Ересь историзма

От редакции: Автор публикуемой ниже статьи предлагает нам поразмышлять на важнейшую идеологическую тему - как относиться к советскому периоду. И я, прежде всего, хочу поблагодарить его за попытку подступиться к этой, на самом деле, сложнейшей проблеме. Мы как раз на РНЛ и стараемся следовать его призыву «к спокойному и критичному разговору о советском периоде».

Однако должен заметить, что самому автору не удается устоять на этой срединной, царской позиции. С одной стороны, он пишет: «Неужели мы настолько малодушны? Настолько инфантильны? Настолько глупы? Неужели мы неспособны к спокойному, но критичному разговору о советском периоде? Не способны к органичному включению в свой собственной Русский миф всего того, что сумели взрастить и сберечь в советские годы? Взять свое и не быть при этом поглощенными чужеродным левым мифом». Прекрасная декларация намерений. Именно это и нужно, именно это и является основой редакционной политики РНЛ.

Однако в другом месте автор ставит вопрос иначе: «На самом деле вопрос стоит ребром. Или Царь-мученик Николай, все новомученики и исповедники Российские, а вместе с ними народ-победитель и вся тысячелетняя Русь. Православная Держава. Новый Рим. Или Ленин. Свердлов. Троцкий. Дзержинский. Террор. Большевизм. Коммунизм. Мордор». Ну и где здесь стремление вписать в русский миф достижения советской эпохи? Только народ-победитель в Великой Отечественной? А Гагарин, а оборонная промышленность и одна из самых сильных армий, а лучшая система образования в мире, а советская литература и культура, продолжавшая великие достижения русской культуры, а советская наука, а воспитание нравственности в обществе? Это всё - коммунизм и мордор?

И вообще сама постановка вопроса, что историзм является ересью, не выдерживает никакой критики. Вообще-то историзм как метод исторического и философского анализа появился задолго до большевиков и даже до позитивистов. Первым его провозгласил один из отцов немецкого романтизма Гердер, затем развил классик философии великий Гегель. И только из Гегеля он перекочевал к Марксу, от которого тоже нельзя так просто отмахнуться как от недоучки и несмышленыша.

Так что, во-первых, историзм является не ересью, а одним из методов исследования социальной действительности.

Во-вторых, нельзя так походя отмахиваться и от принципа непрерывности истории. Конечно, есть альтернативный методологический принцип «цивилизационной цикличности», одним из основателей которого был Н.Я. Данилевский. Он открывает другие грани исторического процесса. И задача состоит не в том, чтобы отбросить принцип непрерывности, а в том, чтобы соединить оба принципа исследования.

В конце концов, для христианина история развивается непрерывно: от Богоявления, Распятия и Воскресения Спасителя к концу света и второму пришествию Господа нашего Иисуса Христа. Поэтому, отвергая непрерывность исторического процесса, мы закономерно должны поставить под сомнение и саму христианскую историософию.

Не буду касаться некоторых других спорных оценок, пусть читатель сам делает выводы.

Гл. редактор РНЛ Анатолий Степанов.

Увидев публикацию на РНЛ моей заметки «Хамов грех» и замечания к ней, сделанные Редактором, я понял, что необходимо уточнение с моей стороны. Я с благодарностью воспринял высказанную Анатолием Степановым позицию, потому что она есть проявление неравнодушия и, в конечном счете, любви к нашей стране и к нашему народу. Со своей стороны заверяю читателя и Редактора, что природа моих оценок такая же и прошу прислушаться к ним.

Возрождение и существование России оправданно только в том случае, если она вернется к предначертанной миссии последнего Рима. То есть христианской имперской государственности, ядром которой может быть только Православие и соответственно Русский народ, как его ведущий актуальный носитель. Разумеется, есть и другие православные народы, и есть православные люди самых разных национальностей. Но если допустить исчезновение России и Русского народа, истинное Православие в рамках глобального мира по мере нарастания апостасии станет Церковью последних времен: малыми, гонимыми общинами.

Речь идет о выборе не только нашей собственной судьбы. Поэтому столь велико давление, столь системны и неумолимы попытки задушить, расчленить, подавить. Ключ здесь не сама по себе русофобия, а ненависть к Третьему Риму. Его возрождение лишает режим инфернальных глобалистов комфорта и всеобладания. Причем, до скончания века князь мира сего, не одолевший духовный Рим, будет обречен воздвигать ущербный проект, заведомо предназначенный к быстрому разрушению.

Таков вызов времени. Если мы претендуем на римскость, то есть на всемирно-исторические значение России, если смеем соотносить с собой священность Катехона, то надо кое в чем разобраться.

В частности, придется понять, что наше правильное по намерениям, но недостаточно глубокое, и во многом по-детски наивное отношение к собственной истории в случае выбора означенной судьбы не пройдет.

Причина подобного отношения с одной стороны в нас самих, с другой в том, что нам предлагают заманчивую видимой легкостью решений идеологему.

Эта идеологема спрятана в фетиш «непрерывности истории», а шире в кумир позитивного «историзма». Поклонение этому кумиру выросло из некогда здорового, но стихийного интереса к истории Отечества, пришедшего на смену уничтожения исторической памяти, учиненного большевиками. Этот интерес зародился в позднесоветское время, которое не стоит примитивизировать (впрочем, читатель моих публикаций на РНЛ знает, что подобное отношение автору не присуще). Так возникали любопытные явления, например, феномен писателя Пикуля, к сожалению сильно исказившему (по незнанию) многие факты и явившему один из первых образчиков псевдоисторической кумирни.

Позже, после тотального захвата недругами Руси медийного и академического ресурса, ими был смастерён из истории черный кумир. Он выглядел уродливо, потому что на классовое прочтение (оно никуда не исчезало, как никуда до сих пор не исчез марксизм с кафедр философии, социологии, политологии) наложились псевдо-либеральные агитки.

В результате народу был дан ублюдочный «канон» русской истории. Она трактовалась, как цепь мучительных событий: от призвания никчемными и как бы глуповатыми славянами западных норманнов (в версии Миллера), к радостному слиянию с дикой ордой, к «палачу на троне» Грозному (в киноверсии Лунгина), к «копиисту Запада» Петру, к другим душителям «прав и свобод» из Романовых, к «кровавому» и «слабому» Николаю II (в телеверсии Радзинского), к «палачу» Сталину, к «трупами закидали», к «застою», к Ельцину, «давшего свободу» - и через все это к текущей и как бы предопределенной никудышности.

Однако чаще всего не трогали смысл, корни и суть революции, Ленина и его соратников, большевиков. О них на время замолчали. Имена же их продолжили носить тысячи и тысячи улиц, проспектов, поселков, городов, школ, полков, дивизий, библиотек и т.п.

После того, как в политике РФ произошел заметный поворот в отношениях с США и те были названы «товарищем волком», когда поэтапно обострились отношения с «мировым гегемоном», потребовалась новая версия «историзма». Как и перед Великой Отечественной войной стало понятно: на одном оплёвывании прошлого, да еще и с соросо-либеральным уклоном далеко не уедешь. Срочно потребовалось «Вставайте, люди русские 2».

Появились несколько более адекватные трактовки: норманны часть сложного синтеза русской государственности; была трудная борьба с монгольской ордой; Грозный, по-прежнему, конечно, «палач», но про него молчок; Петр просто Великий; Романовы в целом молодцы, но Николай II (не совсем «кровавый») по-прежнему «слабый»; Сталин - «эффективный менеджер», хотя и палач; Победа - только с приставкой Великая; застой был, но он был хорошим; был «провал 90-х», а теперь мы встаем с колен.

Однако по-прежнему вне серьезного осмысления и выводов остались Ленин, его соратники, большевики, корни и суть революции.

Больше того, здесь начинается самое интересное. Начинается момент истины. Так как именно здесь закладывается ответ на вопрос о целеполагании.

О том, ставится ли цель воссоздания прочного исторического фундамента, на котором будет стоять Третий Рим. Либо вновь нужен некий слепленный в тактических целях пропагандистский шаблон. Теперь уже «патриотического историзма непрерывности».

Понятно, что прочный фундамент возникает там, где строители изучают материал, изучают почву, четны перед собой в оценках, делают разумные выводы.

Так ответственный человек, анализируя жизненный путь, честен перед самим собой. Когда вспоминает о собственных падениях, ошибках, проявленной низости, если таковая имела место. Ему при этом не придет в голову называть то, что было достойным ничтожным и, напротив, то, что служит укором совести выставлять, как нечто достойное. Если он станет писать собственную биографию, то, подходя к обличающим его сложным местам, либо постарается сгладить их и замолчать, либо со всем мужеством и трезвостью обвинит себя во избежание повторения падений и в назидание своим детям. Но высшей степенью инфантильности была бы попытка выставить низкое в качестве чего-то такого, о чем всенепременно должны вспоминать (с гордостью) в связи сего именем потомки.

А ведь именно это пытаются теперь проделать с сознанием народа осознанные и неосознанные необольшевики!

У нас теперь повсюду внедряют как «новую» эстетическую норму большевистский авангард 20-х (Малевич, Шагал, Маяковский). Ленин и Троцкий противоречивые, интересные, герои сериалов. Повсюду, теперь уже вплоть до синодиков некоторых храмов (!), протаскивают имена некрещеных по причине иной принадлежности большевистских палачей-изуверов (почему не Ирода, не Юлиана отступника?). Поговаривают, «время такое было», «жаль деревню, но индустриализация нужна была», «жаль Есенина, но ведь и сам виноват», «жаль Церковь, но то ведь перегибы на местах» - и так во всем. На церковных мероприятиях распевают светско-советские песни. Брендируются «Комсомол», «Комсомолец», «Красная машина» и т.д. На сбережении идолов Ленина пытаются строить самоидентификацию народа.

Большевизм преподносится как необходимый, неотъемлемый, в целом позитивный элемент «непрерывной истории». Создается впечатление, что для тех, кто выстраивает новый «историзм» четверть века активного угарного большевизма (1917-1942) ценна не меньше, а даже больше, чем более чем тысячелетняя История России. Никто не спорит: она непрерывна. Вопрос в том, какова оценка того или иного явления, фрагмента.

На самом деле вопрос стоит ребром.

Или Царь-мученик Николай, все новомученики и исповедники Российские, а вместе с ними народ-победитель и вся тысячелетняя Русь. Православная Держава. Новый Рим.

Или Ленин. Свердлов. Троцкий. Дзержинский. Террор. Большевизм. Коммунизм. Мордор.

Русь выжила, победила в 1945 году нацизм и большевизм, заставила Сталина говорить про Александра Невского, Дмитрия Донского, Суворова и Кутузова. Заставила его открыть храмы и монастыри, прекратить убийство оставшихся в живых православных священников и мирян. Больше того, заставила самого Иосифа вспомнить о собственной человечности и, возможно, подарила проблеск надежды на спасение. Разумеется, речь о тайне, о серьезном - не о вбросах, совершаемых с целью придать ореол святости вождю атеистического режима.

Сегодня нам предлагается в здравом уме и твердой памяти отвергнуть знание о падении в прошлом части нашего народа, совращенной в хамов грех. Отвергнуть и знание о соблазнителях, растлителях и последующих мучителях. Больше того, принять их и нашу былую мерзость в национальную память как некую внеоценочную часть. Все ради ложно истолкованной «непрерывности истории».

Психологический прессинг псевдолиберального информационного диктата подтолкнул нашу патриотическую общественность к неверному выводу о том, что любой честный русский разговор об истории России в ХХ является вражеской попыткой ее «разорвать». Что вот, мол, Запад только и ждет, когда мы сами себя обвиним. И тогда, де, рухнет какое-то там теперь уж совсем мифическое наследие Ялты и Потсдама. Понятно, все это отговорки. Давно нет никакой Ялты и никакого Потсдама. По нам лупят из всех санкционных орудий, демонизируют, сносят памятники нашим воинам-освободителям, разрешают маршировать по отторгнутым от нас землям полудуркам в нацистском реквизите и даже вооружают их.

Но ради дурно понятой «непрерывности истории», «историзма» вполне уважаемые и порядочные люди продолжают оправдывать все и вся, впадая в самую настоящую ересь. Ну не могут православные люди оценивать со знаком «плюс» режим, открыто ставивший целью уничтожение Православной Церкви! Иначе, либо лукавство, либо шизофрения, либо и то, и другое вместе.

Но не в это ли странное состояние как раз и стараются запихнуть многих из нас путем искусных манипуляций, замешанных на чувстве принадлежности к Родине, тревоги за нее? Не надо искушаться.

Неужели мы настолько малодушны? Настолько инфантильны? Настолько глупы? Неужели мы неспособны к спокойному, но критичному разговору о советском периоде? Не способны к органичному включению в свой собственной Русский миф всего того, что сумели взрастить и сберечь в советские годы? Взять свое и не быть при этом поглощенными чужеродным левым мифом.

Если не способны, значит, утратили потенцию к настоящей взрослой жизни, к историческому творчеству и никакого великого, да и вообще собственного будущего нам не видать. Единственное, что останется в подобной ситуации: уменьшительный национализм, как постепенный уход в историческое небытие. По крайней мере, как лучшее из тех зол, которые ожидают народ, отказавшийся от мужества трезвой оценки собственного исторического пути.

Любовь к Истории сегодня может и должна быть противопоставлена безоглядной ереси «историзма», когда из наспех слепленного нового кумира делают пропагандистский стенд. На нем в стиле постмодерна размещают рядком иконы и портреты коммунистических вождей, молитвы и гимн Интернационала, окна РОСТа и картины Васнецова.

На самом деле это проект выморочный и нежизнеспособный. Не имеющая настоящих природных корней государственность в страхе сжимается от проникающих уколов вражеских информационных войск в виде молодежных проектов (типа «Айспик»). Авторы вредоносных текстов и клипов видят слабость непродуманного, противоречивого, невозможного «непрерывно-позитивного историзма», вонзают в него смертельный ультра-нигилизм. Эффективно заливают детям «глаза керосином».

Пришло время осознать: мы не белые, и мы не красные. Мы уже не в ХХ веке. Мы - Русские люди ХХI века. И нам не надо «молиться» на придуманный кумир «красно-белого единства».

Если продолжим «молиться» на кумир, твердить будто и 20-е и 30-е «были тоже временем подвига» и забывать о том, что политические преступники делали тогда с нашим священством, крестьянством, казачеством, офицерством, со всем народом, на глазах у которого в воздух взлетал храм Христа Спасителя, отрезали от России ломти земель в пользу «советских республик» и затаптывали подлинную Историю, то увы нам и горе нам.

Стало быть, неспособны думать. Неспособны понять, что настоящая История и выше, и глубже, чем самообольстительный «историзм» и его продукция в стиле баюкающего совесть и разум фэнтези за авторством закулисной редакции.

Лишь на основе разумного, честного и волевого осмысления Истории рождается стоящий выше нее подлинный национальный миф. В нашем случае Русский миф. Где однозначно указаны ценности, святыни, а также и все чуждое, враждебное, лежащее в области ада. Где извлечены уроки, где дано назидание, где расставлены ударения, где выявлены герои, где представлен смысл цивилизации, где ясно и твердо высказано ее метаисторическое предназначение.

Александр Израилев, публицист