Предлагаем вниманию читателей статью Джона Эванса, генерального консула США в Санкт-Петербурге с 1994 по 1997 года. Статья была опубликована в журнале The National Interest ещё в сентябре 2019 года, но недавно вновь появилась на Главной страничке сайта.
Джон Эванс
The Key to Understanding Vladimir Putin
Принято приписывать растущие трудности Америки в отношениях с Россией лично президенту Владимиру Путину, но источники недовольства в России появились еще до президентства Путина.
Позвольте мне сказать прямо: я считаю, что мы, американцы, неправильно поняли - или, как мог бы сказать Джордж Буш, “неправильно оценили” - Владимира Путина с того момента, как он вошел в наше сознание, в самом начале нынешнего тысячелетия. Вот каким я помню его и что я думаю о том, где мы находимся сегодня.
Путин был моим гостем наth приёме 4 июля в Санкт-Петербурге в 1995 году, когда я работал там генеральным консулом США. Я помню, как пригласил его в свою библиотеку. В те дни, до того как он начал изучать английский, мы говорили по-русски. Его жена, все еще приходившая в себя после тяжелой автомобильной аварии, не сопровождала его. В тот раз он представлял своего босса, мэра Анатолия Собчака, который был в командировке. Конечно, я не имел ни малейшего представления о том, что этому человеку суждено стать президентом Российской Федерации, да и он сам этого не знал.
Кажется, о Путине написаны сотни книг и тысячи статей. Грядут новые публикации, и каждая из них попытается пролить дополнительный свет на этого замечательного человека, который от скромного начала поднялся до руководства одной из величайших стран мира и сейчас, в относительно молодом возрасте 66 лет, побил (постсталинский) рекорд, установленный для этого Леонидом Брежневым. Если бы в середине девяностых у меня была хоть малейшая мысль, что мой гость однажды станет лидером России, я бы пригласил его, мягко говоря, на ланч. Но я этого не сделал, и я не менее рад, потому что это изменило бы динамику. Тогда мы были просто коллегами.
Однажды я обратился к Путину за помощью, когда несколько молодых американских инвесторов из Калифорнии, которые вместе с российскими партнёрами открыли ресторан быстрого питания Subway, прибыли к Генеральному консульству, преследуемые толпой. Российская сторона проекта "50 на 50“ научилась готовить сэндвичи и привлекла ”мускулы" из криминального мира, чтобы изгнать американцев и завладеть бизнесом. Я обратился к Путину за помощью. Его первой реакцией было сказать, что ему нужна копия контракта. Он также заверил меня, что прикажет банде отступить, чтобы наши граждане могли безопасно добраться до Хельсинки, поскольку они опасаются за свою физическую безопасность. Затем дело должно было дойти до суда (что в конечном итоге и произошло). Таким был Петербург 1990-х годов. Некоторые называли это Диким Востоком. В то время меня поразила немедленная реакция Путина, выразившаяся в желании ознакомиться с контрактом. Это была реакция человека, получившего юридическое образование, каким был Путин, и желавшего проследить за тем, чтобы вопрос был решён в соответствии с законом.
Путин - это то, что россияне называют “государственником”, человеком государства. В первую очередь им движут не деньги, хотя наши петербургские друзья признают, что он не преминул воспользоваться открывшимися перед ним возможностями. Когда я и другие американцы в Санкт-Петербурге знали Путина, у него была репутация единственного бюрократа в городе, который не брал взяток (это преувеличение; были и другие). В целом его хорошо ценили, и он был предан своему наставнику, а затем боссу Собчаку, одному из великих демократов новой России. Бывший профессор права, Собчак была прекрасным писателем и оратором, но не самым эффективным менеджером. Путин в значительной степени руководил повседневной деятельностью города, и ему приписывали наведение некоторого порядка в хаотичном, охваченном преступностью деловом мире. Как говорили русские в те дни, “если у вас есть преступность, не лучше ли, чтобы она была организованной”? Я не могу припомнить, чтобы Путин лично говорил это, но он мог бы.
В отличие от Ельцина, Путин никогда не был заядлым пьяницей. Он также не был трезвенником. Он умел произнести тост, когда требовалось, что случалось часто, и делал это хорошо. Тосты в России - это способ общения, проявления уважения и чествования людей, особенно в дни рождения, годовщины карьеры или другие важные события. Также произносятся тосты (без чокания) за погибших, и, к сожалению, в 1990-е годы в Санкт-Петербурге было много таких случаев, не говоря уже о трагических воспоминаниях о Второй мировой войне, в ходе которой город был осажден в течение 900 дней, в результате чего погибли члены семьи самого Путина. Весь город и Консульский корпус в обязательном порядке собираются у мемориала тем, кто погиб в блокаду Ленинграда и покоится в братских могилах на Пискарёвском кладбище.
Те из нас, кто знал Путина в 1990-е годы, помнят, что его формула восстановления России состояла из трёх элементов: восстановление экономики, решение проблемы преступности и реформа судов. Это был довольно хороший рецепт от того, что беспокоило Россию в то время, и до сих пор остается хорошим базовым рецептом. Обратите внимание, что он был озабочен исключительно внутренними проблемами: здесь ничего о геополитике.
Я не собираюсь пытаться это доказывать, но уверяю вас, что Путин 1) не был настроен антиамерикански (хотя чувствовал себя более комфортно с немцами); 2) не был коммунистом (по крайней мере, к тому времени) или враждебно относился к частному бизнесу; 3) не был антисемитом; 4) и не проявлял нетерпимости к геям. Я уже отмечал, что у него были юридические наклонности. Вы можете верить мне на слово в этих утверждениях или нет. У меня есть конкретные примеры, подтверждающие каждое из них.
Я должен упомянуть любимый вид спорта Путина - дзюдо. Фотографий, на которых г-н Путин занимается этим видом боевых искусств, предостаточно, как и теорий, якобы объясняющих его связь со спортом, который в России также называется “самбо”. Мне сказали, что это аббревиатура от “самообороны без оружия”, но я не могу это подтвердить. Большинство западных аналитиков сосредоточили внимание на том факте, что спорт требует от игрока использовать силу и вес своего противника в своих интересах. Эта теория удобно подтверждает утверждение о том, что Путин хорошо сыграл на относительно слабой стороне России в борьбе с более сильными противниками, но есть еще один аспект, который обычно упускается из виду: спорт пришел с Востока, я полагаю, из Японии. Участники готовятся к бою дружески, коллегиально. Они кланяются друг другу в знак уважения перед началом боя и ещё раз после него. Это бескровное дело, почти учтивое, со строгими правилами и формальностями, хотя оно требует реальной силы, ловкости и мастерства. Путин завоевал множество черных поясов. Но он хороший спортсмен: примечательно, что во время визита в Японию он позволил бросить себя гораздо более молодому сопернику. Это также требует трезвости, гибкости и самоконтроля - качеств, которые Путин демонстрирует в изобилии.
Многое было сделано из того факта, что Путин начал свою профессиональную жизнь в КГБ, самой страшной разведывательной службе Советского Союза. Сенатор МакКейн однажды сказал, что, когда он смотрел в глаза Путину, он “видел К-Г-Б.” Что ж, возможно, МакКейн и видел, хотя у Джорджа Буша была иная реакция на его первую встречу с Путиным в Любляне в 2001 году. Перед этой встречей, когда для президента готовились информационные меморандумы о том, чего ожидать, я воспользовался своей тогдашней должностью директора отдела разведки и исследований Госдепартамента, который охватывал бывший Советский Союз, и написал двухстраничный меморандум, озаглавленный “Владимир Путин: неортодоксальный взгляд”. В нём я попытался передать кое-что из того, что я знал о Путине как человеке, в качестве противовеса другим заметкам, в которых его высмеивали как “провинциального политика” и ”легковеса", который “долго не протянет”. Я отправил докладную записку в Белый дом, в офис госсекретаря Пауэлла и в ЦРУ, но она была встречена оглушительным молчанием. Затем один аналитик позвонил мне из самых недр ЦРУ в Лэнгли и сказал: “Джон, спасибо тебе за то, что написал это; мы никогда бы не смогли отсюда это убрать.” Я предполагаю, что моя докладная записка попала в множество шредеров (измельчителей бумаги, т.е. в корзину для мусора, прим. РНЛ). Конечно, она и близко не приближалась к президенту. И всё же после той первой встречи в Любляне в правительстве США было по крайней мере два человека, которые, казалось, воспринимали Путина всерьёз: президент Буш и я.
В начале 1990-х годов Центр стратегических и международных исследований в Вашингтоне обратился к мэру Собчаку и учредил то, что стало известно как Комиссия Киссинджера-Собчака, призванная помочь Северо-Западу России приспособиться к новым условиям. Во время одного из визитов доктор Киссинджер был представлен Путину. Он спросил его: где тот начал свою жизнь. Путин ответил: “Во внешней разведке”. Доктор Киссинджер, как сообщается, язвительно заметил: “все лучшие люди начинают во внешней разведке”. Конечно, Киссинджер служил в армии США в послевоенной Германии (Служил в разведке, известен тем, что в кратчайшие сроки выявил и нейтрализовал нацистов в своей зоне компетенции, - прим. РНЛ). На протяжении многих лет Путин и Киссинджер поддерживали знакомство, встречаясь около двадцати раз.
КГБ, несмотря на всю его устрашающую репутацию подавителя свободы слова и тюремщика диссидентов, рассматривался большинством советских граждан как элитная служба, особенно после того, как Юрий Андропов пришел к власти в 1980-х годах и начал набирать “лучших и ярчайших”. Это был один из немногих способов для амбициозных молодых людей увидеть мир и сделать сложную карьеру. Я слышал, как люди в Санкт-Петербурге говорили: “КГБ был нашим Гарвардом”. Путин считал такую службу патриотической и лично выгодной и упорно трудился, чтобы получить её.
Когда в конце 1980-х годов Советский Союз начал распадаться, Путин, должно быть, поначалу был встревожен своим назначением в Дрездене, но он вернулся в Санкт-Петербург, тогда ещё Ленинград, и начал работать в университете. Завербованный в правительство города профессором Собчаком, Путин сохранил связи с КГБ, у которого в городе есть учебная академия, но, похоже, он разорвал эти связи во время попытки путча против Михаила Горбачева в августе 1991 года. Мэр Собчак был истинным демократом новой России, и он во всеуслышание и публично выступил против государственного переворота, проведя огромный митинг на Дворцовой площади. Поскольку центральное телевидение, базирующееся в Останкино в Москве, было захвачено заговорщиками, ленинградская телестанция была единственной, кто озвучивал тех, кто выступал против переворота, и это достигло аудитории по всей Европейской части России. Путин стоял бок о бок с Собчак. Оба шли на серьёзный риск, если бы ситуация качнулась в другую сторону. Этот момент, безусловно, ознаменовал становление Путина политиком, хотя, позвольте сказать (используя популярный термин для обозначения сотрудника спецслужб), “раз чекист, значит, всегда чекист”.
Путин, безусловно, пришел к убеждению, что старая советская система потерпела крах и её необходимо заменить новой Россией, основанной на других принципах. Его приверженность этой цели не была несовместима ни с его предыдущей службой в КГБ, ни с его юридическим образованием и самоидентификацией как “государственного служащего”. Фактически, как показали годы, он был вполне способен брать на себя более крупные роли. Следует сказать, что, столкнувшись с атмосферой низкого доверия в Москве, Путин предпочел положиться на своих земляков-петербуржцев и, всё чаще, бывших сотрудников КГБ, многие из которых одновременно идентифицируют себя и с теми, и с другими.
Ничто в личности или поведении Владимира Путина в Санкт-Петербурге не выделяло его в умах тех, кто знал, что ему суждено подняться на вершину власти в Российской Федерации. Многие его уважали, некоторые, без сомнения, боялись, но его состояние серьезно пошатнулось в 1996 году, когда он руководил кампанией по переизбранию мэра Собчака. Другой его заместитель, Владимир Яковлев, бросил вызов мэру и допустил несколько фатальных ошибок во время предвыборной кампании, кульминацией которой стали провальные теледебаты. Когда Собчак потерпел поражение, Путин остался без должности. Ему с большим трудом удалось получить контракт с кремлевской канцелярией, которая занималась государственной собственностью, которая в тот момент в основном распродавалась для увеличения доходов. Остальное, можно сказать, уже история, но, безусловно, выходит за рамки моего пребывания в Санкт-Петербурге, которое закончилось в 1997 году.
Путин не стремился стать президентом России. Он был явно удивлен назначением премьер-министром летом 1999 года и, как сообщается, сказал Ельцину, что не чувствует себя готовым взять на себя ответственность. Его непосредственной задачей было развязать то, что стало известно как Вторая чеченская война, первая из которых привела к непростому противостоянию. Путин вёл войну с ожесточением, и усилия увенчались успехом, но этому предшествовал один из многих эпизодов, которые были истолкованы на Западе как указывающие на то, что Путин был немногим больше, чем преступник. Это был взрыв двух жилых домов в Москве, в котором обвинили чеченцев и настроили российское общественное мнение против них. Западные наблюдатели в основном ухватились за идею о том, что Путин пожертвовал жизнями жильцов квартир ради радикализации общественного мнения. Я пришёл к другому выводу, который изложил в меморандуме заместителю госсекретаря Строубу Тэлботту.
Чеченцы, мусульмане-сунниты с историей яростного сопротивления русским в 19-м веке под руководством своего лидера имама Шамиля (на самом деле дагестанца), когда Российская империя подчинила Кавказ, вызывали беспокойство в Европейской части России в 1990-х годах. Чеченцы управляли дилерским центром Mercedes в Петербурге, где сменилось множество угнанных автомобилей, но очень мало новых, если они вообще были. Во время первой войны они нацелились на меня лично из-за позиции, занятой правительством США в поддержку территориальной целостности России.
Мне казалось тогда, как и сейчас, что Владимир Путин никогда бы не санкционировал жертвоприношение этих невинных людей в погоне за политическими целями. Но, на мой взгляд, был один человек, который мог иметь и случайно имел отношение к Северному Кавказу: Борис Березовский, который тогда занимал пост советника Ельцина по национальной безопасности, или “Семья”, как тогда называли жену, дочь и зятя Ельцина.
Семья была обеспокоена перспективой парламентских выборов, назначенных на декабрь 1999 года, и мощным альянсом, недавно заключенным между Евгением Примаковым и мэром Москвы Юрием Лужковым. Они искали способ отложить выборы, и им пришло в голову, что чеченская война и сопутствующий ей терроризм могут послужить оправданием для такого шага. В конце концов, кампания Путина оказалась успешной; чеченцы были поставлены на колени, а Ельцин отрёкся от престола в пользу Путина в канун Нового года. Возможно, мы никогда не узнаем наверняка, как произошли взрывы квартир (и некоторые странные, пока необъяснимые действия КГБ в другом здании в Рязани), но я убеждён, что Путин не был главной движущей силой.
В свой первый президентский срок Путин сделал ряд дружественных жестов в адрес Соединенных Штатов: он закрыл станцию сбора разведданных советских времен в Лурдесе, Куба; он закрыл военно-морскую базу в заливе Камрань; он разрешил США использовать северный маршрут снабжения через российскую территорию для пополнения наших сил в Афганистане; и, хотя он откровенно выступал против ”войны по выбору" США в Ираке, он заверил президента Буша, что Россия не будет стремиться подорвать усилия США там. Президент Франции Ширак и канцлер Германии Шредер также выступили против действий США, но были менее откровенны по этому поводу, что разозлило Буша и побудило Кондолизу Райс сказать: “Накажите Францию, проигнорируйте Германию, простите Россию”. По мере углубления катастрофы в Ираке росло недовольство России американскими действиями; в частности, произошел инцидент, в результате которого колонна российских дипломатов, выезжавшая из Багдада, была необъяснимо обстреляна союзными войсками, в результате чего несколько человек получили ранения.
Принято приписывать растущие трудности Америки в отношениях с Россией лично президенту Путину, но источники недовольства в России появились ещё до президентства Путина. В частности, бомбардировка Белграда в православное Пасхальное Воскресенье 1999 года, которая вынудила тогдашнего министра иностранных дел Примакова совершить разворот над Атлантикой по пути в Вашингтон, была воспринята как враждебный акт, вдобавок к которому это была акция альянса НАТО за пределами территории, несанкционированная Советом Безопасности ООН. В ходе событий в бывшей Югославии было несколько очень опасных моментов, которые могли привести к войне, и несколько более обнадёживающих, но финал игры, когда Сербия была лишена своей древней провинции Косово, стал анафемой для Москвы, которая никогда не признавала её законность.
Возможно, самым большим источником разочарования и даже гнева России стало безжалостное расширение НАТО вплоть до границ России. Россияне убеждены, что президент Буш, госсекретарь Бейкер и другие западные лидеры, в частности канцлер Коль, в своей попытке убедить Горбачева не препятствовать воссоединению Германии пообещали, что НАТО не расширит свою деятельность “ни на дюйм на Восток”, если Москва согласится позволить объединенной Германии остаться в Альянсе. Сейчас разгорелись оживленные дебаты по поводу этого предполагаемого обещания, приверженцы НАТО заявляют, что такого обещания не было, а если и было, то оно никогда не было записано и, в любом случае, это никогда не было официальным консенсусом всех членов НАТО. Бывший президент Горбачев подтвердил, что это никогда не было записано, но исторический факт очевиден: Запад заключил нечто вроде джентльменского соглашения не расширяться, а затем пошёл дальше и сделал это в два раунда (1999 и 2004).
Предоставление членства странам Балтии, которые потенциально могут разместить силы НАТО всего в восьмидесяти милях от Санкт-Петербурга, с его воспоминаниями об осаде, было достаточно рискованным (хотя и понятным; мы никогда не признавали их частью СССР), но на саммите НАТО в Бухаресте в 2008 году американцы предложили принять Грузию и Украину, две бывшие советские республики. Путин был в Бухаресте на параллельном заседании Совета Россия-НАТО и выступил против этого шага, который в конечном итоге был остановлен Германией и Францией, хотя о нем продолжали говорить как о стремлении: “Грузия и Украина станут членами”. Это всё ещё является частью программы НАТО, хотя почти все понимают, что “сейчас не время”. Я не буду вдаваться здесь в подробности, но безрассудное расширение НАТО на Восток было очень важным фактором, не единственным, конечно, как в четырехдневной войне с Грузией, так и в конфликте с Украиной, включая аннексию Крыма.
Я мог бы еще довольно долго описывать многие вещи, которые заставили Россию занять нынешнюю оборонительную позицию против Запада и особенно Соединенных Штатов. Наши войны на Ближнем Востоке (Афганистан, Ирак, Сирия и Ливия), которые серьезно дестабилизировали этот регион; “цветные революции” (Розовые в Грузии, оранжевые на Украине, тюльпановые в Кыргызстане); и, возможно, самое разрушительное из всего, то, что пресса при дворе клеймит Россию как страну-агрессора, не включенную в новую архитектуру европейской безопасности, – всё это вызывает возмущение россиян. И мы не можем сказать, что нас не предупреждали. Джордж Кеннан Ф. писал в 1996 году, что расширение НАТО было “стратегической ошибкой потенциально грандиозных масштабов”. И Владимир Путин в своём осмеянном выступлении на Мюнхенской конференции по безопасности в 2007 году выразил растущую озабоченность России властными методами Вашингтона.
Мне кажется, что одним из вопросов, по которому президент Путин вполне мог оказать огромное влияние, была реакция на события на Украине сразу после Олимпийских игр в Сочи, которые Путин планировал как зрелище, подтверждающее возвращение России на мировую арену. Другим, возможно, было решение Грузии, особенно о признании Абхазии и Южной Осетии, которое Путин, возможно, рассматривал как “расплату” за расчленение Сербии. Конечно, всё это (и Крым) находится в так называемом - и так воображаемом – Ближнем Зарубежье, где Москва претендует на особые права. Хотя Запад оспаривает это утверждение, оно не так уж сильно отличается от утверждения Франции об особой ответственности за страны, которые ранее были частью ее колониальной империи.
Приход Путина к власти в Кремле был возвращением к норме для России, а не шагом назад по неизбежной траектории, которую мы на Западе представляли для неё. Что нам нужно сделать сейчас, так это сплотить наше коллективное "я" в евроатлантическом сообществе, заново подумать о вызове, который создает отчуждение России от нас, и приступить к исправлению ущерба, особенно срочно начав с Украины.
***
Избрание Владимира Зеленского может стать началом. Почти по определению, учитывая ситуацию в Вашингтоне (и Лондоне), европейским лидерам придется взять на себя инициативу в этом вопросе. Президент Франции Эммануэль Макрон уже определился с ролью. Мы должны позволить им сделать всё возможное. Мы должны считаться с тем фактом, что Крым не вернется под украинскую юрисдикцию и что вступление Украины в НАТО пересечет российскую красную черту. Amb. Формула Стива Пайфера “не сейчас, но и не никогда” может стать спасительным выходом для всех сторон. Самим украинцам и россиянам при моральной поддержке со стороны всех нас придется выяснить, о чём именно они могут договориться в отношении Донбасса. Является ли та или иная форма федерализации настолько неподходящей концепцией для такой чрезвычайно разнообразной страны, как Украина? Это работает для Канады с ее исторически глубоким разделением, а также для Соединенных Штатов и Российской Федерации. Это следует, по крайней мере, учитывать.
Что касается Крыма, мы должны помнить, что процесс достижения “Большого соглашения” по Крыму был очень длительным и сложным, и срок его действия истек бы в этом году, если бы от него не отказался Порошенко. Украина передала России военно-морские объекты в аренду в обмен на уступки, связанные с газом; этих условий больше не существует. Украина может иметь преимущество с точки зрения международной законности и дипломатической поддержки, но у России на руках козыри власти, а физическое владение - это по меньшей мере девять десятых международного права. Москва просто откажется обсуждать вопрос о возвращении Крыма под юрисдикцию Украины, но России необходимо сотрудничество по таким вопросам, как транспорт и обеспечение водоснабжения, в то время как Украине необходимо сотрудничество в области судоходства и других вопросах; таким образом, есть о чем поговорить. Прежде всего, и это самое срочное, необходимо положить конец вооруженному конфликту на Донбассе. Без приемлемого дипломатического пути продвижения вперед будет трудно, если не невозможно, остановить боевые действия. Даже с учетом такого дипломатического процесса это всё равно может оказаться недостижимым. Украина и Россия могут быть отчуждены друг от друга на протяжении жизни поколения или более.
На мой взгляд, Путин - не демон, и мы, возможно, неправильно его поняли. Это не делает его ангелом. Но приписывать зло России – или любой другой стране – на основе воображаемой личности её лидера - опасная игра. Россия унаследовала грозную военную и дипломатическую элиту, обладает хорошо развитым чувством своей истории и роли в мире, и, помимо уличного театра, который так очаровывает западную аудиторию, у неё есть реальная политика и общественное мнение, к которым любой лидер должен относиться серьёзно. Воображать, как это делают некоторые, что Путин - это “проблема” и что, когда он уйдет со сцены, всё будет хорошо, - наивное заблуждение. Как однажды выразился ведущий исследователь России и дипломат Том Грэм: “У нас нет проблемы с Путиным, у нас есть проблема с Россией”. Частично мы сами создали эту проблему, но обвинять Путина намного проще, чем считаться с нашими собственными недостатками.
