Поехал я как-то к одному слепому святому, болящему Василию. Его почитало всё Поднепровье: и миряне, и священники, и епископы. Жил он в селе Елизарово на Днепропетровщине. Ходила туда электричка.
Приезжаю.
А он мне: «Съездил бы ты к Серафиму Саровскому!». Ну а чего ж
не съездить-то... Я учусь в 10 классе. Родителям зарплату не платят.
Денег нет на покушать, не то чтобы куда-то ехать. Всё лето наша
городская семья горбатится на огороде, чтобы чего-нибудь да вырастить:
тыкву с картошкой в основном. (Тыквы в нашей квартире были везде. Под
шкафами и сервантами, на полках рядом с консервацией и на лоджии...)
Каша да тыква - вот и вся постперестроечная радость.
Но отвлёкся я. И правда, отчего ж не съездить? Только денег нет, и взять их неоткуда. Но зато есть вера, а она у меня крепкая и обычно не подводит.
Еду на электричке домой. Напротив сидят две женщины. Молчим. Одна выходит в туалет, другая тихонько суёт мне в руку 20 купонов (такие деньги ходили тогда в Украине): дескать, помолись за меня. Возвращается первая, вторая уходит в туалет. И эта, оглядываясь, чтобы никто не увидел её тайного доброго дела, достаёт и протягивает 200 купонов: дескать, помолись за меня.
В общем, в Днепре на выходе из электрички в моём кармане лежало 220 купонов. Ровно столько, чтобы добраться в Дивеево, в один конец.
Родителям говорить о поездке было бессмысленно - не отпустили бы. Да и денег на обратную дорогу нет. Поэтому я благочестиво соврал, что еду в Киев узнавать про поступление в семинарию (интернета и мобильных телефонов тогда, напомню, не было).
Мама, чувствуя, что я чего-то недоговариваю, зашила мне с внутренней стороны трусов немного купонов, предупредив, что это на «чёрный день» и чтоб я не додумался их, эти трусы, стирать. А ещё снабдила меня большой и красивой куклой, которую предварительно, будучи работницей завода игрушек, аккуратно вынесла через проходную, то бишь, слямзила у бросившего на произвол судьбы государства. Мамина подруга по цеху одела куклу по спецзаказу - особенным платьем. А на голове у куклы была не скупая прядь ГОСТовских волос, а шикарная и длинная шевелюра, сделанная другой маминой подругой (в то время, кто не помнит, практически исчезли с рынка денежные отношения, полностью вытесненные товарными, так называемым бартером).
От Москвы до Дивеево я ехал в вагоне один: больше никого не было. И в окне поезда тогда впервые в жизни увидел лес, бескрайний и завораживающий. С тех пор жить в лесу - моя мечта...
Итак, до Дивеево уже недалеко. Поезд прибыл в темноту Арзамаса. Выйдя с вокзала, я узнал, где расположен храм, и побрёл туда. Холодно было очень. Кушать совсем нечего. Ужасно хотелось спать. Но спать было негде.
Я понял, что если в ближайшие полчаса где-то не согреюсь, то мои родители даже не узнают, где и при каких обстоятельствах замёрз их сын. Но, подойдя к храму, с ужасом увидел на входных дверях огромный амбарный замок. А ведь мне надо туда, внутрь, к теплу! И я стал истово молиться. (Напоминаю, что не страдал слабостью веры и всегда был убеждён в близости Господа и возможности чуда.)
После третьей молитвы и третьего крестного знамения над ненавистным замком, который отделял мою земную жизнь от жизни небесной, замок... продолжал оставаться закрытым. Ангел смерти витал уже где-то неподалёку. Моя вера разбилась вдребезги. Ноги подкашивались, я не чувствовал пальцев на руках и ногах, обморозил лицо.
«Если умру, так хоть среди людей», - подумал я и, пересилив страшную тяжесть сокрушённой веры, поплёлся к ближайшему дому. На стук вышел хозяин и, выслушав мою исповедь, объяснил, как пройти к жилищу одной сердобольной монахини, жившей в миру.
Мне открыла уже немолодая женщина с добрыми и в то же время строгими глазами. Она сразу всё поняла, завела меня в дом, накормила и, думаете, уложила спать? Нет! Поставила на молитву. На то время я уже хорошо читал по-церковнославянски. Три канона плюс два акафиста скрасили наш вечер и окончательно добили моё самочувствие.
Утром матушка забрала меня в церковь на службу, где она прислуживала в алтаре, а потом я поехал в Дивеево. Кстати, неподдавшийся молитве замок висел на летнем храме, в котором не было отопления и внутри стоял лютый мороз...
Недельное пребывание у батюшки Серафима описывать не буду. Кто был, тот знает. На обратном пути, в Москве, в одном из подземных переходов в центре города, я всё-таки смог продать свою чудо-куклу, несмотря на неугомонных милиционеров. Добавив к этой сумме то, что было зашито в трусы, я благополучно приехал домой.
Имя той монахини я забыл, лица её не помню.
Дети, о чём нам говорит эта сказка?
1. Доверяйте проверенным старцам: их слово творит чудеса.
2. Верьте в чудеса, но не надейтесь, что их будете совершать вы.
3. Не открывайте молитвой замки храмов, банков и тому подобного.
4. Заведите себе синодик и записывайте туда имена тех, кто вам когда-нибудь протянул руку помощи. Напротив имени пишите, где и при каких обстоятельствах вы познакомились с этим человеком. Через пару десятков лет ваш синодик станет занимательным чтивом и основой для вечерних рассказов вашим детям у камина.
5. Отправляясь в дальнее путешествие, озаботьтесь созданием заначки.
6. Не бойтесь просить о помощи. Господь любит действовать не напрямую, а через других людей.
7. Никогда не теряйте веру!
Серия вторая. 1996 год. Мне 18 лет
Я тогда
учился в семинарии в Санкт-Петербурге. Родители по-прежнему без
зарплаты. Подрабатывать без ущерба учёбе практически невозможно. Денег
на поездку домой на летние каникулы нет, и я отваживаюсь ехать
автостопом. Маршрут: Санкт-Петербург - Киев - Днепр.
Добравшись до выезда из города, начинаю робко голосовать на шоссе. Машины едут одна за другой, никто не хочет подобрать бедного студента. Но вера у меня крепкая, и я продолжаю тянуть руку, приговаривая про себя: «Богородице Дево, радуйся». Наученный опытом, на вопрос «куда едешь?» не отвечаю, что в Днепр, а называю ближайший большой город. Иначе водители подозрительно хмурятся и думают, что к ним в автомобиль пытается пробраться буйнопомешанный.
Наконец останавливается машина. Резвый водитель мчится куда-то по своим делам, обгоняя нерасторопных автолюбителей. Перед тем, как он свернёт с трассы, я выхожу и вновь начинаю голосовать.
Через минут пятнадцать меня подбирает молодой парень-лихач. Спустя полчаса он сворачивает, а я выхожу и снова начинаю голосовать. Машины едут мимо. Водители и пассажиры искоса поглядывают на парня с рюкзаком. Минут через десять останавливается легковушка с задорным дядькой, едущим к жене на дачу. Познакомились. Разговорились. Мимо проносятся деревья и дорожные знаки. Минут через двадцать он меня высаживает и сворачивает с трассы к своей даче.
...Ещё несколько раз меня подбирали водители с уникальными чертами характера - весёлостью, открытостью и любовью к скорости.
После очередной высадки вновь начинаю голосовать. Мимо проезжают автомобили, которые я почему-то уже узнаю, и водители которых мне улыбаются и машут. Один останавливается, открывает переднюю пассажирскую дверь и говорит: «Садись, парень! Надоел ты тормозить меня шестой раз...».
Кушать в то путешествие мне было нечего. На 5 дней пути - только крем-сода. Да ещё сердобольные монахини Иоанновского монастыря в Петербурге, матушки Гермогена и Никодима, с которыми у меня связана не одна история, угостили баночкой красной икры. Так и питался первые два дня: красная икра вприкуску с земляникой из придорожных лесов да крем-сода или вода из каких-нибудь лесных речушек и луж. Есть красную икру без хлеба - ещё то испытание, его не каждый выдержит. На последние деньги купил буханку белого хлеба, и это удивительным образом разнообразило мой дневной рацион...
Впоследствии я ещё много раз ездил автостопом по маршруту Днепр - Питер: на легковых и грузовых автомобилях, на милицейских и молоковозах, на велосипедах и с контрабандистами топлива. Спал в спальнике в ближайшей посадке или сидя на рюкзаке на обочине дороги. Тогда же первый раз в своей жизни нёсся на каком-то автомобиле со скоростью 140 км/час, вжимаясь в заднее сиденье...
Дети, о чём нам говорит эта сказка?
1. Веру нельзя проверить в комнатных или тепличных условиях. Автостоп хорош тем, что ты не знаешь, где (в какой стране) будешь спать и что будешь завтра есть.
2. Красную икру без хлеба кушать трудно.
3. Монахини - очень добрые и неземные существа. По крайней мере, в большинстве своём.
4. Летом в лесу сложно умереть от голода.
5. Контрабандисты - тоже люди.
6. Душа человека - христианка по природе, и большинство моих спутников с радостью общались со мной о Боге, открывая для себя православие, а мне позволяя увидеть красоту их душ.
7. Никогда не теряйте веру!
Серия третья. 1997 год. Мне 19 лет
Я тогда всё ещё учился в семинарии. Думал, что белое - это белое, а чёрное - это чёрное. Других цветов ни в людях, ни в событиях я не видел. Такой себе неофитствующий ригорист. Но отношение к миру и людям изменилось резко и быстро...
Как-то
путешествовал автостопом по Крыму. Посетил святые места, искупался
в море и к вечеру оказался у стен мужского монастыря. Попросился
у привратника на ночлег. Тот сказал, что не может сейчас ничем помочь,
так как идёт вечерняя служба. Самое интересное, что я показал
«корочку» - удостоверение студента православной духовной семинарии,
но даже после этого меня не пустили не то что на службу, но даже
и во двор монастыря.
Служба закончилась, а я всё стоял под звёздным крымским небом у закрытых ворот. При этом не имел не то что спальника, но даже каких-нибудь тёплых вещей. Чувствуя, что есть перспектива остаться на улице в незнакомом городе, и зная, что скоро уходит последняя электричка на Симферополь, я ещё раз постучал в ворота. В который раз меня попросили подождать. Электричка ушла, а я наконец-то сподобился услышать ответ игумена, переданный привратником: «Принять не можем».
И я побрёл по безлюдному, тёмному городку.
Страшно хотелось есть, но кушать было нечего, а деньги уже закончились. Болели и кровоточили ноги, которые я изранил, неосмотрительно путешествуя в сандалиях по крымским горам (в поисках приключений и имея непреодолимое желание посетить всемирно известные пещеры).
Очень хотелось спать. Лёг на скамейку на остановке. Замёрз. Укрыться было нечем, разве что... В общем, накрылся валявшейся рядом большущей веткой какого-то лиственного дерева.
Когда в глаза били фары очередного автомобиля, я, как по команде, вскакивал, сбрасывал с себя ветку и голосовал. Какой-то сердобольный таксист подвёз меня до центра городка.
Я опять шёл по незнакомой пустынной улице. Ко всем неприятностям этого дня, испытывая на прочность одинокого путника, небо разразилось дождём. Стал судорожно искать хоть какой-нибудь более-менее приличный подъезд, чтобы спрятаться от дождя и поспать. Как вдруг увидел бредущую навстречу девушку с сигаретой во рту. Растрёпанные волосы, помятое послепопоечное лицо, остатки синевы под глазом говорили многое о её образе жизни. Хотя, если не обращать внимания на эти мелочи, она была красива.
- У тебя спички есть? - спросила она.
- Нет, - ответил я и пошёл дальше.
Пройдя несколько шагов, она остановилась и окликнула меня:
- А что ты здесь делаешь один и ночью?
Я промолчал. Не рассказывать же, что познаю мир таким вот хитрым способом.
- Тебе что, негде переночевать? - задала очередной вопрос ночная нимфа.
Я опять промолчал. Не нужно обладать дедукцией Холмса, чтобы понять: да, мне негде ночевать.
- Пойдём ко мне, - предложила она.
И я задумался. С одной стороны, мне были дороги моя чистота и целомудрие. А с другой стороны, я устал. Устал от своего путешествия и вообще от жизни, которая в тот вечер казалась мне ужасной, дикой и бессмысленной.
«Господи! Ты меня сюда привёл. Мне уже всё равно. Не гневайся!» - помолился я и побрёл за девушкой.
Она жила с родителями. Попросила, чтобы я не шумел, не то старики будут ругаться. Мы тихонько пробрались в её комнату, и хозяйка показала место ночлега.
- Это кровать моего сына. Он сейчас в лагере, - объяснила она и, видя мою нерешительность, добавила: - Да не бойся! Не изнасилую я тебя. Есть хочешь?
Я утвердительно кивнул, и девушка вышла. Через минуту вернулась с тарелкой солёных огурцов и чашкой компота.
- Извини, больше ничего нет.
Но мне для утоления голода было достаточно и этого. Я стал разуваться, при этом непроизвольно скривился от боли.
- Что у тебя с ногами? - спросила она и после моего объяснения ушла за аптечкой. Аптечкой ей служила круглая коробка из-под псевдомасла «Рама». Из коробки достала йод, вату и бинт. Больше там ничего и не было. Я хотел всё это взять, но она не позволила:
- Я сама. Сиди спокойно...
Она опустилась передо мной на колени и стала обрабатывать мои ноги. А я чуть не плакал от нахлынувших мыслей и чувств.
После медицинских процедур я лёг на кровать и моментально заснул. Утром она покормила меня огурцами с компотом и провела до дороги. На первой же попутке я уехал. Даже не спросив имени моей спасительницы...
В монастыре видели мои документы, знали, откуда я, что студент духовного учебного заведения, будущий священник, но не пустили, не накормили, не дали помолиться в храме. Она не знала, кто я и откуда, не спросила документов, но протянула руку помощи и приютила. Угостила всем, что было в её бедном доме, хотя сама постоянно продаёт своё тело ради куска хлеба.
Когда-то блудница омыла ноги Христа слезами и отёрла волосами своими. Не так ли поступила и эта крымская женщина? И я верю и знаю, что простятся грехи её многие за то, что она много возлюбила.
Дети, о чём нам говорит эта сказка?
1. Никогда не судите «по одёжке»: иногда за благовидными поступками кроется бесчувственная натура, а за видимым грехом - потерянная христианская душа.
2. Носить рясу - не значит быть близким к Господу.
3. Сторожа часто не любят людей: на этой работе, бывает, развивается комплекс «маленького человека».
4. Не надейтесь на свои связи и положение, а уповайте на Господа.
5. Проститутки - часто самые преданные христианки (читай Древний патерик).
6. Обувайте в поход спортивную обувь и берите с собой тёплые вещи.
7. Никогда не теряйте веру!
Эпилог
«Я есть путь, истина и жизнь», - говорит нам Господь Иисус Христос. Путь в Евангелии - ΟΔΌΣ - это не только дорога или тропинка. Это наш путь, наш путь ко Христу и к Его Царству. Для меня откровение Христа и встреча с Ним чаще всего происходили в двух моментах: в Евхаристии и в том, что греки называют движением вперёд - ΟΔΌΣ. На этом пути я встречал людей: добрых и злых, милых и колючих, чистых и вонючих, открытых и замкнутых, готовых протянуть руку и утопить в своей злости. Но всегда - творений Божиих. Тех, за кого мой Иисус отдал Свою жизнь на кресте.
Это мой ΟΔΌΣ.
