На фото (слева направо): Сергей Шаргунов и иерей Александр Тылькевич (Фото: предоставлено автором)
Этот человек, иерей Александр Тылькевич, живёт в Забайкалье, в казачьем городе Шилка. Без таких, как он, кажется мне, не стоит ни этот небольшой городок, ни вся страна. Настоятель храма в Шилке и ещё двадцати двух церквей в округе, большинство из которых построил собственными руками.
В 90-е после службы в армии Александр думал, куда пойти работать.
— У меня был друг Слава. Мы с ним как-то вечерочком сидели, и он говорит: «Все менты — козлы». — «Слав, ну ты так говоришь. Вот ты козёл?» Он говорит: «Нет, я не козёл». — «Ну иди в ментовку работать. Пусть в этой козлятне будет один не козёл. И я, — говорю, — с тобой пойду. Пускай два не козла будут». Поговорили, поговорили, и правда пошли…
Это был линейный отдел милиции на транспорте посёлка Новая Чара. Взяток, говорит, принципиально не брал. А когда стал командиром подразделения, вся его команда так работала.
В то время страну заполонили беспризорные, перемещавшиеся главным образом по железным дорогам. Можно сказать, сама жестокая жизнь вынудила к милосердию — вместе с женой стали давать приют бездомным детям.
— Детей, которых на Байкало-амурской магистрали мы вычисляли и снимали с поездов, некуда было девать. Ну приходилось их домой брать. Вот один, второй, третий…
— У вас ещё своих не было?
— Уже своих было двое. Потом пошло, пошло, пошло…
В сущности, вот эта сердечная щедрость и привела его к вере, и сделала священником, так что теперь, иерей Александр — отец двенадцати детей, большинство из которых уже вырастил, ждёт рождения шестого внука.
— Таньку забрали, потом Дашка появилась, потом Серёга появился, потом Тёма появился. И как-то так они по очереди появлялись, и вот набралась такая у нас весёлая компания. Наташка… У меня две Наташки и два Вани. Маленькая Наташа — это ребёнок вообще уникальный. Закончила музыкальную школу, музыкальное училище, и в Москве Троицко-Сергиевскую лавру закончила, она регент. На самом деле, общаться с детьми — это всегда радостно для любого человека. Мне бы хотелось ещё бы побыть папой. 9.06. И вот мы задумали: наверное, ещё набрать девчоночек. Есть такая поговорка: «Храм не построй, сироту устрой».
Мне говорили чиновники: «Ты не произноси это слово, очень некрасиво слышится», но я ненавижу детские дома. Я ненавижу их на самом деле, потому что не должно быть на свете детских домов. Дети должны жить в семье. Знаете, вот когда из детского дома выходишь, такое ощущение, что тебе в спину ствол смотрит. А это просто детские глаза. Сидят на подоконниках и смотрят, как ты уходишь из этого дома. Я вспомнил, как мы выбирали Тёму. Синие стены, белые потолки, я чёрный, три доктора в белом… А Тёмочка забился в уголок и с этого уголка тихо запел: «Маленькой ёлочке холодно зимой…» Я когда услышал, подошёл к нему, говорю: «Иди ко мне». А я же немножко отличаюсь от людей… Не все так адекватно относятся к человеку в чёрном да с бородой. Тут ребёнок вцепился, как клещ. И я говорю: «Мать, ну всё, это наш».
Этим летом большой дом священника подожгли, всё сгорело дотла. Пришлось с домочадцами искать приют.
— Ну я пока живу на конюшне, а девочки прожили в походном храме…
Кто мог учинить пожар? Вообще-то, недоброжелателей у яркого, деятельного и упрямого священника хватает. Он, например, не дал закрыть среднюю школу в селе Мирсаново, на базе которой создал школу для казачат, где обучается 120 кадетов — в основном вчерашних трудных подростков из малоимущих семей.
А ещё некоторое время назад отец Александр как председатель местного общества помощи детям возбудил судебный процесс против регионального Минсоцзащиты в связи с издевательски ничтожными выплатами многодетным Забайкалья.
— И пришлось через суд восстанавливать наши права. И благодаря этому суду на сегодняшний день мы получаем 7500.
— А получали?
— 1400.
— Чиновники на вас обозлились?
— Ну да. Мы им доставили кучу неприятностей.
— И что, хотели отобрать детишек?
— Да. Хотели отобрать детей, но слава Тебе, Господи, семья наша осталась целая…
Действительно, в доме священника появилась комиссия из областной службы опеки. Рыскали, вынюхивали, трясли перепуганных детей, но никаких оснований для их изъятия так и не отыскали.
А недавно, хотя сгоревший дом ещё не восстановлен и, наверное, надо прежде всего позаботиться о себе, священник отправился в очередной поход, помогать дальним, которые для него ближние.
— Как же так получается: у вас сгорел дом, а вы отправились в экспедицию?
— Мы не можем северянам сказать: «Простите, у нас проблемы, и мы вам не будем помогать».
— Получается, гуманитарная помощь собственной стране?
— Фактически так.
Отец Александр многим помогает: борется с природными пожарами, координировал помощь пострадавшим от разрушительного наводнения. А эти поездки в отдалённые районы Забайкалья стали для него постоянными. Навещает деятки сёл, забытых и брошенных.
— Каждый год мы совершаем две-три экспедиции на Севера. Это либо сплавы, либо вездеходы, либо зимние… на колёсных вездеходах. Чтоб к нам попасть в поход, это ещё надо заслужить.
Отца Александра и его дружину ждут жители посёлков, где нет самого элементарного — электричества и связи. Батюшка привозит еду, лекарства, стройматериалы, медоборудование, одежду, вещи для детей от учебников до развивающих игр. Ждут его жадно, встречают радостно как чудо. Собственно его судьба и дело — это и есть чудо русского преодоления и прорыва.
— Если мы на колёсной технике идём, то четыре тонны, а если на гусеничной или вот по воде шли, то две тонны вывозим гуманитарного груза. Последний раз мы ездили и вывезли им солнечную станцию… Ну представьте, женщина, трое детей, мужика нет. Ну как в тайге без мужика? И вот выживают только за счёт помощи гуманитарной. Конечно, люди на Северах живут очень сложно. Электричество даётся только по времени. И народ выживает, как может.
Там просто ФАП последний закрыли года два назад. Всё, больше медицины там нет никакой. И единственное, что спасало — это была санавиация… Закрыли все наши забайкальские маленькие аэропорты. У нас двоим вместо того, чтобы лететь на самолёте, пришлось сплавляться на лодке, и лодка в ночи напоролась на камень, лодку пробило, и один выплыл, а второй… до сих пор его ищут.
Бесхитростный рассказ о несправедливости, попрании человеческого достоинства, уничтожении школ и больниц, гибели лишённых авиации продиктован желанием помочь стране, любовью к ней.
Что бы ни происходило, Россия — ненаглядная. Последнее время жестокую правду о наших бедах некоторые пытаются объявить чуть ли не подыгрыванием «геополитическим недругам». Наивно думать, что образ России в мире можно сделать фатально жутким, например, ничто не обесценит русский вклад в культуру или — другой пример: в контексте обсуждения путей выхода из европейского энергетического кризиса в западной прессе всё чаще можно прочитать о необходимости договариваться с Россией. Для одних это является следствием опасений огромной страны, для других — рациональности и самокритичности. Характерно высказывание премьера Чехии Бабиша, который попросил европейских коллег «избавиться от мысли», что они когда-либо смогут отказаться от своей зависимости от Москвы как крупного поставщика природного газа. Вопрос в том, где газ для собственных граждан? И главное, что хорошо бы понимать: до наших проблем всем вокруг по большому счёту дела нет. Как ни посмотри, а осознание и исправление проблем, сопротивление несправедливости — внутреннее дело страны и, прямо скажем, дело патриотическое.
Это праведное дело совершает отец Александр со братией. Летом — на моторках по рекам против течения. Зимой на экзотических, собранных из разных машин вездеходах по льду рек. На некоторых особо опасных участках идут с открытыми дверями, чтобы успеть выскочить.
— В предпоследний поход, когда мы ходили, раза четыре проваливались под лёд. Но слава Тебе, Господи, что друг друга вытаскиваем… Нас завалило там на перевале снегом, и мы не могли выбраться.
В деревне Усть-Каренга отец Александр построил на возвышении храм Всех сибирских святых.
— И он не только центр духовной жизни, он ещё и маяк географический. Так устаёшь за эти 200 км, вправо-влево, вправо-влево, река же она такая петлистая, вправо-влево, вправо-влево, так изматываешься, что иногда я проскакивал. А сейчас он встал на таком месте, что, когда я прохожу, обязательно пыхнет купол. «Ой, я куда поехал? Надо заворачивать быстрее!»
Что стоит за неожиданным заявлением министра обороны ФРГ о готовности применить к России «устрашающие меры»
— Отец Александр, а зачем вам всё это надо?
— Я никогда не думал для чего это. Я знал, что это надо, я знал, что люди ждут. Я не ставлю перед собой цель раздать продукты только православным и крещёным, нет… Там есть те же самые детишки, которые в храм не ходят к нам, а в футбол приходят к нам поиграть, и мы с ними играем в футбол.
Вот кого бы надо награждать, и показывать на всю страну на экране. Без фальши и ложного блеска, почти без денег, всё своей волей и при подмоге неравнодушных простых людей… Окружённый детьми, внуками, а ещё собаками и кошками… Делает дело, не унывает и не отчаивается. Вместо благодарности деток у него хотели отнять, дом сожгли, каждый его поход по своенравным рекам может закончиться трагедией. Добрый человек с бородой, летящий на помощь.
— Когда ты делаешь то, что приносит тебе ущерб, убыток и трудности, а доставляет другому радость, Господь твои труды вознаграждает кратно, — говорит он мне тихо и убеждённо, — И ты не ходишь, а ты летаешь…
