Россия – социальное государство?

Идея социального государства осуществлялась в европейских странах не единообразно, а на основе множества различных национальных моделей – скандинавских, французской, германской. Это позволяет нашим доморощенным деформаторам ссылаться на сожность проблемы, связанную с многообразием типов социального государства. В действительности все намного проще. Дело в то, что был и остается общий универсальный механизм, который и сделал все модели социального государства жизнеспособными – это контроль государства за социальными ножницами, как называют разрыв между 10 процентами малообеспеченных граждан и 10 процентами самых высокообеспеченных людей. Суть социального государства предельно проста. Она заключена в том, что государство должно крепко держать кольца от этих ножниц в своих руках, контролируя разрыв лезвий, который не должен превышать определенных норм – имущественный разрыв при таком подходе не может выходить за грань дозволенного (в разных странах граница дозволенного определяется по-разному – от 7 до 14 пунктов). Но как достичь этого эффекта? Только одним способом – за счет прогрессивного налогообложения, когда огромные прибыли не присваиваются дельцами, а перераспределяются в пользу социально уязвимых групп: причем именно государство перераспределяет ресурсы в пользу бедных.

К сожалению, такая методика оценки ситуации и рисков давно уже не применима к России. Здесь социальные ножницы изначально выпали из рук государства, в результате чего социальный разрыв на порядок выше, а численность малообеспеченных – на порядок больше из-за отсутствия среднего класса – основного фактора стабильности системы. Но именно благодаря «управляемым социальным ножницам» и введению прогрессивной шкалы налогообложения – и на прибыль, и, что особенно важно, на наследование – на Западе было создано не только социальное государство, но его главный продукт – современное гражданское общество нового типа – гражданское общество как третий сектор экономики. Это самый влиятельный сектор экономики после государства и крупного частного бизнеса. Его ячейки – неправительственные некоммерческие организации (НКО), как правило, однопроблемные – самоуправляемые организации социальной и экологической направленности, а также религиозные общины. Они, кстати, могут заниматься самыми различными видами бизнеса, но с одним более чем существенным отличием – получаемая прибыль не присваивается хозяевами, а полностью отдается только на благотворительность, социальную помощь и другие социально значимые цели, а также на развитие дела.

Поддержка государства выражается в том, что НКО вообще не облагаются налогами, и это дает им колоссальную фору, которая появляется в конкурентной борьбе с государственным и частным бизнесом только при условии значительной верхней планки прогрессивного налогообложения. Она в ряде стран приближается к 50 и даже к 80 процентам (такой порог был введен, например, Рузвельтом, благодаря чему удалось вывести страну их депрессии). На Западе гражданское общество процветает и вовлекает в орбиту социально ориентированных НКО до 60 - 70 процентов активного населения, причем НКО развиваются совершенно самостоятельно. В России даже признаков подобного подъема не намечается. Только что в Общественной палате был подготовлен развернутый доклад о гражданском обществе в России, где говорится о том, что в Москве, к примеру, в волонтерском движении участвует только 2% населения. Сравните цифры: 60% активного населения в крупных и малых городах Европы и 2% в Москве!

Тот факт, что у нас отсутствует прогрессивное налогообложение и на наследование, углубляет социальный и имущественный раскол, начисто исключает создание мощных благотворительных фондов, на основе которых в большинстве стран функционируют негосударственные университеты, госпитали, хосписы и бесконечное число других социальных и благотворительных организаций, снижающих на порядки социальные и политические риски. К примеру, продление сроков выхода на пенсию не стало бы трагедией для миллионов и не превратилось в фактор чрезмерного риска для системы в России, если бы у нас существовали и функционировали тысячи благотворительных организаций, готовые протянуть руку помощи каждому нуждающемуся. И это хорошо понимают богатейшие люди планеты, но не наши олигархи. К примеру, когда Трамп обратился с предложением существенно снизить верхнюю планку налогообложения для крупного бизнеса, то именно семья Рокфеллеров и другие богатейшие семьи выступили против этого заманчивого, казалось бы, предложения: устойчивость политической системы стократ дороже.

Я мог бы продолжать эту тему до бесконечности. Тем более, что совсем недавно, в середине декабря, я специально говорил о возможности реализовать конституционный принцип социального государства с подлинным, а не имитационным гражданством, основанном на активном участии в гражданском обществе, на заседании в Совете Федерации «Об укреплении российской гражданской идентичности на основе духовно-нравственных ценностей народов РФ, исторических и национально-культурных традиций». Когда будет опубликована стенограмма, с удовольствием поделюсь с читателями РНЛ. Надежда умирает последней…