Внесенный целой группой депутатов, составляющих большинство членов российского парламента (327 человек из 450), законопроект о контрсанкциях против США и иных недружественных страны закономерно вызвал разноречивые отклики. Иного и быть не могло в ситуации, когда некоторые экспертные центры в нашей стране и по сей день более всего напоминают иностранные резидентуры. Поэтому удивляться и, тем более, ужасаться крикам о том, что «контрсанкции нанесут еще больший ущерб экономике России, чем санкции», «закрепят технологическую отсталость» и прочее, не приходится. Было бы странно, если бы со стороны подобных экспертов звучало что-то, кроме «рус, сдавайся!»
Обращать слишком пристальное внимание на эти крики опять же не приходится. Летом 2014 года, когда Россия ввела продовольственное эмбарго против стран, введших первую волну санкций, тоже хватало голосов о том, что это обрекает Россию на голод. Реальность не только посрамила скептиков, но и превзошла самые смелые ожидания оптимистов - защищенный протекционистским барьером наш продовольственный сектор воспрянул из небытия, а на рынке зерна Россия стала глобальным геоэкономическим фактором. Таким образом, от контрсанкций есть все основания ожидать скорее выгод, чем потерь, если, конечно, применять их умно.
Но, что еще более существенно, никакого выбора, применять ли контрсанкции, у нас, в сущности, нет. Речь идет не о дипломатии, пусть самой недружественной, а о полноценной экономической войне. Экономическая блокада является инструментом агрессии - это написано в любом учебнике международного права. А против России применяется именно экономическая блокада - фактическое уничтожение как факторов мирового рынка ряда российских компаний, таких как «Русал», и серьезные ограничения для других, попытки добиться краха целых отраслей российских производств, безработицы, социальной нестабильности, коллапса нашей экономики. Всё дальше продвигающиеся меры по финансовому удушению российских компаний.
США не скрывают, что конечной целью санкционной войны является внешнеполитическая капитуляция России, включая отказ не только от поддержки наших союзников, но и от части собственной территории и граждан, либо экономический коллапс нашей страны. Мы должны либо признать безусловную и безоговорочную геополитическую гегемонию США, или, по намерению американцев, рухнуть в пропасть.
В этих условиях вопрос «воевать» или «не воевать» не стоит. В этих условиях стоит вопрос о том, как сделать такую экономическую войну максимально дискомфортной и отяготительной для самих США, что, возможно, вынудит американцев в какой-то момент от неё отказаться или посеет рознь между ними и другими странами НАТО, принуждение которых к антироссийским санкциям наносит им значительный урон.
То, что перед нами именно экономическая война, делает совершенно нелепыми утверждения, что контрсанкции ведут к «двусторонним потерям». Поскольку санкции ведут к потерям только одной стороны, нашей. И с чего бы американцам заканчивать борьбу, в которой несем потери только мы, а они не несут, - решительно непонятно.
В Европе настрой стран-членов против санкционной войны с Россией прямо пропорционален понесенным их бизнесом ущербом. А соответствующий настрой сказывается, в том числе, и на результатах выборов. Судя по тому, что поддержка избирателей восточнее Рейна за этот период сдвинулась к политическим силам, настроенным к России более дружественно, никаких оснований считать нашу контрсанкционную стратегию неэффективной - нет.
Что предлагают депутаты на сей раз? По сути, они предлагают рамочный закон, который, не связывая исполнительную власть никакими конкретными требованиями непреодолимой силы, предоставит президенту и правительству полномочия вводить и отменять санкционный режим на тех или иных направлениях.
Что это за направления?
Прежде всего это возможность расширить уже существующие
продовольственные санкции. Здесь наш импорт из США можно хоть обнулить.
Ни малейшей потери для нас от этого не воспоследует - лишь односторонний
убыток американским фермерам.
Далее, запрет на табачную и алкогольную продукцию американского
производства. Здесь запрет не только уместен, но и, во-первых, полезен
для здоровья нации, а, во-вторых, будет символическим ударом по Америке,
где виски-бурбон провозглашено «национальным достоянием» США.
Людям за тридцать безусловно памятна Москва 90-х, вся буквально увешанная рекламой американских сигарет, бывших, по сути, рекламой США. Многие помнят и символичную рекламу L&M «Свидание с Америкой», стоявшую напротив расстрелянного Белого Дома. Запрет американской табачной и алкогольной продукции будет воспринят не только в России, но и во всем мире как символический акт «деколонизации» России.
Возможность прекращения сотрудничества российских фирм и компаний с американскими в области атомной энергетики, авиастроения и ракетных двигателей. Еще раз - возможность разрыва, а не обязательность. Сотрудничество в этих сферах зачастую для нас взаимовыгодно, особенно это касается ракетного двигателестроения. Американские космические программы до сих пор серьезно зависят от российских двигателей, а за это американцы готовы платить хорошие деньги. Но это одна сторона проблемы. Другая состоит в том, что американцы сами отлично сознают свою уязвимость и намерены её устранить, то есть долго эта ракетно-двигательная идиллия все равно не продлится. Поэтому связать самим себе руки там, где мы реально можем «сделать больно» США, было бы в высшей степени недальновидно.
Правительство должно иметь возможность наказать США, прервав сотрудничество в тот момент, когда это будет наиболее невыгодно им, а не нам. То же касается, к примеру, поставок в американское авиастроение титана: безусловно, обидно будет лишать российские предприятия выгодных контрактов, но если вопрос встанет так, что мы обеспечиваем титаном бомбардировщики и истребители, которые прилетят на наши головы, станет не до контрактов.
Самым нервирующим общественность пунктов проекта стал вопрос о запрете или ограничении на ввоз американских лекарств. Именно тут начали спекулировать противники контрсанкций в принципе, немедленно рисуя картину тысяч и тысяч людей страдающих и умирающих без редких американских лекарств. К этому еще добавляется, что «отечественные аналоги» гораздо хуже американских оригиналов, а потому заменой служить не могут. Сверху это еще присыпается рассуждениями о «фармацевтическом лобби» и его интересах.
Вообще, в лоббировании интересов собственной промышленности нет ничего плохого, особенно если она создает рабочие места и исправно платит налоги. Но проблема «не имеющих замены американских лекарств» рассматривается публикой, по большей части, вообще неправильно. Речь не идет о чудодейственном колдовстве, которое превращает американские лекарства с расположенного в Китае завода в панацею, в то время как продукция российского производителя становится плацебо. По большей части фармацевтическая проблема связана не с технологией и не с ингредиентами, а с интеллектуальной собственностью.
Иными словами, рецептура американских лекарств запатентована, мы не можем производить аналоги без лицензии, а лицензия иной раз неоправданно дорога. Причем далеко не всегда патентное право западных фармацевтов связано с проведенными ими уникальными исследованиями. Достаточно часто это жульнический самозахват. Западные фармацевтические дельцы ухитряются патентовать даже рецепты народной медицины, а потом требовать отчислений с травников и лекарей, у которых они эти рецепты и украли.
И здесь, возможно, следует без предвзятости посмотреть на предложения предоставить российским производителям право игнорировать товарные знаки и интеллектуальную собственность проводящих враждебную политику стран. Чтобы не создавать атмосферы копирайтной Тортуги, возможно, тот или иной российский надзорный орган мог бы выдавать соответствующие «каперские лицензии», руководствуясь соображениями стратегических интересов России (особенно в сфере медицины) или же принципом наказания за недружественное поведение тех или иных компаний и стран.
Напротив, интеллектуальная собственность стран и производителей, проводящих дружественную политику по отношению к России, должна строго охраняться. Но в целом важно помнить, что «копирайт» является одним из главных инструментов глобального доминирования США и их западных союзников, практически навечно фиксируя их технологическое превосходство. Россия сопоставимым объемом охраняемой интеллектуальной собственности просто не обладает, поэтому размен будет явно в нашу пользу.
То же касается и ограничений на госзакупки американского оборудования и программного обеспечения. Наша тотальная зависимость от западного «софта» явно не соответствует уровню развития в нашей стране компьютерных технологий. Мы тупо торчим на импорте, даже не пытаясь всерьез что-то в этой сфере сделать, а массовым принуждением к лицензионному софту, каковым увлекались наши государственные органы несколько лет назад, еще и занимались обогащением американских монополистов (вспомним позорно начавшееся, впрочем, слава Богу, благополучно завершившееся дело Поносова).
При этом на деле развитие операционных систем последние 10 лет стоит на месте, той же Microsoft приходится по сути принуждать пользователей к обновлениям. А вскрывающиеся в последнее время факты по участию крупнейших западных IT-компаний в массовом кибершпионаже и вовсе ставят вопрос, зачем нам добровольно продолжать себя опутывать этими сетями и не стоит ли лучше заняться в добровольно-принудительном порядке импортозамещением и в этой сфере.
В целом же, наши вызванные санкциями последних лет экономические трудности наглядно показали главное: никакого «свободного» мирового рынка, «свободной» торговли и «свободной» it-экономики глобализация не создала. Она создала исключительно инструменты всемирной экономической гегемонии стран западного ядра, опутав мир цифровыми и копирайтными цепями, поставив конкурентов Запада под контроль при помощи банковской монополии и технологической зависимости. Российская деиндустриализация, связанная с пагубными либеральными реформами, велась под убаюкивающие рассказы о том, как мы оставим только «эффективные» производства, а всё, что у нас «неэффективно», купим на Западе.
Как оказалось, импортировать что-либо сложнее ручки - значит ставить
себя в унизительную технологическую зависимость и подставляться под
удар.
Конечно, нам не следует изображать из себя «экономику чучхе» (тем более,
что она - фасад за которым скрывается обильная китайская (и не только)
технологическая помощь) и пытаться уходить в полную автаркию. Но нам не
следует зависеть от США (и от любой другой страны - вспомним не
поставленные Украиной двигатели для фрегатов или французскую аферу с
«Мистралями») в тех областях, где эта зависимость позволяет нас быстро
разоружить или быстрым введением эмбарго доставить нам существенный
дискомфорт. Нам не следует позволять американцам уничтожать под видом
«свободной конкуренции» те или иные наши производства и отрасли. Нам
глупо играть по правилам с теми, кто играет без всяких правил, да и
попросту бесчестно.
Пакет контрсанкций даст нам уникальную возможность начать распутывать глобалистские сети, которыми мы опутаны со всех сторон, а где-то и их разрубать. Но, конечно, такая отрицательная контрсанкционная работа даст свой эффект, только если одновременно будет вестись положительная работа по созданию новых и восстановлению старых производств, по подлинной реиндустриализации и обеспечению нами технологической независимости. Лишь тогда контрсанкции станут не только посильной местью США, но и полноценной протекционистской поддержкой нашей экономики, и произойдет та самая структурная перестройка, то самое слезание с нефтяной иглы, о которых так много говорили, но чего, на самом деле, не хотели наши многоречивые либералы.
