Каролина и Лера уже спасены
Фото автора
Так было две, кажется, недели назад. Я села в машинку и приехала из Донецка в Мариуполь. Просили найти старика без памяти и ещё одну семью. Старик жил в относительно спокойном районе. По крайней мере, бои оттуда ушли ещё за несколько дней до этого. Мне сказали: вот он лежит.
Во дворе действительно лежало два тела, завернутые в ковры. Объяснили: неходячий дедушка, жил с бабушкой, вот прилетело.
Я решила, что, наверное, перепутали: тот дедушка, которого я искала, был ходячий. В квартире его, однако, не оказалось. Собственно, не оказалось квартиры, а если точнее, то этажа. Третьего этажа не было. Была мешанина бетона и арматуры, из дыры на месте бывшей квартиры вываливались книги.
Спустилась обратно во двор, снова спросила.
– Филипп-то? Да, он тут был, в подвале с нами. Потом ушёл куда-то, несколько дней назад. Может, в молитвенный дом ушёл, там кормят, – ответила одна из женщин.
Они продолжали жить в подвалах.
Второй адрес был в самом центре Мариуполя, возле драмтеатра. По журналистской аккредитации пропускали через все блокпосты. Ближе к центру наперерез машине бросилась женщина средних лет.
– Пожалуйста, заберите нас, – повторяла она. – Заберите, заберите. Моя невестка и внучка, мы живём в подвале. Увезите нас, пожалуйста.
Я сказала, чтобы они собирались. Полчаса, прикинула я, съездить до центра и вернуться.
В центре работал снайпер. Я это отметила, но отрешённым сознанием не восприняла как опасность. С фотоаппаратом побрела ближе к адресу, отмечая расстрелянный автобус с надписью «Дети» – он не вырвался из города, – выбитые стены у офисного центра, где так и стояли компьютеры и техника, потрёпанные украинские флаги, похожие на тряпки.
Во дворе искомого дома я вышла на штурмовую группу.
– Вы с ума сошли? – спросил командир. – Вы слышите – работает снайпер?
– Я ищу людей, – сказала я. – Они должны быть в подвале этого дома.
– Уходите, – ответил он. – Они с вами не пойдут. Здесь – бой. Вас не должно быть здесь.
Из двора выбежал крупный чёрный кот без хвоста. Хвост отсекло недавно, судя по тому, как он нелепо торчал остреньким огрызком. Работал снайпер. Я позвала кота, и он запрыгнул мне на руки.
– Вот правильно, – смягчившимся тоном сказал командир. – Забирай кота и уходи, сестрёнка.
На прощание я поцеловала его в щёку.
На обратном пути нас действительно ждала та женщина, молодая девушка и годовалая круглощёкая девочка в грязном розовом комбинезоне. И старушка. Они плакали и прощались с этой старушкой: я так и не поняла – то ли она не хотела уезжать, то ли дело в том, что места в машине больше не было.
Анжеликой звали старшую, а среднюю, её невестку, – Лерой, ребёнка – Каролиной. Мужья Анжелики и Леры погибли, когда пошли за водой, и неделю их тела лежали во дворе, не получалось похоронить.
Кот дико орал басом. Он оказался домашним, кастрированным и нежным, совершенно не понимающим, что происходит вокруг. Лера плакала. Она тоже, мне кажется, была домашняя и нежная. Анжелика пыталась нервно подбадривать Леру и себя. Каролина таращила голубые глаза. Я задавала совершенно неуместные вопросы и записывала на видео их рассказ. У меня такая работа.
Когда я думаю, что работа эта поганая, я утешаю себя тем, что уже через день мы с коллегой отправили этих несчастных женщин в Краснодарский край, к родне, как они и мечтали. Что в тот же день вечером они мылись впервые за месяц и ели суп.
Работа, впрочем, действительно поганая – тяжёлая очень… А кот едет со мной в Москву – подруга решила забрать.
Анна Долгарева,
поэт, военкор
Так сегодня выглядит Мариуполь
