.png)
Источник: Русский Вестник
В этом году несколько дат заставляют вспомнить о фигурах, ставших олицетворением своей эпохи и идеи. 95 лет назад, 25 апреля 1928 года, в Брюсселе в результате отравления или применения биологического оружия агентами ОГПУ скончался барон П.Н. Врангель. Этим же летом патриоты вспоминали о Петре Николаевиче по случаю его 145-летия: Главнокомандующий Русской армии родился 15 (27) августа 1878 года. Рядом другая дата: 85 лет назад, 29 августа 1938 года, в Москве был расстрелян соучредитель Венгерской Советской республики и видный деятель 3-го Интернационала Бела Кун.
Знаменитого карателя отправили в застенки НКВД не за инициированные им массовые убийства Русского народа в Крыму (логично, ведь орудовавшая с ним товарищ Землячка прожила долгую жизнь, а ныне оскверняет своим прахом стену Московского Кремля, как прожили в почете Фрума Хайкина (Ростова-Щорс), Ревекка Майзель (Пластинина) и другие женщины-палачи), а по обвинению в руководстве «контрреволюционной организацией» в Коминтерне. Уже в 1955 году он был реабилитирован посмертно ВКВС СССР. С тех пор издавались посвященные ему статьи и книги, выпускались марки. Его именем замарали площадь в Москве, улицы в Петербурге, Томске, Пермском крае и в Крыму, где он несколько месяцев подряд проливал реки русской крови.
Представители местной администрации не спешат избавлять города от этого оскорбительного наследия советской топонимики. Зато топонимов, связанных с героем трех войн генералом Врангелем, в России не найти: лишь в 2016 году в Крыму, в истории которого фигура Черного барона стала знаковой, на территории храма Апостола Андрея Первозванного в Керчи на частные пожертвования был открыт памятник барону, сделанный Андреем Клыковым. В нынешней России Белу Куна не начали заново чествовать в официальном дискурсе, как Дзержинского, но на местном уровне и не отказываются: новые поколения леволибералов и марксистов обращаются к его памяти, формируя романтизированный образ пламенного борца за мировое счастье против эксплуатации, ставшего жертвой сталинизма. Невинной жертвой репрессий видят его потомки – представители науки и культуры СССР и социалистической Венгрии.
Остзейский род фон Врангелей, зародившийся на службе Датской короне в XIII веке, дал миру семь фельдмаршалов, более 30 генералов и семь адмиралов. К ХХ веку большинство Врангелей являлись подданными Российской Империи. Среди них были министры, губернаторы, ученые, мореплаватели, дипломаты, искусствоведы, знатоки искусства, предприниматели, но военное дело преобладало в их родословной. Семилетняя война, русско-турецкие войны, Отечественная война 1812 года, подавление Польского восстания, Кавказская и Крымская войны не обходились без участия Врангелей. Генерал Александр Евстафьевич Врангель лично пленил имама Шамиля, приблизив завершение многолетней Кавказской войны.
Петр Николаевич Врангель, родившийся в Новоалександровске (ныне – Зарасай, Литва), получив инженерное образование в Петербурге, пошел волноопределяющимся в Лейб-гвардии Конный полк, сдав экзамен при Николаевском кавалерийском училище, был произведен в корнеты. Уйдя в запас, стал чиновником особых поручений при иркутском генерал-губернаторе. Молодой барон пользовался необычайной популярностью в светском обществе, среди дам и офицеров имея репутацию остроумного собеседника, был великолепным танцором и часто дирижировал на балах, воплощая эталонный образ блестящего аристократа. Однако начало Русско-японской войны подвело черту под недолгим мирным периодом его жизни, которая отныне будет связана лишь с армией и служением Родине.
Хорунжий Забайкальского казачьего войска Петр Врангель не раз проявлял личную отвагу в боях против японцев. Следовали награды и продвижение по службе. Окончив Николаевскую военную академию и курс Офицерской кавалерийской школы к 1911 году, ротмистр Врангель встретил Первую мировую войну командиром эскадрона Лейб-Гвардии Конного полка. На фронте Великой войны он водил конногвардейцев в лихие атаки, срывая успехи противника, захватывал атакующие немецкие орудия, брал переправы и опрокидывал германские позиции.
Будущий основатель советской власти в Венгрии имел к этой стране посредственное отношение. Бела Кун родился в 1886 году в трансильванской деревне Леле (ныне Румыния) в обеспеченной семье сельского нотариуса Самуэля Куна и Розы Гольдбергер, которая перешла из иудаизма в кальвинизм и устроила сына в престижный кальвинистский коллегиум в Клаузенбурге (ныне – Клуж-Напока). С 16 лет он увлекался левыми идеями и вступил в Венгерскую социал-демократическую партию. На юридическом факультете создавал подпольные кружки, а, бросив университет, рабочие организации; подался в журналистику. Инициатор беспорядков на промышленных предприятиях, Кун спровоцировал кровопролитные стычки с полицией, а после 15 месяцев тюрьмы вернулся к делу. Не избежал мобилизации в австро-венгерскую армию и попал в плен. В 1916 году в сибирском лагере Кун становится коммунистом, в 1917 году – членом Томского губкома РКП(б). В ходе личных бесед с В.И. Ульяновым (Лениным) он впитывает его идеи, воспринимает своим наставником. Между ним и координатором цареубийства, автором геноцида казачества Я.М. Свердловым, по воспоминаниям вдовы последнего, возникает нежная дружба. В 1918 году – работа в советской прессе и агитация на фронтах Гражданской войны. Из бывших пленных сколачивает Венгерскую группу РКП(б) – основу будущей Венгерской коммунистической партии. В формировании венгерских боевых отрядов для борьбы с белыми ему помогает Самуэли Тибор, тоже журналист и отпрыск из обеспеченной еврейской семьи, променявший карьеру финансиста на марксизм. По заданию Ленина оба отправляются в Венгрию и Германию координировать работу местных левых, содействовать К. Либкнехту и Р. Люксембург. Они собирают отряды боевиков, срывают работу предприятий, организуют антиправительственные выступления.
Чудом избежав казни в Крыму, генерал Врангель выехал в Киев, где бывший кавалергард Павел Скоропадский был провозглашен гетманом Украины. Многих офицеров тогда привлекла атмосфера относительного покоя и отголосков старого порядка в этом городе, но барон убедился, что оккупировавшие Украину немцы не позволят организовать там полноценное русское движение, и весной 1918 года отправился на Кубань. В августе он был в Екатеринодаре, и командующий Добровольческой армией А.И. Деникин сразу вверил талантливому кавалеристу казачью дивизию, с которой тот пройдет Второй Кубанский поход, позже возглавит корпус, затем Кавказскую Добровольческую армию. Превосходное знание военного дела и бесстрашие, вдохновлявшее подчиненных, быстро способствовали военным успехам барона. Он не раз внезапными рейдами выправлял положение на фронте, боролся с кавказскими и кубанскими сепаратистами, в июне 1919 года сумел взять «Красный Верден» – Царицын, который ранее дважды безуспешно штурмовала Донская армия атамана П.Н. Краснова. Расхождения барона с генералом Деникиным в вопросах командования обострились после подписания Главнокомандующим ВСЮР Московской директивы: Врангель считал правильным идти на соединение с сибирскими армиями А.В. Колчака и наступать единым Белым фронтом, но Деникин стремился быстрее овладеть красной столицей. В декабре он был снят с должностей и покинул армию, чтобы вернуться уже весной 1920 года, когда все успехи белых были обращены вспять.
4 апреля генерал-лейтенант Врангель возглавил остатки ВСЮР, собранные после катастрофического отступления и обратившейся в бойню эвакуации в Одессе и Новороссийске, и реорганизовал их в «Русскую армию». Одно из первых сообщений, полученных им на посту, – о прекращении поддержки Англии: Лондон, и до того проводивший иезуитскую двойную игру, окончательно продал белых. В рядах истощенной и сломленной армии оставалось мало надежды на возможность выстоять, а о продвижении вперед и думать боялись: не хватало людей и материальных ресурсов. Но Черный барон понимал, что ресурсы можно только вырвать у врага, а значит – наступать! И он спланировал не одно успешное наступление, расширившее Белый Крым областью Северной Таврии, десант на Кубань и другие операции, вошедшие потом в учебники. Вопреки всему, Врангель смог снова вселить в сердца людей надежду на победу. В знаменитом программном Воззвании к русским людям он емко обозначил цели белой борьбы: за поруганную землю и оскорбленные ее святыни, за Святую Русь, за освобождение Русского народа от коммунистического ига, за свободный и мирный крестьянский труд, за истинную свободу и право… В заключение генерал взывал: «Помогите мне, русские люди, спасти родину!»
Находясь в положении осажденной крепости, он проявил себя как разумный администратор и политик, пытаясь договориться с разными силами – от Польши до зеленых, учитывал революционные требования рабочих, принял знаменитый закон о земле, позитивно воспринятый крестьянством. Помня Новороссийскую катастрофу и печальный опыт генерала Деникина в целом, барон Врангель заранее озаботился устройством линий отступления, которые не позволили красным сразу продавить Русскую армию, и тем самым сократил число жертв. Очевидно, без его продуманной управленческой деятельности измотанные, нищие и голодные белогвардейцы не продержались бы столь долго. Осенью провал на Каховском плацдарме и взятие врагом Перекопа приблизили гибель Белого Крыма. Возглавляемые М.В. Фрунзе войска В. Блюхера и Н. Махно, конармия С. Буденного с огромными потерями прорвались на полуостров. В критических условиях белые части, поочередно прикрывая друг друга, отходили, а в портах уже шла погрузка на пароходы военных и, согласно приказу, «всех, кто разделял с армией ее крестный путь». При трагизме положения П.Н. Врангель смог обеспечить планомерное отступление и почти образцовую эвакуацию, чем спас множество жизней. Уходя, он категорически запретил порчу казенного имущества, объясняя, что принадлежит оно России и Русскому народу. В ноябре 1920 года более 145 тысяч человек покидали Россию – в основном навсегда.
«Да ниспошлет Господь всем силы и разума одолеть и пережить русское лихолетье!» – звучали слова барона Врангеля в последнем обращении к армии.
В августе 1919 года венгерские контрреволюционеры во главе с М. Хорти разгромили местных красных. Самуэли Тибор был убит при попытке бежать из страны, а вот его товарищ Кун успел спастись. Вице-адмирал Хорти ввел в Венгрии настоящий белый террор, отвечая на сотни казненных тысячами коммунистов. В России, куда бежал Бела Кун, все было наоборот. В 1920 году вместе с Розалией Залкинд (Землячкой) и Юрием Пятаковым он вошел в члены Ревкома и «Чрезвычайной тройки по Крыму». Землячку боялись даже высокопоставленные большевики, а Кун зарекомендовал себя фанатичным исполнителем – «левее левого», как говорил о нем сам Ленин. Поэтому он смело доверил этим людям провести чистку. После Русского исхода там оставалось не менее 100 тысяч военнослужащих белых армий, а также множество представителей дворянства, интеллигенции и другого «враждебного» элемента, который партия требовала отфильтровать.
«Крым – это бутылка, из которой ни один контрреволюционер не выскочит…» – передавал Бела Кун председателю Реввоенсовета РСФСР Эфраиму Склянскому, который телеграфировал: «Война продолжится, пока в Крыму останется хоть один белый офицер».
Хотя командующий Южным фронтом М.В. Фрунзе обещал оставшимся белогвардейцам амнистию, предлагая сложить оружие, Ленин, Дзержинский и Л.Д. Бронштейн (Троцкий) прямо утверждали в своих распоряжениях о необходимости «переварить» поверженного врага, и каратели с воодушевлением взялись за дело. Сутками в городах трещали пулеметы и гремели ружейные залпы, в подвалах ЧК орудовали кувалдами, дробили кости черепа прессом, хирургически вспарывали животы, изощренно пытали и глумились. Дома и сады наполнялись густой жижей из крови и мозговой жидкости, на дне Черного моря возникли целые «леса» из привязанных к грузу трупов – одиночных и целых семей, связанных колючей проволокой. Из земли ночами раздавался гул десятков зарытых в землю изувеченных людей. В муках гибли офицеры и казаки, священники и простые горожане, а затем рабочие и крестьяне, старики, женщины и дети – легендарная Тройка не щадила никого. На бульварах Севастополя подолгу развешивали трупы, нагнетая на население ужас. По самым скромным советским оценкам, с ноября 1920 до весны 1921 года каратели уничтожили от 25 до 56 тысяч людей. Другие историки уверенно говорят о 120 тысячах жертв. Даже местные большевики сообщали в Москву о чрезмерном превышении допустимых пределов красного террора. Бела Кун, безусловно, гордился своими достижениями, тем более считается, что именно он предложил ввести регистрационные списки «для трудовой повинности», по которым потом массово убивали.
После 1921 года Бела Кун, член Исполкома и Президиума Коминтерна, предпринял неудачную попытку коммунистического переворота в Германии. Затем член Уралбюро, уполномоченный ЦК РКП(б) в ЦК комсомола, член ЦК Компартии Венгрии, заведовал Агитпропотделом Исполкома Коминтерна. В апреле 1928 года был арестован в Вене, но Москва добилась его освобождения. Однако он продолжал лелеять идею мировой революции, когда И.В. Сталин от нее отказался и их пути разошлись. Постепенно товарищ Кун лишился значимых постов и перед арестом занимался переводами с венгерского в издательстве «Гослит». Еще один временно арестованный чекист Израиль Шрейдер вспоминал, что незадолго до расстрела Кун был так избит, что на нем не было живого места. Однако это несопоставимо с масштабом того горя, что он принес десяткам тысяч людей, которых безвинно обрекал на смерть.
Барон П.Н. Врангель после эмиграции сначала старался сохранить боеспособный костяк армии, а затем до конца дней занимался организацией быта своих подчиненных и стремился сохранить связь русских офицеров на чужбине. В лагерях Галлиполи или бедных залах собраний Франции и Бельгии он одним появлениям вселял в отчаявшихся скитальцев надежду, возрождал утраченный воинский дух. Недаром писал о нем философ И.А. Ильин: «Чем же он был для нас? Неисчерпаемым источником веры, силы и уважения к самим себе… Что мы осязали в нем, что видели? Законченное совестное благородство. Мужественную, неистощимую волю».
И до сих пор светлая память о Черном бароне живет в работах не ангажированных историков и писателей, в сердцах патриотов, дорожащих истинным духом России.
Филипп ЛЕБЕДЬ
