Провидческая ошибка следователя Н.А.Соколова и путевые ошибки следствия

«Поспешай не торопясь», - мало кто из русских людей того времени не знал этот разумный совет и не руководствовался им в своей деятельности, тем более такой, как дело судебного следователя. Давайте посмотрим, что было известно Н.А. Соколову по событиям вокруг рудника на «Ганиной Яме» и переезда № 184, к ведущей к нему, в обход Поросенкова лога, дорогой-«времянкой». На тот момент, когда Соколов в Омске, в феврале 1919 года, начал знакомиться со следственным делом, с первым его томом, в нем уже был протокол осмотра Исетского рудника с шахтой и двумя кострами, который составил первый следователь А.П. Наметкин, приступивший 30 июля 1918 г. к производству предварительного следствия. С группой офицеров, с Т.И. Чемодуровым и доктором Д.В. Деревянко, Наметкин, потеряв много времени на дорогу, прибыл на рудник со стороны деревни Коптяки, куда они лодками и пешком добирались от железнодорожной станции Исеть, а от Коптяков до рудника на подводах.

В тот же день 30 июля на легковом автомобиле приехала на рудник, со стороны Верх-Исетска, другая группа офицеров, которую возглавлял подполковник Казимир Юрьевич Румша, руководитель «белой подпольной группы, с которой за несколько дней до падения города ушел к чехам» [Кручинин А.М. Падение красного Екатеринбурга. Екатеринбург. 2005]. Сопровождал группу, хорошо знавший эту местность, тогда еще поручик, Андрей Шереметевский. На допросе Соколовым 9 июня 1919 г. он рассказал:

«В этот раз мы ехали уже через Поросенков лог. Я прекрасно помню, что в этом логу мы проезжали через мостик, набросанный из шпал. Этот мостик и соорудили "товарищи" как раз в то время, когда они производили свои таинственные работы у рудника. Раньше этого мостика не было. Я хорошо знаю эти места и утверждаю, что именно в то время он и появился. Да и кто же мог бы взять с полотна шпалы и открыто тут же в полверсте от полотна воспользоваться ими, кроме "товарищей"?» [Соколов Н.А. Предварительное следствие 1919-1923 гг. М.: Студия ТРИТЭ; Рос. Архив, 1998. С. 27-51].

Во время осмотра, в период с 23 мая по 17 июня, пути от дома Ипатьева к руднику, Поросенкову логу и мостику из шпал Соколовым было уделено достаточно внимания и были сделаны их фотографии. Не случайно, в его книге есть снимки мостика (76), вида на переезд и лог (64) с надписью: «Переезд № 184. Здесь везли трупы царской семьи».

Надпись эта не совсем точна: действительно, «трупы царской семьи» везли на грузовике к переезду № 184 на рассвете 17-го, но не через лог, а по «времянке» (на снимке 64 в книге Соколова видна насыпь полотна железной дороги, ниже которой и шла дорога «времянка»), а через лог шел этот же грузовик уже утром 19-го июля. Эту же ошибку сделала и Л.А. Лыкова в своем докладе, сказав, что этой дорогой через лог везли останки на рудник. Ошибка Соколова, шедшего к переезду № 184 через Поросенков лог, оказалась провидческой: именно этот лог с «говорящим» названием и с «мостиком из шпал» стал камнем преткновения в вопросе установления принадлежности «екатеринбургских останков». Да и появление, тогда, в 1918 г., этого «мостика» находится под вопросом.

Могли ли офицеры, слушатели курсов Академии Генерального штаба, находящихся в Екатеринбурге при большевиках, принявшие самое активное участие в розыске места захоронения Царской Семьи, проезжая «мостиком из шпал» на Коптяковской дороге, догадаться о том, что именно там находятся ее останки? В своем докладе на конференции 27 ноября с.г. Л.А. Лыкова утверждала, что могли, если бы поехали к руднику через Поросенков лог и увидали бы этот «мостик». Главный эксперт РГАСПИ упустила из виду тот факт, что в составе той группы, ехавшей на автомобиле, было несколько офицеров из этой Академии. В то время никто из офицеров, кроме Шереметевского, не обратил внимания на этот «мостик»: офицеры спешили обогнать группу Наметкина, чтобы первыми найти останки Царской Семьи, которые находились, по их мнению, в шахте.

Совершенно понятно желание Л.А. Лыковой представить наблюдательность, если не сообразительность, офицеров Академии Генштаба выше, чем эти качества были у следователя Н.А. Соколова, прошедшему, по ее образному выражению, «мимо мостика».

Следует упомянуть о допросе 1 августа 1918 г. следователем А.П. Наметкиным жительницы Екатеринбурга Е.Т. Лобановой, снимавшей дачу в деревне Коптяки, которая рассказала, обо всем том, что видела вечером 18 июля, находясь возле «железнодорожной будки... у переезда у горнозаводской линии». Свидетельница рассказала о грузовом автомобиле, стоящем недалеко от будки сторожа, о пришедшем вечером легковом автомобиле, в котором сидели 6-7 человек, среди которых был один, «похожий на еврея, с черной, как смоль бородой». Автомобиль пошел по лесной дороге, а через два часа вернулся к будке, но того человека, «похожего на еврея», среди тех людей не было.

Лобанова видела, как: «Поздно ночью с той стороны, куда был запрещен въезд, проехали в сторону города 5-6 лошадей, запряженных в какие-то длинные телеги... С ними же прошел и грузовик... они переехали через полотно...». Люди в легковом автомобиле «уехали по направлению к городу» (Росс Н. Убийство Царской семьи. Посев. 1987. Д. 6, с. 33, 34).

Это были знаковые показания, которые, тем на менее, не получили продолжения, несмотря даже на то, что прокурор Кутузов, обративший внимание на активность большевиков на переезде в те дни, предписал следователю И.А. Сергееву снять показания сторожа, которое не было исполнено. Несомненно, знакомясь со следственным делом, Соколов обратил внимание на то, что человек, «похожий на еврея» остался на руднике.

10 августа 1918 г. начальник Уголовного розыска Кирста допросил «военного чиновника» П.А. Леонова, который показал, что «17 июля 1918 г. были потребованы комиссаром снабжения фронта Горбуновым 5 грузовых автомобилей, причем на одном из таковых, по тому же требованию, были помещены на платформе среднего грузовика 2 бочки бензина...» (Н. Росс... Указ. соч. Д. 37, с. 79). Допрос был поверхностным: как оказалось в дальнейшем, заказ на автомобили был сделан до полуночи 16 июля, как это было установлено, при одном из первых, допросе Леонова Соколовым 29 апреля 1919 г.

Сведения, приведенные в этих документах, позволили Соколову сделать логичный вывод о том, что на руднике было совершено сжигание останков Царской Семьи и что руководил всем этим делом человек, «похожий на еврея» (такого вывода Н.А. Соколов не делал, это фантазия автора. - Ред.). Сведения, полученные от Леонова о грузовиках и бочках с бензином, были настолько важны, что Соколов лично его допросил и после уточнения даты и времени поступившего заказа от Горбунова, не мог не прийти к выводу о существовании предварительного плана о сожжении останков.

Сомнения в наблюдательности следователя Н.А. Соколова отпадут у человека, прочитавшего эти его строки: «Большой лог начинается от переезда в расстоянии 864 шагов. При выходе к нему уровень дороги сильно понижается... Дойдя до этого лога, дорога сворачивает в сторону и, обходя болото, идет опушкой леса, окаймляющего лог в северо-восточном направлении. В расстоянии 414 шагов от переезда на полотне дороги в наиболее низком по уровню дороги месте, набросан мостик. Он состоит из нескольких сосновых бревешек, толщиной вершка в 3-4, и старых железнодорожных шпал. Шпалы и бревешки положены прямо на полотно дороги... У переезда № 184 в момент осмотра лежали остатки шпал, совершенно таких же, как и шпалы, из которых набросан этот мостик. По выходе из этого ложка дорога идет, то повышаясь, то понижаясь до большого лога, имеющего местное название Поросенков лог... Общий осмотр всей описанной местности дает основание признать... следующие обстоятельства:

1) Дорога от города Екатеринбурга до рудника и даже до самой открытой шахты не может встретить никаких препятствий к доставлению сюда трупов, хотя бы и в автомобиле; автомобиль может по этой дороге в дождливое время или тогда, когда лесные ложки несколько сыроваты, вязнуть по ложбинам и должен следовать тихим ходом в некоторых местах дороги, но таковая в общем ее протяжении везде для него проходима...».

В своем выступлении на конференции, Л.А. Лыкова коснулась одного момента, связанного с лесной дорогой-сверткой, по которой ехал грузовик с останками жертв убийства к шахте. Известно, и об этом пишет Н.А. Соколов, что «...дорожка, по которой пришел к руднику грузовой автомобиль, в самой ее середине, имеет яму, где искали руду...» (Соколов Н.А. Убийство Царской семьи. М. 1990, с. 254). В эту яму и сорвался автомобиль, который «вызволяли» из ямы, подкладывая под колесо тяжелое бревно, на котором остались следы колеса.

Л.А. Лыкова, к изумлению людей, хорошо знавших эту тему, отметила в докладе, что это была та самая «яма», которую, по словам «коменданта» в «Записке», начали копать на руднике, чтобы захоронить часть останков, но помешал подошедший «крестьянин, знакомый Ермакова». Так, подтверждая правоту рассказа Юровского, который привел этот эпизод с попыткой вырыть яму для объяснения причины его отъезда на поиски «глубоких шахт», «сорвалась» в «яму» и сама Л.А. Лыкова, с придуманной ею версией.

Доклад свой, построенный на показаниях коптяковских крестьян, не имеющих прямого отношения к главной теме - возможности сожжения останков на Ганиной яме, Л.А. Лыкова читала, сильно волнуясь, как человек, собирающийся преодолеть сложную преграду... и сорвалась в «яму», стараясь подтвердить правоту «коменданта».

Надо признать неудачным, сделанный новейшим следствием выбор, в качестве одного из главных экспертов Л.А. Лыковой, хотя бы по той причине, что и на ней висит весь тот груз неправды, которая привела к неудаче предыдущего следствия.

Вторая ошибка Л.А. Лыковой в том, что она, без достаточных на то доказательств, обвиняет Н.А. Соколова в том, что, описывая все подробности наружного покрытия «мостика», он не заглянул под него. Но, в том-то и дело, что Соколов внимательнейшим образом, как и подобает следователю царских времен, произвел тщательный осмотр «мостика из шпал» и не установил факт его недавнего создания и, тем более, в качестве «надгробия» могилы. Не было никаких следов от обратной засыпки вынутого грунта: ни возле мостика, ни вокруг, ни возвышения - могильного «холмика», ничего, буквально, не было такого, чтобы мог не заметить опытный следователь. А ведь Н.А. Соколов, в своей деятельности следователя до революции, расследовал уголовные дела, совершенные вне городов, в деревнях и селах, прекрасно знал народную жизнь и ее составляющие.

Очевидна необходимость, о ней не раз говорили независимые исследователи, в проведении экспертизы фотографий мостика, сделанной Юровским и раннее Соколовым: настолько бросается в глаза резкий между ними контраст: тщательно уложенные шпалы, на фоне, действительно, наскоро наброшенного июльского, 1918 года, мостика.

Отвечая епископу Тихону, на его вопрос о погоде в те дни Л.А. Лыкова виртуозно ушла от прямого ответа: «Июль месяц на Урале прохладный, часто идут дожди». Однако заметим, что этот месяц, как отметила и Л.А. Лыкова, считается «сенокосной порой», что отсутствие дождя в те дни подтверждают работы пленных австрийцев на покосе четы Карлуковых, которые их посещали каждый день, первые походы крестьян на рудник, показания многочисленных свидетелей, в том числе, задержанных на переезде № 184.

Но есть и более значимая, уже не ошибка Л.А. Лыковой, а трактовка ею адресата известной шифрованной телеграммы «Передайте Свердлову, что все семейство постигла та же участь, что и главу оффициально семия погибнет при евакуации. Белобородов».

Не случайно, Л.А. Лыкова обнародовала факт существования прямого телефонного провода квартиры Ленина с председателем УралОблСовета А.Г. Белобородовым. Видимо, следствием запущен процесс реабилитации Я.М. Свердлова, которого Н.А. Соколов считал одним из главных в деле убийства Царской Семьи, и связан этот процесс с проверкой версии ритуального характера Екатеринбургского злодеяния.

Ссылаясь на фамилию Горбунова, Секретаря Совнаркома, указанную в открытой части текста зашифрованной телеграммы, Л.А. Лыкова считает, что она была предназначена Ленину, при этом ею игнорируется фраза «Передайте Свердлову...». Н.А. Соколов, изучая тексты телеграфных лент, оставленных на телеграфе Екатеринбурга, установил: «Одна из них содержит переговоры Якова Свердлова, которые он вел 20 июля 1918 года с неуказанным в ленте лицом из Екатеринбурга» [Соколов Н.А. Указ. соч., с. 314].

По советским источникам было установлено, что этим «лицом» был Белобородов, которому Свердлов сообщил: «В заседании президиума ЦИК от 18-го постановлено признать решение Ур. Обл. Совдепа правильным. Можете публиковать свой текст» [Соколов Н.А. Указ. соч., с. 314, 315]. Доказательством главенствующей роли Свердлова, который вел «все это дело», является тот факт, что именно на его квартиру Юровским были доставлены драгоценности Царской Семьи после Её убийства.

Выводы Н.А. Соколова о главенствующей роли Свердлова в деле убийства Царской Семьи, как и о сожжении Её останков, не признаются следствием, как это можно судить по докладу Л.А. Лыковой и других экспертов. И совершенно логичным представляется, после дежурных реверансов в сторону следователя Н.А. Соколова, противопоставление ему И.А. Сергеева, который проделал «большую работу» и был «более объективен».

Следователь И.А. Сергеев, за полгода своего расследования, «по горячим следам», заслужил благодарность от нынешних либералов тремя своими деяниями: не выполнил указание прокурора Кутузова по выяснению причин активности большевиков в районе переезда № 184 в те три июльских дня; признал организатором и исполнителем убийства Царской Семьи уральского рабочего Павла Медведева; не «заметил» надписей на подоконнике и рядом с ним на стене, нанесенных «толстыми черными линиями».

Но основным «достижением» следствия Сергеева-Кирсты была смерть главного свидетеля Павла Медведева, случившаяся 27 марта 1919 г., уже после получения Соколовым (14.03.1919) второго тома дела от Сергеева. «Уже, находясь за рубежом, подполковник Белоцерковский (начальник Кирсты) хвастался, что П. Медведев умер из-за того, что он, подполковник Белоцерковский, "сильно его ударил". Можно предположить, что, пока следователь Соколов разбирал материалы Сергеева, Павла Медведева пытали в контрразведке с целью уточнения показаний Н. Мутных. О результатах этих допросов неизвестно, поскольку Кирсте запретили продолжать его расследование».

Ю.И. Сенин, автор приведенных выше фрагментов из книги «Подлинная судьба Николая 2 или кого убили в доме Ипатьева» (М. Эксмо, 2010), пишет: «То, что Соколов, видимо, не счел важным для себя повторный допрос важнейшего свидетеля П. Медведева и даже не проверил факт смерти последнего, было его самой большой ошибкой».

«За начальника Екатеринбургской тюрьмы Мухин», направил Соколову, в ответ на его запрос, «удостоверение» священника А.Глубоковского и написал: «Препровождаю при этом метрическое удостоверение о смерти арестованного Павла Спиридонова...».

Медицинское свидетельство о смерти П. Медведева отсутствовало.

В чем только не обвиняют либералы Н.А. Соколова, какой только ложью не опутывают его имя! И все это потому, что заслужить право на эту надпись, на кресте скромной его могилы: «Правда Твоя - Правда во веки», можно было только ценой собственной жизни.

Виктор Корн, писатель, публицист