу в ироническом тоне). Поскольку слово «Православие» указывает на определенную веру в Бога, боюсь, не имеем ли мы здесь дела с грехом употребления имени Божия всуе.

В вере заключена тайна, потому что очевидность в вере не нуждается. Употребляя без разбора имя веры во всевозможных житейских делах, мы занимаемся десакрализацией, что отнюдь не похвально. Равно не похвально изображение святых икон и святых храмов в рекламных целях на упаковке всевозможной пищевой продукции, которая после использования отправляется в мусорные контейнеры. Пусть мои слова покажутся кому-то резкими, но и словесная реклама с использованием слова «православный» недалеко отсюда ушла.

Если нас приучат употреблять это словосочетание «православный социализм», то с тем же успехом, отталкиваясь от Марксовой теории развития общества и государства, мы начнем толковать о «православном рабовладельческом строе», «православном феодализме», «православном капитализме». Будем с умным видом рассуждать, в чем разница «православного феодализма» и «католического феодализма» или «православного капитализма» и «протестантского капитализма» и т.д. Дабы избежать этой нелепой комедии, думается, не нужно вводить и термина «православный социализм». Это что касается формы.

Теперь о содержании. Социалистические учения возникли в качестве реакции на развитие капитализма, богоборческого строя, который ставит во главу угла власть капитала, власть мамоны, а не служение высшим идеалам. Разумеется, у православного человека никакой симпатии к указанному строю быть не может. Именно поэтому в ряды социалистов в свое время влилось немало людей с православными корнями.

Идею сочетать здоровую реакцию на богоборческий капитализм с Православием считаю верной, потому что лишь Православие может до конца последовательно выступать против любого богоборчества. Однако нужны корректировки. И весьма существенные.

Социализм возник не только как политическое учение, не только как мировоззрение, но и как суррогат религии. Вера в благодетельность диктатуры пролетариата, вера в возможность (или даже неизбежность) построения совершенного общества, где люди обязаны быть добродетельными и т.д. - кругом вера, притом, тяготеющая к хилиазму!

Если мы будем иметь в виду этот аспект социализма, то получится, что говорить о «православном социализме» - то же, что и  говорить, например, о «православном манихействе» или «православном монофизитстве», вообще о «православной ереси», забывая о том, что ересь и Православие - противоречащие друг другу понятия.

Наконец, если целый ряд отцов Церкви XIX-XX веков высказался об идее социализма в определенно отрицательном смысле, что за нужда подвергать их учение ревизии? Это может стать опасным прецедентом.

Вряд ли кто-то из православных будет возражать против государственной собственности на недра, общественной или государственной собственности на некоторые средства производства. Однако не обязательно называть это словом «социализм», и уж тем более - «православный социализм».

А.Л.Казин очень кстати упомянул об изысканиях К.Н.Леонтьева, касающихся исследуемой проблемы: «Леонтьев предлагает свой план спасения Святой Руси от антихриста путем соединения православной монархии с идеальным корпоративно-общинным строем:

«Социализм, понятый как следует, есть не что иное как новый феодализм, уже совсем недалекого будущего, разумея при этом слово феодализм, конечно, не в тесном и специальном его значении романо-германского рыцарства или общественного строя, именно времени этого рыцарства, а в самом широком его смысле, т. е. в смысле глубокой неравноправности классов и групп, в смысле разнообразной децентрализации и группировки социальных сил, объединенных в каком-нибудь живом центре духовном или государственном; в смысле нового закрепощения лиц другими лицами и учреждениями, подчинение одних общин другим общинам, несравненно сильнейшим или чем-нибудь облагороженным (так, например, как были подчинены у нас в старину рабочие селения монастырям). Теперь коммунисты (и, пожалуй, социалисты) являются в виде самых крайних, до бунта и преступлений в принципе неограниченных либералов; их необходимо казнить, но сколько бы мы их ни казнили, по нашей прямой и современной обязанности, они, доводя либерально-эгалитарный принцип в лице своем до его крайности, обнажая, так сказать, его во всей наготе, служат бессознательно службу реакционной организации будущего, и в этом, пожалуй, их косвенная польза, даже и великая».»

Здесь следует понимать, что социализм выставляется Леонтьевым в абсолютно отрицательном смысле: ради благоденствия государства социалистов «необходимо казнить». Польза же от него подразумевается лишь косвенная, в виде последующей реакции. Таковой реакцией явился период правления И.В.Сталина, когда, действительно были возрождены некоторые элементы феодализма, закрепощения общественных сил. Этот строй, вопреки официальной риторике, был до мозга костей контрреволюционным. Он был уникален. Чтобы его повторить, нужно, как минимум, повторить всю цепь экстраординарных исторических событий, реакцией на которые он явился, т.е. опять пролить реки крови. Однако нынешние, как Патриарх, так и Глава государства, единогласно заявляют, что Россия исчерпала свой лимит на революции. Кто-то может с ними не соглашаться, но тогда этот кто-то пусть и не спешит именовать себя православным.

Кто-то понимает под социализмом социальную организацию, отличную от организации государственной и дополняющую ее. Однако термин «социализм» достаточно устоявшийся, имеющий свое законное содержание. Если к нему прилагаются какие-то уточнения, как было на закате Советского Союза, когда модно было говорить о «социализме с человеческим лицом», нам кажется, - это лишь свидетельство своего рода коррозии понятия.

Но для новой идеологии коррозировавшие понятия неприемлемы. Они должны быть свежи и чеканны.

Что мы предлагаем? Собственно говоря, не так уж и много нового. Всего лишь проверенную временем классическую формулу: Православие. Самодержавие. Народность.

Если первые два понятия триады вопросов не вызывают (действительно: «православие» указывает на религиозную принадлежность, «самодержавие» - на политическую). А вот как быть с термином «народность»? В теоретических трудах XIX-XX веков он не раскрыт сколько-нибудь удовлетворительным образом.

Можно отождествить термины «народность» и «национализм», если понимать его, как предлагал И.А.Ильин, т.е. как любовь к своему народу, свободную от неприязни к другим народам. Это вполне допустимо. Но тогда получается несоответствие. Потому что терминами «Православие» и «самодержавие» обозначаются вполне определенные вещи, которые можно подвести под родовые понятия: «вероисповедание» и «политический строй». А вот как быть с чувством (любви к своему народу)? Получается ряд: вероисповедание,  политический строй, ... чувство.

Предлагаю понимать под принципом «народности» «социально структурированный народ». Природа социальной структуры нации, к слову, блестяще раскрыта в трактате Л.А.Тихомирова «Монархическая государственность».